* * *
Когда Иккингу исполнилось двенадцать, он уже хорошо говорил, бегал и ловко карабкался по склонам гнезда вместе с Беззубиком. Ночная фурия бережно хранила его от любых опасностей и практически всё время следовала за ним. Иккинг был не против. Во время прогулок он часто говорил сам с собой и с драконами, которые любовно подавали ему лапы или морды, чтобы ребёнок мог залезть на них или на возвышенность.В это же время Иккинг стал летать на Беззубике.
Их первый полёт был не совсем удачным — мальчик сорвался на высоте и полетел вниз — но зато стал незабываемым. Небо слепило глаза ледяным чистым цветом в тон айсбергам вокруг, пока Беззубик с наслаждением нырял в облака. Ветер надувал чёрные перепонки, мягко неся дракона над землёй, как лодку по воде, и Иккинг широко раскрытыми глазами пожирал мир под собой и с восторгом держался за свою ночную фурию, которая так же радостно урчала и черпала крыльями синий воздух. Счастливая Валка летела рядом верхом на Грозокрыле, изредка пропадая в туманной пелене облаков. Её сын наконец-то почувствовал небо и теперь он сможет летать так же, как и она.Трепет в её груди шептал о том, что в свои восемнадцать лет Иккинг тоже получит заветный символ, ведь по-другому быть и не может: он создан чтобы летать.
* * *
Через какое-то время находиться на севере стало слишком опасно: появилось больше охотников, больше опасностей и ловушек. Валка натыкалась на капканы и сети в лесах всё чаще и всё время видела один и тот же герб у людей: голова ужасного чудовища, рассеченная мечом. От этого уродливого зрелища в горле кипело пунцовое пламя, желающее полететь прямо в охотников. Но совсем плохо стало, когда появились смертохваты. Фиолетовые капсулы на ошейниках ясно говорили о том, что они были насильно подчинены, а тот человек, что контролировал их, носил плащ из кожи ночной фурии. Валка видела ночных фурий, летевших прочь с севера, и поняла, что ей тоже нужно убегать. Она больше не сможет защищать гнездо и Иккинга, ибо силы были неравны, а потому Валка быстро собрала всех драконов из гнезда и повела их вслед за другими фуриями, которые целенаправленно улетали куда-то в море. Перед тем, как уйти она вместе со своими сильнейшими драконами (Грозокрыл был в их числе) смогла отнять жизни у половины смертохватов охотника, а у остальной части сорвать уродливые ошейники, выманив их в лес подальше от их опасного хозяина. Драконы, свободные от яда, благодарно лизнули её в белоснежную морду и улетели вместе с другими фуриями, не желая больше служить жестокому охотнику. Эти драконы хоть и были охотниками-каннибалами, но имели гордость и любовь к свободе, как и любой дракон из класса разящих, а потому не собирались оставаться с поработителем их рода и убийцей другого. Валку неплохо ранили и потрепали в той битве, но эта пролитая кровь стоила того, ведь теперь у опасного охотника не будет драконов, которые последуют за её семьёй. И даже если он ещё раз отыщет новых смертохватов, то запах её стаи уже выветрится и он никогда их не найдет. После этого Валка ещё долго окунулась в воду, как и другие драконы, чтобы сбить свой запах. Просто на всякий случай. Всегда лучше перестраховаться, особенно когда дело касалось собственной жизни. Полёт проходил не совсем гладко, ибо оставленные раны болели, хоть и были плотно перевязаны, и Грозокрыл всячески урчал, стараясь подбодрить всадницу на своей спине, но Валка только вздыхала и прикрывала глаза. Они летели долго, делая остановки, на которых она могла передохнуть и подлечить себя. Человеческое тело давно сдалось бы от изнеможения, но Валка была оборотнем – в её венах текла кровь дневной фурии, и поэтому она всё ещё держалась. Раны затягивались быстрее человеческих, накладывая облегченную улыбку на губы женщины и давая ей надежду. Когда они всё-таки прилетели к нужному месту их встретил конец мира, раскрывший свою пасть глубокой бездной. Скалы торчали со всех сторон, словно зубы, вылезшие из глотки монстра, в которую фурии нырнули без страха и сомнений. Вслед за ними прыгнула и стая Валки и потоки воды обмыли крылья и спины вместе со всадниками, пропуская их в Тайный мир. Пространство вспыхнуло самыми яркими огнями, усыпая кожу сияющими звёздами, и женщина вмиг забыла о боли. Столетние башни из кристаллов ползли к потолку, укрывали собой пологи пещеры и разбавляли темноту разноцветным светом. Мимоходом Валка взглядом выловила нескольких кипятильников, расслабленно лежащих в мерцающей воде, пока её внимание не привлекли стаи рыженьких огнеедов: они промелькнули мимо них золотыми искорками, растянув восторженную улыбку на губах прибывших ещё сильнее. Мир искрился перед глазами и символ на груди восторженно сиял вместе с кристаллами, как будто бы крича, что они наконец-то дома.Здесь находилось сердце магии и рождение драконьего рода.
