...Её Всемогущество сёгун издала новый указ о конфискации Глаз Бога.—
Они назвали это "охотой на Глаза Бога". Всё началось тогда, когда задержали первого владельца Глаза Бога. Целая улица Инадзумы практически превратилась в руины. Постройки горели не за что, улицы покрылись пеплом. По середине всего этого ярко сиял Пиро Глаз Бога. Его владелец не согласился, поплатившись своими желаниями. Он сражался с солдатами, попытавшимися забрать дар небес. То был хаос. Многие пострадали. Как и солдаты, так и горожане. В конце концов обладателя Пиро Глаза Бога победила Кудзё Сара — могущественный генерал, эффективно направляющий силы комиссии Тэнрё. Её стрелы редко мазали. Казуха правда никогда не слышал, чтобы она промахивалась. Учитывая, как она держала лук и сохраняла прямую, идеальную стойку, одолеть её было сложно. Редко её атаки летели мимо, а ещё реже она проигрывала. — Отступай! — приказала Кудзё Сара ровным тоном, хоть и кричала. — Никогда, вы, жалкие людишки! Ожидаемо, её оппонент не отступил. Вместо покорности, тот оскалился и сотворил ещё более смертоносный пожар. Разжигающееся пламя охватило некогда чистую кожу невиновных. Многие люди получили ожоги. Всё из-за непокорного владельца Глаза Бога. На весь этот бардак Казуха смотрел со стороны. Его пальцы в ужасе подрагивали, словно в попытке за что-нибудь схватиться. Что угодно. Лишь бы успокоиться. Стоило стремительным уголькам возникнуть рядом с ним, он тут же кинулся прочь. Искры чуть не опалили одежду. На лице Казухи застыл страх. То был хаос. Все владельцы Глаз Бога по праву считались сильными. Обычно их контроль над своим элементом был на высоком уровне. Всё таки не за просто так им было даровано подобное благословение - их заметили сами боги. Не удивительно, что они отказывались отдавать свои Глаза Бога, даже если то был приказ самого Архонта. В некотором смысле, идя против указа, они бросали вызов сёгуну Райден. Армия Инадзумы была сильна. Одна из сильнеших в Тейвате. Их народ пестрил опасностями. В прошлом случалось множество войн и сражений, страша архипелаг и принося свои плоды во многих опасных местностях. Сильное войско необходимо для защиты народа. Во главе всего этого стояла сёгун Райден. Её воля и клинок были готовы пролить кровь за своих людей. Солдат тренировали так, как до вербовки не тренировали никого. Их тела крепчали, обретая форму по мере боёв. В конце каждый получал силу и уважение обычных граждан. Потому-что быть солдатом трудно. По этой причине многие уважали тех, кто избрал этот путь. Но сейчас всё запуталось. Та армия, что некогда пообещала защищать людей, направила копья на владельцев Глаза Бога. А те в ответ мстили, защищаясь и нанося ответные удары. При помощи Глаз Бога, конечно. Каждое сражение кончалось кровью. В первый день, когда Указ об "охоте на Глаза Бога" пришёл в действие, красный окропил улицы. В итоге, какими бы сильными ни были обладатели Глаза Бога, они были ничем по сравнению с гигантским количеством солдат, расставленных по городу. В конце концов они выдохнутся. Тогда их схватят в плен, а Глаза Бога заберут в неведомое место. Заметив, как много невинных людей плачут по потерям, Кудзё Сара нахмурилась — непричастные попали под удар. — Возьмите врачей и защитите граждан, — она посмотрела на стоящих сзади неё солдат, готовых тут же последовать её командам. — Я справлюсь сама. — Есть, госпожа. Затем она открыла огонь по причине сей безжалостных пожаров. Прямиком в торс. В место, которое заставит кровоточить и спотыкаться, но не умереть. Как и ожидалось, стрела попала точно в цель. Казуха слабо вздохнул, узрев происходящее. Его глаза расширились, стоило хлюпанью раздаться по горящей улице. Владелец Пиро Глаза Бога, шипя от боли, упал на колени, сжимая ранение. Наконечник был пропитан электричеством. Должно быть, содействие Электро Глаза Бога Кудзё Сары. — Нечестно, — с удручённой улыбкой пробормотал владелец Глаза Бога, — я должен отдать свой Глаз Бога, в то время как ты можешь оставить себе свой. Её Превосходительство такая жестокая. Никто не услышал эти слова, шёпотом рассеявшиеся по ветру. Лишь Казуха, имеющий тесную связь с ветром, слышал. Он вздохнул, наблюдая, как незнакомца сковывают наручниками и уносят. Его некогда пылкий, решительный взгляд, затянулся туманом. В момент, когда Пиро Глаз Бога насильно отобрали, он прохрипел и закашлял. Связь между Глазом Бога и владельцем оборвали. Не лучшее зрелище. Казуха ожидаемо закашлялся от дыма, не ушедшего несмотря на то, что огонь потушили. Отвратительное зловоние и чёрное облако сделали вид улицы жутким. Подумать только, тот человек, положивший начало всему этому огню, был только первым. В то время как в других народах владельцев Глаза Бога парочку штук, Инадзума была пристанищем множества избранников. Каждый из них по праву считался сильным. И они, безусловно, тоже окажут сопротивление. Прямо как бедный индивидуум, оказавшийся на прицеле у самой Кудзё Сары. Это был первый бой и предзнаменование многих других. Разрушения от так называемом Указа об "охоте на Глаза Бога" ужасали. Он не только шёл против владельцев Глаза Бога, но и вынуждал тех сражаться в ответ в попытке самозащиты. Что закончиться лишь трагедией. Подобный Указ принесёт один упадок да ущерб. Казуха не переставал гадать: почему сёгун Райден допустила такой Указ? — Сейчас тебе правда стоит избегать главные места города. Ты чуть не подгорел, — сказал его друг с проблеском заботы в взгляде. Его глаза сфокусировались на опалённые участки Казухиного хаори, тщательно рассматривая некогда белые — теперь чёрные — рукава. — Это должна быть моя реплика, — Казуха вздохнул, бинтуя свои руки. — Ты в большей опасности, чем я. Затем он опустил взгляд на Электро Глаз Бога своего друга. Что мягко сиял фиолетовым цветом. Маленький треск прыгал по его поверхности, схоже с такими обычными для Инадзумы молниями. Проследуя за его взглядом, друг лишь пожал плечами и обнял свои коленки, — Нет нужды волноваться обо мне. У меня хороший самоконтроль. Они могут попытаться подстрелить меня, но я не такой же легкомысленный, как другие. — Как самонадеянно. Казуха не смог сдержать смешка. Он даже улыбнулся тонкому юмору, с которым его друг относился к первой жертве Указа. Жертве? Не то слово. Конечно, его Глаз Бога забрали. Как жаль. Это значило, что его желания отобрали. Оставляя его не более, чем пустой оболочкой. Однако, даже в итоге лишившись Глаза Бога, он сумел в ответ разгромить улицу и ранить горожан. То было непростительно. Он заслужил арест. Не все обладатели Глаза Бога заслуживали плена просто за стекляшку. Они же не выбирали, заметят ли их высшие или нет. Как бы то ни было, владелец Пиро Глаза Бога заслуженно оказался за решёткой. Всё таки он неоправданно устроил поджог и ранил так много людей. Несмотря на всё это, Казуха сочувствовал ему. Он понимал причину и не злился на поступок. — Это не самонадеянность, если я правда способен, — усмехнулся