Зефирки на палочке

Каждое утро в общей спальне мальчиков начинается одинаково: Сириус будит Ремуса поцелуями, стягивая с него тёплое одеяло, Джеймс потный занимает очередь в душ после пробежки, а Питер снова засыпает. Но в этот раз всё было по-другому: Ремуса разбудил Питер, сказав, что они опаздывают, а Сириуса и Джеймса в спальне уже не было. Первая мысль Ремуса была, что они вдвоём ушли на завтрак, чтобы дать немного поспать друзьям, а потом прихватят что-нибудь перекусить. Но оказалось, что на завтраке был только Джеймс. Это быстро заставило Ремуса нахмуриться. На все вопросы Сохатый отвечал как-то скованно, переводя тему, и Ремус знает, когда тот так делает. Джеймс врал либо недоговаривал, но факт остаётся фактом — он знает, где Сириус. И это ещё больше насторожило Лунатика, потому что вчера всё было хорошо, а сегодня Сириус пропускает завтрак и первые занятия до обеда. Тревожность росла с космической скоростью, и сосредоточиться на чём-то было что-то из разряда фантастики. А Джеймс между прочим тоже нервничал, часто стуча палочкой по парте либо по бедру. Но он молчал. И вот что делать Ремусу? Когда Сириус не явился на обед, Ремус решил действовать, наплевав на Историю Магии (что делает впервые, но это чрезвычайная ситуация, сами понимаете). Сказав Джеймсу, что он уходит искать Сириуса, надеясь, что в случае чего Джеймс и Питер его прикроют, а для Сириуса ещё с утра была готова отговорка, мол, живот болит. Удивительно, что поверили, но сейчас не об этом. Для начала он решил зайти в башню, чтобы оставить сумку, да и проверить, нет ли там Бродяги. Было очевидно, что его там нет, но надежды были, хоть и горели слабым светом Люмоса. Но Ремус заметил, что Сириус оставил на кровати свою чёрную резинку, которую никогда не снимает с себя, потому что её подарил Ремус. Второе, что бросилось в глаза, — идеальная чистота на кровати. Сириус всегда наводит вокруг себя идеальную чистоту, когда происходит что-то плохое или его кто-то очень сильно обидел. Впервые Ремус это заметил на пятом курсе, когда Регулус со своими дружками назвали Сириуса пидором за накрашенные ногти. Тогда он также убежал ото всех, спрятался и плакал, поэтому на следующий день все Мародёры накрасили ногти в самые яркие цвета, что нашли у девчонок. В прошлый раз он спрятался в библиотеке, но сейчас его там не было. Ремус сходил на Астрономическую башню, совятню, квиддичное поле, кухню и даже Выручай-комнату, но Бродяги нигде не было. Он вернулся в башню, тая надежды, что Сириус вернулся, но эти надежды быстро разрушились. — Выручай-комнату тоже проверял? — спросил Джеймс, хмуро глядя на Ремуса. — Его нигде нет, Джеймс, я так боюсь, — Ремус с силой почесал затылок. Море вопросов роились в кудрявой голове Лунатика, сталкиваясь друг с другом, но не давая ответа ни на один. И вот один вопрос засветился ярким красным, так и напрашиваясь на его озвучивание. Но Джеймс опередил его, сказав: — Лунатик, честно, я бы помог искать, но он заставил меня дать клятву, чтобы я оставался в замке и не привлекал вас, — Джеймс почесал нос и поправил очки. — Я понял тебя, — Ремус кивнул, прокручивая сказанное в голове. Через минуту он нашёл то, что искал. — Ну конечно! Я знаю, где он может быть! Ремус быстро надел свитер, беря с собой два пледа и отмечая в голове, что одного свитера (самого любимого) не хватало. Он выбежал из башни, направляясь снова в кухню. Там ему набрали небольшую корзинку, которую они с Сириусом называют «как обычно». Занятия уже закончились, а на часах было всего четыре часа, но холодный ветер пускал по телу мерзких мурашек, заставляя кутаться в одежду. Как же хорошо, что он надел ещё один свитер. О Мерлин, Сириус же, наверное, ужасно замёрз, проведя весь день на улице. Эта мысль заставила идти быстрее. Ремус аккуратно спускался по склону вниз, созерцая красивый закат и одинокую фигуру под их деревом, которая уткнулась в свои колени и ничего вокруг не замечала. Ремусу стоило с самого начала идти сюда. Подойдя ближе, он заметил рядом с Сириусом распечатанное письмо. Лунатик тихо (насколько это было возможно) подошёл и чмокнул в макушку несобранных волос, постелил плед на землю, нагрел холодную землю под пледом заклинанием и сел, спокойно доставая из корзинки тосты с мёдом и термос с чаем. — Ты не замёрз, любимый? — Лунатик слегка улыбнулся, смотря в расширенные глаза цвета морской волны. — Лучше