Магия тяжело оседала на плечи, словно бы пытаясь забраться под кожу и пропитать тело первозданной энергией. Иккинг почувствовал это и Валка заметила, как он коснулся своей груди, будто не понимая, что за пламя расцвело под сердцем. В ответ на удивленный зелёный взгляд, женщина лишь кротко улыбнулась с сияющими радостными глазами.Здесь они и должны были быть, по какой-то неизвестной ошибке выкинутые из родного дома в людское племя.
Пурпурно-розовый мир раскинул перед ними свои кристальные берега и Грозокрыл громоздко приземлился, устало встряхивая верхними крыльями – путь от последнего острова до Тайного мира был довольно долгим, даже для такого выносливого летуна, как он. Вся стая Валки тоже приземлилась и тут же начала занимать места для сна, лениво поваливаясь на землю и под кристаллы, чтобы немного передохнуть перед обедом. Все очень устали, единогласно решив поспать перед тем, как найти себе еды. Все кроме Иккинга: ему не терпелось изучить все уголки Тайного мира, и единственное, что останавливало его от необдуманных поступков — раненая мать за спиной. Каким бы интересным ни был Тайный мир, но он не мог оставить Валку просто так, а потому помог ей улечься вблизи лазурного озера под алыми огромными грибами и сел рядом.Он не мог спать и просто мирно рассматривал новый мир, пропитанный разноцветным сиянием и магией.
* * *
Все следующие годы Иккинг прожил в Тайном мире среди спасшихся ночных фурий, которые радушно приняли его и Валку. Поскольку Тайный мир был единым, то стая Валки постепенно слилась с нынешней популяцией и теперь всё они жили большой общиной, устраивая свои гнезда на мерцающих скалах и вблизи рек. Освобожденные смертохваты показали свои морды, присоединившись к большой стае Тайного мира и Валка даже смогла увидеть их крошечных детенышей, мирно лежащих в сияющем гнезде. Гнезда находились на разных ярусах в силу строения нынешних скал и грибных наростов и гнездо смертохватов находилось на средней высоте из-за чего женщина смогла увидеть совсем немного: чёрные комочки с жалами и робкие, ещё совсем мелкие клыки. Эти рептилии считались каннибалами, но на удивление всадницы они ни разу не проявили этих черт, подтверждая её догадки о том, что наличие другой еды и жизнь в стае успокаивают жестокие наклонности зверей. Им просто не нужно было быть агрессивными и опасными, и поэтому они радостно тыкались мордами в её живот, в руки Иккинга и потрескивали хвостами, даже дав возможность аккуратно погладить их курлыкающих детей. Так проходили годы и пока мальчик рос в пурпурном гнезде, купался в сияющей воде и собирал белые кристаллы, разбросанные у берегов, Валка изучала Тайный мир. Чем дальше она проходила в его чащу, тем сильнее становилась её магия, начинавшая колоть на кончиках пальцев. Своего пика энергия достигла, когда женщина вскарабкалась на огромное кристальное гнездо, раскинувшее свои полупрозрачные лепестки во все стороны и из центра этого блестящего цветка возвышался громоздкий, как целая гора, розово-белый, пульсирующий светом, кристалл. Вокруг него ползали белые всполохи, окутавшие приближающихся, словно танцующие световые змеи. Валка застыла на пару мгновений, оглушенная шумом в висках, встряхнула головой и обратившись в дневную фурию, поскорее улетела прочь от магического сердца. В голове очень чётко засела мысль о том, что если она окунется в его белые волны, то останется драконом навсегда. Кристалл желал закончить её превращение, закрепив её душу в белом теле, но Валка не разделяла его желаний – ей всё ещё был дорог человеческий облик и возможность говорить на людском языке. Может в какой-то из дней, когда она забудет блеск верхнего солнца, человеческую речь и свой покинутый людской народ, она сделает свой выбор: шагнет в танцующие всполохи, упадет грудью на кристалл и навечно останется драконом с драконьей жизнью.Но не сегодня.
