To Be Free

Насмешка слетела с пухлых губ Куникудзуши. С приближением разгара лета он всё больше тонул в депрессии. Сей сезон никогда не приветствовался. И не то чтобы он знал причину. Может из-за редкости дождей. Может, солнце светило слишком ярко, перегревая его. Даже если он и не сидит под прямыми лучами. Всё таки он довольно нежный. Ну и невезение. Если быть честным, каждое время года в какой-то степени доставляло проблем. Зима приносила с собой мороз. Белый кристальный снег падал с неба, пока Куникудзуши лишь изолировался в комнате, хороня себя под грудами пледов. Только так он мог не чихать и кашлять. От холода у него всё немело. Да так, что он не мог встать с кровати! Случалось, что зимой Куникудзуши впадал в жёсткую апатию. Обычно в это время мама много волновалась о нём, не покидая сыновьих покоев. За зимой последует весна, а перед ней - осень. Эти двое не столь ужасны. Весна тоже раздражала, но была более терпимой. Бесконечная аллергия лучше, чем полное отсутствие энергии. Но, всё же, это изводило. Осень была... достаточно странной. Скучной. Он постоянно кашлял, но для него это норма. Он запросто мог такое пережить. Температура не падала так низко, как зимой, потому он всё ещё мог ходить, не уставая. В целом он не испытывал таких уж проблем с осенью. Были какие-то мелкие как, к примеру, резкие перепады погоды. Сносно. К каждому сезону у Куникудзуши нашлись бы придирки. Но среди них самым ужасным было лето. Что жестокими лучами испепеляло его. Заставляло кожу обгорать, а глотку сохнуть пуще пустыни Сумеру. В отличии от зимней апатии, сейчас ему не было покоя. — Мне нужна вода, — пробормотал Куникудзуши. Румянец сиял на щеках, но, нет, не из-за смущения. Жара. Слишком жарко. Изнуряюще жарко. Заскрипев зубами, Куникудзуши с усилием замахал чёрным веером. Дизайн жестоко игнорировали. Милые изображения расцветшей сакуры и маленького зяблика украшали его веер. Давным давно его ему подарили мама и Яэ Мико. Вероятно, именно кицунэ выбирала дизайн. Куникудзуши не возражал. Расписанный самыми ценными материалами веер стал ему самой дорогой вещью. Особенно летом, когда жара охватывала тело и хотелось утопиться. Только так он чувствовал себя нормально, а не испепелённым. Сейчас вода была вопросом жизни и смерти. Но он был слишком упрям, чтобы попросить у слуги стаканчик. Едва ли он взаимодействовал с кем-либо из них. Для Куникудзуши все они выглядели негативно. Не то чтобы он их ненавидел. Они избегали его, потому он не разговаривал с ними без особых причин. А жажда в список экстренных ситуаций не входила, так что он решил остаться в комнате. Читать новеллу с сухим ртом и потрескавшимися губами. Лето может приносить боль, но Куникудзуши слишком упрям. Яэ Мико наверняка бы назвала его глупым малышом. Её дразнящий смех звенел под коркой мозга, даже если её не было рядом. Массивные занавески закрывали окна, сдерживая солнечный свет. Но, несмотря на тень, Куникудзуши всё равно было жарко. Он скривился от чувства, будто прямо сейчас грохнется в обморок. Ни черта не весело. Всё болело, горело в агонии даже. С его-то чувствительным телом в обмороки он падал регулярно каждый год. Большинству это могло причинить небольшие неудобства. Но не ему. Его иммунитет всегда был слабым. Он всегда был слабым. Последний раз, когда солнечные лучи не утомляли его, он проводил на лечении. Тогда Куникудзуши словно горел в аду, стоило ему встать. Тогда мама паниковала, уверяя его, что всё будет хорошо. Что он в порядке. Он не был в порядке. Далеко не в порядке. А мама продолжала утверждать