Принц ночных фурий

Это произошло в одну из огненных ночей, когда небо пылало языками драконьего пламени и разрывалось от воплей, перемешанных с хлопаньем крыльев. Валка схватила маленького Иккинга, завернутого в кулёк из меха, прижала к груди и выбежала из горящего дома, который уже начал расслаиваться уродливыми, полыхающими кусками. В их дом залез дракон и мать убегала прочь от разъяренной рептилии, куда-нибудь подальше от поля боя, прижимая к груди самое дорогое, что у неё было. Изо рта вылетел сухой вскрик, когда дракон прыгнул на неё и повалил на землю, прижимая когтистой лапой. Валка только и смогла, что прижать ребёнка к себе посильнее, который затих от страха и смотрел своими большими-большими зелёными глазами на дракона, словно бы понимая, что сейчас для него всё закончится. Шторморез по-птичьи наклонил голову, раскрывая витиеватую корону из плавников и прищурился своими огненно-золотыми глазами на женщину. Его чешуйчатый нос оживленно дёргался в такт клокочущему горлу, которое то и дело дрожало с урчащим звуком. Зрачки странно расширились, заполняя горящие радужки, и огромная морда стала выглядеть более дружелюбно, словно бы заинтересованно. Взгляд штормореза не сходил с женщины, которая в ответ смотрела на него, чувствуя какое-то странное ощущение в груди. Страх испарился из сердца, дав место непонятному чувству связи с существом. Так происходит, когда ты смотришь на кого-то похожего, родного, словно бы уже знакомого. Шипы и корона улеглись, показывая, что дракон успокоился, а потом над головой раздался свист. Валка вздрогнула и дёрнулась в сторону, высматривая в небе другого дракона. Он выплыл из тьмы, такой же чёрный и плавный, только глаза сияли изумрудным блеском. За его спиной округлились дуги изящных крыльев и длинный хвост с двумя симметричными плавниками. Шторморез дал дорогу ночной фурии и обернулся, следя, чтобы на них никто не напал. Люди были в центре деревни, занятые другими драконами, а тьма нетронутых, пустых домов, стоящих у леса неплохо прикрывала и фурию, и его самого. Впрочем, люди могли бы увидеть их, если бы не были отвлечены боем. Ночная фурия прищурилась, но не так настороженно, видимо чувствуя спокойствие собрата насчет людей, и принюхалась к женщине, а потом и к крошечному комочку у неё на руках. Иккинг перестал бояться, ощутивший своим маленьким сердцем то же чувство, что и его мать (но в силу возраста не понявший его), и с трепетом рассматривая зелёные глаза, он протянул к чёрному носу ладошку. Но потрогать блестящие чешуйки ему не дали — фурия ласково заурчала, подняла рецепторы на голове и взяла Валку в лапы, плавно поднимаясь в воздух. Шторморез мягко взмахнул крыльями и полетел вслед за ними, не сводя любопытного взгляда с женщины. Валка, как будто бы пришла в себя и завопила, краем глаза замечая, как за ней бежит и кричит вслед Стоик, но земля слишком быстро отдалялась и вскоре её крик потонул в ночной темноте и хлопанье крыльев.

Больше на Олухе не видели ни ночных фурий, ни шторморезов.

* * *

Быстрые драконьи крылья принесли Валку и маленького Иккинга в драконье гнездо, сотканное из бирюзового льда и морских скал, слитых в единую, острую форму. Когда ночная фурия отпустила их на землю, вокруг собрались другие рептилии, настроенные вполне дружелюбно, словно бы перед ними стояли полноправные члены стаи. Как будто бы перед ними стояли драконы, а не люди. Валка, всё ещё настороженная и дёрганная, сторонилась рептилий и держала ребёнка у груди. Иккинг, в отличие от матери, чувствовал себя совсем комфортно, с интересом рассматривая цветастые морды и крылья вокруг себя, обступившие людей пёстрым плотным кругом. Его блестящий взгляд перекидывался то к драконам, то к стенам гнездовья и всему, что было вокруг, пока не сосредоточился на внимательной ночной фурии, которая всё это время ласково рассматривала его. Маленький Иккинг ещё не мог осознанно формировать свои мысли, но отчего-то ему показалось, что они станут друзьями.