его друг, показывая свой Глаз Бога. Искры летели из его ладони, разбредаясь по округе в замысловатом танце. Они подражали тому, как выглядят небеса во время дождя. От небольших наслаиваний, напоминающих облака, до крошечных молний. Очаровательно. Такое представление укрепило умелость друга в голове Казухи, ясно показывая, как хорошо тот понимает Глаз Бога и какая у них безупречная связь. Особенно хорошо контроль показывало то, как он заставлял искры жужжать тут и там. — Тем не менее осторожность не повредит. Ты можешь быть сильным, но ты всё равно не ровня Кудзё Саре. Она могучий генерал, что обязательно поймает, стоит только потерять бдительность, — протараторил Казуха на одном дыхании. Его друг крепко сжал кулаки. Электро Глаз Бога ярко вспыхнул. Подобно слабому огоньку свечи, способному сжечь целый дом. — Я запомню, — с нежной улыбкой сказал друг. — Славно. Прижавшись к высокому дереву, Казуха выдохнул, наконец позволяя лёгким нормально заработать, а сердцу успокоиться. Он откинул голову на плечо своего друга, который в ответ потрепал его платиновые волосы, нечаянно разрушая всю причёску. Впрочем, самурай лишь закатил глаза. Казуха соскучился по спокойной тишине между ними. Она напомнила ему о их тихом детстве, когда не было так много переживаний. Тогда они с его другом могли бегать и играть во что-угодно: от древолазанья до прогулок к ближайшему берегу. Он соскучился по детству. Тогда было куда легче. Ни обязанностей, ни переживаний, ни опасной "охоты на Глаза Бога". — Как думаешь, что они сделают с владельцем Глаза Бога? В плане его арестовали, а дальше что? — спросил его друг тихим, усталым голосом. — Честно, не знаю, — глаза Казухи остекленели от одного вида Глаза Бога друга. — Думаешь, он в сохранности? — Не знаю. Наверное. После поимки того огненосного владельца Глаза Бога, многие потерпели лишения. У кого-то отобрали спокойствие, другие подняли восстание. Дома рушились там и тут, в итоге и невинные оказались в убытке. В конце концов, сама человеческая суть предполагала при нужде давать отпор. Потерявшие Глаз Бога могли продолжить жить как обычные люди. Но ничто не будет прежним. Их жизни навсегда поменялись, их сердца навсегда опустели. Они стали не более, чем потерянными душами. В то время как давшие отпор оказались в темнице. Им больше ничего не светило. Разве что тюремное окошко. В настоящий момент Инадзума переживает не лучшие времена. Казуха не знал что делать. В то время как он оставался вне действия Указа за неимением Глаза Бога, о его друге такого не скажешь. Он не знал, как сберечь его, не прибегая к пряткам и уговорам сбежать. Однако его друг так упрям. Он не отступит так просто. Он выбрал остаться в Инадзуме. Как безумно и неоправданно. Но Казуха знал, что всё, что он мог сделать, это вздохнуть и приглядеть за ним. Сохранить его по мере возможности. Не то чтобы его друг настолько немощный. Просто на всякий случай. Если его друга каким-либо образом поймают, он постарается помочь ему сбежать. Тогда репутация клана полетит в бездну. Однако она ничто по сравнению с товарищем по странствиям. Все всегда говорили, что семья важнее дружбы. Но когда дело доходило до его собственной ситуации, Казуха не соглашался. Даже не питая ненависти к своему клану, своей семье, он не любил их бессмысленные требования и желания. Они приводили его в депрессию. Нормализовали усталый вид. Он любил свой клан. Тот вырастил его и дал всё, что он сейчас имел. Казуха сделает всё, что мог, лишь бы помочь ему. А ещё Казуха положит собственную жизнь ради друга. Друга, который — он знает — никогда спокойно не отдаст свой Глаз Бога. Он был из тех людей, что будут сражаться изо всех сил, лишь бы сохранить божественный дар. Даже если это значило пойти против желаний сёгуна Райден. Так что Казуха останется на его стороне и обеспечит, что никто не заберёт его Глаз Бога. — Казнь? — его друг понурил голову, стоило горечи взять верх над в прошлом искренней улыбкой. — Надеюсь, нет. Это будет слишком жестоко. Они не должны казнить за простое имение Глаза Бога. Это несправедливо, — Казуха прижался щекой к мягким красным рукавам чужого хаори. Со стороны послышался тихий смешок, — Да, жестоко. Но в прошлом сёгун Райден поступала и хуже. — Ты о Мусо но Хитотати? — О чём же ещё? Мусо но Хитотати. Одно только слово молниями прошило спину Казухи. Даже ни разу не видев лично, он слышал легенды от свидетелей. Истории стариков, видевших, как Электро Архонт казнит врагов. Знающих, какую мощь содержит её меч. Своим клинком она разделяла острова — Ясиори тому доказательство. То был стиль боя, пугающий и почитаемый многими. Казуха знал, что никогда не достигнет подобного мастерства. Даже если будет успешно тренироваться всю оставшуюся жизнь, его клинок никогда не встанет рядом. Как самурай, он уважал Муси но Хитотати. Как гражданин Инадзумы, он чувствовал лишь дурное предчувствие всякий раз, когда слышал о нём. Когда бы его ни упомянули, то всегда была история о небесной каре, в которой Электро Архонт делала достойный её мести срез. Он несомненно опасался этой техники. Сила, способная свалить не только смертного, но и бога. Имеющая возможность разрезать любое существо и, если понадобится, землю. — Казуха, — он сильно сжал свои забинтованные пальцы. — Да? — тихо пробормотал Казуха. — Расскажи больше о Мусо но Хитотати. — Ладно. Каждый в Инадзуме знал о кульминации стиля сёгуна Райден. Даже те, кто был изолирован от других людей, хотя бы слышал уличные слухи о технике, что могла разрубить пространство и на миг остановить время. Это было слишком мощно, чтобы не слышать. Впрочем, лишь немногие в полной мере понимали её величие — те, кто знали как владеть мечом и практиковали искусство клинка. Включая Казуху, тренировавшегося с детства. Его друг тоже владел мечом, но по другому. В отличии от Казухи, слившегося с мечем и движущегося, словно тот — продолжение его тела, он относился к мечу как к оружию для самозащиты. Не больше, не меньше. Так что не удивительно, почему он пришёл к Казухе за информацией. Из всех его знакомых, только самурай разбирался в нужной ему сфере. — Мусо но Хитати свидетельствовали только во время небесной кары. Стиль меча, предполагающий наводить страх на вставшего перед ним. Не то чтобы страх непредсказуем, всё таки все, когда-либо встречающие его лицом к лицу, погибли на месте, — Казуха вытащил свой меч и вырисовал им фигуры в воздухе. — Небесная кара... — произнёс его друг, наблюдая за аккуратным в обращении с мечем самураем. — Это - кульминация навыка сёгуна Райден. Искусство, с которым ни одно и рядом не стояло, — добавил Казуха, сжав губы в полоску, — но ты это уже знаешь, не так ли? Его друг пожал плечами, — Да. — Тогда расскажу другое. Затем Казуха встал. Некоторые травинки прилипли к его одежде. Ноги приняли прочную позицию, практически вкапываясь в почву. Он показал меч, сверкающий всякий раз, когда видел свет. Солнечные