накинь плед и выпей горячий чай. — Луни… — прохрипел Сириус осипшим голосом, беря кружку чая и делая глоток. — Что ты здесь делаешь? — Я хочу задать тебе тот же вопрос, но хочешь ли ты отвечать на него? — Сириус только покачал головой, кутаясь в плед и снова делая глоток чая. — Я так и знал, поэтому подожду до тех пор, пока ты сам мне всё не расскажешь. А сейчас обнимашки? Сириус прильнул к Лунатику, устраивая голову на плече и тихо вздыхая. Ремус поправил плед и крепко обнял парня в ответ. Он весь день гадал, что могло такое стрястись, но когда он увидел на письме герб Блэков, пазл сошёлся. Родители Сириуса не присылали письма ему с тех пор, как он убежал из дома под громкие визги миссис Блэк. Это было по-настоящему тяжёлое лето для всех. Ремус всё ещё слишком хорошо помнил ночные панические атаки Сириуса и синяки на его спине от Круциатоса. Ремус с такой ненавистью уставился на это злосчастное письмо, представляя, как оно сгорает. А Бродяга молчал. Он не плакал, не взрывался от гнева и ненависти, а просто молчал. И это очень пугало. Ремус пытался вывести его на разговор, но получал лишь равнодушные ответы. Казалось, скажи Ремус сейчас, что собирается сброситься с башни, то получил бы в ответ: «Ага, прикольно». — Рем, а вот я правда психически нездоровый человек, которого нужно изолировать от общества? — сказал Сириус, всё так же лёжа на плече Ремуса и смотря на выведенные буквы в стволе. — Что…? — Лунатик резко выдохнул и глубоко вдохнул. — Нет, дорогой, конечно нет! В нашем обществе очень скудно развита тема сексуальной ориентации, и поэтому распространена гомофобия. Люди, которые придерживаются гомофобии, часто не понимают, что любовь бывает абсолютно разная. Среди волшебников, как известно, гомофобия очень редко встречается, но в таких консервативных семьях, как Блэки или Малфои, пресекают «нетрадиционную» сексуальную ориентацию и силой заставляют жениться на человеке противоположного пола и рожать детей. Но не забывай о том, что ты принял важное решение в своей жизни — уйти от них. Лучшее, что они сделали в этой жизни, — произвели на свет тебя. Мне помниться, что мы уже разговаривали на эту тему, прежде чем «выйти». Что заставило тебя усомниться в своём психическом состоянии? Ремус говорил мягко и размеренно, хотя внутри него бушевали эмоции, но он продолжал спокойно сидеть рядом с Сириусом и обнимать его. Бродяга тяжело вздохнул и только крепче обнял Ремуса. — Я помню наш разговор, но это дурацкое письмо просто выбило меня из колеи. Мать даже не писала мне после ухода, а тут до неё дошли слухи, что мы с тобой встречаемся, и тут же письмо мне написала, — он лёг Ремусу на колени, закрыв глаза и снова вздохнув. — Возьми его, прочитай, я не хочу пересказывать это дерьмо. — Нет, я не буду его читать, — спокойно сказал Лунатик, запуская ладонь в мягкие и любимые волосы. — А всё потому, что я знаю, какой ты, знаю твои привычки и аллергии, знаю твою любимую книгу, знаю твою мечту научиться играть на гитаре. Я знаю Сириуса. Ты мой парень и самый хороший и надёжный друг. И ты сам всё это знаешь, просто пытаешься задавить себя, а они только этого и добиваются. Сириус открыл глаза и очень долго внимательно смотрел Ремусу в глаза. На его лице расцвела маленькая улыбка, и он поднялся на логтях и чмокнул Ремуса в губы, нос, лоб, щёки. Ремус засмеялся и легко поймал желанные губы, углубляя невинный поцелуй. Сириус отстранился, когда воздуха критически стало не хватать, и снова взглянул в глаза Ремусу, обратно ложась на колени. — Я люблю тебя, Луни. Очень сильно, — Бродяга сказал это очень серьёзным тоном, нахмурив брови. Ремус вместо ответа взял его руку и расцеловал каждый пальчик, а потом начал обводить линии на ладошке. А ведь Сириус даже не представляет, как Ремус его любит. Эта любовь заставляет дышать, и если рядом не будет Сириуса, Ремус задохнётся.  — Небо синее, как печать; и оно, как любовь, нетленно. Я заставлю весь мир молчать, пока ты спишь на моих коленях, — полушёпотом сказал Ремус, переплетая их руки. — Ты это сам сочинил? — Сириус удивлённо и восхищённо посмотрел на парня, что тот покраснел. — Конечно нет. Где-то вычитал, а где не помню. Они сидели в тишине, смотря в глаза друг другу, потом Сириус перевёл взгляд на чистое звёздное небо. Подняв руку вверх, он начал выводить пальцем созвездия, попутно рассказывая о них какие-то факты или целые мифы.