Едва могу разобраться со своими дрожащими пальцами, бессмысленно тыкая в экран и попадая не на те буквы так, что даже умный Т9 не может понять, что пытаюсь донести. Психую. Стираю всё. Даже первую часть сообщения, которую набирала минуты три и довела до идеала.
— Сука! — ругаюсь, облокотившись на край раковины в туалете кальянной. Не могу набрать это чёртово сообщение и в отчаянии нажимаю кнопку звонка. Не люблю звонить людям, но пара бутылок вина, распитого в компании подружек, стирают эту нелюбовь. Слышу всего один гудок, и на том конце сразу отвечают, от чего даже не успеваю сообразить вовремя.
— Да, — раздаётся твёрдый уверенный голос мужчины, — забрать тебя?
— Пожалуйста, — пьяно улыбаюсь, по инерции проводя ногтями по губам, словно хочу ощутить на них его вкус. Терпкий. Горячий. Не терпящий никаких слабостей. Сминающий и завораживающий, когда воздух в лёгких закончится и ОН вдруг станет моим кислородом.
— Через пару минут буду, малыш.
Снова улыбаюсь, будто телефон передаст это собеседнику и отключаюсь. Внутри всё сжимается от властного и хриплого «малыш» так, что каждый раз теряю голову, словно малолетняя дура. Даже привыкла, полюбив это прозвище больше собственного имени. С его губ и его голосом оно звучит так властно и страстно, что хочется выбить его себе на груди, только бы никогда не расставаться.
Поворачиваюсь к зеркалу и понимаю, что помаду лучше заранее стереть здесь, чем тратить время в машине. Стираю косметику с пухлых губ. Влажными и холодными руками касаюсь щёк, чтобы стереть улыбку и выйти в зал. Замираю ещё на секунду, приглаживая тёмные волосы и аккуратно раскидывая их по голым плечам.
— Предлагаю ещё по бокальчику и в клуб, — весело хохочет Юлька, выпуская изо рта сладкий дым, когда возвращаюсь за столик.
— В «Небо», — тут же отзывается Вика. — Жень, ты как?
Не сразу понимаю, что обращаются ко мне, пропустив тяжёлую паузу, после чего наконец нахожусь с ответом. Мысленно уже сижу в просторном кожаном салоне автомобиля, вдыхая аромат солёного воздуха с примесью хвои и крепких сигарет, пока на моём колене лежит твёрдая рука любимого мужчины, а не в компании подпитых подружек в полуподвальном помещении среди кальянного смога.
— Нет, девчонки, я домой, — улыбаюсь, пытаясь не обидеть. Чокаюсь бокалом с каждой по очереди под вопросительные взгляды. Отказываю уже в который раз, отчего подруги уже начинают дуть губы, а я пытаюсь в очередной раз оправдаться. — За мной сейчас парень приедет.
Вижу, как Вика переглядывается с Юлей, а Маша, до этого молчащая, наконец встревает в разговор, улыбаясь оскалом лисицы. Чувствую спесь, которая сейчас польётся с её языка. Машка всегда была той самой стервой в любом женском квартете, благодаря которой чаще всего наш столик был оплачен сторонней карточкой какого-нибудь очарованного мужчины. То ли чёртова харизма, то ли четвёртый размер груди, но в большинстве случаев так было каждый поход в какое-либо заведение, что никому из нас не приходилось включать калькулятор, чтобы поделить счёт поровну.
— Так бери его с собой и погнали! — ухмыляется она, поправляя тонкие лямки сияющего топа. Был бы за нашим столиком кто-то мужского пола, то явно бы потерял нить повествования в эту самую секунду. — Тем более, мы ни разу его даже не видели. Познакомишь, — Маша сияет белозубой улыбкой из виниров, вызывая внутри приступ раздражения. — Он хорошенький? Чем занимается? Хоть Инсту его покажи, если вживую не хочешь.
— У него её нет, — скрываю раздражение в голосе, отпивая последний глоток из высокого бокала и краем глаза замечая на экране сообщение: «Мой мужчина: я подъехал». Отставляю посуду и накидываю на плечи пиджак, собираясь уходить, но подруги наседают, не отпуская без ответа.
— Он что, старый? — предполагает Вика, вытягивая перекаченные губы и заливается смехом так, что подруги поддерживают.
Чувствую укол, неизвестного мне до это, высокомерия, расправляя плечи и закидывая телефон в сумку. Смотрю на подружек с высокоподнятой головой. На Вику — дочку генерального директора строительной компании. На Машку — высокооплачиваемую модель онли-фанс. И Юлю — подругу какого-то именитого футболиста. Знали бы вы, что почти попали. Только я предпочитаю не «старый», а «опытный».
— Чуть постарше, — бросаю небрежно, добавляя в голове, что «чуть» это на семнадцать лет и улыбаюсь. Очаровательно и как самая счастливая в мире женщина, которую уже ждут и ей пора бросать эти светские беседы.
Хочу уйти. Вдруг резко стали не интересны подруги и наши ночные развлечения. Куда интереснее мне сейчас был взрослый мужчина, по возрасту годящийся в отцы и за которым я готова была пойти хоть на край света, если бы он позвал. Не помню, чтобы любила так же слепо и всеобъемлюще. Даже в шестнадцать, когда кажется, что это точно навсегда и никто никогда в мире не может любить так, как ты этого Васю на «Жигулях», что дарит тебе все звёзды и рассветы этого мира.
— А мы его знаем? — равнодушно кидает Юля, словно её это не интересует. Слишком равнодушно, что понимаю, как же ей всё-таки интересен ответ.
— Жень, ну, где ты? — сзади на меня наваливается пьяная подруга, обхватывая за талию, пока дядя Саша сверлит злым взглядом и запускает под кожей мурашки, отрезвляя пьяную кровь. — Мужчина, а вы кто?