обратное. Пока она заботилась о нём, губы растягивались в фальшивой улыбке. — Тебе станет лучше, — говорила она. — Ты будешь в порядке. Пока мама здесь, не нужно волноваться. Тем временем бредя, Куникудзуши невнятно бормотал: — Мама..? — Чшш, милый. Ты не покинешь меня. Она выглядела столь уверенно, а прикосновения ощущались так прохладно. Но он не ведал, что когда он, в желании поспать, закрывал глаза, Электро Архонт волновалась всё больше. Боялась, что её единственный сын может заснуть и никогда не проснуться. — Я не могу потерять тебя, — умоляла сёгун Райден. Родное спокойствие, что ощущалось от сёгуна Райден, ни разу не пошатнулось. Может, то было материнское тепло. Однако на следующей день Электро Архонт была занята. В Инадзуме появилось парочку проблем. И ни об одной Куникудзуши не рассказали. Иначе он бы застрессовал, услышав плохие новости. Но даже это обескуражило его. Он не настолько слаб — ужасно хотелось спорить. Любопытство брало верх. Плохо ли, что он хочет знать, что происходит в Инадзуме? С его родиной, его народом. — Что происходит? Что-то не так? — взволнованно спросил он сердитую маму. — Всё в порядке, Куникудзуши. В последнее время мама просто занята затруднениями Инадзумы. Просто пару вещей, с которыми Трикомиссия не может справиться. Всё скоро закончится, — с нежным вздохом ответила сёгун Райден, поглаживая головку сына. Но вместо успокоения это лишь больше разволновало того. Даже так Куникудзуши слегка потянул мамину одежду, — Я хочу помочь. — Нет. Куникудзуши моргнул. — Х- хах? — Куникудзуши сглотнул, внезапно почувствовав холодную руку на щёке. — В твоей помощи нет нужды, — внезапно помрачнел взгляд Электро Архонта. Заставляя его гадать где он провинился, —просто возвращайся в свои покои и позволь мне разобраться с этим. — Оу, ладно... — сказал Куникудзуши. Его нижняя губа затряслась. Ему даже не рассказывали о проблемах Инадзумы. Нечестно. Что хорошего в бессильном принце? Ничего. Он абсолютно бесполезен. Мусор. Как сын Электро Архонта и наследник, он имел право знать. Он, в конце концов, принц Инадзумы, даже если только на словах. Ничего не было в том, что он хотел познакомиться со своим народом. Но мама сказала нет. Потому сейчас Куникудзуши как всегда в одиночестве сидел в комнате. Стараясь игнорировать палящий жар лета. Как раздражающе. Подумать только, ранее его мама была настолько занята, что он вырос без её участия. Верится с трудом. Её властная, чересчур защищающая мама стала проводить с ним меньше времени? Если бы кто-то сказал ему это в подобной формулировке, Куникудзуши было бы сложно поверить. Но он сам наблюдал, как в последние недели разрыв между ними растёт и растёт. До сих пор она продолжала отдавать всё внимание Инадзумским проблемам. Чтобы ни одна беда не добралась до его ушей. Заставляя его унывать как никогда. Ещё один секрет, что сёгун Райден прятала от него. Хотя, глубоко внутри, Куникудзуши знал, что не имеет права осуждать её за секреты. Всё таки он всё ещё прячет ежедневные попытки сломать печать. Он сам скрывает свои дела. Нечестно, если он будет осуждать Электро Архонта, хотя занимается тем же самым. Куникудзуши ничего не мог поделать. Каждый раз, когда Электро Архонт отталкивала его, она представала ему кем-то, кто смотрит на него свысока. Зовёт недееспособным. Обузой. Чувство неполноценности вообще ни разу не весёлое. Это оно столь долго тяготило его. — Я думаю слишком негативно, — вздохнул Куникудзуши прежде чем взмахнуть веером у шеи. Длинные синие волосы прилипали к коже и перевешивали