Несколько раз, когда Бяша смолчал, и один раз, когда не выдержал

      Бяша понятия не имел, что случилось у этих дебилов, но в том, что они пересрались вдрызг, он абсолютно не сомневался. Да и никто из их окружения тоже. Ещё вчера они молча ходили едва не за ручку, как парочка, улыбаясь друг другу, как им, должно быть, казалось, тайком, а сегодня Ромка прошёл мимо Антона, не поздоровавшись, и упорно делая вид, что его на свете не существует. А Тоха и голову в его сторону не повернул, и бровью не повёл, ухом не пошевелил. И на все вопросы Бяши и остальных они отвечали: «Да всё в порядке, не переживайте. Так надо». Только кому это было надо, Бяша в душе не ебал. Видно же было, что оба сидят на уроке с перекошенной рожей, сколько бы не хорохорились, явно переживали по поводу ссоры, но почему-то каждый из них считал своим долгом переломить другого. Зачем? У Бяши такое в башке не укладывалось. И помирить их хотелось хотя бы из чувства вселенского равновесия.       Был у Бяши, правда, ещё один интерес — он привык к тому, что друзей у него двое, а теперь, когда они пересрались, ему надо было типа выбрать, с кем из них продолжать корефаниться. И хотя Ромка сказал, что не против, если тот будет общаться с Антоном, пока он в путяге учится, что-то в его словах Бяше всё равно не понравилось. Типа очередная проверка на вшивость? Да заебал ты, Пятифан, со своими проверками! Себя бы уже проверил! И голову свою бестолковую.       Простились они с Антоном, что ли, херово? Да кто же их разберёт…       Несколько раз Бяша развёл Пятифана тупо на бухач в надежде, что тот расколется, как дело было, но Ромка даже в таком состоянии ни слова ему не сказал — сидел и смотрел в одну точку. Правда, в одном Бяша смог-таки убедиться — любит друган его Тоху по-настоящему, только вот почему-то признаться ссыт, хотя, казалось бы, у того всё на лице написано. Чего проще? Открой свою варежку и скажи.       За время их ссоры Петров осунулся и побледнел, под глазами залегли тени, да и Ромка выглядел не лучше — вечно разбитые кулаки, хмурая физиономия. Бяша обоим бы ёбнул с ноги, да растяжка его подводила. Далеко ему было до Джеки Чана. Оставалось только делать внушения. Вот они с Полей и делали — каждый своему идиоту.       Бяша внутри трепетал, когда встречался с Полиной взглядом и та, пожимая плечами, грустно качала ему головой. Приходилось изображать расстройство по поводу ссоры друзей, когда у самого от волнения щёки пылали. Хотелось порою всё бросить и просто забить на этих самых друзей потому что какого хера? он в няньки не нанимался! Но совесть не позволяла.       …А весна такая выдалась дивная! Бяшу так и несло в лес подальше! Вот бы он мог и Полину с собой позвать! Он бы тогда показал ей и рощицы, и чащобы, и грибные поляны, и даже озеро, где они с пацанами пол-лета в прошлом году провели. Но как с ней об этом заговорить, он себе не представлял. Да и не хотелось ему строить счастье своё на чужом несчастье. К тому же Бяша побаивался, что в какой-то момент пизданёт что-нибудь про ребят, что их выдаст, и пиши пропало. Он не был уверен в том, что Полина на это спокойно отреагирует и сохранит их секрет. Поэтому в конечном итоге Бяша решил действовать самостоятельно.       До экзаменов оставались считанные дни, а пацаны, судя по всему, так и не собирались мириться. Ромка ходил с каждым днём всё чернее и как-то признался Бяше за очередной бутылкой, что в душе не ебёт, как он будет сдавать сочинение, что завалит всё нахер, из школы вылетит, никуда не поступит, с матерью не поедет и сопьётся, как его батя, не выходя из квартиры. Бяше огромных трудов стоило ничего ему не говорить в тот момент, он решил дождаться, когда Пятифан протрезвеет. Но трезвому Ромке было ещё труднее что-то доказывать. Пятифан затыкал его сразу, с разбегу, орал и сопротивлялся, прямо как Мюллер из старого анекдота, а в результате послал Бяшу на хуй и убежал от него неизвестно куда.       