— Отец! — прикрикивает он и Юля поджимает губы. Даже, кажется, немного трезвеет от испуга, а мужчина грубо хватает меня за руку и тянет на выход.
— Возможно, — лениво отвечаю. Чувствую осуждение со стороны близких подруг даже от тех полуответов, что выдаю. Но не хочу делиться даже основными моментами. Будто хочу сохранить его от завистливых глаз девушек, которых когда-то считала самыми близкими людьми. Считала, пока все наши разговоры не стали сводиться к игре «кто кого круче». Кому подарили больше тюльпанов на 8 марта. Кто летал отдыхать на Бали, а кто в Сочи. У кого же дороже стоит маникюр и чья сумка из кожи крокодила, а не из кожзама.
— А чем занимается? — настаивает Маша, подпирая голову рукой, ожидая подробного ответа.
— Работает, — поверхностно отвечаю, вставая со своего места, уже намереваясь уходить и демонстрируя это всем своим видом. Прижимаю сумку к себе поближе и вздрагиваю от звука рядом, который звучит так неожиданно.
— Добрый вечер, — слышу голос с хрипотцой, что разносится за спиной, а в нос ударяет привычный аромат его духов. Хвоя и морская соль.
Машка тут же извивается в манящей позе, демонстрируя завидное декольте, завидев тёмноволосого мужчину, что подходит ко мне ближе и совершенно её не замечает. Думала, что её чары всегда безотказны, а он ни на секунду даже не задерживается на моей подружке, смотря только на меня.
— Жень, едем?
Девушки бросают обескураженные взгляды, то на меня, то на мужчину. Но быстрее всех находится Вика, лучезарно улыбаясь, пока смотрю на Сашу, теряясь в синеве его глаз.
— Добрый вечер, Максим Николаевич, — расплывается подруга, тараторя имя моего отца.
— Александр Романович, — поправляет Саша, словно на автомате, а глаза вмиг становятся тёмными и тяжёлая рука ложится мне на талию, притягивая ближе и отметая поток следующих ненужных вопросов. В его жесте гораздо больше, чем мог позволить бы себе отец.
Девушки шокированы, но больше ничего, кажется, не хотят спрашивать. Чувствую спиной его грудь и прижимаюсь крепче. Становится так спокойно, словно за каменной стеной, которая уверенно обнимает меня за талию.
— Напомни, сколько тебе? — спрашивает он, бросая взгляд синих глаз. Ярких. Холодных. Замораживающих на месте.
— Двадцать три.
— Почему ты тогда ведёшь себя хуже, чем в тринадцать?
— В тринадцать я не знала, что такое алкоголь, — пожимаю плечами, а дядя Саша тянется к коробке передач. — И мне не так нравились мужчины постарше, — добавляю, словно, случайно.
Словно в мороке, бросаю подругам фразы прощания, пока те отвечают с хитрыми улыбками. Им будет, что обсудить после нашего ухода. Очевидно. И икать начну уже в салоне авто по пути домой.
— За твоего отца меня ещё не принимали, — горячий шёпот обжигает ухо, пока мы идём к выходу. На сухих губах играет ухмылка. Его это забавляет. Чаще его принимают за гулящего мужа в компании молодой любовницы, но никак не отца.
— Ты напряжён, — подмечаю, когда сажусь в машину и откидываюсь в просторном кресле. Здесь мне куда уютнее, чем на бархатных диванах.
— Разве? — снова ухмылка, когда он проворачивает ключ в замке зажигания, пробуждая чёрный «Лэнд Крузер» и трогаясь с места. Синие глаза не ловят мой взгляд, от чего понимаю, что попала в точку. — Малыш, я со всем разберусь. Не забивай голову…
Саша тянется к моей руке, оставляет на тыльной стороне ладони мокрый отпечаток губ, встречаясь глазами со мной. Кажется, я готова растечься лужицей прямо на коврики в салоне, когда ощущаю его поцелуи на коже. Но внутри что-то сильно бьётся в рёбра, словно хочет выскочить и выяснить, что происходит и почему брюнет так крепко держит это внутри себя, боясь поделиться своей слабостью. Гулкие удары сердца заглушаются вибрацией мобильного телефона из кармана пиджака. Тянусь свободной рукой и вижу входящий вызов «Папа». Мужчина тоже это видит и за секунду до свайпа вправо, нервно бросает:
— Сбрось, — получает мой вопросительный взгляд в ответ. — Или дай мне.
Мгновенно принимаю решение, протягивая ползунок «отклонить». Ещё никогда он не просил сбросить вызов отца или кого-то из семьи, и сейчас его нервное состояние беспокоило всё сильнее. Отвечать на немой вопрос «что происходит?», который я мысленно посылала в его голову, Саша не спешил, поэтому пришлось озвучить его вслух:
— Объяснишь? — бросаю телефон в подстаканник, видя, как на экране вновь вспыхивает контакт родителя, а брюнет тянется к нему без спроса.
Вжимаюсь в сидение от страха, даже не в силах запротестовать. Но вместо ответа на входящий звонок, он так же сбрасывает вызов, после чего шумно выдыхает. Будто собирается нырять в воду, но вместо воды только тишина просторного салона и мой взгляд, которым скоро прожгу дырку, если эта тишина продлится ещё хоть секунду. Снова тяжёлый вздох и мужчина тянется к моей ладони. Переплетает наши пальцы в замок. Сжимает. Словно ощущение моей кожи действует на него как успокоительное.
— Я говорил сегодня с твоим отцом, — вдруг начинает говорить брюнет. Внутри всё ухает в пятки. Этого и боялась. И на это начала думать, видя как занервничал Саша от звонка отца. Знала, что когда-то придётся рассказать отцу, что его друг стал моим парнем, но дико боялась. И сейчас не знала, как реагировать, что наконец всё открылось. — Он…
— В шоке? — спрашиваю тихо, сглатывая ком в горле. Папа явно был не рад, что его товарищ и партнёр по бизнесу, разделил с ним намного больше, чем общий стол или пакет акций компании. Явно звонит мне не для того, чтобы поздравить.