голову. Кажется, волосы слишком отросли. Ему хотелось отрезать их покороче. Особенно летом, когда они не доставляли ничего, кроме неудобства. Хотя мама любила с улыбкой пробегаться по ним нежными пальцами. Она до смерти обожала его длинные локоны, которые он аккуратно завязывал. Наверное ей не понравится, если их он отрежет. Всё таки такая длина растёт десятилетиями. И все усилия пойдут коту под хвост, стоит взяться за ножницы. Но палящее солнце делало это столь заманчивым. Противься. Противься желанию. Во первых, чем? В его комнате даже не было острых предметов. Ни меча, ни ножа. Ради безопасности — однажды сказала мама. Конечно это было ради безопасности. Всё всегда было ради его же безопасности. Хватка на веере немного усилилась. Ему просто надо пойти и выпить воды. Всё равно в горле пересохло. Первоначальная упертость постепенно, но всё таки утихла. Позволяя ему сосредоточиться на чём-нибудь другом. Как он и бормотал ранее – он думает слишком негативно. Маме не понравится, если она узнает, что его мысли не самые весёлые. Не то чтобы знала. Даже будучи Архонтом, сёгун Райден не могла читать мысли. Если Куникудзуши продолжит вести себя, словно сытый, неуклюжий дурак, она ничего не узнает. Всё ещё придерживая веер изящной рукой, Куникудзуши встал с кровати. Ногами прижимаясь к, слава Архонту, прохладному полу. А потом он стал искать ближайшего слугу, так как доступа к кухни у него не было. Для него по сей день оставалось вопросом зачем в Тэнсюкаку кухня. Ни он, ни Электро Архонт не нуждались в пище, так что она была излишней. Лишь трата места. Неважно. Лето приближалось к своему пику и Куникудзуши было слишком жарко. Может потому он был так сварлив. Да и знойная погода поспособствовала нахальным мыслям. Спутывая всё в голове быстрой сменой тем во избежание скуки. К счастью вскоре бурлящее раздражение улеглось. Он надеялся, что странное отношение сёгуна Райден тоже уляжется. Не очень приятно, когда на тебя смотрят с таким холодом. Или, возможно, он где-то ошибся и забыл. У Куникудзуши не худшая память, но он довольно рассеян. За все пятьсот лет он так и остался придурком. Неважно, был ли он правда тупым, Куникудзуши часто чувствовал себя дураком. Вдруг пару мыслей возникли в голове. Некоторые негативные, другие наоборот. Он продолжил идти, пока не наткнулся на пробегающего слугу. Которого Куникудзуши остановил взмахом веера, — Пожалуйста, принеси мне стакан холодной воды. Тот тут же поклонился и кивнул, убежав выполнять что его попросили. Приказали. Ведь даже если Куникудзуши был вежлив, говоря в форме просьбы и всё такое, он был первым, главным принцем. Принцем, чья мать была пугающим и очень-очень защищающим Архонтом. Той, кто мог в мгновение ока казнить человека, что как-либо насолил Куникудзуши, неважно специально или случайно. Он знал – так и будет. Он бы никогда не желал увидеть наказания сёгуна Райден. И он игнорировал только потому, что Электро Архонт никогда не желала осквернять его. — Тебе не нужно смотреть на это, Куникудзуши. Это слишком мерзко для твоих глаз, — сказала она, прежде чем запереть его в комнате до конца спектакля. То же она говорила каждый раз, когда наказывала кого-то за проступок. Смерть. Наказанием была смерть. Куникудзуши знал это, даже ни разу не видев, как Электро Архонт заносит клинок над своими подчинёнными. Он всё ещё смотрел на маму сквозь розовые очки. О которых неоднократно и слишком очевидно заботились они оба. Всё таки, она не могла позволить, чтобы её сын сомневался в ней и видел в плохом свете. Как правитель Инадзумы, в прошлом