To Be Free

      В воздухе витал жуткий смрад.       Сильный и насыщенный, напоминающий железный вкус алого. От него Казуху тошнило.       Будь он менее стойким, уже вывернул бы всё содержимое желудка. Ветер разносил запах опасности. Зловещий, мрачный, тревожащий. Его тонкие чувства трещали.       В внезапном ужасе он рвано вздохнул, прикрывая глаза.       Мысль, что что-то не так, не отпускала его. Но что именно самурай не знал. Тем не менее, и природа, и все чувства, включая шестое, кричали о надвигающейся опасности. Те никогда не подводили, от чего Казуха не мог не сглотнуть.       Беспокойство брало верх.       Как и страх.       Паранойя, как бы он её ни ненавидел, пульсировала на подкорке. Мысли не останавливались, не отвязывались, не оставляли в одиночестве.       Впрочем, они никогда не останавливались. А если такое и случалось, то только на пару часов. Затем они неизбежно возвращались, чтобы дразнить и мучать его. Он ненавидел это, и всё же старался как мог сохранять спокойствие.       Посему Казуха натянул невозмутимый вид.       Красные глаза потускнели. Теперь уголки губ почти не поднимались. А даже если поднимались, в них не было ни капли искренности.       Маска на его лице выстраивала образ человека, у которого всё в порядке. Даже если то далеко от правды.       Что незамедлительно взволновало его друга.       — Ты устал? Проголодался? Мы можем поискать фиалковых дынь и передохнуть. Я сам уже не могу перестать думать о еде, — тревожно спросил он.       — О? Ты голоден? — Казуха на секунду остановился, оборачиваясь к другу. — Тогда пойдем пособираем ягод.       В ответ его друг тихо вздохнул: — Да, как я и сказал, я голоден. А ты?       — Не особо.       Неверие осветило дружеское лицо. Тем не менее, он больше не настаивал.       Казуха пожал плечами и принялся искать фруктовое дерево. То было несложно. Уже через минуту фиолетовый фрукт появился на горизонте.       После его- их становления беглецами, еда приобрела совсем другую цену. Казалось, невозможно найти стабильный доход пищи. Их рацион был весьма скверным и едва держался дольше двух дней.       Достигнув полного дынь дерева, он незамедлительно затряс ствол тонким мечем, заставляя листья потерять пару своих фиолетовых друзей.       А это удобно.       Он узнал этот способ от друга, когда тот однажды временно вернулся.       — Раз... Два... — засчитал его друг упавшие фрукты, подбирая один за другим.       — Шесть. Здесь их шесть, — пробормотал Казуха.       Шесть фиалковых дынь. Достойно для одного дерева. Обычно одно дерево давало три-четыре за раз.       Как удачно.       Значит, по три на каждого. Казуха чуть двинулся, получив три дыни. Фиалковые дыни очень питательны, можно наесться за 4 штуки.       Его друг без промедлений откусил мякоть. Казуха вскоре последовал его примеру, тоже будучи голодным.       — Мм, — щёки друга раздулись в наслаждении. Если фрукт вообще можно назвать едой.       Ну, для них нет разницы.       Как минимум пока они бегут и прячутся.       Фиалковую дыню даже нельзя было назвать деликатесом. В отличие от других свежих и сладких фруктов, она горькая и терпкая. Фиолетовое нечто в его руке совсем не казалось аппетитным.       — Вот бы приготовить их, — Казуха сделал ещё один маленький укус. Приготовленными, фрукты становились воистину великолепными. К сожалению, сейчас у них не имелось такой роскоши. Приходилось есть сырое.       — Жаль, что нельзя разводить костры, — хмуро сказал друг.       — А, действительно. Чёрт.       Огонь бы привлёк внимание. Запах и свет тут же выдаст их солдатам. А ещё их заметят монстры.       Никто из них не желал поиграть в догонялки с хиличурлами. То было бы неприятно, долго, а ещё они могли наткнуться на солдат.       Они должны быть осторожными.       