— В ахуе, — поправляет Саша, усмехаясь. Нервно. — Ему нужно время это пережить и это можно понять.
— Он сильно орал? — знаю своего отца, поэтому не спрашиваю орал ли он вообще. Здесь больше вопрос в степени его «неодобрения» отношений дочери и друга.
Мужчина задумчиво закусывает губы, останавливаясь на светофоре, и вновь припадает к моей ладони губами, возвращая её на подлокотник. Тянется к сигаретам. Чиркает зажигалкой. Салон заполняется на секунду никотиновым дымом, пока окно не приоткрывается, а машина не трогается под зелёный сигнал светофора.
— Он не одобрил, — выдыхает слова вместе с тяжёлым дымом. — Мягко говоря.
— Мягко говоря?
Он кивает сам себе, не смотря на меня. Подбирает слова, пытаясь сказать правду так, чтобы меньше задеть. Но я слишком хорошо знаю своего папу. Он может быть жёстким и даже грубым, если дело касается кого-то из его семьи. Наверняка, мог опуститься и до оскорблений.
— Нашу общую компанию ждёт не мало перемен, — снова уклончивый ответ, но в этот раз его глаза встречаются с моими. Синие. Яркие и тёплые настолько, что мне становится спокойнее на несколько секунд, пока с его губ снова не начинают слетать слова. Тяжелые, пронизанные горечью и осознанием какого-то своего поражения. Он ждал меньших потерь. — Скорее всего, будем реорганизовываться, — тут же открываю рот, но Саша делает знак и продолжает. — Не вникай, Жень. Так нужно было сделать. Меня уже знатно подзаебало, что я, взрослый мужик, должен выкручиваться и держать тебя в тайне. Тем более, ты его дочь. Он должен знать.
— Не спорю, — отвечаю тихо, сцепливая руки. Заметно нервничаю. Кажется даже, что меня трясёт, но не от холода из открытого окна. Этот мороз зарождается где-то внутри, замораживая внутренности. Колотит, как в ознобе. — Надо было мне ему рассказать…
— Нет, не надо было, — хрипотца в его голосе звучит категорично и уверенно, пока он выкидывает окурок и трогается с места. — Это был мой разговор и моя ответственность, а не твоя. Здесь я сделал всё правильно.
— Ты принимаешь меня за ребёнка? Я тоже могу нести ответственность за свои поступки, Саш, — меня обижает его категоричность, и не скрываю этого.
— Ты не ребёнок. Ты моя любимая женщина, Жень. И я несу за тебя ответственность, привыкни, — чувствую сталь в голосе и внутренне продолжаю протестовать. — Как бы это выглядело? Я должен был тебя бросить на этот разговор, а сам бы сидел за твоей спиной, дожидаясь пока Максим будет брызгать в мою сторону фразы по типу, что я мудак и как вообще мог? Хорош вариант, но я так дела не решаю.
— Может со мной он бы получше подбирал слова, — отвожу взгляд куда-то на мельтешащие вывески. Грудь колет от обиды и глаза начинает щипать от подкативших слёз. Не могу привыкнуть, что надо мной трясутся, как над хрустальной вазой или краснокнижным животным. Чувствую, как воздух в салоне накаляется и предвещает первую нашу ссору. И инициатором этой ссоры становлюсь я. — Почему ты не сказал, что собрался ему всё рассказать? Я бы его подготовила хоть как-то…
— Жень, — Саша произносит моё имя на выдохе, без тени раздражения или злости, а меня это накаляет ещё сильнее, распаляя внутреннюю истеричку всё больше. Бесит его спокойствие. — Ты подготовила его, когда сказала, что начала жить с молодым человеком. Этого достаточно. Я должен был с ним поговорить раньше, пока он не настроил себе воздушных замков, что ты живёшь реально с МОЛОДЫМ человеком, а не с его ровесником. Он в любом случае отреагировал бы так. Я бы тоже так сделал, если бы узнал, что с моей дочерью спит мужик, который видел, когда она, прости меня, пешком ещё под стол ходила. Любой бы так отреагировал. Может быть даже вмазал, — резко поворачиваюсь к нему с застывшими слезами в глазах, заставляя осечься. Во мне горит злость и обида. Немного вина, но не критично, чтобы поджечь эти эмоции сильнее, чем они есть. — Он мне не вмазал. Мы словесно всё обсудили…
Но рука его непроизвольно тянется к подбородку, словно потирая больное место. Щурюсь в темноте, пытаясь разглядеть какие-то внешние признаки проявления насилия со стороны папы. Попытка терпит крах из-за моего не совсем острого зрения, потёмок салона и густой щетины на мужском лице.
— Словесно, — снова повторяет Саша, замечая прищур в его сторону.
— Что он тебе сказал? — хочу знать. Не знаю зачем, но чувствую острую необходимость знать всё, что происходило. Мужчина вновь медлит с ответом и я отчеканиваю каждое слово: — Что. Он. Тебе. Сказал?
— Малыш, — он тянется ко мне, отвлекаясь от дороги, но я убираю руки от прикосновений. Веду себя глупо и наверное, по-детски. Но он не психует и не выходит из себя, всё же захватывая мою ладонь в свою. Ещё говорила, что не ребёнок, хотя сейчас веду себя именно так, демонстративно отворачиваясь. — Мы помиримся, обещаю тебе. Не бери в голову. Ему нужно время с этим сжиться. Для любого отца это будет не очень приятной новостью, что вместо Ваньки из параллели, дочь выбрала себе взрослого мужика на семнадцать лет старше. Нужно время.
— Настолько, что вы собрались разъединять компанию? — фыркаю, потихоньку остывая. Истеричка внутри закатывает глаза и цокает языком, недовольная тем, что её так быстро отставили на второй план. — Что он тебе сказал?