сёгун Райден убила многих. Некоторые во время войны, других в наказание. Куникудзуши знал об этом, и всё таки не мог полностью понять. Каково это – наблюдать, как кто-то столь дорогой ему столь легко забирает чью-то жизнь? Даже зная, Куникудзуши отрицал. Беспокойство завладевало им, но он верил в улыбку сёгуна Райден, в её добрые слова: "всё будет хорошо". Ничего не хорошо. Ничего никогда и не было хорошо. Его бесконечная жизнь была мерзко испорчена сёгуном Райден. Всё вечное детство его баловали и чрезмерно нянчились. Да чёрт, всю жизнь! Но это не значит, что в таком взрослении не было минусов. Со слабым сердцем и хрупким телом. Слабый ребёнок. Выходило, что его здоровье всегда было в упадке. Он никогда не был действительно в порядке. И до сих пор он слушал мамины слова и позволял себя успокаивать. Может быть, это ложь, но он позволил себе верить. Даже на короткое мгновение. — Вот, Ваша вода, — сказал слуга сзади Куникудзуши, выдергивая того из мыслей. В его руках был стакан воды, обернутый в белый платок. Наверное чтобы не заляпать стекло. — Спасибо, — с пустым взглядом Куникудзуши забрал стакан. Лето проявляло, что он вообще не в порядке. Чуть-чуть глотнув воды он обрадовался влажному горлу. У жидкости не было вкуса, но, тем не менее, она освежала. Пару капель неизящно стекли по побородку. Он тут же вытер их свободной рукой. Жара ужасала. Вместе с тем Куникудзуши вернулся в свои покои. Терпеливо ждать знакомого кота. Нужный день настал. Куникудзуши не мог дождаться письма, что бы Казуха в нём ни написал. Ему всегда нравилось узнавать больше о чудаке. От интересных размышлений до чудесной поэзии, всё было весело. Куникудзуши едва-ли мог поверить. В то, как простой смертный смог влиться в его веками неизменную рутину. Нет, он никак не жаловался. Он просто... находил это милым. Куникудзуши искренне улыбнулся ещё одной нахальной мысли. Он гадал, что думал Казуха насчёт лета. Хотел знать, находил ли он сей сезон приятным или тоже ненавидел. Скорее всего, Казуха написал ему стих или хайку о лете. Как чарующе. Казуха был просто очаровательным. ∘₊✧──────✧₊∘ Казуха держал деревянную коробку, полную различных фейрверков, которые купил в Фейрверках Наганохары для подготовки к летнему фестивалю. — Снова спасибо, Ёимия, — поклонился Казуха бодрой блондинке. — Пожалуйста, Казуха! — воскликнула Ёимия, подскакивая и выставляя средний и указательный палец. — Это я должна благодарить тебя за помощь. Я скинула тебе цены. Говорила она с робким лицом. На улыбку Казухи она лишь нерешительно усмехнулась. — Просто попроси если снова понадобится помощь. И благодарю за скидку, — добавил Казуха, сильнее прижимая к себе ящик. Заметив это, Ёимия застыла, — Снова на мели, а? — Как всегда. На Казуху, что отвернулся от обычно весёлой подруги, кинули сочувствующий взгляд. Из неоткуда взявшаяся напряжённая атмосфера не нравилась Казухе. Ему захотелось поскорее покинуть Ёимию. Ему не нужно её сочувствие. — Ты-? — прежде чем она смогла продолжить, Казуха громко фыркнул. — В любом случае, я пошёл. Всё таки я должен это всё унести на склад. Летний фестиваль уже на носу, у меня нет времени, — его глаза странно сверкнули. Незнакомо Ёимии, пугая её. Наконец, она уступила, уперевшись руками в бёдра. Ёимия знала, как Казуха закрывался, стоит коснуться неприятной ему темы. Словно ветер он был неуправляем и быстр. Если честно, она беспокоилась о своём друге. Но, вместе с тем, ей не хотелось переходить границу. — Ладно. Увидимся позже! — Увидимся. На том закончив, Казуха развернулся и пошёл прочь