* * *

Грозокрыл — так Валка назвала своего штормореза — устроил ей удобное спальное место в одной из пещер, где женщина могла бы спокойно кормить грудью своего ребёнка, и натаскал ей туда еды и дерева для костра. Пещера была глубокой, просторной, с лоснящимися каменными стенами, и потому вмещала без проблем и Грозокрыла, и ночную фурию, которая самодовольно улеглась рядом с Валкой. По упрямому взгляду женщина поняла, что никуда этот чёрный дракон не уйдет, а потом когда проследила за зелёными глазами, то окончательно утвердилась в своих догадках — фурия охраняла её ребёнка, видимо выбрав его, как своего будущего всадника. Прямо как Грозокрыл выбрал её. Ночная фурия, как будто бы услышав чужие мысли, любовно заурчала и аккуратно ткнула Иккинга носом, ещё раз подтверждая догадки Валки. В один из дней, когда женщина обнажила грудь, чтобы покормить малыша, Грозокрыл внимательно уставился на неё, а затем придвинулся и обнюхал белый символ, сияющий посередине грудной клетки Валки. Она и сама хотела бы знать, что это за знак и что он говорит. Он появился внезапно и непонятно, просто вырезался на груди тонким серебром, когда ей исполнилось восемнадцать, и на этом всё закончилось. Родители верили, что это что-то связанное с магией, но за все годы жизни этот знак себя никак не проявил. И как бы Валка не пыталась узнать, что это такое, у неё не получалось — на Олухе просто не было книг, в которых можно было найти ответы, и также этих ответов не было и людей вокруг. Валка мягко отодвинула чешуйчатую морду, чтобы покормить Иккинга и глубоко задумалась. Что-то шептало ей на ухо, что этот символ связан с её любовью к драконам и их спокойным отношением к ней.

* * *

Растить Иккинга одной было тяжело, но драконы всячески помогали, принося к ней то похищенные игрушки из ближайших деревень, то ещё одну порцию рыбы, то просто красивую блестяшку. Она с радостью принимала их дары и ласково улюлюкала с ними, почесывая чешуйчатые подбородки и шеи, а потом и вовсе начала приучать к командам, используя деревянную палку для общения. Грозокрыл вместе с Беззубиком (ей пришла эта идея в голову после того, как ночная фурия втянула при ней зубы) помогали во всём: сидели с Иккингом, грели по ночам, разводили костёр и помогали с едой. В первые пару недель, Валка не могла выходить наружу: боялась оставить Иккинга одного — но потом, когда полностью убедилась в дружелюбном настрое драконов, сделала себе нож и копье из шипов змеевика, оседлала Грозокрыла и улетела охотиться. Беззубик остался с Иккингом, свернувшись вокруг него калачиком, пряча в тепле и заботе. Малыш был в безопасности, ведь для драконов нет чужих детей: они живут все вместе и воспитывают детей все вместе. Иккинга воспринимали, как маленького детёныша, наравне с остальными и потому заботились о нём, также отдавая должное уважение Валке — она, в их понимании, была родившей самкой с маленьким потомством на руках, а потому заслуживала их особой заботы и внимания. Через пару часов Валка вернулась в гнездо, принеся с собой тела нескольких волков. Она охотилась не столько ради мяса, сколько для меха, который нужен был, чтобы греть Иккинга и её саму. Женщина без проблем освежевала животных, отдав часть мяса драконам, а шкуры оставила сохнуть. Остальную часть она зажарила, морщась от специфичного запаха, но всё равно съедая добрую половину приготовленной еды. Ей нужно было хорошо есть, чтобы было молоко, а потому Валка отбросила любую брезгливость. В следующий раз она нашла деревню, из которой смогла утащить пару стальных ножей, инструментов и лук со стрелами, которые потом бережно хранила и вытаскивала из тела добычи после каждой охоты. Конечно, рано или поздно ей нужно будет учиться делать их самой, но пока что женщина ценила то, что имела. Взамен на украденное она оставила в кузне часть мяса и шкуру, чтобы не чувствовать угрызения совести, и запрыгнула на Грозокрыла, улетая прочь от людей. Каждая охота была удачной, ведь под ней был огромный дракон, искавший нужную добычу по запаху, и Валка возвращалась домой с оленями, яками, кабанами или волками. Ей не нравилось убивать, но Валка это делала для того, чтобы она и Иккинг могли жить. Также она время от времени уходила с драконами на рыбалку, смастерив удочку и приманки, на которые охотно шла рыба. Жизнь вдали от людей была нелёгкой, в голове иногда проскакивали мысли о том, чтобы вернуться, но потом женщина быстро приходила в себя. Да, она по-прежнему любила Стоика и свой народ, но теперь её семья — это драконы. Она не сможет смотреть, как их убивают на Олухе, зная, что когда-то они считали её одной из них. Здесь её мысли и мнение принимают, даже активно урчат в ответ, словно пытаясь поддержать разговор. Здесь её дом. И дом Иккинга, которого драконы тоже выбрали, как члена стаи. Так будет лучше для всех. Потом, через какое-то время Грозокрыл сбросил свою шкуру и Валка сделала себе красивую кожаную накидку, перчатки с когтями, шлем и сапоги. Шкура защищала от ран и давала тепло в полёте, что было большим плюсом. Шкуру Беззубика Валка оборудовала для накидки Иккинга, которому эта идея очень понравилась, судя по счастливой улыбке и блеску в глазах. Он уже начинал ходить, неумело заваливаясь и держась руками обо что придется (в основном это была морда Беззубика). Валка беспокоилась о том, что Иккинг не заговорит, ибо не слышит речь людей, и поэтому стала часто говорить вслух, с драконами, сама с собой или с Иккингом, радуясь тому, как внимательно он слушает. Когда его шаги окрепли, стали уверенными и твёрдыми, первые слова не заставили себя долго ждать. Под широкую улыбку матери и любопытные морды Грозокрыла с Беззубиком, он произнес первое слово: «Летать». Это было настоящим праздником, который разделили и другие драконы: они радостно урчали, хлопали крыльями и облизывали руки Иккинга, довольные тем, что их ребёнок быстро растёт и учится. Пещера Валки выходила на большую поляну, покрытую мхом, на которой с лёгкостью мог расположиться десяток драконов, и именно там Иккинг стал проводить больше времени. Он играл с маленькими драконами и со взрослыми особями, с интересом ощупывая разноцветную чешую и шипы на спинах, совсем не боясь их. Иногда Иккинг осторожно подходил к краю поляны, смотря на склон внизу и большое озеро, к которому драконы спускались, чтобы пить, а потом отходил и смотрел на Беззубика. Ночная фурия не могла дождаться того момента, когда Иккинг сможет держаться на его спине, чтобы летать вместе, и кажется, ребёнок интуитивно чувствовал настрой дракона, разделяя его. Они понимали друг друга на какой-то странной связи, построенной на чувствах, движениях и взглядах.