Признаю, что чувствую себя спокойнее, когда его бархатистый тембр разливается по салону в полной уверенности своих слов. В это, наверное, и влюбилась и не смогла до сих пор свыкнуться, что решилась на отношения не с психованным ровесником, а с уверенным мужчиной, готовым взять все невзгоды и косые взгляды на себя, а не прикрываться за женской спиной. Перепады настроения сегодня пугают, но списываю это всё на какую-нибудь не благоприятную фазу луны, цикл менструации или, на худой конец, пару бокалов вина в моём желудке. Ссора не задалась. Истеричка из меня так себе сегодня. Как и всегда.
— Разделять компанию — это дело не одного дня и даже не одной недели. На это уйдёт месяц или месяцы. Я всё решу за это время. Максим всё равно остынет рано или поздно. Я не хочу терять друга и партнёра по бизнесу, и не позволю тебе потерять отца. Он успокоится, когда поймёт, что всё серьёзно и ты не моё очередное увлечение. Всё будет нормально.
— Очередное увлечение, — бурчу под нос, пока вторая истеричная дамочка внутри меня потирает руки. Давай, малышка. Ещё есть шанс раскрутить его на ссору и выбить из привычной колеи.
— У тебя сегодня настроение ругаться? — иронично бросает мужчина, закусывая губы. Всё же злится и я ещё подливаю масла в огонь своими репликами. — Не начинай, малыш.
— Хорошо, поговорим дома, — слишком равнодушно бросаю в салон из чёрной кожи, скрещивая руки под грудью.
Тяжёлый вздох перебивает тихую музыку из аудиосистемы, краем глаза замечаю, как Саша крутит шеей, будто разминается. Ведёт плечами. Сжимает пальцы на оплётке руля и съезжает на обочину под мой вопросительный взгляд.
— Начинай, — жест «сдаюсь» получается немного агрессивным, когда мужчина отвлекается от управления автомобиля и выжидающе смотрит на меня.
— Мы можем подождать до дома, — вновь, как злой ёж, отвечаю через сжатые зубы. Какой же детский жест, боже мой. Во мне борются истеричка и ребёнок.
— Не можем, — отрубает Саша и меня окатывает ведром льда, словно его высыпали мне за шиворот. Неприятно. Но это приводит в чувство. Даже под кожей бегут мурашки, будто по позвоночнику и правда кто-то прокатил кубиком замёрзшей воды. — Дома мы не будем ругаться, и не поедем пока ты не скажешь, что хотела.
Закатываю глаза и вжимаюсь в сидение. И что дальше? Я даже не знаю куда вести линию своего надуманного скандала. Все пути кажутся тупиковыми. План «прицепиться к фразе «очередное увлечение» — терпит свой крах сразу же после козыря, который Саша, наверняка, выкинет на первом же круге, что ему вообще-то не шестнадцать лет и у него были девушки до меня. А стратегия развивать претензию по поводу «почему ты мне не сказал, что собрался вывалить всё моему отцу?» тоже себя изжила. Когда-то моя семья должна была узнать, что дядя Саша сменил свой статус на молодого (немолодого) человека их чада и в любом случае была бы не в восторге. Где-то в душе я даже радовалась, что не мне пришлось выслушивать то, что услышал сегодня он.
— Ладно, — сдаюсь, принимая поражение. Предсказуемое поражение, которое, кажется, Саша чувствовал заранее. — Поехали. Я не буду больше бурчать, обещаю.
Встречаюсь взглядом, и на меня наваливается волна какого-то стыда. Ну, детский сад, честное слово. Постоянно забываю, что ругаться и строить из себя истеричную девчонку с признаками подкрадывающегося ПМС, с этим мужчиной — бессмысленно. Он просто не ведётся на моё плохое настроение и тупые выпады.
— Правда, — виновато поджимаю губы, потянувшись к нему и оставляя короткое прикосновение на горячих губах. Секундный жест превращается в глубокий поцелуй, сносящий голову выстрелом. Прикосновения его губ скользят по моим. Вцепляюсь в них. Вжимаюсь. Вдыхаю его воздух. Ощущаю крепкие мужские руки на талии, сгребающие в охапку и прижимающие ближе к себе, перетаскивая через подлокотники.
Дышу с ним одним воздухом. Чувствую вкус крепких сигарет на языке, отдающих горечью. Горю под его пальцами, нетерпеливо пробирающихся под распахнутый пиджак и очерчивая оголённую кожу поясницы. Выгибаюсь. Прижимаюсь. Сжимаю в длинных пальцах тёмную рубашку на его груди. Разум выключается, словно кто-то постоянно вырубает электрощиток из-за скачка напряжения. И так каждый раз, начиная с той ночи, когда я перебрала с алкоголем. Нормально так перебрала, переспав с другом отца на заднем сидении его тачки.
— Не слишком ли я стар для тебя, малышка? — задаёт вопрос низкий от возбуждения голос в то время, как подушечка пальца проводит по контуру моих губ, заставляя приоткрыть рот. Большой палец касается языка, проникая глубже, пока я заворожено смотрю на него словно мышка на удава. Но из меня плохая мышь. Прижимаю язык к коже, облизывая палец и смотря прямо в синие глаза, не торопясь ответить на столь лишний вопрос в такой ситуации.
— А не слишком ли я мала для вас, дядь Саш? — спрашиваю с вызовом.
— Нет.
Отрываюсь от него, задыхаясь, словно меня лишили воздуха и он был моим аппаратом для вентиляции лёгких. Коротко целую, оставляя мокрые следы на мужских губах. Вглядываюсь в глаза и блики на его лице, играющие от слабого фонаря. Синяя радужка темнеет и зрачки расширяются, как от запретных веществ, когда он смотрит в моё лицо и проводит большим пальцем по скуле. Медленно. Мучительно медленно. Очерчивает скуловую кость. Касается контура губ, заставляя рот приоткрыться. От верхней к нижней. К подбородку. Проводит по шее, осторожно привлекая к себе. Вновь погибаю. Сгораю и возрождаюсь, ощущая, как языки переплетаются и его напор убивает во мне всё. Умение мыслить. Стыд. Ограничения. Страхи.