Не шуми, не привлекай внимание, не оставляй следы, будь тише воды, ниже травы и не стой долго на одном месте, если не хочешь, чтобы тебя поймали.       Соблюдать все это не было невозможным. Просто неудобным и очень утомительным.       Казуха устал от всего пережитого. В то время как его друг становился всё раздражённее и раздражённее. Из-за этого Казуха часто казнил себя за то, что втянул друга в свою ситуацию.       Всё таки всё это - только его проблемы.       Даже Указ об охоте на Глаза Бога безопаснее, чем охота за ним. Потому что если владельца Глаза Бога и схватят, его только запрут в темнице. Если человек пошёл мирным путём, то просто потеряет свои цели. Тем временем его ждала только смерть.       Впрочем, кто Казуха, чтобы сравнивать? Бедные избранники небес страдали от Указа, как и его друг.       Он чувствовал себя плохим. Теперь его другу разбираться не только с Указом, но и с его неблагоприятными преступлениями.       Не удивительно, что он так ворчит.       Может, было бы лучше, если бы они разошлись. Не то чтобы кто-либо из них плохо прятался, просто так его другу больше не придётся волноваться о нём.       То определённо было бы поспокойнее. Он мог бы спрятать Глаз Бога, взять перерыв и осесть на одну ночь.       Но, опять-таки, не похоже, что его друг вообще собирается уходить от него. Какой упрямый и верный.       А ещё, временами, глупый.       И всё же, каким бы глупым ни был его друг, Казуха правда ценил его компанию.       Когда бы он ни хотел отдохнуть, или просто устал, он всегда подставлял плечо. Руки зачастили трепать его волосы и нежно проверять раны.       Присутствие друга успокаивало. Он опускал его на землю всякий раз, когда он стрессовал, и стремился максимально удовлетворить его нужды.       Если Казуха зевал, его друг предлагал отдохнуть и поспать. Если он выглядел хоть чуточку голодным, его друг искал еду, тая собственный голод. Их рацион беден, но его друг всегда находил фрукты, если это ради него.       Не только это. Бывали времена, когда его друг предлагал понести его. В основном если он получал раны во время стычек с сёгунатом или монстрами.       — Пошли, пока не пришло подкрепление, — однажды сказал его друг, оглядывая избитых солдат. Все они, вероятно в отключке, лежали на земле.       В ответ Казуха кивнул. Он вернул меч в ножны, готовясь уйти. Вдруг, прежде, чем он смог чем-либо возразить, его подняли.       Ожидаемо, самурай удивлённо вскрикнул: — Чт- Что ты делаешь?!       — Не даю тебе перенапрягаться.       Кровь текла по костяшкам и щекам Казухи. На лице краснела ссадина, волнуя друга. Он не хотел, чтобы самурай напрягался ещё больше, даже если не был сильно ранен.       — Я в порядке, — Казуха раскрыл глаза, почувствовав дружеские руки под бёдрами.       — Ты истекаешь кровью, — парировал его друг.       — Как и ты.       Рядом с нижней губой друга также была ранка, снова открывшаяся из-за смешка. Коли быть честным, они оба выглядели помотанно.       Как бы то ни было, его друг проигнорировал слова самурая, вместо того убеждаясь, что он жив, здоров и ему комфортно на его спине.       Смешанные эмоции накрыли Казухи. Тем не менее, ни одного возражения не слетело с его губ. Он просто прижался щекой к дружескому плечу. Глаза затуманились и опустились. Он успел так устать.       Бой сильно его измотал.       Он очень вымотался. Его руки, особенно ладони, онемели. Он не понимал, что держится за шарф друга, пока не услышал его бормотание:       — Ты пытаешься придушить меня? — с побледневшим лицом размышлял друг. Только тогда Казуха заметил, что неосознанно туго затянул голубой шарф на горле друга. — Не думал, что ты так сильно не хочешь, чтобы тебя носили.       — А, прости, — спешно извинился Казуха, выпуская шарф из хватки.       