лучи отражались от его сияющей, но тем не менее потёртой поверхности. Следом он стал говорить, повествуя своему другу о всех своих знаниях, касающихся Мусо но Хитотати, не привирая о собственных ощущениях. От стыда до восхищения. Всё. В конце его друг положил свою ладонь тому на волосы, чтобы после успокаивающе потрепать. — Успокойся, — сказал он. Только тогда Казуха заметил, как тряслись его плечи. Тело потвердело, а хватка на рукояти сжималась слишком сильно. Услышав эти слова, он глубоко вдохнул, с выдохом слегка очищая сознание. — Спасибо. Ты вовремя, — в ответ его друг кивнул и, со слабой улыбкой, встряхнул платиновую копну ещё раз. — Без проблем, — сказал он прежде, чем скрестить руки. — Спасибо за информацию. А ты правда очень осведомлён, столько знаешь о разных искусствах. — Ничего особенного. Казуха наблюдал за тем, как его друг в мгновение ока запрыгнул на дерево. Пара секунд, и он уже на тонкой ветке, беззаботно свисает ноги и поправляет шарф. Ветерок пробежал мимо них, подхватывая одежду. По его вине белые локоны кольнули щёки, стоило оглянуться на снизу смотрящего на него Казуху. — Мусо но Хитотати. Какой мощный навык, — сказал он, на что Казуха согласно кивнул. — Не существует техники, что могла бы сравниться с ним. Лучшая из лучших. Даже боги не смогли выдержать его могучего света, — с почтением сказал Казуха, сверкая красными глазами. — И всё же... — пробормотал его друг, — должен же быть хоть кто-то, способный устоять перед ним? — Маловероятно, но не невозможно. Кто-то, устоявший перед Мусо но Хитотати? О таком никогда и не слыхали. Любой, встретивший сей технику, пал от его силы. Разрыв пространства и времени поражал тело, а затем множество молний пронзали всё существо. От жертвы оставалась лишь пыль. Пепел. Его развевали по ветру, чтобы навсегда забыть, пока сёгун Райден снова прятала меч, словно никого не убивала считанные секунды назад. Наверное, то была каменная воля Архонта. — Тогда интересно. Надеюсь однажды я засвидетельствую, как кто-то выжил после небесной кары. То будет зрелище, — внезапно глаза его друга странно заблестели. Казуха лишь пожал плечами и кивнул: — Ага. На такую редкость будет славно посмотреть. Хотя это наведёт шуму. — Если такое случиться, все будут в полнейшем шоке. — Хм. Искусство меча, не имеющее равных. Заблокируешь такое — никто не поверит. Включая Казуху, что всё ещё не верил, что такое вообще возможно. Да, это не невозможно. Но, тем не менее, это не отрицает всей сложности. Раз сами боги не выжили после Мусо но Хитати, как могли обычные смертные? Казухе оставалось лишь предложить руку другу, готовому спрыгнуть с ветки дерева. Прежде, чем опуститься на землю, его сандали скрипнули по дереву. Одежды подлетели в воздух, рукава на мгновение раздулись. Впрочем, приземлился он целым и невредимым. Вернувшись на землю, он схватил руку Казухи, с улыбкой крепко ту сжимая. — Хочу однажды увидеть его сияние, — честно выдал он, пробивая самурая на дрожь. — Вот так мечта. — Разве тебе не интересно? Совсем не хочешь воочию увидеть истинную мощь Архонта? — в ответ Казуха лишь стеснительно пожал плечами. Неуверенность плескалась в его глазах, — Не уверен. — Оу, — его друг моргнул, — тогда ладно. Дрожь прошла вниз по спине Казухи, стоило поправить красно-чёрный шарф. Уже первые дни осени. Начинает холодать. Было не то чтобы прямо холодно, но ветер стал отдавать морозом. Впрочем, Казуху с его многочисленными слоями это не особо волновало. Да и тонкие, летящие рукава спускались аж до бёдер, прекрасно защищая от смен температуры. — Пойду домой, — сказал он другу, что отреагировал кивком. — Тогда и мне пора. Если захочешь меня найти, ты знаешь где искать, — подмигнул друг, вызывая весёлый смех. — Конечно. Увидимся. — Пока. На том закончив, они помахали на прощание и разошлись. Его друг быстро пропал, не оставив ни следа своего присутствия. Словно его здесь и не было. Какая полезная способность. Ни травинки не говорило о некогда бывавшем здесь его друге. Следы исчезли, тёплая аура растворилась. Это вызвало блеск в глазах Казухи. Он не знал, где именно остановился его друг, но в общем знал где искать. Ведь, из-за охоты на Глаза Бога, он не мог оставаться в городе. Он также отклонил предложение Казухи остаться в поместье Каэдэхара, сказав, что не хочет вовлекать самурая в хаос между инадзумской армией и владельцами Глаза Бога. От того Казуха вздохнул, позволяя ветру охранять его, а самому себе закрыть глаза. Его ноги вели его, не спотыкаясь, даже если он не смотрел куда идёт. Тихий свист слетел с его губ. Глаза он открыл только почувствовав кого-то сзади. К его удивлению, то оказалась Кудзё Сара. Её тело было напряжено, однако лицо выражало уверенность и безразличие. Она не обратила на него никакого внимание. Вероятно даже не заметила неважное присутствие. Казуха кинул мимолётный взгляд на её лук. Крепкий и устойчивый. Как и должен быть в руках умелого генерала. Её взгляд был холодным. Казалось бы бесчувственным, однако Казуха видел в нём проблеск смятения. Прежде, чем он смог ей что-либо сказать, она ушла. Возможно чтобы схватить ещё одного пользователя Глаза Бога. Чувствовала ли она вину? Казухе оставалось лишь гадать, а ветру гладить его лицо. Каково ей идти против собственных людей? Отбирать у них нечто важное? Оглядывалась ли она хоть раз, колебалась ли? Может быть. Даже будучи тэнгу, она имела человеческое сердце. А люди существа эмпатичные. Даже к тем, кто сочувствия не заслуживал. Потому Казуха не верил, что Кудзё Сара может продолжать лишать людей Глаз Бога без единой капли вины. Хотя, несмотря на вину, она никогда не колебалась. Её команды холоднокровны, а лицо пусто. Она перестреляла множество людей. Людей, которые оправданно шли против странного указа. И он знал, что она не остановиться так быстро. Не после того приказа. До конца верная сёгуну Райден. Казухе оставалось лишь спрашивать, насколько хватит её верности. Её непростительные действия вредят невинным.∘₊✧──────✧₊∘