Бяша скрепя сердце плюнул на Ромку и решил зайти с другой стороны.       Антон — бледный и измождённый, в широкополой панаме своей выглядел, как поганка. Он пропалывал грядки с сестрой и не сразу согласился подойти, чтобы просто перекинуться парой фраз.       — Чё как?       Они обменялись короткими рукопожатиями.       — Нормально, — ответил Антон с отрешённым видом. Бяша понимал, что тот догадался о причине прихода, поэтому и темнить смысла не видел.       — Долго вы ещё с Ромкой бегать будете друг от друга?       Тоха, видать, вопроса в лоб не ожидавший, резко насупился и покраснел.       — А никто и не бегает. Мы просто не разговариваем.       Бяша закурил, чтобы хоть чем-то занять себе руки.       — Чё не поделили-то?       — Слушай, это наше дело. Ты в него, пожалуйста, не лезь.       Тохин официозный тон порядочно подбешивал, как будто и Бяша до кучи был виноват в том, что они с Ромкой поссорились.       — Слыш, я в душе не знаю, что у вас там как, на, но Ромка просил тебя привести, потому что он лично хочет перед тобой извиниться.       Антон охерел от такого захода. Не меньше него охерел и Бяша, потому что ничего даже близкого к этому не было и в помине. Чистая импровизация, блядь.       — Ты сейчас правду говоришь?       Выдержав долгий, внимательный Тохин взгляд, Бяша ему улыбнулся.       — Бля буду, на.       — А чего же он сам не придёт?       — Слыш, ну ты ж знаешь Ромыча, он, как баран упёртый.       — Он бы тебе за такие слова леща отвесил.       — Да ему самому отвесить надо, на. И побольше, — Бяша сплюнул, на землю и затянулся.       Как его это всё заебало! Сидеть бы сейчас с Полинкой у озера…       — И где он сейчас?       — Кто?       — Пятифан.       — А! У озера! — Бяша поверить не мог, что Тоха на это повёлся. А тот и не верил как будто, а всё равно почему-то собрался — отложил свою тяпку, сказал пару слов сестре и вышел с ним за калитку.       Шаги его были широкими, нетерпеливыми, будто Антон только и ждал, когда его позовут, чтобы рвануть, наконец, из дому. Бяше его даже жалко стало немного — расстроится ведь, когда поймёт, что его обломали. А что делать-то? Делать-то что?       — Ты так и будешь за мной тащиться? — линзы очков грозно сверкнули из-под панамы.       Бяша, в отличие от едва не бегущего Тохи, вальяжно шагал за ним следом, но почему-то не отставал.       — Меня попросили доставить, я доставляю, на.       — Тоже мне почтальон Печкин, — фыркнул Антон, и больше они до самого озера не разговаривали.       Место их оказалось таким же уютным, как прошлой осенью, когда Бяша был здесь в последний раз, хотя по весне многое воспринималось иначе.       Тоха остановился у очага, осмотрелся и развернулся.       — Ну и где он? Сбежал?       — Блян, — Бяша медленно картинно заозирался, вглядываясь, типа ища силуэт Пятифана между деревьев, но, разумеется, не находил. — Да блян…       — Зачем ты меня сюда приволок? — голос Антона звякнул, и Бяша решил ему вывалить всё прямо здесь. Уж Тоха-то должен нормально отреагировать, чай не такой бешеный, как Пятифаныч.       — Короче, — он сделал вдох для храбрости, всё же базарить на эту тему ему было стрёмно. — Ромыч меня убьёт, но лучше я это сделаю, чем он не сделает никогда.       — Ты о чём? — голос Антона, тихий и подозрительный, почему-то развеселил его, Бяше пришлось приложить усилие, чтобы не улыбнуться.       — Я тут прикидывал так и эдак… долго прикидывал, несколько лет, на…       — И?       «Хуи!» — чуть не выдал он по привычке. Грёбаный очкарик, чего провоцирует?       Собравшись с силами, Бяша проговорил, запинаясь:       — П-по ходу дела, Тоха, Ромыч тя любит, на.       — В смысле? — после недолгого молчания глухо уточнил Антон.       — Ну в смысле, Петров! — огрызнулся Бяша, ему и так было неловко, ещё и этот тупил. Правда и жалко его стало тоже — стоял, как былина в заснеженном поле, слегка покачиваясь. — Как пацан тёлку, — ответил он тише и мягче, пожав плечами. — Ну или как пацан пацана. Я не знаю.       