от Фейрверков. Натянуто улыбаясь и слабой хваткой поддерживая ящик фейрверков. Дорога домой стёрлась, а деревянные сандали изнашивались всё больше и больше. Он так долго носил эту пару. Фактически – года. Его отца не волновала покупка новых. А у него даже не было средств чтобы сходить самому. Почти всю свою мору он потратил на материалы. По типу бумаги, пера и прочих атрибутов. Оставшаяся же ушла парочку инструментов, которые хотел освоить. По сути – на скромный сямисэ́н, зазря лежавший в его комнате. Довольно пыльный и потёртый, но любимый и используемый. Казуха даже менял струны, стоило одной порваться. Отсутствие моры всегда было проблемой. Хотя он и не жаловался. Он не то чтобы совсем нищий, несмотря на неумелое управление финансами. У него хотя-бы был дом и еда на тарелке. Не лучшая жизнь, но и не худшая. Если честно, больше всего он ненавидел обязанности. Бумажная работа – не очень весёлое занятие. Даже если Казуха любил писать стихи и выдавать хайку, бумажки клана были скучными. В первую очередь это всё папина работа. А он сбросил это всё на него по непонятным причинам. Может его отец просто ленив. Кто знает. Он с ним по настоящему даже не общался. Для него отец был совсем чужим. Якобы достойным главой клана Каэдэхара. Но, очевидно, так оно не было. — Хмм... Я купил больше фейрверков, чем обычно, — быстро оглянул коробку Казуха. Из за ограниченного бюджета он мог позволить себе только фейрверки. Конечно, Ёимия была щедра на скидки, но Казуха часто настаивал на обычной цене. Только так он не чувствовал вину за расходы своей отзывчивой подружки. Хотя, в отличии от прошлых лет, он потратил месяца накоплений на ящик. Точнее, на полный ящик. В прошлом он не мог наполнить и половину. Как жаль. Не то чтобы его особо волновало. Как бы то ни было, этот год отличается. В этот раз он улыбался, потратив всю мору на приспособления для мимолётных взрывов. Не лучшее применение деньгам, но меньше сделать он не мог. Эти фейрверки он купил не для себя или клана. Без особой причины он бы не заказал у Ёимии столь причудливые огоньки. Они были для кое-кого. Кем бы он ни был, Казуха мог лишь облегчённо вздохнуть, — Надеюсь, Его Высочество когда-либо видел такую красоту. Скорее всего нет. Обычно фейрверки запускали на острове Амакане. И даже если бы в Тэнсюкаку их было видно, яркие краски были бы слишком маленькими и размытыми. Было бы необходимо прищуриться, чтобы оценить уникальность каждого. Да и окна комнаты принца не выходили на этот вид. Как жаль. Судя по тому короткому времени, когда Казуха там прятался, окно маленькое. Из своей комнаты принц бы не увидел фейрверков. В один день осознание стукнуло в голову Казухи. Тогда он думал о приближающемся летнем фестивале, представляя, как принц празднует такой праздник. Множество жителей Инадзумы наслаждались летним фестивалем. И даже туристы. Казуха верил, что и принц в праве пережить такое веселье. Хотя он не мог принести закуски и фестивальные представления, он мог принести кое-что другое. Яркое шоу фейрверков. Если сёгунат не арестует его за фейрверки, то так и будет. Ну, он готов пойти и на арест. Только так он мог осчастливить принца Инадзумы. — С каких пор его счастье меня волнует? В конце концов мы не более, чем незнакомцы, — ворвалась мысль в голову Казухи, случайно вырвавшись через рот. Звучит правдоподобно. Никаких если или но. Они с принцем незнакомцы. Во всех смыслах этого слова. И всё таки Казуха держал в руках ящик, за который его могли арестовать, стоит показаться в городе. Свой план. Плюс ко всему множество