Павшие листья опускались на Казуху. Ветер разносил запах клёна. С красным и оранжевым на Инадзуму нагрянула осень. Многие растения стали увядать. В его хватке лежал кленовый лист. Яркий, мягкий, легко сминаемый. Стоило двинуться, и бедный хрупкий листочек сломается. Он не стал. Вместо этого он дунул на него и отпустил в свободный, хоть и недолгий, полёт. Сей полёт продлился лишь чуть-чуть — вскоре тот опустился на землю к своим собратьям. Казуха вздохнул. Сюда он пришёл расслабиться. После официального объявления об охоте на Глаза Бога, в силу вступил ещё один указ, закрывающий границы Инадзумы от других стран. От всего Тейвата. Указ Сакоку. — Храните нас Архонты, — пробормотал его друг, услышав слухи об объявлении. Казуха разделял тоже мнение. Его глаза остекленели. Смятение и тревога гнались по венам, подобно другим инадзумцам. Не только жителям Наруками, но и пострадавшим обитателям других островов. Хотя он не уверен насчёт Ватацуми. Технически, этот остров считается частью Инадзумы, однако он враждебен к остальному населению и сёгуну Райден. Неважно. Казуха волновался лишь о друге. Друге, имеющего Электро Глаз Бога и теперь не имеющего выхода из Инадзумы. По сути он заключён на Наруками, ведь над границами острова ведётся тщательная слежка, делая почти невозможным пробраться на другие острова. Не то чтобы подобные действия помогут. Электро Архонт держала страну на коротком поводке. Инадзума оказалась заперта и никто ничего не мог с этим поделать. — Плохо дело, — сказал Казуха, наблюдая за окружившими берега Наруками лодками. — Почему Её Всемогущество сёгун это делает? Не понимаю, — разочарованно оскалился его друг. — Простым смертным никогда не постичь мысли бога. Тем более правителя вечности как она. Может, это и есть её взгляд на вечность, — Казуха не понимал собственные мысли. Его пальцы стальной хваткой вцепились в волосы, почти что натягивая их. Его друг нахмурил брови, — Как радикально. Состояние Инадзумы ухудшалось с каждым днём. Особенно для владельцев Глаза Бога. Учитывая, что каждый выделялся из толпы. — Они отводят всех в помещение, дабы было легче отследить владельцев Глаза Бога, — прокомментировал Казуха, широко раскрыв глаза в осознании. — Умно. Как, к несчастью, умно для них. Изоляция Инадзумы лишила всех возможности побега. Что великолепно для охоты, но ужасно для владельцев Глаза Бога, пытающихся спасти свои Глаза, не оставляя тем выбора, кроме как сдаться или сражаться, рискуя всем. При этом помощи от прочих народов дождаться не получиться. Указ Сакоку усложнил чужеземцам выход на сушу. В итоге торговля Инадзумы опустилась на дно. Ни импортов, ни экспортов, ничего. — Нет, это не умно. Если так подумать, это даже глупо, — опровергнул Казуха слова друга. Тот лишь нахмурился, переваривая все стремительно происходящие события. — О? Почему? — спросил друг со знакомым блеском в глазах. — Инадзума, будучи богатой ресурсами, много теряет, пытаясь выстоять в одиночку без помощи других стран. Мы не сельскохозяйственная или промышленная страна, как Мондштадт и Ли Юэ - мы специализируемся на боевой мощи, — объяснил Казуха, подчёркивая слова движениями руки. — Хоть во время войны сильная армия полезна, она не сможет прокормить людей или обеспечить потребности, — добавил друг. — Точно. Вскоре из-за этого местные поднимут бунт. Казуха мог лишь закрыть глаза и, ища поддержки, прилечь на плечо друга. Тот не сопротивлялся. Тем временем всё больше сухих листьев нежно их оглаживали. Текущая ситуация изнуряла. Они требовали отдохнуть или хотя бы взять перерыв. Учитывая, что Казуха заметил, как политическая смута разрастается среди кланов Инадзумы. Включая его собственный, который он обязан защитить любой ценой. А его друг волновался о собственной безопасности. Глаз Бога был причиной, почему он до сих пор не показывался в городе. — Ты же знаешь, что лучше прекратить наши встречи, верно? — его друг кинул на него взгляд. В ответ Казуха разбушевался: — Заткнись. Ты не знаешь о чём говоришь, мой старый друг. — Ты - псевдопредставитель клана Каэдэхара и единственный наследник, а я - правонарушитель. Это не принесёт тебе ничего хорошего, — отметил его друг, пожимая плечами. — Закрой рот и не волнуйся об этом. Я выдержу, даже если всё обернётся только хуже, — Казуха не открывал глаза, лишь сильнее сжимая руку друга. Его друг был неизменно упрям. Хоть теперь и чуть меньше. Тем не менее, он тяжело переживал, даже без нормальной на то причины. Даже ненавидя политику Инадзумы и расходясь с ней во многих моментах, он в ней ориентировался. Та казалась полным бардаком, сплошной ссорой и мощной игрой между влиятельнейшими главами. Ему это никогда не нравилась. Тяжело найти удовольствие в волнениях. Но, досадно, он с малых лет был вынужден учить многое об этом. То была его обязанность. Теперь, пусть и не без труда, он мог выдержать кровожадную политику Инадзумы. Временами он думал, что она смертоноснее, чем меч. Будучи куда утончённее, та была инкриминирующее чего-либо ещё. Одно неверное движение, один шаг не туда, и вся твоя жизнь и репутация полетит до невиданных ранее низов. Потому Казуха всегда действовал с осторожностью, редко участвуя в распрях без особой необходимости. — Как скажешь, Казуха, — его друг выглядел виновато. Наконец, Казуха открыл глаза, но проигнорировал брошенный на него взгляд, — Я буду в порядке. Не нужно волноваться, ладно? Глубоко внутри Казуха считал, что всё должно быть наоборот. Что только он должен волноваться о друге, что мог довольно умело скрыться, появляясь только если сам позовёшь. Тайком, конечно. Так, чтобы точно никто не заметил. Была некая кротость в их общении. Методы коммуникации всё подходили и подходили к концу. А тот факт, что его другу придётся сражаться в случае поимки, тревог никак не смягчал. — Как я и говорил, я не попадусь, — начиная с появления указа, этим заканчивался каждый разговор. — Будь... Будь начеку, — Казуха слегка стукнул друга в грудь. И получил смешок в ответ. Инадзума была хаотична. Они оба ненавидели это. Ведь их короткое воссоединение оказалось обрублено каким-то Указом. Казухе оставалось лишь морщиться на каждую весть об успешной поимке. О том, как владельцы Глаз Бога, вместо мирной жизни, четно проливали собственную кровь. Он не желал об этом думать. Сожалеть о смертях. Его воображение рисовало отнюдь не радужные картинки, от которых бросало в дрожь. Много раз Казуха считал, сколько его знакомых благословлены небесами. Много раз задавал вопросы. Хватали ли их из-за сопротивления, а может этого не избежать, даже пойдя мирным путём? В конце концов, плохо ли сдавать Глаза Бога? Вместо мирных дневных прогулок по городу, ныне едва ли кто-либо покидал дом, хаосу наружи предпочитая изоляцию. Так они сберегут себя от солдат и атак исподтишка. Отпор владельцев Глаза Бога прозвали искрами мятежа. В конце они все потерпят поражение. То было жестоко, нездорово, садистически даже. Казуха бессчётное количество раз наблюдал за провальными боями – все оканчивались изъятием Глаза Бога. А он ничего не мог поделать – лишь вздыхать, трясти головой и сжимать трясущиеся руки в кулаки. Он не мог вмешаться, иначе утоп бы в само́й Бездне. Иначе тоже загремит за решётку, а там под молотки так называемых судей. Тех, кто предпочёл следовать за Архонтом. Почему сёгун Райден приняла подобный закон, он не знал. Никто в Инадзуме не знал. Ни простой люд, ни владельцы Глаз Бога. Ни сама верхушка. И в особенности армия. Многие следовали за сёгуном Райден потому, что у них не было выбора. А что ещё им оставалось делать? Ослушаться Архонта и рискнуть свободой? Нет, конечно нет. Даже не ведая о целях сёгуна Райден, они следовали её правилам. Её слово – закон; её действия – во благо Инадзумы. Они просто не видели всей картины. Простые смертные, что ничего не понимают. Собственность, не могущая познать вереницу