— Мы договорили? — усмехается Саша, шепча в губы. Улыбается. Пальцы скользят по позвоночнику выше, почти касаясь бюстгальтера.
— О чём ты? — улыбаюсь в ответ, возвращаясь на пассажирское сидение. Осознаю, что в салоне стало прохладнее, то ли от приоткрытого окна, то ли от горячей кожи мужчины, к которой так привыкла и сейчас отстранилась.
Саша вновь усмехается. На его щетинистом лице выступают скулы. Острее обычного. Он сжимает челюсти, будто борется с собой, чтобы не наброситься на меня прямо сейчас. Ведёт плечами. Снова. Загоняет свои желания подальше и садит на крепкую цепь. Тянется к замку зажигания и фары вспыхивают, освещая обочину дороги.
— Говорят, после ссор секс ярче, — кусаю губы, удобнее устраиваясь в кресле и бросая взгляд прищуренных глаз на водителя.
Мужчина встречается синими глазами со мной. За их синевой вижу самонадеянность. Закусывает нижнюю губу, недолго взвешивая все «за» и «против». Тянется ко мне, сжимая пальцами подбородок. Подаюсь навстречу, бегая по его идеальному лицу глазами и боясь остановиться на конкретной детали хоть на секунду дольше, чтобы не утонуть.
— Говорят, — горячее дыхание касается моих губ, обжигая. Не целует. Дразнит, смотря прямо в мои мельтешащие глаза, пока я сбиваюсь с привычного ритма своего дыхания. Остановилась и тут же ушла на самую глубину его синевы. Кажется, что в какой-то момент я умру рядом с ним, просто позабыв как делать вдох каждые несколько секунд.
— Никогда не проверяла, — ухмыляюсь, кончиком носа касаясь носа мужчины. Улыбаюсь, словно довольная кошка, пока мужские глаза обжигают своим желанием, а твёрдая хватка на подбородке едва заметно вдавливается в кожу. — Покажешь?
Отталкиваюсь, падая в просторное кресло, и смотрю на Сашу с прищуром. Сердце колотится в районе горла, а внизу живота разрастается привычное тепло. Делаю огромное усилие над собой, чтобы отстать от водителя прямо сейчас и дать ему доехать до дома. Секс в машине — конечно прекрасно, но куда больше я хотела получить его в просторной квартире. На кровати. На столе или полу. В ванной или на подоконнике. Где угодно, где было бы больше места, чем на задних кожаных сидениях.
— Поехали! — легко командую и брюнет только ухмыляется, трогаясь с места.
Дорога не особо занята автомобилями, но даже эти пару минут становятся для меня настоящей пыткой. Долгой и сладкой пыткой, когда представляю, что сейчас будет, когда только ключ провернётся в замочной скважине. Фантазирую такие четкие картинки, что если бы была в платье или юбке, несомненно повторила бы трюк с трусиками, как в первое наше «свидание», отбросив полоску мокрого белья ненужным элементом в салоне. Знаю, ему понравилось.
Целоваться начинаем уже в лифте и мои лопатки упираются в холод кабины. Губы ловят его поцелуи и тело отзывается на каждое движение мужских рук. Прижимает к себе крепко, проникает горячими пальцами под одежду. Как выстрел. Как удар по голове или помешательство. Не соображаю, когда запускаю язык в его рот, а пальцами путаюсь в тёмных волосах, притягивая мужчину к себе. Пьянящее безумие разливается по венам, стуча в висках. Застилает глаза от ощущения его мокрых и горячий губ на моих.
Характерный писк, извещающий, что нужный этаж за порогом, приводит в чувство на секунду, когда Саша, не отрываясь от меня, тянет за собой на лестничную клетку. Открывается дверь и с меня слетает пиджак. Падает где-то в коридоре ненужной тряпкой только стоит перейти порог.
Блуждаю пальцами по его рукам. Сжимаю предплечья. Поднимаюсь выше. Глажу по крепкой груди, освобождая и его от верхней одежды. Рубашка остается на полу где-то рядом с моим пиджаком. Тряпка за тряпкой и уже касаюсь голой грудью его тела. Горячий. Мой. Сгребающий крепкой хваткой. Самой тёплой и нежной хваткой, как будто хочет поглотить в себя. И я хочу этого. Хочу раствориться в нём и делаю это. До капли. До последнего крика или стона, пока не пересохнет горло.
Брюнет подхватывает меня за бёдра, отрывая от земли и заставляя обвить ногами его торс. Становлюсь вдруг выше. Кладу ладони на его щёки, углубляя поцелуй. Губы рвутся от напора. Чувствую лёгкий укус и отвечаю тем же. Растворяюсь, как сигаретный дым в салоне из чёрной кожи или соль в морском воздухе океана. До самого последнего миллиметра своего разума. Хочу, чтобы он целовал меня вечность…
— Я люблю тебя, — шепчет Саша, обжигая дыханием. Его губы дрожат прямо напротив моих. Мы останавливаемся на несколько секунд. Томительные несколько секунд, когда вместо языка, кажется, говорят инстинкты или страсть.
— Я люблю тебя, — отзываюсь эхом. — Безумно люблю, — и сказала бы так в любую секунду дня и ночи, когда познакомилась с ним. Нет, вечности мне будет мало.
Саша улыбается уголками губ, словно слышит это впервые и получает дальнейшее одобрение. Обрушивается на губы, словно оголодавший. Цепь контроля рвётся, распадаясь на тяжёлые звенья. Подчиняет себе. Дарит свободу и одновременно берёт в плен, из которого не стану вырываться. Даже сама затяну зубами верёвку на запястьях, если потребуется.
