Слепота

       — Тони… Ты мне веришь? Понимаю, это все так внезапно, но я так хочу надеяться на…        Стивен, тревожно вглядывающийся в глаза Тони, весь, как струна.        И Старк, всецело охваченный этим безумием, чувствует, как нежданно у него екает под сердцем.        Словно ему удалось найти равновесие.        Мир исчез, и теперь нет никого важнее, чем этот, горестно сжимающий губы, смятенный и прожигающий Тони взором, полным страсти, человек.        Этот Стивен так незнаком Старку, и все же…        Знаком.        «Тони, как так вышло? Когда ты успел разглядеть за искрящейся улыбкой и умными глазами совсем другое? Причем не только заметить тень, намек, легкий флер другой жизни, но и отделить настоящего Стивена от маски?..»        Тони лишь крепче держит руку Стивена, уйдя в свои мысли и даже не замечая, как все плотнее обнимает его ладонь и неосознанно гладя кончики пальцев.        Время останавливается.        «Стивен… Я давно живу, и тогда, в громкой суете шального гуляния у Бартона, мы всего-навсего стояли на крыльце. Вдвоем. Я, помнится, мучительно раздумывал, не угоститься ли мне контрабандной сигареткой, по случаю утащенной у безуспешно пытающегося бросить курить Роуди под предлогом спасения его от яда. Но, заметив, как ты быстро отводишь глаза, пряча горести, я перестал изображать светского весельчака. Серьезное ранение, очевидно, отключило тебя от прежнего режима, и мы полчаса обсуждали своих врачей и достоинства снотворных. Пока я не вспомнил про свою наградную бутылку шампанского. Мы смеялись, пока ты не отыскал пластиковые стаканчики, тоже не желая возвращаться в дом. И мы выпили, улыбаясь и шутя над друг другом. И нам было хорошо. Замечательно. Мы не притворялись. Твои глаза потемнели, остро блеснув таинственным покоем при свете коварной луны и мне показалось, что между нами что-то проскочило. По крайне мере, нам было чертовски весело и так тепло. Словно посреди беспросветной, жаждущей боли и тоски зимы мы сбежали в теплый цветущий сад. Ты был мягче, проще и при касании наших рук словно вздрогнул, и мы, словно по команде, со странным влечением уставились на свои импровизированные бокалы. Первым пришел в себя ты, и, мило согрев меня, и без того опьяненного сладостной дремой истаивающего, будто льдинка, вечера фантазий, своим опутывающим, как лиана, волнительно глухим голосом, предложил выпить за здоровье и тем самым свел все к простой попойке. Но это было не так. Мы мило болтали, пока нас не утащил Клинт, и последним, что я запомнил, было твое тихое: «Тони. Спасибо. Мне было хорошо. Как-нибудь повторим?..»        — Повторить не вышло. Вышло иначе.        — Тони. Ты о чем?        Старк, плывущий в воспоминаниях, не сразу возвращается в реальность.        После того памятного вечера они то и дело сталкивались, и Тони вдруг поймал себя на том, что не хочет забывать.        Наоборот, хочет помнить.        И более того, Старку нравится.        Вспоминать.        И от этого еще горячее.        Потому что Стивен был единственным, кто по-настоящему понравился Тони.        Впервые за годы бездумной гонки за пустотой.        И черт побери, Эмма появилась позже.        Намного.        — Стивен, скажи, а какого черта ты молчал, как партизан? И что с тобой случилось, когда ты заявился ко мне в капюшоне? Думал, что я не замечу?        И пока Стивен вспыхивает, мгновенно вцепившись в Старка, как в спасительный круг, Тони ласково гладит ошалевшего от близости Стивена по щеке и загадочно шепчет ему в губы, целуя: «Я догадывался, правда. Только картинка целиком не складывалась…»        И Старк закрывает глаза, слыша ответ.        Тихий, нежный, искренний.        Страстный шепот окончательно забывшегося Стивена.        «Прости. То-нии… Ты…»        И на выдохе.        Медленно и откровенно.        Так, чтобы ноги ослабли.        Так, чтобы слух просел.        «Я влюбился. Без памяти, Тони. И мечтал. Мечтал, чтобы это никогда не кончалось…Чтобы быть с тобой.»