отправленных с помощью кота писем. Ни одно не получило ответ, но в душе он знал. Знал, принц получил их все. Фейрверки, письма, хайку и песни. Они незнакомцы, и всё же... Архонт, Казуха почитал его. Ради чего? Никто даже не знал лица принца, он ничего не получал за свои маленькие подвиги. Ему нечего получить, но так много терять. Казуха, несмотря на всё, продолжал верно служить принцу. И, кажется, быть его единственным другом. Или, по сути, знакомым. Что бы он ни думал, нельзя останавливаться. Месяцами он гадал и копался в поисках ответа. Бессчётное количество раз спрашивал себя почему. Ответ не находился, но вскоре сомнения улетучились. Ему оставалось надеяться, что все усилия не в пустую. Он бы хотел снова лицезреть улыбку Куникудзуши. Единственный раз увидеть его счастье за всю свою бренную жизнь. Капелька пота стекла по щеке Казухи. Он, поверхностно дыша, вытер её и посмотрел в небо. Жара доставала, солнце ярко сияло своим взглядом. К счастью он надел свободную одежду, практически дымящуюся на ветру. Благодаря сильной связи с природой и самим ветром, он получал большую выгоду с прохладного ветра. Так он не свалится под палящим солнцем. Лето довольно неприятное. Наконец он добрался до кланового поместья, что всё изнашивалось и изнашивалось. Ступеньки обветшали, стены треснули. То было видно лучше, чем в дни, когда Казухи ещё не было. Хотя Казуха и звал поместье своим домом, домом оно не ощущалось. Может когда-то давным-давно в детстве. Но те дни прошли. И никогда не вернутся. Глубоко вздохнув, он поставил ящик фейрверков в кладовку, — Не время киснуть. Я должен написать письмо. Не помогло – он продолжал унывать. Вынув маленькое перо из чернил, Казуха сел и стал писать. За ним сидело знакомое животное. Кошачий почтальон. «Ваше Высочество,» уже традицией начал он. «Близиться летний фестиваль и я мечтаю однажды провести его с Вами. Ларьки еды и некоторые развлечения как всегда удивительны. Уверен, Вам понравится.» Казуха усмехнулся своей аккуратной рукописи. — Мяу... — Хочешь что-нибудь сказать Его Высочеству, мой друг? Я напишу за тебя, — потакал он коту, чей хвост тёрся об его щёку. — Мяу. Мяу, — кот облизнул свою лапку. — Конечно, — ласково отозвался Казуха. «Мой кошачий друг желает погулять с Вами по берегу Амакане. Где чистая, хоть и солёная из-за моря вода. Чувствовать песок под ногами, пока вода омывает кожу. Разве не чудесно? Обещаю, однажды я покажу всё, что смогу. Как странник принцу.» Душный ветер, солёные моря. Касающиеся лодки и массивные корабли. С тоской он на то смотрел каждый раз, когда сбегал с работы. В абсолютном одиночестве, сидя под высоким деревом, покрывающим его своей тенью. Деревом, на которое он временами забирался просто ради лучшего вида на далёкие места. Места, которые он однажды хочет исследовать. С принцем – он надеется. Всё таки они оба желали свободы. То была схожесть, что их связала в первую, и такую далёкую, встречу. Казуха мог лишь мечтать. «Ваше Высочество, Вы когда-либо видели, как фейрверки зажигают ночное небо? Это столь прекрасно, что невозможно дышать. Но, на самом деле, ничего не сравнить с Вашей уникальной красотой.» С рождения красивее, чем кто-либо другой. Из под руки Казухи вышло множество хайку о принце. Ни один не был достаточно хорош. Розовый заливал его бледные щёки всякий раз, стоило вспомнить пленительное лицо принца. Те вызывающие трепет глаза и нежные тёплые руки. Он казался идеальным. «А море? Вы когда-нибудь задумывались, что простирается прямо за штормами Инадзумы?» Здесь рука Казухи стала писать сама