По коже пробивает ток, то ли от ощущения холодных простыней под распалённой кожей, толи от горячих и порабощающих поцелуев, снующий вниз. Прикрываю глаза, контролируя своё дыхание. Тепло губ обжигает шею. Вдох. Оставляет след на ключице, пока пальцы расправляются с ремнём на моих джинсах. Выдох. Пробегают между грудей, заставляя сбиться с такой простой, на первой взгляд, схемы. Вдох. Выдох. И так по кругу, но даже с этим не могу справиться, вновь выдыхая и вздрагивая, когда мужские губы касаются розового ореола и вбирают сосок в рот. Вцепляюсь острыми ногтями в холодную ткань постели. Мычу через сомкнутые губы и знаю, что это ещё «цветочки». Блаженство скоро покинет рамки моего тела и души, когда оно будет рвать и жечь меня изнутри.
Он раскатывает мой вкус на своем языке, скользя по телу ниже. Лихорадочно дышу, словно пробегаю марафон в эту самую секунду. Тянусь к его плечам, мягко подтягивая вверх, но Саша легко игнорирует это, ведомый своей единственной целью. Обладать мною полностью и до самой последней клеточки. Целует выступающие рёбра, живот и стягивает, ненужные уже, джинсы вместе с мокрым бельём. Ухмыляется, проводя по мокрым половым губам и размазывая проступившую смазку.
— Мне нравится, что ты такая мокрая, — клянусь, я чувствую его шёпот на своей щеке, хоть и явственно вижу помутневшие глаза в конце кровати.
Открываю рот, чтобы ответить что-то такое же откровенно пошлое и поднимающее градус в этой комнате, но мёртвая хватка сжимается на лодыжках и мужчина подтягивает меня ближе к себе, почти к самому краю кровати. Сдавленно шиплю, но в этом звуке нет и грамма недовольства, а брюнет поднимает мою ногу, закидывая себе на плечо и целует кожу. Смотрю как заворожённая, привстав на локтях. Ловлю каждый блик в его тёмных глазах, покрытых поволокой возбуждения. Каждое движение мышц и даже сбитое дыхание, от которого так часто вздымается мужская грудь, вцепляется в моё сознание клещом.
— Пожалуйста, — молю, когда дыхание обжигает внутреннюю поверхность бедра и я инстинктивно раздвигаю ноги шире. Благо, только одна нога остается на его плече согнутой, когда мужчина садится на колени перед кроватью. Я распахнута перед ним и абсолютно обнажена. И, Боже, как же я люблю это состояние.
Неровно выдыхаю в ту самую секунду, когда кончик мокрого языка издевательски проводит по коже всё ближе. Откидываю голову назад и глубоко вдыхаю от неожиданности, прогнувшись в пояснице и сжимая пальцы. Под подушечками одной руки ощущаю мягкую ткань постельного белья, а в другой жёсткие короткие волосы на затылке Саши. Дыхание вперемешку со стоном застревает в глотке, а горячий язык проводит по мокрым складкам всё ярче. Его движения уверенные, властные и говорящие громче любых слов, что между нами нет никаких «нельзя».
Выгибаюсь сильнее, упираясь лопатками в матрас и прижимаясь щекой к простыням. Кусаю губы. Волосы падают на глаза, когда к остервенелым движениям умелого языка присоединяются пальцы. Вставляет сразу два, нещадно завладевая клитором. Я готова метаться по постели, но свободная рука мужчины крепко удерживает за бедро, что я не могу дёрнуться. Чувствую, как белеет, а затем краснеет кожа в тех местах, где надавливают мужские пальцы. Всё тело дрожит, и я едва слышно шепчу его имя, умоляя его делать это ещё и ещё. До того момента, пока мои хаотичные стоны достигают, как мне самой кажется, своего предела по громкости и тело начало потряхивать от разрывающегося комка закрутившегося оргазма, что поселился внизу живота, Саша вдруг замедляется. Разводит пальцы в стороны, в подобии ножниц и проводит языком по клитору. Самым кончиком, заставляя рассыпаться и дышать. Дышать так, как я себя учила. Вдох. Выдох. Вдох.
Резко встаю и притягиваю мужчину к себе. В темноте замечаю его мокрые губы и вцепляюсь в них, как голодный зверь на мясо. Целую. Кусаю влажные губы. Не могу контролировать собственное тело, падая обратно и увлекая брюнета за собой. Обвиваю тело ногами, прижимаясь голой кожей ещё ближе. Меня обдает его жаром и возбуждением. Поверь, милый, я не оставлю тебя просто так. Чувствую острую необходимость, чтобы он оказался ещё ближе. Теснее. Глубже.
Саша резко переворачивается вместе со мной, позволяя быть сверху, и на губах играет ехидная улыбочка, что коснулась его губ на секунду, когда наш поцелуй разорвался. Я знаю, как ему нравилось и как он любил смотреть на меня. Видела не здоровый блеск его глаз и понимала. Мои глаза сияли точно так же при виде его.
Сильные руки гладят по коже. Сжимают бёдра и вновь гладят. Дарят ласку и одновременную боль. Поцелуй становится удушающе глубоким. Жадным. Мои ладони стекают по крутым плечам вместе с поцелуями. Он прикрывает глаза и шумно выдыхает, вдавливая пальцы в ягодицы. Слышу сдавленный рык из широкой груди, когда мой язык проходит в опасной близости от его возбужденного члена. Сжимаю его в руках, осторожно оттягивая кожу с головки и скользя вверх. Смотрю на мужчину, что, кусая губу, смотрит мне в ответ. Наши глаза встречаются. У меня перехватывает дыхание. В них плещутся безмерная любовь и животная страсть. Удушающие и такие сильные, что невольно отвожу взгляд. Не выдерживаю. Проигрываю. Смущенно улыбаюсь и вновь ввязываюсь в эту зрительную баталию. Я не привыкла проигрывать.