* * *

Когда Валка сорвалась со спины Грозокрыла на огромнейшей высоте, её сердце захлебнулось в панике. Она летела так быстро вниз, что казалось, что её дракон просто не успеет за ней из-за своего большого веса и массивности движений. Грозокрыл мигом сложил все четыре крыла и помчался за всадницей, нервно воя ей вслед. Валка сама не поняла, что произошло, когда под рёбрами восторженно загудело и тело начало дымиться белыми всполохами, словно бы она притягивала к себе свет из пространства, сплетая из него фарфоровое тело. Жемчужные, гладкие крылья распахнулись и надулись от ветра, как паруса, поднимая её вверх. Грозокрыл от неожиданности заклокотал испуганным тембром, тоже раскрыл крылья и еле успел уйти в сторону, чтобы не врезаться в Валку. Потребовалась пара секунд, чтобы адреналин отхлынул от расшумевшегося мозга, дав возможность осознать произошедшее. Валка повернула округлую морду, подняла гладкие рецепторы и осмотрела свое белоснежное тело. Оно мерцало еле заметными звёздами на чешуе, перетекая в районе округлых плавников и крыльев в очень нежный и чистый голубоватый оттенок. Вместо удивленного выдоха изо рта донеслось мурчание. Оно было мягким и переливающимся, почти как урчание Беззубика, только более плавное и нежное. Валка так бы и продолжила рассматривать себя, если бы не каменный столб какой-то скалы, вырезавшийся перед ней. Грозокрыл завыл, предупреждая о препятствии, и Валка резво увернулась. Движение получилось смазанным и неумелым, но она только привыкала к своему телу, всё ещё не веря в происходящее.

* * *

Вернуться обратно в человеческое тело удалось только в гнезде и при полной концентрации своих сил. Всё было настолько непривычным, что дневная фурия несколько раз упала, раздражённо мявкая и встряхивая бархатными крыльями. Драконы, увидевшие её, взорвались от радости, принявшись громко и раскатисто завывать, нюхать её, хлопать крыльями и рассказывать всем остальным. В гнезде был настоящий праздник и оно ещё долго не могло затихнуть, слишком взволнованное от чудной новости — Валка наконец-то стала полным драконом, прямо как и они. Она раскрыла свою силу и закончила превращение. Довольно загоготав в ответ стае, Валка развернулась и направилась к своей пещере. Перед тем, как зайти, она попыталась вернуться обратно, но ничего не вышло. Не получилось и на второй, и третий раз, и тогда она всерьёз заволновалась — вдруг не получится превратиться в человека? Бирюзовые глаза засуетились, рассеченные тонкими напряженными зрачками, но потом женщина заставила себя успокоиться. Она села на задние лапы, закрыла глаза и с усилием вдохнула, а потом выдохнула, и представила, как тело начинает дымиться белыми лоскутами; как свет, вытянутый из реальности раньше, возвращается обратно, обнажая человеческую оболочку; как драконье тело тает и выпускает наружу её лицо, руки и ноги. Для этого потребовалось все свое внимание и упорство и вскоре Валка ощутила, как её драконья форма уходит и теперь она твёрдо стоит на земле на своих двух ногах. В тот день её символ на груди сиял ярче любой звезды, а в сердце зашевелилась сильная и плотная энергия, собравшаяся под меткой сгустком горячего света.