по себе. Едва ли он обрабатывал мысли, продолжая вести слова, «Я знаком с кое-кем, пришедшим из-за штормов. Из земель свободы.» Из Мондштата – хотел он написать, но не смог. По неведомой причине на мгновение застыв. Не то чтобы он лгал. Он правда знает кое-кого из Мондштата – так называли город свободы. На самом деле почти все знали его. Его звали Тома. Яркий ребёнок, однажды прибывший в Инадзуму и любезно взятый под крыло кланом Камисато, которым он продолжал служить по сей день. Верный и добрый, несмотря на то, что в день его прибытия его выбросило на берег. Он был лишь ребёнком когда приплыл в Инадзуму. Говорил с другим – мондштатским диалектом. А манеры и взгляды на мир разительно отличались от здешних. Кидаясь в глаза всем, что он чужак. Пришелец – звали его. Но когда Тома рассказывал о своей родине, Казуха мог лишь дивиться. Почему блондин покинул столь свободный народ? Хотя он никогда не спрашивал. Было ясно, как Тома предан Инадзуме. Клану Камисато. Казуха просто не понимал. Было много вещей, что он никак не мог понять. Даже если много кто звал его зрелым для своего возраста – мудрым и понимающим, он был простым ребёнком. Тем, кто лишь недавно достиг совершеннолетия. Потому он многое не понимал. Каждое его убеждение, в конце концов, было детским. Свобода. Истинная свобода. Он не знал, что такое свобода. Они с принцем оба искали свободу, но он не знал, какую он ищет. У них было разное представление о свободе. У каждого. Принц хотел ходить среди своих подчинённых без тяготящего страха. Восхитительно. От начала и до конца истинный принц. Думать о своих людях, даже ни разу не контактируя с ними. В сравнении с ним, версия Казухи казалась такой... скучной? Жалкой? Быть странником в сопровождении лишь ветра. Это казалось столь ничтожным в сравнении со столь бескорыстным, столь невинным принцем. Желания принца ставили под сомнение его собственные. Сравнивая с Его Высочеством, Казуха – ребёнок. Всё таки принц Инадзумы божественно мудр. Он мог никогда не выходить из Тэнсюкаку, но века жизни одарили его опытом. Юный наследник Каэдэхара желал распутать и узнать его получше. Ещё крепче сдружиться с принцем. Прекрасным принцем Инадзумы. Социальным инвалидом, но тем не менее, приятным. Хрупким, но в тоже время таким сильным. Принц прекрасен. С ног до головы прекрасен. Если быть честным, Казуха не знал почему так уважает принца. Они встретились лишь однажды, и пока только он пытался связаться – письмами через своего кошачьего друга. Принц ещё ни разу не ответил, но и не отверг. В каком-то смысле они схожи. Оба мечтают о чём-то большем. О свободе — нежно шептал ветер. Однако свободу Казухи легко достичь. Но не принца. Он мог просто убежать, отбросив всякую ответственность. Тогда его возненавидят и отнесутся к нему как к неблагодарному щенку, но что ещё ожидать от подобного выбора? У клана Каэдэхара почти не было авторитета. Даже если он откажется от наследства клана, это ничего не изменит. А принцу было что терять. Учитывая, что, кажется, Электро Архонт очень защищала его. Она может обрушить на Инадзуму катаклизмы из самой преисподней если с принцем что-то случится. Говорят, именно принц был причиной множества ужаснейших штормов. Это скорее слухи, но Казуха знал, что это правда. А ещё он очень болезненный. Словно нежному цветку, ему не стоит прорезаться рано. Иначе он обязательно увянет быстрее. Иначе несчастливая судьба настигнет его. Подумать только, он думает о принце в подобном ключе. Одна встреча и вот, к чему это привело. К мыслям о тех загадочных, привлекательных