Тот тихо усмехнулся и потряс головой, — Не волнуйся. Теперь можешь слезть. Думаю, мы уже достаточно далеко, чтобы устроить привал.       Казуха настороженно огляделся.       Тем временем руки, поддерживающие его, стали медленно уходить с бёдер. Когда его больше ничего не держало, его ноги воссоединились с землёй.       Он, подобно коту, вытянулся и зевнул. Усталость никуда не делась. Однако, должно быть, его друг устал ещё больше.       Они оба выглядели потрёпанно. Темные круги залегли под их глазами, раны открылись. И не только это, их одежда заляпалась кровью и грязью. Сей факт отнюдь не помогал.       Может, короткий сон поможет.       Тем не менее, спать будет глупо. Так они останутся уязвимыми и абсолютно беззащитными. Каким бы чувствительным он ни был, во сне он слишком вял, чтобы защититься.       — Если ты устал, закрой глаза и отдохни, — вдруг сказал его друг, заставив Казуху подпрыгнуть. Другой, казалось, знал о его затруднениях.       — Ещё даже не сумерки. Спать будет опасно. И разве ты тоже не устал, дражайший друг? Из нас двоих, это тебе стоит отдохнуть, — Казуха поднял взгляд во всё ещё голубое небо, в зените которого солнце светило ярче некуда.       Наверное где-то час-два дня. У них не было часов, чтобы сказать точное время.       Солнце высоко, а значит, ночь ещё не скоро. Солнечные лучи не спешили сменяться менее пылкими лунными.       — Я быстро восстанавливаюсь даже без сна или отдыха, — друг продемонстрировал страстно сияющий Электро Глаз Бога. — Тебе же нужно отдыхать, чтобы функционировать.       Казуха посмотрел на свои ноги.       Не поспоришь. Его друг прав.       Даже если, будучи самураем, он мог продержаться дольше, он всё ещё человек. Он уставал как любой другой и нуждался в отдыхе. В последнее время соблюдать такое несчастье становилось сложнее.       Нынешние условия далеки от удовлетворительных.       Отдых стал редкостью. Длинные часы сплошного сна казались сказкой. Недостижимой мечтой, разбивающей надежду и сердце.       Поражённый вздох слетел с губ Казухи: — Спать здесь непрактично. Если устроим привал здесь, нас легко поймают.       — И? Давай тогда просто найдём укрытие получше.       Недоверчивое выражение украсило лицо Казухи. Он пронаблюдал, как его друг хватается за его запястье и относит куда-то ещё. Куда он не знал, но был уверен, что друг идёт куда глаза глядят.       Они потеряются.       Ветер дунул на него. Прохладный бриз прошёлся по открытому порезу на щеке.       От чего он понимающе раскрыл глаза. Рот открылся формой "о". Спустя пару секунд он вытянул руку из хватки друга, который в смятении поднял брови.       — О? Ты в порядке? — спросил его друг, сканируя его тело вдоль и поперёк на наличие новых ран.       — В паре минутах отсюда есть пещера. Спрячемся там, — Казуха уверенно указал в определённую сторону. Туда вёл его ветер.       Неожиданно, его друг просиял, — Тогда веди.       На секунду это озадачило Казуху, но тот быстро вырвался из короткого замешательства и повёл их по пути ветра.       К счастью, их дорога в основном была безопасной. Было парочку хиличурлов там и тут, кроме того, что-то прочистило тропинку. Камни на земле были совсем не острыми, а ближние кусты не давали им сбиться с пути.       Казуха снова проникся восхищением к ветру.       Тот был воистину великолепным гидом.       Они с другом молчали, двигаясь к пещере. Это успокаивало. Его друг больше не кидал на него взволнованные взгляды, не хмурился озабоченно.       Он почувствовал, как рука друга на его ладони сжалась сильнее. Казуха ответил тем же.

∘₊✧──────✧₊∘