мыслей хозяина. Указ об охоте на Глаза Бога обязан был иметь важную причину. Учитывая, сколько смертей и волнений горожан, даже не имеющих Глаза Бога, он нёс. Включая Казуху. Пускай он и мог защитить себя, но он – не все. Невинный люд был в большой опасности. Они не были столь же сильны, как он. Обычные люди с нормальными работами. Они не были самураями, с детства прорезающими клинком свой путь или солдатами, наращивающими мощь. Простые инадзумцы. Не больше. Обычные люди, живущие нормальной жизнью. Листок ткнул Казуху в нос, выдёргивая того из оцепенения. Он повернулся в сторону и заметил, что его друг задремал, спокойно облокотившись на ствол и прижав коленки к груди. Не желая тревожить друга, Казуха встал и отряхнул красную хакаму. Множество вопросов проносились в голове, и ни один не нашёл ответа. Разве что теории и ещё больше вопросов. Не достаточно. Он жаждет ответов. Правду. Только так он хотя бы чуть-чуть успокоится. Так он сможет перестать думать о трясине, в которой тонет Инадзума. Её люди сбиты с толку, но Архонт молчит. Жизнь среди такой катавасии была не из лучших. Казухе оставалось волноваться не столько о безопасности друга, сколько о своей. Его клана. Он с высокой вероятностью мог оказаться посреди очередного пекла между владельцами Глаза Бога и солдатами. А это закончится трагично. Даже после долгих и мучительных тренировок, его клинок ничто против мощи чистого элемента. Смотрящего на них с высоты трона. Фиолетовые глаза не выражали ничего, кроме холода и бесчувствия. Она был прекрасным лидером ценой близости со своими подчинёнными. Удивительно, что однажды Казухе представился редкий шанс лицезреть её лично. Наслаждаться и дрожать от её грации и внеземной ауры. Хотя тогда это его не шибко волновало. Тогда причина не имела с ним ничего общего. Отец притащил его по неведомым причинам, оставшимся таковыми даже сквозь месяца. Он никогда не спрашивал. Ничто из этого никогда не касалось его или требовало его участия, потому он и не интересовался. Даже будучи весьма любопытным, Казуха никогда не искал не интересовавшие его ответы. Указ об охоте на Глаза Бога, Указ Сакоку – никто не уследил их начало. Даже сама армия удивилась внезапному объявлению. Впрочем, она быстро успокоилась, приступив к выполнению приказов. Даже солдаты не знали, что повлекло за собой такой Указ. Потому Казухе оставалось лишь строить теории. Почему это случилось? Не похоже, будто сёгун Райден и раньше выступала против Глаз Бога. Как же это всё запутанно. Казуха чувствовал надвигающуюся головную боль. Он потёр виски. Столь стрессовая ситуация и мысли не аукнутся его здоровью ничем хорошим. — Как тяжело жить в это время, — сказал он с фальшивыми улыбкой и смехом. Затем он оглянулся на до сих пор спящего друга и едва хмыкнул. Казуха достал свою лист-флейту из рукава, даруя той возможность запеть самой меланхоличной мелодией. Несмотря на боль и страдания многих, Казуха находил во всём некую красу. В тайне происхождения Указа, в причине хаоса, сияла странная интрига. Любопытство одолевало его, ведя на поводу. Оно было одновременно и благословением, и проклятием. Он всегда отличался пытливой натурой. Однажды он получит ответы. Может, не скоро, но точно получит. Хотя бы несколько. Слегка неуверенно, в ту ночь Казуха написал письмо. Не такое, как обычно. Перо под его рукой нервно дрожало, но всё равно выводило более-менее аккуратные буквы. Лестные стихи и блаженные наблюдения сменились грубостью. Хоть пару запутанных слов и остались, тема тяжелела под грузом вопросов, которые, Казуха уверен, навряд-ли получат здесь ответ. Не то чтобы он уверен, что письмо хотя бы найдет принца. Из-за Указа об охоте на Глаза Бога солдаты затопили улицы, включая Тэнсюкаку. Казуха не мог сделать ничего, кроме как с взволнованной улыбкой нежно поцеловать своего кошачьего друга, — Не попадись. — Мяу. — Когда вернёшься я хорошенько тебя накормлю. Ясно поняв его посыл, кот, словно успокаивая, положил лапки тому на щёки. Как мило – подумал Казуха. Стоило родной белой шёрстке исчезнуть из поля зрения, Казуха свалился на кровать и попытался заснуть. Даже будучи уверенным, что письма дошли, он так и не получил ответа. Впрочем, причина была понятна. Ещё никто не получал ответа принца, даже не думал о такой возможности. Он довольствовался и нынешним общением, несмотря на односторонность. Если честно, принц симпатизировал Казухе. Бедное существо лишили всего. Несмотря на яркие выражения лица и легко смущаемую натуру, святая аура клубилась вокруг него. Одинокая и тоскующая. Казуха так прекрасно помнил её, и так сильно хотел протянуть принцу руку. В каком-то смысле он уже, просто не в самой яркой форме. Несмотря на высокий шанс, что письмо не получит ответа, Казуха всё ещё таил надежду. Как сын сёгуна Райден, он же должен хоть что-нибудь да знать. Должен же? Внутренний голос шептал другое. Очевидно, гиперопека сёгуна Райден достигала невообразимых масштабов – то было ясно из того, как же долго она скрывала, изолировала его в Тэнсюкаку. Всё дошло до такой степени, что некоторые даже сомневались в его существовании. Казуха же, зная правду, лишь закусывал губу. Никто не знал, почему принц окутан столькими тайнами. Почему получил звание Безликого при рождении? Почему ни разу не ступил за пределы Тэнсюкаку? А Казуха случайно узнал. В тот день столько секретов внезапно раскрылись. Как бы то ни было, он не жалел. Никогда. Подумать только, он стал причиной румянца Безликого Принца, когда другие могли лишь гадать, как же он выглядит. Редкое явление, которое ему удалось лично лицезреть. От такой мысли покраснел уже сам Казуха. О, с какой же лёгкостью его уши приобрели вид двух апельсиновых долек, стоило лишь подумать о прелестном принцевом лице. Неподражаемая красота. Он мог денно и нощно петь стихи и прозы, составлять баллады и писать хайку, имея в музах лишь принца. Самурай всё ещё не мог смириться с тем фактом, что ему известно имя. Куникудзуши – иногда неверяще смаковал он. Не громко, нежным шёпотом. Было что-то не правильное произносить подобные вещи такими грешными губами. К такому было сложно прийти, казалось, невозможно. Но, без особых подачек, ему удалось увидеть и узнать нечто столь драгоценное. Распустив волосы, Казуха закрыл глаза, довольно распластываясь по кровати. Резинка для волос плотно обернула запястье. В ту ночь выла буря. Его уши запросто улавливали малейшие молнии, мелькающие между облаков. Темное небо застелили тучи. Границы Инадзумы окружили жестокие, непреодолимые шторма, что заставили бы отступить даже самых бесстрашных приключенцев. Потому ни одна лодка или корабль не могла войти или выйти из Инадзумы. Просто сёгун Райден стремится исполнить указ Сакоку на наивысшем уровне. Только она могла без особых усилий контролировать шторм. Может и принц. Всё таки он её сын. Казуха не стал предполагать. Вскоре он заснул. Ужас скользил под кожей. Как бы то странно не звучало, но в этот момент от был спокойнее, чем за прошедшие недели.∘₊✧──────✧₊∘