Этот день ещё не наступил и поэтому она судорожно хлопает крыльями, игнорируя разочарованный стон энергии под сердцем.
* * *
Иккинг жил среди драконов, изучал их и с удовольствием лежал в стае ночных фурий, которые сладко мурчали и жмурились. Они выглядели как ленивые кошки и совсем не обращали внимания, когда человек залезал им на спины и чесал по шее. Иногда могли фыркнуть чисто из вредности, но не более. Валка смотрела на это с умилением и в шутку называла его принцем ночных фурий, ведь большие чёрные звери не были так спокойны даже с ней. Возможно они чувствовали то же самое, что и Беззубик много лет назад, когда он впервые увидел маленького Иккинга. Это могли знать только сами драконы и всё, что осталось Валке – продолжать летать под рубиновыми сводами и ждать восемнадцатилетия Иккинга, чтобы научить его быть фурией. В один момент драконы засуетились, привычно чувствуя приход брачного сезона и зимы, и после этого холодный февраль не заставил себя долго ждать, отметив восемнадцатый год жизни подростка. Это произошло внезапно и странно, после пробуждения Иккинга, когда он уже был один в пещере. Его грудь как-то странно загудела и на коже стал выгорать чёрный, очень тонкий и изящный символ, похожий на тот, что сиял у его матери, но всё равно отличающийся: он был более резким, ломаным, как будто высеченный кинжалом в то время как знак Валки был более плавным и узорчатым. Ощупав пальцами ещё дрожащий от энергии символ, он вскочил на ноги, чуть не упал, когда выбегал из пещеры и торопливыми шагами стал спускаться по лоснящемуся склону. Драконы, мирно лежавшие на камнях, только приподняли головы и заурчали, приветствуя необычно нервного подростка. Иккинг дергано улыбнулся, потрепал разноцветные морды и спрыгнул на сияющее плоскогорье. Вместе с другими рептилиями его заметили и ночные фурии, которые лениво грелись на кристаллах. Беззубик лежал где-то в центре, пригревшись к голубоглазой самке дневной фурии. Она была похожа на Валку, только была поменьше и с короткой, совсем круглой мордочкой, а также более тёплым оттенком глаз. Валка нашлась в центре другой драконьей стаи. Она гладила драконов, проверяя их клыки и плавники, без страха раскрывая огромные зубастые пасти и крылья. Её движения были слегка нервными, как и у Иккинга, ибо женщина вела отсчет времени и знала какой сегодня был день. Как только она заметила улыбающегося и взволнованного парня, то тут же направила всё внимание на него: выпрямилась, убрала руки от драконов и выжидающе посмотрела на сына. — Он отличается от твоего, но- Парень не успел договорить из-за того, что женщина вмиг оказалась рядом и распахнула его рубаху, тут же очень внимательно рассматривая и ощупывая символ. На секунду лёд в её глазах застыл, но потом заискрился радостью и она крепко обняла Иккинга. — Ты. Ты...Ты прям как я, — Валка открыто улыбалась и смеялась, не переставая гладить чёрные нити знака, — Ты...Быть может ты будешь ночной фурией? Не дневной? Может поэтому Беззубик выбрал тебя? — Я-я не знаю, может быть? Я ещё н-ничего не проверял. — Идём скорее, — его схватили за руку и потащил вперёд, к обрывам, где драконы прыгали вниз и наслаждались полёту среди драгоценных скал. Иккинг несколько раз запнулся по дороге, но не высказал недовольства, только поспешил за матерью, отмечая про себя её крепкую хватку. Грозокрыл, почуяв суету в голосе своей всадницы, тут же за два шага оказался рядом с ними и с готовностью посмотрел на обоих. Его корона приподымалась и опускалась, пока дракон нетерпеливо осматривал Иккинга и с удовольствием обнюхал его знак на груди. Золото его глаз очень тепло и ласково пылало, ведь шторморез прекрасно понимал, что всё это значило. Иккинг взглянул в пасть обрыву, где виднелись цветные спины других рептилий и его тело застыло.Вот сейчас всё и случится