      Пещера оказалось темной и грязной.       Выглядела депрессивно, не имея доступа к свету. Затхлый запах ударил в чувствительный нос самурая, что как мог старался игнорировать его. Тем временем рука его друга вспыхнула тусклой Электро энергией.       Затем она зажгла факел. Конденсированное электричество достаточно сильно, чтобы предавать некоторые материалы огню. Например дерево. Так что не было никакой нужды в Пиро, чтобы создать ничтожный огонёк.       Довольно удобно.       Электро Глаз Бога его друга очень полезен. Казуха не знал, как они бы протянули так долго без него. И в ориентировании в Инадзуме, и в бою, он всегда помогал.       Они принялись исследовать пещеру глубже. Затаив дыхание, Казуха оттянул блокирующие путь лозы. Пещера вытягивалась не прямо далеко, но и не мало.       Повсюду росли грибы. По полу растекались лужи. Капли стекали с потолка. По углам попрятались кристаллы и осколки аметистов. Они ярко сияли и отражали свет факела.       Несмотря на ужасающий запах, пещера оказалась красивой.       Прекрасное место для перерыва и, может, сна на пару часиков. Казуха сонно зевнул и на секунду закрыл глаза, получая весёлое фырканье от друга.       — Не спи стоя, это небезопасно.       — Заткнись. Я устал, — простонал Казуха, смахивая руку друга с плеча.       Друг посмеялся: — О, как дерзко с твоей стороны.       Наконец, они остановились. Тогда он незамедлительно нашёл камень, который можно положить под голову вместо подушки, и лёг на ближайшую ровную поверхность.       Он наконец может поспать, как и мечтал так долго.       Даже если чуть-чуть, его не волновало. Как и его друга, разжёгшего маленький костер с помощью факела. Получив временную безопасность, они оба занялись тем, что хотели.       Казуха спал, а его друг сторожил.       Пускай они спрятались глубоко в пещере, осторожность не помешает. Пока самурай сладко спал, его компаньон приглядывал за ним.       Потекли часы. Среди всего Казуха оставался в безмятежном спокойствии. Судя по лицу, ему не снилось ничего плохого. Он едва ли двигался во сне.       Впервые кошмары обошли его стороной, позволив наблюдательному другу смягчиться от его мирного вида. С тех пор, как они сбежали из Инадзумы, во сне он всегда был беспокоен.       Были ли там вообще сны?       Эти ужасные, дрянные видения заставляли Казуху вертеться и морщиться.       Кошмары были их личной формой пыток.       Жаль, что его друг ничего не мог с ними поделать. То была одна из немногих проблем, на которые его верный компаньон не имел решения. Он не более, чем простой смертный.       Сила изменять сны принадлежала божественности. Он хотел бы уметь приводить ночные страхи в нечто более приятное. Но не мог. Как бы он ни пытался унять чужую боль, ничего не менялось.       Казухе всё ещё снились страшные вещи.       Он не знал, что именно, но достаточно ужасающие. Если Казуха не кричал, то как минимум мрачнел.       Может, он воображал смерть.       Всё таки разве смерть не ужасна?       Самурай силён. Его друг знал это даже когда они ещё были маленькими. К несчастью, сила не гарантирует непобедимость.       Как бы то ни было, было славно знать, что Казуха всё ещё имел право на приятные сны. В текущий момент на его губах расцветала счастливая, или хотя бы довольная, улыбка.       Это хорошо. Великолепно даже.       Он заслужил всевозможные сладкие сны.       Спустя ещё час Казуха наконец проснулся и слегка зевнул. Улыбка не сошла, глаза сохранили яркий блеск.       — Вижу, ты наконец-то проснулся, — прокомментировал его друг, поддерживая огонь - теперь единственный источник света в темной пещере.       — Сколько я спал? — полюбопытствовал он.       Сколько он спал? Конечно, не настолько долго, чтобы вызвать беспокойство. Он уверен, что, будь на то причина, его друг бы разбудил его.       — Не волнуйся, недолго, — его друг пожал плечами, продолжая печься об огне. Кажется, он раздобыл парочку фиалковых дынь. Откуда Казуха не знал.       Радостный вздох был ему ответом: — Славно. Как я погляжу, ты успел найти несколько фруктов, пока я спал.       — Рядом с входом было дерево. Я сорвал немного на обед, — небрежно бросил друг.       Аромат жаренных фиалковых дынь наполнил нос Казухи, он просто не смог удержаться от гудения. Он так давно не ел что-нибудь приготовленное. Всё таки фрукты не нуждались в готовке.       Тем не менее, он, бесспорно, радовался.       Головокружение практически охватило его. Он соскучился по притягательному вкусу жаренных фиалковых дынь.       Самурай присел рядом с другом, приглашающим его лёгким мановением руки. Казуха уставился на огонь, продолжая напевать тихую мелодию. Кроме треска костра, та была единственным звуком, отражающимся в стенах пещеры.       Приятная слуху музыка выходила из его груди. Вскоре он даже достал свою лист-флейту и заиграл на хрупком инструменте лишь для с любовью слушающего друга.       Музыка Казухи всегда ублажала слух независимо от инструмента. До тех пор, пока он играет от сердца и души, она обязательно выходила прекрасной. Была ли то лист-флейта, сямисэн или что-либо другое. Он - действительно талантливый музыкант.       Восторг сиял на лице друга, пока тот слушал выступление самурая. Казуха заметил это краем глаза и усмехнулся. Как мило.       По концу игры он вернул лист-флейту в рукав. Удивительно, что та до сих пор не порвалась или выпала из одежды.       — Повтори-ка мне, почему ты совсем не выступаешь на публике или соревнованиях? — нахмурив брови, спросил его друг. — Уверен, ты бы победил с твоими-то навыками и талантами.       — Всё очень просто. Они меня не интересуют.       Его друг взял палочку жаренных фиалковых дынь и протянул ему, — Перспективы получить награду и известность благодаря своей музыке совсем тебя не интересуют?       — Нет. Ничто из этого не интересует меня. Для меня музыка - не более, чем хобби, — Казуха начал кушать.       От того его улыбка расширилась. Он и не знал, что так соскучился по этому жаренному вкусу.       Одного укуса хватало, чтобы он взлетел на седьмое небо. Он прикрыл глаза, откусывая ещё, от чего его щёки раздулись. Казуха спешно пожирал божественную фиалковую дыню, удивляя друга своим полным ртом.       — Помедленнее! — чуть ли не накричал на него друг.       — Я- Хмф! — Казуха почти заговорил, когда его друг прервал его, накрыв ладонью его губы.       — Не говори с набитым ртом!       Казуха весело захихикал. Однако он всё же сделал что прошено, проглотив измолотую в кашу еду. Тогда его друг убрал руку с его лица, вытирая её об свою одежду.       Порой его друг такой забавный.       — Ты- ты серьёзно поругал меня? Из-за того, что я быстро ел? — Казуха не мог сдержать смеха.       — Ты мог подавиться, дурак, — проворчал его друг, щипая чужую щёку в качестве наказания.       Самурай фыркнул, засмеявшись пуще и громче прежнего. В ответ его друг, нахмурившись, защипался сильнее. Этот придурок! Этот нежный, мягкосердечный, тревожный придурок!       — Хватит, — вопреки словам, Казуху сложно было назвать недовольным.       Он несильно шлёпнул руку друга, потёр красную щёку, взял ещё одну палочку жаренных фиалковых дынь и принялся есть. На это его друг поражённо вздохнул.       Впрочем, спустя пару секунд, он тоже стал есть фрукты, которые он сам ранее собрал и приготовил. Всё таки уже обед и он проголодался.       В отличии от торопящегося Казухи, его друг, когда дело касалось пищи, никуда не спешил. Он откусывал понемногу, схематично, а когда жевал, делал это медленно. Может, опыт странника научил его этой привычке.       Есть по чуть-чуть и оставлять на потом.       Это далеко нездорово, он знает, но не может остановиться.       Они продолжили есть в тишине. По мере того голова Казухи легла на плечо друга, что и не вздрогнул от неожиданного веса. Он уже слишком привык к этому, чтобы удивляться.       Казуха, на удивление, оказался весьма прилипчивым человеком.       