Смотрю прямо в синие глаза, кончиком языка проходясь по головке. Медленно. Мучительно медленно, слизывая выступившую смазку с горячей кожи. Так медленно, что даже внутри меня что-то щёлкает от такой травли. Спускаюсь языком по выступающим венкам, обильно смачивая член слюной. Слышу, как скрипит ткань под пальцами Саши, когда он сжимает одеяло с такой силой, что, кажется, оно порвётся под натиском. Не выдерживает. Привстает, заставляя меня попятиться назад, отступая. Теперь уже я становлюсь перед ним на колени. Смотрю снизу вверх. Преданно. Пьяно. И пользуясь нашим зрительным контактом, намеренно беру в рот его член, слегка прикусывая кожицу. Вновь медленно, ограждая себя от нежелательного рвотного позыва и ощущая, как на мою макушку ложится тяжелая рука, стягивая тёмные волосы и надавливая, чтобы я спустилась ниже. Губы обдают плоть жаром и влажностью. Язык скользит по горячей коже, а моё горло всё четче ощущает всю длину, заставляющую поперхнуться. Поднимаюсь выше и повторяю движение уже увереннее, плотнее сжимая губы и заставляя мужчину зашипеть от напряжения. От самой головки и до самого основания. Так, что тяжелое дыхание всё сильнее бьет по слуху, на который теперь я полагаюсь, когда глаза начали застилать слёзы. Но он не дал и не одной слезинке успеть сорваться с моей щеки.
Подтягиваюсь к нему, ощущая крепкую хватку на своём подбородке. Заставляет выпрямиться и поравняться с ним, завладевая распухшими губами. Внутри бьёт такая похоть, что сложно усидеть на месте, да и колени уже болят от сидения на полу. Они саднят и ноют. Хватаю его поцелуи. Жадно отвечаю. Борюсь и проигрываю, невольно вскрикивая, когда его зубы прикусывают кончик моего языка.
Грубо толкаю мужчину на кровать, садясь сверху. Облизываю ладонь и обхватываю подрагивающий член. Синие глаза скользят по моему телу вместе с руками. Протяжно выдыхаю, направляя член внутрь, в то время как ладони мужчины медленно очерчивают изгибы моего тела. Снизу вверх. Задерживаясь на груди и вновь вниз, вторя моим движениям. Опускаюсь на нём до самого основания, ощущая, как он заполняет меня всю. Поднимаюсь вверх и захожусь в собственном дыхании.
— Саша…
Произношу на выдохе, делая движения резче и его имя в эту секунду становится ещё более опьяняющим. Он шумно вбирает воздух, наполняя лёгкие кислородом, напряженно рассматривая меня и отвешивая звонкий шлепок по моей заднице. Взвизгиваю, откидывая голову назад, и продолжаю скакать на его члене. В моей крови хлещет дофамин и любой другой гормон, который можно назначить на роль главного в том поглощающем коктейле, что заполнял мои жилы сейчас. Щёки красные, пылают огнем и тело трясет. На коже проступает испарина, а ногти вонзаются в его грудь. Рычит. Сдавленно. Будто этот рык вырывается из самой груди и застревает где-то в горле. Сука, как же приятно и горло уже саднит от стонов, что срывают его ко всем чертям. Кусаю губы, подавляя внутри очередной крик, который разбудит всех соседей.
Колени трясутся и Саша вдруг резко поднимается, обхватывая меня за талию. Ахаю от неожиданной смены позиции. Будто чувствует предел, придерживая и касаясь кончиком носа моей щеки. Даёт придти в себя несколько секунд, чтобы потом перекинуть меня на спину и нависнуть сверху. Его губы пересохшие и такие горячие, что, кажется, оставляют ожоги на моих, но я как всегда отвечаю. Отвечаю так, что забываю о, ещё недавно болевших, коленях или сбитом дыхании. Целую так же жестко и грубо, впиваясь в губы. Почти кусаю и отравляюсь его опьяняющим вкусом. Я правда подсела на иглу. На иглу этой чёртовой слабости и одновременной силы.
— Расслабься, малыш, — хрипит брюнет на ухо, низким от возбуждения голосом.
Киваю, как под гипнозом, хватая ртом воздух, пока мужчина закидывает мои ноги себе на плечи и резко входит во всю длину. Не даёт привыкнуть, что мне и не нужно, насколько я возбуждена и подготовлена для него. Лишь шумно выкрикиваю, привыкая к новой позе. По моему телу пробегает ток от каждого рваного толчка. Он одержим, и я больна им. В темноте комнаты раз за разом разносятся мои стоны, смешанные с шлепками от соприкосновения голых тел, что чуть ли не оглушали.
Саша тяжело дышит, вдалбливаясь в моё тело. Жмурюсь и вновь сжимаю пальцами простынь. Как в бреду блуждаю руками по постели. Как одержимая. Но не отнимаю глаз от него. С замиранием сердца слежу, как мужчина вдалбливает меня в кровать. Не выдерживаю вновь. Снова проигрываю, моргая и откидывая голову назад. Лёгкие начинают гореть от того, как часто я дышу. Тело не слушается и уносит совершенно куда-то в другую реальность. С очередным грубым толчком невольно закатываю глаза и моему партнёру это срывает все канаты.