Совершенно неожиданно, сон выплюнул Куникудзуши в реальность. Дыхание никак не хотело выравниваться, лёгкие казались претяжёлыми, а рот, с манией утопающего, хватал воздух. Тихий хрип покинул его, стоило только почувствовать слёзы в краях глаз. Кошмар не был тому причиной. Редкий случай, хотя и резкое пробуждение от плохого сна не было для него чем-то обычным. Он проснулся потому-что глотка, кажется, чем-то заслонилась и не давала втянуть иной вдох. Одной рукой он интуитивно схватился за шею, другой же принялся слегка бить себя в грудь где-то рядом с сердцем. Жалкая попытка освободить легкие и глотку, что бы в них ни было. — Агх..! — закашлялся он, закрыв глаза и сморщив личико. Что-то не так. В последнее время он чувствует себя хуже обычного. Кажется, его состояние стремительно ухудшается. Хотя обычно раздражающий, но всё-таки безвредный кашель временами обострялся, в этот раз он длился дольше, чем надо. Ранее уже бывали случаи, когда он кашлял так долго, что терял сознание. Казалось, этому нет конца. Что крошечные капельки будут пачкать рукава до могильной плиты. Сердце кололо, пока он смаргивал формировавшие в капли слёзы, убеждаясь, что ни одна не скатится с щёк, пока он тут горит в агонии. Когда с его губ пытались сорваться крики или скулёж, он накрывал их руками. Всё его существо чувствовало лишь боль и разбитость. Мурашки бегали по спине, пока тело содрогалось в неестественном напряжении. Куникудзуши уставился на свои колени. Его зрение мылилось под невыплаканными слезами и лёгким смятением. Он чувствовал себя отвратительно. Хуже, чем во все те простудные ночи и месяца постельного режима вместе взятые. Он едва дышал, сердце словно налилось свинцом, по весу походя на гигантский камень. Дарующее жизнь Сердце Бога не имело такой вес. Небесное орудие было совсем тяжело заметить. Тем более учитывая, что он не проводил без него ни единого дня. А этот вес был совсем совсем другим. Он удушал. Наконец, спустя действительно много времени, Куникудзуши сумел сделать вдох. Боль улеглась. Горло каким-то образом прочистилось, грудь стала менее тяжёлой. Он рвано вздохнул, пытаясь умалить собственное недовольство. Отняв руки от губ и груди, он уставился на них, скалясь от вида крови. Ужас и злость насмешливо слились воедино. — Как больно, — цыкнув, усмехнулся Куникудзуши. Грубо хватаясь изящными пальцами за волосы, он стал часто моргать, смахивая ресницами продолжающие литься слёзы — от злости или отчаяния, он не знал. Затем Куникудзуши впился в корни синих волос и закусил губу, запрещая себе орать. Он просто раздражён. Ни волнения или хотя бы стыда не промелькнуло на его лице. Обычно самоуничижительный блеск в зрачках сменился на неприязнь. Насмешка появилась на нежном лике. Такое непростительно для его статуса, он знает. Однако его не волнует. Не похоже, что кто-либо мог увидеть. Словно этот кто-либо хотя бы придёт проведать его. В небе всё ещё царила луна, жалко скрываясь за угольными облаками. Это заставило его снова оскалиться. Надвигался шторм, и ему хотелось что-нибудь разгромить. Может даже бросить и разбить. Это точно облегчит клубящееся внутри него раздражение. Однако уголком сознания Куникудзуши понимал, что его мысли иррациональны. Что его мозг всё ещё не переваривает чувства должным образом. Он устал, сейчас поздний час, что значит, что он не получил адекватного отдыха из-за непредвиденных обстоятельств. По факту, чокнутый. Как бы то ни было, хорошо, что он смог выбить частичку самоконтроля. Иначе он бы предал комнату первозданному хаосу. Отпустив задушенный смешок, Куникудзуши надул щёчки и попытался снова уснуть, закрыв глаза и накрывшись одеялом. К несчастью для него, не получалось — мысли продолжали суетиться. Неприятно. В стоне он зашаркал по постели, предполагая, что смена позы поможет Морфею. Печально, но дело было не в этом. Куникудзуши оставалось лишь ударить кулаком одну из подушек. Даже на мягчайшей, комфортнейшей постели Инадзумы, он оставался бодрым, глазами вперившись в потолок, опытно разглядывая деревянную резьбу. С него хватит. Куникудзуши принялся молча перебирать числа: Раз. Два. Три... Принц поднял руку, разглядывая прилипшую к ней кровь. Та не пропала и не поблекла, хоть он и успел пройтись ладонями по многим поверхностям. Включая волосы, одежду, кровать. Она так и не отошла от кожи. Так было, пока он насильно не вытер её, снова и снова меся бледную кожу до тех пор, пока засохшая красная жижа не сошла, не оставив за собой ничего, кроме пары розовых следов. Казалось, для такого результата требовалось долго и нудно тереть. Да как бы не так. Тем не менее. Он опустил медленно тяжелеющую руку. Дыхание полностью выровнялось. Затем он перевернулся, отпустив уверенный вздох. Спина оголилась. Мягкая подушка оказалась в плену лица и рук. Он закрыл глаза, правда желая уснуть. Пережить самый счастливый сон. Ощутить, что тело по весу как пушинка. Сон — это утешение. Не считая кошмары. Только во снах он не чувствовал себя как в клетке. Может, поэтому он наслаждался каждым явлением Морфея. Способ ощутить самое мирное состояние в месте, где — он точно знал — есть всё, чего он мог желать. Где никто не пойдёт против него, будь то сёгун Райден или здоровье. Когда бы он ни закрыл глаза, он видел сны и чувствовал свободу. То была самая кратковременная разновидность свободы, которую он когда-либо ощущал. Простая иллюзия. Сны не были реальными — лишь производными подсознания. Проявлением глубочайших и темнейших жажд. Сны — это благословение. Сны — это проклятье. Они даруют нереалистичные ожидания. Он безнадёжен. Теперь его пульс медленный и спокойный. Славно — подумал он. Куникудзуши оставалось только снова сесть и оттянуть корни волос, ведь он не знал, что дальше. Ему стоит заснуть, так как сейчас поздно. Очень поздно. В его комнате не было часов, но его чувство времени лучше некуда. Потому он мог так долго продержаться среди рутины. Считая минуты, часы даже, задания казались легче. Сквозь неприкрытую занавесками часть окна, он заглянул в небо. Луна скрылась за тучами. Частое явление. Шторма стёрли звёзды с неба. Молнии и капли дождя заслонили мерцающие чудеса бездны, на ночь укрывшей Инадзуму. Стыдно признавать, но Куникудзуши любил не только звёзды, но и дожди. В то время как грохот отдавался звоном в ушах, он находил красу в блеске молний. Похоже на потрескивания электричества, что создавала Электро Архонт дабы развлечь его. Он вспоминал детство всякий раз, когда видел их. Грозовые вспышки приводили его в восторг. Палящие и жестокие, могущие повергнуть кого-либо одним ударом. Они были сильными и быстрыми. Прямо как мама. Что только добавляло смысла, почему сёгун Райден так искусно контролирует Электро. Кинув последний за ночь взгляд на заоконный пейзаж, Куникудзуши тихо вздохнул и встал. С поверженным видом он поправил одежду, разгладив