На деле то было действительно неочевидно. Даже в детстве Казуха игре с друзьями предпочитал одиночество. Казалось, он неприкосновенен. Он часто избегал даже столкновений с другими детьми.       Не то чтобы он полностью избегал касания. Скорее... закрывался? Стеснялся?       Каким бы ни был верный термин, неважно. Другими словами, Казуха был очень осторожен. Он имел много друзей и мог легко сделать ещё больше, но он не был с ними достаточно близким, чтобы без затруднений цепляться за них.       Впрочем, того же не скажешь о его друге-страннике. Его касаний Казуха не избегал. В чем причина понять не выходило.       Возможно, из-за их близости. Факта, что они знали друг друга почти что вечность.       Никто из них не противился теплым объятиям или нежной ласке. Тактильность - часть их дружбы. Так они высказывали свою привязанность.       От чего тактильный голод Казухи выявлялся ещё сильнее. От того, как спешно, с манией умирающего, он пожирал любые крупицы человеческих касаний. Иногда его друг раздумывал:       Лишили ли Казуху любви настолько, что, встретившись с чем-то неизведанным, как бы сильно он этого ни хотел, он лишь закрывался? От этой мысли его друг нахмурился, глянув на счастливого самурая.       Он неосознанно притянул Казуху ближе. Тот совсем не отреагировал.       — Вкуснятина, — хвалил Казуха обед, над которым его друг старался полдня.       — Рад слышать, — прежде, чем он молча вернулся к еде, его уши успели покраснеть.       Чувствовалось странное спокойствие.       Несмотря на то, что они бежали и прятались, впервые их посетило чувство облегчения. Они могли безмятежно отдохнуть. Казуха провалялся пару часов, и ведь за это время ничегошеньки не случилось.       Когда в последний раз он был таким беззаботным?       Не страдал от волнений или страхов? Сидел плечом к плечу с другом и развлекался как обычно? Надвигающаяся смерть не изматывала его дух?       Наконец он мог вдохнуть полной грудью.       Больше не было ощущения, словно его душат. Стук сердца не перебивал все прочие звуки, в ушах не звенело. Здесь, в пещере, они оба сыскали временное утешение.       Благодарность по отношению к приведшему его сюда ветру вспыхнула в сердце Казухи. Если бы не добрый бриз, они бы не смогли отдохнуть. Скорее всего, они бы всё ещё скитались снаружи в поисках безопасного укрытия.       Как удачно. Натянутая струна их нервов смогла расслабиться. Неважно, что лишь на мгновение.       Этих часов достаточно. Сон и еда - всё, в чём они нуждались.       Они покинули пещеру на следующее утро.       Безбедно проведя остаток ночи, они выдвинулись дальше. В бегах глупо оставаться на одном месте. Хотя, бежал скорее Казуха, чем его друг.       Однако, опять таки, его друг никогда не оставлял его, из-за чего пал жертвой ассоциаций, также получив звание беглеца.       А Глаз Бога только усложнял ситуацию. Им стоит оставаться настороже. Ради их жизней, ради целей его друга.       Одно неверное движение, единственный шаг, случайный просчёт мог окончить их- его жизнь. Смерть выжидающе смотрела на него.       Казуха боялся.       Казуха смертельно боялся.       Пересекая Наруками, он ужасно напрягался. Больше обычного. Неизвестно почему, но ужас преследовал его. Будто что-то не так.        Тревога ползала по нему, и ему хотелось провалиться.       Что-то не так-       Не так. Не так. Не так.       К его удивлению, Казуха внезапно услышал шёпот ветра. Нет. Едва ли то был шёпот. Обычно такой нежный ветер зашёлся в яростном шквале, сваливая на него предупреждения.       От того его дыхание сбилось. Боль заколола в сердце, желудок упал. Уши зазвенели так, что он почти ничего не слышал.       Он закрыл глаза.       Все чувства прибывали в потрясении. Громкие крики и приглушённый шёпот заполонили уши. Тем временем нос уловил запах опасности и крови. Внезапно его затошнило и он чуть не рухнул наземь.       