Пауза после этих слов чуть не выпила из Бяши все соки. Но что было самым для него непонятным так это абсолютно неподвижное лицо Антона. Казалось, оно не выражало вообще никаких эмоций. Как будто он умер.       — Это не правда, — донеслось вдруг с его стороны.       — Да блядь! — Бяша взорвался от нетерпения и подошёл поближе, надеясь, что так его доводы прозвучат убедительнее. — Я тоже думал сначала, что у меня больная фантазия, мало ли кто на кого как смотрит, на. А потом началось всё это.       — Что «это»?       — Всякие переглядки ваши, смехуёчки вот эти и пиздахаханьки, его джентельменство голимое по отношению к тебе, — он думал, Антон вспомнит сам какие-то странные мгновения близости, что у них с Пятифаном случались на протяжении этих лет, но тот, даже если и помнил о чём-то, не подал вида. А Бяша слегка растерялся. Потому что случаев на его памяти было столько, что на Малую Советскую Энциклопедию хватило бы. А может и на Большую. Однако сейчас ему требовались ну самые очевидные и яркие. — Помнишь, как он тебя к куреву приучить пытался? Сказал ещё, что курить будете одну на двоих?       — Я помню только, как мне было плохо после той сигареты, — скривился Тоха. Он в самом деле с тех пор ни разу не интересовался куревом, хотя Ромкин дым от себя отгонять не спешил.       — Лады. А как он тебя из плывуна вытаскивал?       — Это другое, он меня спас, — улыбнулся Антон с ностальгической грустью и теплотой.       — Вот видишь! А ещё он тебя от дождя накрывал своей курткой!       — Так он тогда сказал, что если я заболею, ему списывать будет не у кого, а ты бестолковый, у тебя и не спишешь.       — Ну спасибо, на! — всплеснул руками Бяша. Он, может, и не был гением учёбы, но от друга такое слышать всегда обидно.       — Ой, — смутился Антон, спохватившись. — Блин. Прости, пожалуйста, я не подумал, — искреннее сожаление его искупило длинный язык.       Бяша даже слегка сконфузился от того, как Антон извинялся, и на мгновение ему показалось, он понял, что именно Ромка нашел в этом недотёпе.       — Ладно уж, — отмахнулся он, нехотя соглашаясь. — Что есть, то есть, на. Но мы не об этом. Помнишь ещё тот момент, когда вы с ним вместе в кино поехали в город и без меня, потому что мне кто-то окно разбил?       — Ну?       — Это Ромка его разбил.       Обвинение было серьёзное, но и разговор их становился серьёзнее виток за витком. Это уже была не досужая трепотня на веришь-не веришь. Тут что-то большее стояло на кону. Главное, в штопор не уходить, подумал вдруг Бяша. Он был уверен в собственном мнении как никогда. А вот Антон упирался как будто его на убой тащили.       Он серьёзно нахмурился.       — Рома, что, сам тебе это сказал?       — Скажет он, жди! Я выяснил! По окуркам, да по следам на снегу.       Бяша решил ему не говорить, что думал сначала на них обоих, чтобы не нагнетать лишний раз. Тоха и так стоял сопли жевал, не хватало ему ещё пустых подозрений, от которых, к тому же, уже следа не осталось.       — Но зачем ему?       — Чтобы с тобой, идиотом, пойти на свидание без свидетелей, на! — постучав себя кулаком по лбу, взвился Бяша, теряя терпение. Но Тоха с непрошибаемым упрямством гнул своё:       — Да ладно тебе. Не мог он так сделать. Вы же друзья. Зачем ты на него наговариваешь?       — Не наговариваю, на! Я в этом уверен! Он мне потом ещё неделю глаза на меня ссал поднять! А про то, как ты его лечить приходил, я раз пятнадцать слышал! Чтобы Пятифан что-то больше одного раза повторял — да у него язык отвалится! Говорю тебе, Тоха, верняк — Пятифан в тебя втрескался!       Антон хотел что-то сказать, вздохнул и запнулся, кажется, аргументы иссякли. Бяша тоже решил отдышаться, даже не веря, что это конец.       