Он скидывает мои щиколотки со своих мускулистых плеч и грубо хватает за бёдра, притягивая ближе. На коже вновь остаются багряные следы, пока он вновь заполняет меня всю, обрушиваясь на мои губы. Двигается резко. Пошло. До самого основания, зарываясь пальцами в тёмных волосах и заставляя меня откинуть голову сильнее. Повинуюсь, обхватывая широкую спину и вновь выгибаюсь, когда перед глазами начинают плясать тёмные пятна. Шею жгёт от горячих поцелуев. Кожа горит и стон срывается на хрип. Выгибаю спину, касаясь животом мокрой кожи. Глушу пронзительный стон где-то внутри, взрываясь от очередной волны. Дрожу. Конечности немеют, а в крови начинается пожар. В район моего горла вырывается гортанный стон. Он оставляет за собой мокрую дорожку. Резкий толчок. Особенной грубый. Ещё один. Такой, что заставляет мою вселенную взорваться с протяжным стоном, вонзая ногти в мужскую спину. И следом, как в каком-то идеальном порнофильме, комнату пронзает довольный стон и всё замирает на какие-то секунды. Звенящую тишину разбавляет только наше сорванное дыхание.
Брюнет падает рядом со мной на взмокшие простыни, по хозяйски привлекая ближе. От него исходит жар и сердце гулко ударяется в рёбра, когда я укладываюсь на его груди. Веки слипаются и тело расслабляется, будто его положили в желе. Кончики мужских пальцев проводят по выступающему позвоночнику. Мимолётно целую его грудь. Где-то рядом с сердцем, что так оглушительно бьёт по моим барабанным перепонкам.
***
Несколько дней спустя.
Сажусь в просторный салон под обеспокоенный взгляд синих глаз. Мне казалось, что я выгляжу более здоровой, чем сейчас видит меня Саша, протягивая бутылку воды. Видимо, вид у меня совсем болезненный.
— Мне кажется, что лучше обратиться к врачу, — его голос звучит, как всегда твёрдо, но я отшучиваюсь, принимая бутылку.
— Я просто метеозависимая, — отвечаю, чуть не упав в обморок на первом же круге тренировки пару минут назад. Благо, тренировка вечерняя и рядом с офисом мужчины, а так я бы ещё расхрабрилась сама сесть за руль.
— А может ты беременна? — озвучивает мою мысль беспристрастный голос так, что я не могу понять: шутит он или нет.
Пожимаю плечами, но не отрицаю. Мы не предохранялись пару раз. Не от необузданной страсти или чего-то подобного, что заставляет голову отключаться в момент того, когда нужно надеть презерватив. Мы уже говорили о семье и официальном браке. Слове, которое так пугало Сашу до сорока с лишним лет, но которое он сам озвучил, когда я вдруг пошутила, что через пару лет стану для него старой и он найдёт помоложе.
— Ты серьёзно? — брюнет вопросительно дёргает бровью. — Я вообще-то хочу с тобой семью, Жень.
— Ты шутишь, — бросаю небрежно и получаю ощутимый шлепок по ягодицам, от чего ахаю и брызгаю в мужчину водой из-под крана, пока мою посуду.
— Я похож на человека, который шутит? — его горячий шепот обдает моё ухо, а сильные руки встают по обе стороны от меня, загоняя в западню.
Невольно прокручиваю в голове последние недели. Меня уже две недели тошнит от привычного завтрака. Я стала быстрее уставать и привычные тренировки по два часа и три раза в неделю, уже сменились на час и то не до конца.
— Может и беременна, — киваю. — Если беременна, уйдешь за хлебом?
— Очень смешно, — синие глаза вспыхивают гневом. — Сейчас заедем в аптеку и домой, либо сразу в больницу. Что выбираешь?
— Мне нравится эта иллюзия выбора, — бурчу, допивая бутылку. — Выбираю аптеку.
Мужчина согласно кивает и берёт меня за руку. Ощущаю тепло его кожи и переплетаю наши пальцы. Вдруг становится страшно. Не от мысли, что я могу быть беременна, а от того, что если это так, то как же не вовремя это произошло. Отец отказывался говорить с Сашей и даже мои звонки скидывал. Мама говорила, что он рвёт и мечет, когда дома речь заходит о нас. Сама же она не понимала моего выбора, как сказала в телефонном разговоре, но принимала и была рада, если этот мужчина, которого я выбрала, делал меня действительно счастливой. А он делал. Абсолютно каждый день и час моей жизни.
***
Час спустя.
Не успев переодеться, сразу же запираюсь в туалете с несколькими тестами разных ценовых категорий. Начинаю с самого дешёвого, напряженно смотря на проявляющуюся красную полоску. Одна — не беременна. Две — беременна. Схема простая, но когда ждешь эти злосчастные сорок секунд, чтобы проявились заветные чёрточки — даже она заставляет тебя нервничать.
Ладошки становятся мокрыми, когда раз за разом и в пяти тестах из пяти — наблюдаю один и тот же результат. Кусаю губы. Выдыхаю. Запускаю пальцы в волосы. Сжимаю один из тестов в пальцах, присаживаясь на бортик ванной. В очередной раз пытаюсь привести дыхание в норму. Сердце бьётся, как в агонии, и грудь начинает щемить.
Хлопаю дверью чуть громче, чем стоило бы, привлекая к себе внимание Саши. Он обеспокоенно подходит ко мне, заглядывая в глаза. Держусь я, стоит признать, просто потрясающе.
— Ну? — не выдерживает мужчина.
Расплываюсь в улыбке и к глазам подступают слёзы. Не успеваю что-либо сказать, оказываясь в крепких объятиях, сгребающих меня так сильно, что тяжело вдохнуть. Не чувствую ногами пола, обнимая мужчину за шею, пока он кружит меня по коридору. Ожидала я более скромной реакции, честно сказать.
— Ты рад? — тихо спрашиваю, хотя здесь и без слов всё ясно.
— Ты ещё спрашиваешь? — я наконец приобретаю точку опоры и могу увидеть его лицо. Его озаряет счастливая улыбка и глаза сияют синевой, словно холодное Балтийское море на солнце. — Малыш, — он прижимает меня к себе вновь, только в этот раз бережнее, чем когда либо, а моя душа окончательно ухает в пятки. Мы справимся со всем. С этим мужчиной мы пройдём вместе всё.