складки ночнушки. — С тем же успехом можно ничего не делать, — сказал он в никуда. Его пальцы слегка заёрзали, слишком увлёкшись длинными локонами. Он вышел из комнаты, захватив с собой лампу. Большинство ламп Тэнсюкаку тушили после определённого часа, дабы обозначить отбой, позволяя слугам удалиться в комнаты. Все они возвращались по утру — обычно с рассветом — и начинали рутинный день. Лампа в его руках была маленькой, едва ли испуская какой-то свет. Но этого было достаточно, чтобы видеть куда идёшь и не бродить по округе как придурок. Она временами мерцала, однако Куникудзуши без волнений продолжал идти. По ночам коридоры, ведущие в его крыло, пропитывались жутью. Ни единого отблеска не выдавало чью-либо живую душу. Лишь холодные, чистые подушки. Чересчур чистые. Пару артефактов там и тут, несколько картин. Все роскошные — спасибо маминому влиянию. Не то чтобы он их ненавидел. Он выбирал всех их из множества вариантов, предоставленных сёгуном Райден. Когда коридор наконец украсили, она заставила его выбирать понравившиеся реликвии. Тогда он был ребёнком, потому, конечно, выбрал всё самое блестящее. Маленький он напоминал сороку. Некоторые более исторические портреты и атрибуты выбирала мама. Её вкус в богатой истории Инадзумы был очень отличным. В то время как молодая версия его знала толк только в золоте и серебре. Потому эти внушительно огромные подушки украшало чистое золото, напоминающее блеск моры. Куникудзуши мог лишь улыбаться, мотая головой. То был тот же коридор, что он проходил каждый день. Теперь его глаза замечали каждую деталь: от мельчайших изношенных ниток шёлковых баннеров до заново отмытых ковров. Голые ноги касались вечно мягкого и чистого фиолетового ковра, регулярно моющийся и высушивающийся слугами. Слабая вспышка лампы вызвала лишь смешок. Он с теплотой осмотрелся. Он редко останавливался в целях любования. Всё таки трудно восхищаться, когда проходишь среди одного и того же день ото дня. Неизменного и вечного. Он гадал: является ли эта неизменность тем, что ищет мама? Довольно скоро Куникудзуши достиг точки назначения. Тогда он постучал в дверь два раза, а затем открыл её и положил лампу на ближайшую пустую поверхность и выключил ту. К счастью, в комнате, в которую он вошёл, свет горел. Как и ожидалось от главного помещения Тэнсюкаку. Это — одна из тех немногих комнат, в которых всегда светло. — Куникудзуши? Почему ты ещё не спишь? — спросила сёгун Райден, взволнованно разглядывая его щуплые очертания. Её губы озабоченно сморщились. Она подошла к сыну и тут же заключила того в крепкие объятия. Щека к щеке, она позволила Куникудзуши положить голову ей на плечо. Сразу же Электро Архонт ощутила медленное биение его слабого сердца. Странно то, как быстро его тело упало в её руки. — Я просто проснулся, — ответил Куникудзуши. — Кошмар? — спросила сёгун Райден, нежно хлопая его по спине. — Нет, не кошмар, — уточнил сын, зарываясь лицом в складки её фиолетового кимоно. — Мама, я не могу дышать. Чувство будто что-то тяжёлое давит на грудь и не даёт. Мои лёгкие такие тяжёлые. Куникудзуши старался как мог описать пережитое. В то время как лицо оставалось бледным, а тон казался безэмоциональным. Повезло, что сёгун Райден так хорошо его знает. Когда дело доходило до её сына, она становилась проницательнее и усерднее некуда, настороженно пытаясь сохранить хотя бы какое-то подобие спокойствия. — Оу. Бедняжка — хотела прошептать она, но не стала. Такая новость повергла её в отчаяние. И без того крепкие объятия теперь сжимали похлеще соковыжималки. Куникудзуши чудом не умер. Он ни выдернулся, ни дрогнул. Нет. Вместо этого он лишь пуще прежнего зарылся в теплые обнимашки. Заставив сёгуна Райден улыбнуться, несмотря на одолевавшие её смешанные эмоции. Её глаза сквозили усталостью, а улыбка, хоть и весьма довольная, оставалась мрачной. По факту, её тело заметно напряглось от слов сына. Она так устала. Как будто все беды разом обрушились ей на голову в жалкой попытке вывести из строя. Хуже то, как близко это было к суициду. Она бессмертна, но это не значит, что непобедима. Она всегда была склонна уставать. Впрочем, то подкрадывалось медленно, незаметно, не как у смертных — вдруг взяло и моментально вспыхнуло. Её случай был утончённее, чем-то, что приходит со временем. К несчастью, в последние дни это всё свалилось на неё. Однако её спина оставалась железно ровной. Сёгун Райден отвела плечи в попытке скинуть усталость. Ей нужно убедиться в том, что её сын в норме. Ведь ей ли не знать, как легко Куникудзуши взволновывался? Если он заметит тяжесть её плеч, то посмотрит на неё широкими, очаровательными синими глазами и спросит всё ли в порядке. А то будет нечестно. Как слабое и беззащитное существо могло чувствовать сострадание и волнение к кому-то настолько сильнее, чем он, просто потому-что заметил малейшее колебание? — Мама..? — выдохнул Куникудзуши, когда сёгун Райден внезапно припала к его груди. В ответ сёгун Райден сказала: — Я пытаюсь послушать твоё сердцебиение. Оно очень тихое. Куникудзуши промолчал. Ах. Конечно. Он просто дал маме продолжить. Та хмыкнула, прислушиваясь к сердцу. К медленному, колеблющемуся стуку, утихающему с каждым металлическим звоном. Ну, Сердце Бога как минимум ещё стабильно. Её сын не умирал. Она обрадовалась, но то не значит удовлетворение. Его сердцебиение медленнее, чем должно быть, однако такой недуг никак не волновал. Сквозь года они оба знали, насколько его сердце непредсказуемо. Оно часто сменяло ритм, и тем не менее, Куникудзуши оставался живым. Так что это не сильно беспокоило Электро Архонта. Вместо этого она взволновалась от описания Куникудзуши о грузе на груди. Как если бы валун придавил грудь. Гигантский, тяжёлый, полный мощи. Если бы то был реальный камень, а не просто чувство, он был бы достаточно сильным, чтобы проломить рёбра и сплющить лёгкие. Возможно, Сердце Бога в конце концов сломалось, рискуя оставить Куникудзуши безжизненной грудой мяса, по которой она, вне сомнений, устроит ещё один тысячелетний период скорби. Здоровье её бедного сыночка ухудшалось и ухудшалось. Это становилось ясно, стоило объять его тело. Оно было слишком тощим, а скулы стали проваливаться. Особенно в последнее время. Кажется, на днях здоровье Куникудзуши знатно так подкосило. Слишком быстро и слишком сильно даже для него. Он итак был словно стеклянным, что уж говорить когда его состояние ухудшается пуще прежнего. Ну и ну. — Ничего критичного, — она, дёрнув губами, накрыла холодные сыновьи щёчки, — я поищу причину. Не волнуйся особо, я могу это удержать. Ты будешь в порядке. — Такое случается не впервой — пожав плечами, ответил Куникудзуши, вперившись взглядом в свои голые ноги. Теплое объятие, что охватывало всего его, покрепчало, а гладившая щеку рука сильнее продавила кожу, выдавливая шипение. Крашенные ногти больно скользили по коже. — Тогда почему ты не сказал мне раньше? — отчитывала