Золотой час

Посмотри на огни и забудь про меня, У кровати зажги две церковных свечи. Если будет пытать тебя злая печаль, Посмотри на огни и в ответ промолчи… Среди ночи Тихон молча курит на балконе, почти не чувствуя касаний холодного воздуха (простуда? Да плевать). Ветер за спиной колышет штору, и от света лампы пляшут тени, ластясь к ногам… Вдох-выдох. Вдох. Выдох. Так просто, кажется, закрыть глаза и ни о чем не думать. Не оборачиваясь, Тихон почти видит, как выглядит за спиной утопающая в беспорядке кровать — как ровно горит прикроватная лампочка, как почти сбито на пол одеяло, как жужжит у подушки телефон в беззвучном режиме... И если очень постараться, можно представить, как в этой кровати спит уставший после любви Серёжа, как обычно высунув из-под одеяла тонкие ноги и разметав по подушке волосы. И нужно будет ступать тихо, чтоб не нарушить сон, потому что его взбалмошному чуду опять рано вставать и куда-то нестись… Кажется, Тихон даже слышит из комнаты еле слышное сопение и вздохи. Наверное, Серёже снится что-то интересное — утром он иногда вставал и взахлёб рассказывал закрученный сюжет своего сна, который можно было продавать куда-нибудь на съёмки. Вдох. Выдох. Затяжка, открытые глаза и вновь расколовшаяся по старой трещине жизнь — почти привычно, но болит каждый раз всё сильнее. Словно ныряя в ледяную воду, Тихон вновь возвращается в мир, в котором Серёжи нет в хаотично-разобранной постели. И вообще нет больше нигде. Тихон затушил сигарету, подавляя рвущийся из груди скулёж, и глянул на правую руку, на которой блестел до боли знакомый браслет. Он не помнил, остался ли тот у него в ту ночь, или он забрал его с другими вещами Серёжи из осиротевшей квартиры. Но теперь он носил его не снимая — словно вещь, когда-то касавшаяся Серёжи, могла вернуть ощущение, что тот ещё где-то есть. Так было со многим — он лишь недавно перестал засыпать в обнимку с его футболкой, хранившей его запах. Только недавно перестал звонить на его номер, слушая равнодушные гудки, как будто могло быть иначе. И всё ещё пересматривал его фото и видео, снова воскрешая в памяти голос, улыбку, смех… Тихон отчаянно пытался собрать прежний мир из осколков и хоть немного заделать разверзшуюся в душе дыру, но без главного элемента всё было напрасно. Ему оставались лишь воспоминания, такие болезненные от своей теплоты. Тихон так же молча вернулся в комнату, прикрыв за собой балконную дверь, и рухнул на кровать — уныло, болезненно-пустую. На подлокотнике кровати всё так же жужжал телефон и сидел, распахнув бусиновые глазки, плюшевый лисёнок — подарок Серёже на годовщину. Тихон так и не смог оставить его в Сережиной опустевшей квартире — лисёнок смотрел с полки прямо в душу, и, казалось, тоже тосковал. Тихон забрал его с собой и теперь держал с собой рядом, словно это могло помочь им обоим… Тихон лёг на кровать, свернувшись под одеялом в комок, и, обняв лисёнка, включил на телефоне очередное видео, где с экрана говорил Серёжа - улыбчивый, яркий, близкий, словно всё было по-прежнему... Только срок годности бывает даже у иллюзий — у этой он подошёл к концу. Лисёнок сочувственно глядит глазами-бусинами, как Тихон закрывается одеялом с головой, продолжая слушать любимый голос. …Ему не надо много — просто вернуться ненадолго в те времена, когда они с Серёжей только познакомились и вся совместная жизнь была ещё впереди, туда, где Серёжа улыбчивый, словно светящийся, фонтанирующий идеями и ярко-рыжий, словно летнее солнце… Где не было холодного " абонент временно недоступен», выплаканных слёз и разбитого на осколки мира. Жаль, жизнь ни о чём его не спросила. Шрамы, Стены, Память, Души двух догоревших свечей Воском станут Среди тысяч ненужных вещей, Никому не понятных вещей, Ни на что не пригодных вещей…