Он подошёл к бревну и уселся, ссутулившись. Солнце мелькало в кронах, сквозь кудрявые макушки сосен струился прозрачный солнечный свет. Конец весны, а уже начинало пахнуть грибами, и Бяша подумал, что стоит сходить на разведку на днях, подняться пораньше и свалить на целый день. А, может, и в лес переехать уже на лето. Мать заебала.       — Допустим, что всё так, как ты говоришь. Но чего ж тогда Рома сам не сказал мне? — спросил Антон тихо, но Бяша, совсем не заметив, как он сел рядом, всё равно дёрнулся, а потом посмотрел на него, как на инопланетянина, натянувшего человеческую личину.       — Ты чо, блядь, совсем того?! Ромыча, что ли, не знаешь?!       У Бяши взрывался мозг от мысли о том, как такие простые вещи Антону в голову самостоятельно не пришли. Он думал, тот хотя бы усмехнётся, согласившись, что Пятифан скорее хуй себе отчекрыжит, чем признается в чём-то подобном, но лицо у Тохи осталось всё таким же сосредоточенно-хмурым с отсутствующим взглядом.       — Ну а ты мне с чего решил свои соображения вывалить?       — Да ладно, чё ты вот? Я же вижу, как ты ему глазки строишь, — пробубнил Бяша, буквально выдавливая из себя, так ему было неловко всё это произносить.       Антон резко взглянул на него, и Бяша впервые за время их разговора конкретно подосрал, что пролетел со своей теорией, настолько возмущение в светлых глазах показалось правдивым и убедительным.       — Ничего я ему не строю!       Было бы совсем не комильфо выдать Ромку человеку, у которого к нему взаимности не было. Но Бяша же сам видел! Сам! И наблюдал это блядство грёбанных три с половиной года! Именно столько у них шло по нарастающей, начиная с момента, как Ромка Бяше в ухо влепил.       — Да ладно гнать-то! — разозлился он и на Антона, пытавшегося соврать, и на себя, что повёлся. Да уж! Достанется Ромке подарочек! — Хоть ты не будь бараном, на! Я же вижу, как ты на него глядишь! А когда он навернулся с тарзанки в том году и в камышах спрятался, ты по берегу носился, выпучив глаза…       — Да я испугался, что он погиб!       — А за меня ты бы тоже так волновался?       — Конечно! — заверил Антон. Но Бяша заметил, как он буквально на полсекунды задумался.       — Да хорош уже пиздеть, — отрезал он. — Мне можешь сколько угодно очки втирать, но себе-то не надо.       Тоха застыл. Лицо его вытянулось, побледнело и перекосилось в гневной гримасе. Глаза засверкали, ноздри раздулись, нижняя губа дёрнулась несколько раз, и он, по-звериному как-то, плавно поднялся с бревна, словно готовясь, кинуться на Бяшу и разорвать его.       — Я понял, — протянул он, шипя, как змея. — Это всё он, да? Он это придумал, чтобы в очередной раз меня проверить? А тебя послал, чтобы ты выяснил, потому что самому неохота мараться.       — Ты чо несёшь, на? — Бяша в полнейшем ахуе уставился на него. Ему такое и в голову не пришло бы. Вот это фантазия у Антохи! Но самое грустное было, что он сам в свою фантазию верил, и все кругом теперь стали ему врагами, а он сжимал кулаки чуть не до хруста, готовясь к атаке или ответу в любой момент.       — Так вот, передай ему, что да, он мне нравится! Больше, чем друг! Но если ему противно со мной общаться, зная об этом, я своим обществом его напрягать не намерен! И уж тебя тем более!       Вопреки ожиданиям, он развернулся и быстро затопал в сторону дома, ломая ветки и шурша травой. Бяша отмер, тут же кинулся за ним, догнал, схватил за руку и в последний момент успел перехватить вторую, чтобы не получить кулаком в морду, но от удара коленом в живот защититься не смог. Отпустив Тоху, он тяжело закашлялся и завалился на тёплую мягкую землю.       — Вставай! Я лежачих не бью! — грозно выкрикнул Антон, Бяше же стало настолько смешно от всего этого абсурда, что он, толком не продышавшись, расхохотался и развалился нарочно. — Вставай! Хватит ржать, я серьёзно! — Он своего добился, Антон растерялся от такой реакции на свой призыв.       — Вот и мастер же ты хуйню какую-то выдумать, Тоха, — отдышавшись, ответил Бяша и сел на земле и посмотрел снизу вверх. Лицо Антона пылало красными пятнами, а кулаки ослабли. — Никакая это не проверка, на. И Ромыч не посылал меня никуда. Если только на хуй сегодня утром. С тех пор я его и не видел. Думал, он тут сидит, а, вишь, нет его, — он встал на ноги и оказался всего в полушаге от Тохи. — Ты бы лучше сам сказал ему всё, что мне сейчас. Ему это всё нужнее. А то он первый тебе не признается. Ты ж его знаешь: если ему что-то надо, он в жизни об этом не скажет. Будет крутиться, как уж на сковороде, но вслух сказать это не про него.       Антон упрямо дёрнул губой и отвернулся с обидой и гордостью глядя куда-то в сторону.       — Не буду я ему ничего говорить. Отучится в путяге своей, тогда и поговорим, если будет о чём.       — Да ты дурак что ли совсем, Тоха?! — чуть ли не заорал Бяша. — Ты не понимаешь, что ему вся эта учеба без тебя в хер не впилась, на? И это уже не фигура речи! — Антон изумлённо уставился на него, ища подтверждения во взгляде. Неужели он всё это время верил, что Пятифан ради светлого будущего своего корячится? Наивный чукотский юноша! — Он только из-за тебя к свету тянется! А не будет тебя рядом, он либо там убьёт кого-то от злости и сядет, или вылетит, в армию загремит, и потом убьёт кого-то и сядет. Ты ж знаешь какой он бешеный может быть. Ты этого хочешь? Ему и себе жизнь сломать? Ради чего?       Видно, и Бяша мог быть убедительным, если хотел. Упрямые губы поджались. Глаза под очками растерянно потупились, скулы порозовели.       — А если тебе показалось? — Тоха боялся поверить, и это понятно, реакция Пятифана при любом раскладе могла быть совершенно непредсказуемой. Он мог налететь с кулаками даже если со всем был согласен, но не хотел потерять лицо — это внушало страх и отчаяние. Бяша Ромку понимал, как бы странно это не прозвучало. Человек, который привык избивать за любое малейшее проявление слабости или нежности, вряд ли стерпел бы подобного подозрения в свой адрес. Но прояснить ситуацию и примирить друга с собственным чувством было важнее каких-то там опасений. Он знал, что если Антон поверит ему, вдвоём они смогут сломить агрессию Ромки и устаканить всю ситуацию.       Бяша, воспитанный гомофобией Пятифана, к прикосновениям относился с большим напрягом, но в данный момент посчитал, что именно прикосновение заставит Антона собраться с мыслями. Чувство плеча и поддержки — то, что ему сейчас надо. И он накрыл плечо Тохи ладонью, сжал и встряхнул, заглядывая ему в глаза.       — Послушай, — заговорил он тихо, а когда Антон посмотрел на него, перешёл на шёпот, ещё и по той причине, что этого он говорить не собирался ни при каких обстоятельствах, и это было намного серьёзнее, чем все их детские переглядки и ухаживания. — У него в лопатнике, в самом дальнем углу потайного кармана, твоя фотка спрятана. Вырезал из чёрно-белой фотки класса. Ты там мелкий такой на последней парте, что хуй разберёшь. А он всё равно достаёт по пьяни и смотрит. Как-то при мне смотрел, пока я в сортир отходил, возвращаюсь — он прячет. А потом он уснул, я проверить решил, достаю, смотрю — ты. Ну думаю, точно, на.       — Ты рылся в его вещах? — Антон казался таким возмущённым одним этим фактом, что Бяша сначала засомневался, что тот понял смысл всего вышесказанного, но спустя несколько секунд молчания весь покраснел до ушей и глупо заулыбался, осознавая, и Бяша взмолился на радостях всем богам. Наконец-то дошло до него! Аллилуйя, твою мать!       — Да я, Тошик, за эти несколько лет в чём только не рылся. Как Пуаро, на.       Антон улыбнулся уже ему и Бяша тихо заржал. В груди будто шарик воздушный лопнул, что раньше давил на лёгкие изнутри — дышать стало легче и радостнее.       — А тебе не противно, что он такой? Что мы такие? — спросил Тоха, вновь опустив глаза, будто ему стало стыдно.       Бяша пожал плечами.       — Да мне как-то похуй, — честно ответил он. — Вначале, канешн, я прихуел знатно, но потом, когда понял, что у него к тебе всё серьёзно и у тебя к нему тоже, меня волновало только, чтобы вас кто-то ещё не спалил, и чтобы вы между собой уже разобрались. Я на его страдания смотреть не могу. Я ж его с первого класса знаю, он мне, как брат родной…       — Грабли свои убрал от него! Быстро! — грохнул охрипшим от злости голосом Пятифан где-то неподалёку. Тоха дёрнулся и повернулся на звук.       — Рома, не надо, — голос его от волнения не послушался, вышло совсем-совсем тихо.       Бяша тоже обернулся, рисуя в воображении самую жуткую и печальную для себя картину.       Ромка стоял в напряжённой позе, взбешённый взгляд метался от Антона к Бяше и обратно, он готов был накинуться в любой момент, но в руках у него была какая-то палка, а не любимый его нож-бабочка. Бяша с трудом подавил вздох облегчения, лезвия он Пятифану бы не простил.       — Ооо, Ромыч, братуха! А мы тебя потеряли, на! Ты где был-то?       — Я сказал, грабли убрал! — повторил Ромка и приподнял свой дрын угрожающе, будто прикидывал, влезет он в Бяшу целиком или нет.       В этот момент у Антона прорезался голос.       — Рома, брось палку! Ты всё неправильно понял! — но произнёс он всё это на одной напряжённо-дрожащей ноте, что совершенно не помогло смягчить ситуацию, только усугубило её. Ромка оскалился злобной усмешкой, во взгляде проступил знакомый звериный азарт.       — Да ты чё, Ромыч? Мы с Тохой просто базарили, на, — поддержал Бяша Тоху, прикидывая в уме, в какую сторону может его откинуть, чтобы ему не досталось в первую очередь. Но руку с его плеча всё же убрал.       — Да что ты?! — театрально удивился Пятифан, только теперь стало ясно, что он хорошо подвыпивший. Зато объяснялась и откровенная агрессивность по отношению к Бяше и развязавшийся язык. — Интересно, о чём можно базарить, стоя так близко друг к другу?       — А ты чё, ревнуешь, на? — ввернул Бяша, но тут же пожалел об этом.       — Хлебало завали! — прохрипел Пятифан, шагая вперёд.       Одновременно Антон закричал, выступая вперёд:       — Рома! Не смей!       — Тоха, не лезь к нему, на, — предостерёг Бяша, снова взяв Тоху за руку, на этот раз за предплечье. От Пятифана это конечно же не укрылось, и по лицу проскользнула мрачная тень.       — Уйди по-хорошему, Тошик, — процедил он сквозь зубы. — С тобой я потом потолкую. А пока этому пентюху навалю, — и он сделал ещё один шаг.       Но Тоха был неумолим и бесстрашен, он тоже шагнул вперёд и заслонил собой Бяшу, расправив руки, загораживая его, как мать-наседка своих желторотых птенцов от коварного хищника.       — Сначала придётся мне навалить. Я первый на очереди.       — Тоха! — Бяша такого не ожидал, тем более от ссыкливого Петрова. Он попытался его оттолкнуть, спасти от удара, но тот встал, как вкопанный и на крепкую хватку нисколько не реагировал.       — Бяша, иди. Я сам разберусь, — уверенно бросил он через плечо. — Он меня не убьёт. Правда ведь, Ромочка? — с каким-то даже ехидством спросил он у Пятифана и тот, как от боли поморщился.       — А вы чё друг за дружку стоите-то?.. Спелись? — спросил он ошеломлённо, но тотчас же обозлился ещё сильнее. — У меня за спиной? Заступничка, значит, себе нашёл, да? — взревел он, глядя на Бяшу. — Любовничка?!       — Да он тебя любит, придурок, на! — не выдержал Бяша его давления. Ссориться с другом, делить с ним то, что и так ему принадлежало, было невыносимо и тупо. Бяша в этой дурацкой грызне участия принимать не желал.       — Бяша! — Антон возмущённо к нему обернулся, не веря, что Бяша выдал его секрет.       Ромка на возмущение отреагировал предсказуемо.       — Брешешь, сука!       — Бля буду, Ромыч! Он сам мне сказал, на!       — Не говорил я тебе такого! — в голосе Тохи звякнули нотки обиды.       — Убью нахуй!       Дрын почти свистнул над их головами, но Тоха вовремя переключился и перехватил его.       — Стой!       Несколько долгих мгновений они смотрели друг другу в лицо тяжело дыша, вцепившись в дурацкую палку, а потом Тоха коротко рыкнул, как будто преодолевал препятствие и в отчаянии произнёс:       — Рома! Ему я такого не говорил, но он сказал правду! Я в самом деле тебя люблю, — добавил он уже тише, как будто силы иссякли.       То, что он в этот момент не прятал глаза и говорил такие вещи без тени смущения, подействовало на Пятифана, как ведро ледяной воды. Лицо его вытянулось, с него вмиг слетели злость и азартное предвкушение драки, остались беспомощность, растерянность и глубочайшее недоумение, сорвавшееся с губ уже привычным вопросом:       — Чё?       — Хуй через плечо, на! — не удержался Бяша, отпустил Тоху, которого всё это время держал за руку, отошёл, схватился за дерево и осел на землю. Ему не хватало воздуха, и одновременно с этим курить захотелось до зуда в гортани. — Как вы меня заебали оба! Дебилы, на! — он достал из кармана пачку и подцепил зубами сигарету. — Развели Санта-Барбару... Я с вами раньше времени поседею! Только попробуйте мне теперь не помириться! — погрозил он пальцем. — Я вас обоих тогда прокляну!       Антон, наблюдавший за ним, отпустил палку, с невероятно тёплой улыбкой подошёл к нему, присел рядом на корточки, а потом потянулся и крепко обнял за плечи.       — Спасиб, те, Бяш, — голос его дрожал от непролитых слёз.       — Да чё уж, — смутился Бяша немного, поглядывая с ухмылкой на перекошенного Пятифана.       — Давай, засоси его ещё в знак благодарности! — выплюнул тот от смущения, ревности и обиды.       Антоха тут же убрал руки с Бяшеных плеч и в изумлении обернулся. Ему только предстояло узнать, что из себя представляет Пятифанова ревность. Хотя, скорее всего, он уже с чем-то сталкивался.       — Да завали ты ужё, ёптыть! — раздражённо заткнул его Бяша. — Ты своё отговорил на сегодня! По крайней мере со мной. — Он, кряхтя, поднялся на ноги и отряхнулся. — Я тебе и «пентюха», и дрын этот ещё не скоро забуду, так и запиши, на.       — Бяш, ну он же не со зла…       — Конечно, не со зла! — всплеснул руками Бяша. — Конечно, блядь! Ромыч у нас сплошное добро! Волшебная фея, на!       Тоха расхохотался больше от нервяка, а Пятифан, в сердцах швырнул палку на землю и, развернувшись, направился к озеру.       — Ром! — позвал Тоха.       — Да пошли вы на хер оба!       Бяша с сомнением посмотрел ему вслед.       — Ты бы за ним проследил, а то ещё утопится, на.       И Тоха, не оборачиваясь и не прощаясь, как на верёвочке потащился следом за Пятифаном.       Там Бяша их и оставил.       Ему интересно было немного, как у них всё разрулится, но не сидеть же за кустом, наблюдая. Да и потом ну их нахуй! Он так утомился от всех этих выяснений. Если они и дальше так будут рассусоливать, лучше пусть без него разбираются. Ромка ему хоть и друг, а помогать дальше Бяша был больше не в состоянии.       В какой-то момент он спохватился и затушил сигарету о подошву кроссовка, чтоб докурить её, когда выйдет из леса. Бяша лес уважал, и пожары устраивать ему ну совсем не хотелось.       Молодые травы и старые ветки цеплялись за ноги, мысли — одна за другую. Бяша впервые в жизни лично столкнулся с выяснением отношений между двумя влюблёнными, и это его заставило крепко задуматься, так ли у всех остальных происходит, или просто друзья у него такие… долбоёбы. Ведь, в натуре, бразильский сериал не нужен! Сиди и на них смотри! Бяша заржал от мысли такой и ржал всю дорогу, пока выходил из леса. А на дороге ему повстречалась Морозова. Она шла какая-то кислая, что не вязалось ни с её цветастым сарафаном, ни с блестящими на солнце волосами. Бяша спросил, что случилось, и выяснил, что Полина искала Антона, который так ей и не ответил, пойдёт он с ней на выпускной или нет.       — А чё обязательно с ним? — насупился Бяша.       — А с кем же ещё? — пожала Полина плечами и удивилась так, будто Петров был единственным парнем в классе.       — Да хоть бы со мной! — возмутился Бяша.       — С тобой? — удивилась Полина и рассмеялась ему в лицо, но, заметив, как Бяша за ней наблюдает, осеклась, сконфуженно покраснела и спрятала за волосами красивое личико. — Извини, пожалуйста. Я просто не ожидала. Думала, ты прикалываешься.       Бяша тоже смутился, уставился в землю, сминая в руке край куртки.       — Да я и сам не ожидал, на, — обронил он, чувствуя липкий жар на щеках.       Ему было очень приятно, что Поля над ним перестала смеяться, что её голос теперь звучал по-другому — от этого по груди побежало уже знакомое и желанное щекочущее тепло.       — Хочешь, я тебя до дома провожу, на?       — Ну давай, — улыбнулась она, заправив волосы за ухо, и Бяша весь вспыхнул до самых ушей. Ни разу ещё Морозова так на него не смотрела!       Они потихоньку пошли по пыльной дороге вдоль леса.       Жаркий полдень давно миновал и наступил дремотный расслабленный час. На заборе лениво жмурился кот, собаки из будок почти что не лаяли на прохожих. Пели сверчки и гудели пчёлы.       Бяша с досадой подумал, что будь у него с собой зонтик, он предложил бы Полине, чтобы ей голову не напекло. Но Морозова, кажется, к теплу относилась более чем благосклонно — смотрела вокруг почти что не щурясь от солнца, не прикрывая глаза, и наслаждалась зноем. Какая же она всё-таки была красивая! Вот кто, в натуре, волшебная фея!       На ум пришла фраза, которую он сам кидал пацанам, о том, что братву не меняют на сиськи. Но к Полине он чувствовал нечто иное. Нечто серьёзнее, больше. Не просто желание перепихнуться разок-другой. Он относился к Полине с трепетом, благоговением — так, как она этого, без сомнения, заслуживала.       Поля всегда его восхищала, только вот Бяша считал, что ему до неё, как до звезды — не дотянуться. А оно вон всё как. Может, звезда его всё же сорвётся с неба и упадёт к нему на ладонь?       Они добрались до дома Полины на удивление быстро.       — Вот и мой дом, — смущённо заметила девушка, когда они с полминуты простояли на месте.       — Угу, — кивнул Бяша, сосредоточенный на своих мыслях. Полина восприняла его жест по-своему.       — Ну я пойду? — робко спросила она, словно спрашивая разрешения или интересуясь, будет ли продолжаться их разговор.       Бяша взглянул ей в лицо и отважился.       — Ты мне нравишься. Пойдёшь со мной на свидание?       Он даже сумел обойтись без «на», так сильно хотел произвести на Морозову хорошее впечатление. И, видимо, произвёл, в глазах её вспыхнуло удивление, граничащее с восхищением, но очень быстро притихло, сменившись чисто девичьим любопытством.       — А как же Ромка с Антоном? — спросила она и немного прищурилась, напомнив лису. По привычке Бяша оторопел, но уже через мгновение, вспомнив обо всём, что произошло сегодня, выпятил грудь и с гордостью произнёс.       — Да пошли они, на! Я перед ними отчитываться не собираюсь! А будут претензии предъявлять — обоим втащу!       Это, конечно, был фарс, и, возможно, Полина его распознала, но он всё равно ей понравился. Она широко улыбнулась и, заслонившись упавшими на лицо волосами, сделала шаг в направлении дома. Бяша скользнул взглядом на её руки и с удивлением обнаружил, как девушка наматывает длинную травинку на палец. Она почти добралась до калитки, когда он окликнул:       — Так чё скажешь-то? Пойдёшь?       Сейчас она опять рассмеётся, подумал Бяша, и можно будет пойти и нажраться в говно, чтобы забыть об этом дурацком чувстве неловкости.       Но Морозова обернулась и улыбнулась.       — Почему бы и нет.       — Чё, правда? — опешил он и тут же почувствовал, как его рот сам собой растягивается в улыбке.       — Правда, — усмехнулась она радостно, всё так же глядя прямо ему в глаза, ни на секунду их не отводя. — А ты со мной на выпускной пойдёшь?       И Бяша себя почувствовал самым счастливым на свете.