Электро Архонт неизменно нежным голосом. Как если бы мама боялась напугать его. Особенно когда его состояние пробило ещё один пол, придавая ему столь некрепкий вид. Про себя она думала, что тот мог треснуть от дуновения ветра. Что неправильного вздоха достаточно, чтобы огонь жизни зачах. Фиолетовые глаза опустились ниже, к рукавам, и заметили бледные следы крови. Она раздражённо вздохнула. — Ты даже не переоделся. — Не видел необходимости, — соврал Куникудзуши. Всякий раз, когда он видел кровь на своей одежде, как бы мало её ни было, его всегда преследует чувство грязи. То не критично. Он мог спокойно носить кровавую одежду безо всяких возмущений. Максимум пару мурашек напомнят о чистоплотности. Если честно, он просто забыл. Ему нужно было рассказать маме о пережитом опыте. Сердце тяжелело, лёгкие сжимало до боли. На него вновь накатило чувство, будто его душат. Прежде, чем сёгун Райден смогла сказать хотя бы слово, Куникудзуши зашелся в кашле. Если не удержать его, он просто свалится наземь. Посему его ноги и руки максимально напряглись и вытянулись. Падать нельзя. Он ссутулился, опираясь на мамины сильные руки. Громкий, мерзкий кашель раздался из его горла, заставляя сморщиться от отвратительного звука. Словно он сейчас умрёт. Тем временем Электро Архонт поглаживала его по спинке и вытирала пот. Её сын страдает, а она и сделать для него ничего не может. Бесполезная. — Ну, ну. Успокойся и дай всему выйти, — Электро Архонт подхватила волосы Куникудзуши. Тот наконец отключился. Глаза закрылись, ресницы затрепетали, накрывая щёки. Кровь снова стекла с нижней губы и подбородка, а лицо оказалось нездорово бледным. Сёгуну Райден оставалось лишь мысленно лить слёзы, относя белющего сына в его покои. Он был столь маленьким, что она без особых трудностей держала его в одной руке, другой неся принесенную Куникудзуши ранее лампу. Снаружи же не проступило ни единой эмоции. Лицо оставалось хладным и безэмоциональным, даже когда она укладывала сына на мягкую постель, подкладывая между его рук подушку. Если бы он мгновения назад не упал в обморок прямо в её руках, она бы повелась на его спокойное личико. Даже несмотря на мертвенную бледность, он всё ещё был мил. Хотя её выражение лица холодело уверенностью, внутри сёгун Райден хотела кричать. Её сердце чуть ли не кувыркалось, набирая скорость по мере роста волнения. Прошло не так много времени с обморока Куникудзуши. В детстве такое случалось чуть ли не ежедневно. Малейший сквозняк выводил его из строя. Чудо, не иначе, но с возрастом подобные случаи поредчали. Он всё ещё слаб, однако медленно, но верно восстанавливался. Его здоровье больше не так плохо, как когда-то. Но произошло вот это. Внезапно на сёгуна Райден накатили воспоминания о маленьком Куникудзуши. Тот ребенок вечно беспокоил её своей неподвижностью. Она считала, что ему становится лучше. Она знала, что ему становится лучше. Так что произошло? Она вытерла кровь с подбородка Куникудзуши и отвернулась. Закопанная усталость вновь воскресла. Теперь, когда сын заснул, ей больше не нужно волноваться об образе. Сёгун Райден, скрестив руки, позволила уродливому выражению омерзить свое лицо. О, как же она мечтала зареветь. Быть Архонтом так сложно. Множество раз она гадала, как же с этим справляется другие шесть Архонтов. — Может, Барбатос к чему-то да пришёл, — пробормотала она, пересекая комнату вдоль и поперек – одна из её вредных реакций на стресс. — Спит себе веками, просыпаясь только когда народ в опасности и требует совета. Удобно устроился. Чем дольше она об этом думала, тем больше считала, что никогда так не сможет. Уйти и проспать века. Она даже и мечтать о таком не могла. Особенно если ей придется оставить сына. Оглядевшись, она пальцами погладила роскошную стену. В последнее время казалось, будто стопки документов увеличились вдвое. Хотя она знает почему. Абсолютно в курсе причины ужасающей усталости и стресса. Инадзума в хаосе – она знает. За последнюю неделю она кучу раз встречалась с Кудзё Сарой – её верным генералом, без вопросов исполняющим всё, что бы она ни приказала. Она стояла сзади с луком, готовая последовать любой команде. Они обсуждали, что делать с арестованными избранниками небес и их Глазами Бога. Сёгун Райден рассматривала множество вариантов. Впрочем, ни один не получил честь быть вырезанным в камне. Судьбы её людей оставались загадкой. Она знала, что они думают: "Указ об охоте на Глаза Бога безжалостен". Сразу после объявления об Указе, кицунэ заглядывала к ней. Её осуждающие глаза высказывали ярость покрасноречивее любых слов. Зацепленный за розовое ухо Электро Глаз Бога бурно, без остановок мерцал, словно соблазняя сёгуна Райден забрать его. Как бы то ни было, она бы не посмела так поступить с собственным фамильяром. Яэ Мико занимала высокий пост в Инадзуме – Гудзи Великого храма Наруками и самый доверенный из доверенных лиц Электро Архонта. Очевидно, именно по этому охота не затронула её. И, оправданно, некоторых огорчала такая несправедливость. Если бы она не была сильной и жестокой в собственных решениях, многие бы плевали ей в лицо. Горящее что-то (переведи позже) охватывало их, стоило только начать вымещать на неё свою злость. К счастью, многие боялись и завидовали Яэ Мико. — Ты сумасшедшая, — с напряжённым смешком выдала свой вердикт Яэ Мико. — Все на благо Инадзумы, — парировала сёгун Райден, отпивая чай. Яэ Мико покачала головой. Играющий образ уступил дразнящей улыбке, — Нет. Всё это только ради твоего эгоизма. После того дня Яэ Мико запросила ещё одну аудиенцию в ближайшем будущем. Сёгун Райден же только проигнорировала её, усмиряя свой гнев. Если она не желала говорить, то ладно. Она не станет дёргать просиживающего хвосты близ Священной Сакуры лисьего посла. Указ об охоте на Глаза Бога принес Электро Архонту кучу головных болей, однако она ни разу не пожалела. Были некоторые сомнения, но тем не менее она продолжала тараном идти вперёд, не оборачиваясь и не волнуясь, исполняет ли Кудзё Сара её приказы как положено. В каком-то смысле Яэ Мико была права. Указ об охоте на Глаза Бога был только ради её эгоизма. Она опустила взгляд на спящую фигуру сына, пробегая пальцами по забитому книжному шкафу, задевая множество корешков: тонкие и толстые, мягкие и твердые. Причиной такого Указа было... Она даже не может объяснить. Но то было очень эгоистично. — Мне жаль, — сёгун Райден на секунду прикрыла глаза. Она не знала, перед кем именно извиняется. Может перед Куникудзуши, или Яэ Мико, или всей Инадзумой. Точно в момент, когда она где-то час спустя собралась покинуть сыновье крыло, она внезапно ощупала что-то тонкое между двумя книгами. Любопытствуя, она вытащила это нечто. Сложенная бумага приветствовала её. — О? — широко раскрыв глаза и раззинув рот, выдала она. Что это? Чуть не выкрикнула она. Затаив дыхание, сёгун Райден с приподнятой бровью развернула письмо. Не ведая о надвигающемся шоке.