глазах. Как бы то ни было, Казуха продолжал писать. Движением кисти он писал и писал и писал. «Надеюсь, Вы насладитесь шоу во время летнего фестиваля. Это довольно забавно.» Позже он припечатал свой герб в конце бумаги, «От Вашего верного подданного, Каэдэхары Казухи.» За тем он свернул письмо и передал ему сидящему сзади коту. Тот сжал бумагу между острых зуб и спрыгнул на пол. Уже привык выполнять эту просьбу. — Снова спасибо, дорогой друг. — Мяу. Когда кот исчез из его поля зрения, Казуха покрутил выпавшую из причёски прядь. Нервное хихиканье слетело с губ – взволнован перед своим маленьким планом. Нежный ветер подул на него и Казуха улыбнулся с лёгким прищуром. Кажется, ветер был на веселе́. Желательно, чтобы его затея развеселила и принца. Осчастливить его. Это будет настоящим достижением. ∘₊✧──────✧₊∘ Громкое карканье раздалось от маленькой вороны, что, повернув голову, рассматривала кусочек платиновых волос. За тем она моргнула. Пару членов клана Каэдэхара обогнули высокий клён. Кто-то заметил мирно сидящую на нём птицу, но проигнорировал, двинувшись дальше. Вороны не есть что-то редкое в Инадзуме. Они были везде. Особенно – на Наруками. Неведомо всем присутствующим, ворона наблюдала за младшим Каэдэхарой. Единственным наследником, что поспешно повернулся к новоприбывшим спиной. Ворона ещё раз каркнула прежде, чем расправить крылья и улететь. Вскоре она оказалась далеко от поместья Каэдэхара – у себя дома. В месте, что усыпалось розовыми лепестками и считалось благоговейной территорией. Птица приземлилась на бледные, ждавшие её пальцы. Тогда нежные касания мазнули по перьям, заставляя ворону хмыкнуть. Что вызвало весёлый смех у человека, чешащего её загривок. — Погляжу, ты вернулся, малыш. Хмм, — сказал сладкий голос. И, учитывая, что розовые губы приподнялись в лёгкой усмешке когда ворона ответила кивком, ей было весело. То была Гудзи Великого храма Наруками, приветствующая птицу с раскрытыми объятьями. Сама Яэ Мико, чьи глаза сверкали озорством, а уши весело подрагивали. Чей хвост чуть не показался, метаясь в ответ на радость. Не то чтобы её хвост был виден. Всё таки она никому не показывала свой драгоценный пушистый хвост. Если кто-то и видел, он, должно быть, избранный. — Прости что заставила лететь по такому солнцепёку. Я обязательно отплачу тебе большим пиром, — Яэ Мико сжала губы, поднося палец с вороной ближе к уху. — Теперь расскажи мне о том, что разузнал, последовав за тем чудаком. Ворона очень тихо защебетала. Так, чтобы только Яэ Мико было слышно. Её пёрышки слегка зашевелились по мере того, как кицунэ заинтриговывалась всё больше и больше. Закончив свою миссию, она улетела передохнуть. Тем временем глаза Яэ Мико широко раскрылись, а губы растянулись и того шире. Ухмылка росла, пока она опять хихикала себе под нос. Ей было очень весело. — О Архонт. Разве это не интересно? Её глаза светились всё больше и больше, пока она сама плавным движением клала случайную новеллу в рукав. Она предполагала порекомендовать её Куникудзуши, если та окажется неогранённым алмазом по сравнению с другими прочитанными ею книгами. Говоря о Куникудзуши, она могла лишь вздохнуть. Она так давно не видела этого малыша. Его так долго держат в Тэнсюкаку. Должно быть, ему это чертовски осточертело. На его месте Яэ Мико бы заскучала. Что ж. Куникудзуши стоит с нетерпением ожидать цветное представление, что приготовил для него обычный самурай. Верный подданный, которого ему удалось ухватить. Шоу предполагало быть удивительным сюрпризом. Яэ Мико не могла дождаться.