Ветер кричал ему. Он словно тянул его и уговаривал бежать и не оглядываться. Природа никогда не оставляла его, ветер никогда не врал, конечно Казуха послушает.       — Казуха? Эй- Эй! Казуха- — встревожился его друг, видя, что он остановился и практически упал.       — Нужно бежать. Сейчас, — Казуха внезапно схватил друга за руку и сжал так сильно, что ногти впились в чужую кожу, заставляя компаньона поморщиться.       — Ау...       Тихое шипение слетело с губ его друга. Тем не менее, он не стал вырывать руку из хватки Казухи. Архонты, она была стальной!       Он бы не смог ей противиться, даже если бы очень захотел.       — Казуха, — ахнул он, чувствуя, как ветви царапали открытую кожу. Они мчались невероятно быстро, — что ты- Что ты делаешь?       Обычно он не спрашивал, насколько странные и чудные вещи бы ни вытворял Казуха. Он не спрашивал, когда временами красноглазый блондин молчал часами, лишь изучая местность острым глазом.       Он знал, что Казуха не такой, как все. Для людей общаться с природой - редкость. Особенно также ясно, как он.       Ветер целовал его щёки, природа открыто звала его своим. Его друг знал об этом с детства, когда впервые увидел, что окружающая среда никогда не ранит его.       Однако этот раз случился слишком неожиданно и запутанно.       Впервые он не мог не спросить.       Тот на секунду замялся и одарил его нежной, но напряжённой улыбкой, — В воздухе витает запах крови. Мы должны немедленно убраться отсюда.       За этим ничего не последовало.       Только тогда он заметил, как сильно тряслись руки Казухи. Хоть его хватка и сильна, пальцы не могли сдержать тремора. Он чрезвычайно боялся.       По факту они оба. Запах крови не нов для них, но всё ещё несёт в себе страх. Одно его присутствие означало опасность и борьбу. И оба этих пункта подвергались их ненависти, несмотря на искусность оружий.       Насилие уродливо и они ненавидели принимать в нём участие. Но то необходимо. Только так они могли выжить, когда многие ополчились на них.       И их Бог среди них. Не смешно ли?       Их Архонт, которая должна была защищать их, охотилась на своих же людей. Своих же последователей. Как же жестока сёгун Райден.       Почему? Друг Казухи задал этот вопрос, и его Глаз Бога принялся разгораться по мере бега.       Чем больше он думал об этом, тем страннее всё становилось.       Сёгун Райден приказала словить одинокого самурая, который прямо сейчас волочил его по округе ради их безопасности. Почему? Казуха далеко не преступник, у него даже нет Глаза Бога. Он слишком добр, чтобы как-либо обидеть Электро Архонта.       Впервые он так глубоко об этом задумался. В последние пару дней он был слишком занят тем, чтобы Казуха был в порядке, хорошо накормленным и отдохнувшим.       Их ситуация полнилась тревогой. В отличии от Казухи, который не привык к дикости, он знал, как вести себя среди глуши. В конце концов он - странник.       Раз так, он должен был позаботиться о самурае.       С тех пор, как он нашёл Казуху окровавленным и уставшим в тот день, как оный сбежал из города, в его голове крутилась только эта мысль. Вид побитого друга детства заставлял его сердце обливаться кровью.       Однако теперь он не мог избавиться от вопросов, заполонивших разум. Почему? Просто почему?       Простой и короткий вопрос. Но ответ длинный.       Жаль, пока его вопросы останутся без ответа. В его нос внезапно ударил запах, от которого стоит насторожиться. То был, конечно, железный привкус крови.       — Оу, — Казуха остановился.       Когда его друг тоже встал, его желудок упал, — Оу.       Часто они раздумывали: не слишком ли жесток мир? Казалось, весь мир против них. От богов до таких же жестоких смертных.       Если не жестоких, то глупцов, что следовали приказу мастера без всяких возражений. Кто знает, что из этого хуже? Может, они одинаково ужасны.       Электро стрела пронзила Казуху.       Брызнула кровь, окрасив одежду в уродливый алый. Он, с бледным лицом, опустил взгляд на рану.       Неверие появилось на лице друга, стоило ему узреть торчащую из Казухи стрелу. Ему потребовалась доля секунды, чтобы побледнеть и встревожиться. Его разум предался хаосу. Запах крови густел.       Нет. Этого не могло произойти.       Все случилось слишком быстро. Не успев даже моргнуть, самурай свалился наземь. Он, шокированный, едва выносил боль, бьясь в конвульсиях.       — Как... неожиданно- — простонал он, закрыв глаза. Его друг взволнованно взвизгнул.       Факт того, что стрела не самая обычная, ударил по нему. Она была пропитана Электро, а значит, ею зарядил владелец Электро Глаза Бога. От этой мысли ему хотелось рассмеяться.       — Архонты! Эти жестокие- — проклинал его друг, поднимая упавшее тело Казухи на свои руки. Чистая паника сквозила в его голосе. — Ты будешь в порядке, обещаю. Не волнуйся, я сберегу тебя.       Казуха лишь хмыкнул и заскулил. Оружия вместе с энергией Глазов Бога - весьма мощная комбинация. Потому избранники небес имели огромное преимущество в бою. Их Глаза Бога нормально так повышали навыки, включая силу.       Посему Электро стрела опаснее обычной. Она более смертоносна. И, о, как же сильно болела рана от неё.       Предупреждение ветра о выстреле запоздало.       Когда оно дошло до него, он уже валялся на земле и истекал кровью. Электро рассылал по телу волны агонии.       Зрение размылось, не давая оценить местность или увидеть врагов. Хотя не периферийном зрении темнел знакомый силуэт. Кудзё Сара.       Вернейший генерал сёгуна Райден.       Это она подстрелила его - понял он. От этой мысли он простонал. Конечно, кто же ещё, если не она – Кудзё Сара, чьи стрелы никогда не пропускали жертву!       И он не исключение.       Громкий крик, вместе с ритмичными шагами сёгуната, звенел в ушах. Они приближались, а он ничего не мог противопоставить.       Словно беспомощная утка в сильных, трясущихся руках своего друга, который так боялся, но оставался начеку. Теплый Электро Глаз Бога сиял, пока он разгонялся до невозможности. Казухе оставалось лишь покачиваться в его хватке.       Его друг, очевидно, трясясь, стрессовал. Один адреналин держал его на ногах. Стремление бежать и оберегать самурая было сильно.       — Мне жаль... Прости меня... — шептал Казуха.       Он не умирал.       Может, его и прострелила Электро стрела, но этого недостаточно, чтобы убить. Да, больно, но не смертельно.       Впрочем, даже будучи не на пороге смерти, он всё ещё мог спокойно там оказаться. Кудзё Сара присоединилась к войскам, что охотились за ним. Вероятно, она скоро словит его и доставит Электро Архонту.       Что точно окончится его гибелью.       Он мог не умирать сейчас, но был на волоске к тому.       — Не- Не говори так. Почему ты ни с того ни с сего извиняешься? — то было странновато. Слышать, как обычно уверенный друг так неуверенно заикается.       Ну, такое случилось впервые.       Если их текущее положение не было бы столь плачевно, он бы поддразнил своего компаньона. Мягко усмехнулся бы, упрекая его и его слова. Но у Казухи не осталось сил даже на улыбку, что уж там обо сне.       Сердце его друга неравномерно мчалось, выявляя всю его панику. Казуха лишь ощутил большую вину, когда он снова вздрогнул.       Всё это - его вина.       Его друг никогда не должен был ввязываться в эту пучину хаоса.       Сожаление отяжелило сердце. Он глубоко выдохнул. Хватка друга усилилась. Они оба так боялись. Никто не знал, что делать.       Казуха неосознанно закрыл свои стеклянные глаза. Усталость внезапно накрыла его.