Он забыл как дышать из-за комка, подкатившего к горлу, лёгкие сами сжались, неспособные сделать нормальный вдох, словно бы что-то ещё прежнее человеческое удерживало его от этой затеи. Мозг начал пульсировать набегающей кровью и стучать по вискам, перемешивая мысли со страхом. — Не бойся, я буду рядом, — Валка поддерживающе коснулась его плеча, а затем резко спрыгнула, вытягивая свет из пространства и облачаясь в жемчужную оболочку. Её плавные крылья сделали пару глубоких взмахов прежде чем задержаться и позволить фурии грациозно воспарить над обрывом. Валка мягко развернулась, раскрыла элероны и ободряюще муркнула, смотря прямо на Иккинга. Подросток с силой сжал кулаки, нашёл в себе силы сделать неровный вдох и на дрожащих ногах шагнул с края. Ветер засвистел в волосах, прошелся по коже, обожженной от страха и ударил в лицо. Иккинг с полу задушенным вскриком летел вниз, вращаясь в пространстве и жалобно пытаясь глотнуть воздуха и также втянуть в себя темноту из уголков реальности. Белой стрелой, ровно сложив крылья, рядом с ним летела Валка и вскоре и Грозокрыл, почуявший волнение обоих. Он раскатисто и напугано заклокотал от приближающейся земли, но тени вокруг них сгустились, впились в человеческую кожу и быстро-быстро принялись за создание тела. Темнота, словно бы понимая о стремительности столкновения, суетилась и наконец-то позволила парню распахнуть крылья. Иккинг зажмурился, когда это произошло, и его резко дёрнуло назад, поднимая вверх и надувая перепонки магическим воздухом. Валка и Грозокрыл последовали за ним, но их движения были более плавными и умелыми в отличие от новой ночной фурии, которая неуклюже заработала крыльями и элеронами в попытке контролировать полёт. Иккинг не слышал собственных мыслей из-за оглушающего адреналина, бьющего в разум и грохотания сердца под сводом рёбер и он также не слышал радостного мурчания матери. Мир для него сошёлся в точке перед собой и в неуправляемых крыльях, которые своенравно несли его над пространством, словно лодку на волнах. То тут, то там проносились драконы, радостно улюлюкающие и приветствующие его в новом облике, но Иккинг смог обратить на них внимание только тогда, когда с него схлынул ужас и появилась возможность осмотреться. До этого смазанный по бокам мир стал чётким и не таким страшным. Тёмное, тугое и угловатое тело вырезалось в пространстве, как гранитное изваяние и дракон неосознанно поднял ушные рецепторы, осматривая себя: молодой, угольно-чёрный, со свежей чешуей и очень красивыми симметричными плавниками, которые забавно вздрагивали на конце хвоста. Из пасти раздалось раскатистое урчание и Иккинг подвигал одним элероном из стороны в сторону. Правда, после этого его траектория полёта скосилась и ему пришлось нервно хлопать крыльями, чтобы вернуть её в прежнее русло. Под взором всего гнезда родилась новая ночная фурия и эту новость встретили с рокотом, урчанием и шумным хлопаньем крыльев в попытке подлететь ближе и обнюхать переродившегося члена стаи. Кристальный цветок одобрительно замерцал, чувствуя новую энергию даже отсюда. Они были в добром километре от него, но его лепестки всё равно уловили пульсацию магии и ответили тем же – Иккинг курлыкнул и вздрогнул от непонятного движения, прокатившегося под кожей вдоль спины. Ни он, ни Валка пока что не знали, что это значило, но подросток считал, что для ответа на этот вопрос у него теперь было много времени. Он будет летать под гранитными потолками гнездовья и наравне общаться со своей негласной стаей ночных фурий, и быть может в один день он сможет выйти наружу. Иккинг скучал по синеве подлунных небес и белизне облаков и очень надеялся, что теперь, после стольких лет верхний мир примет его радушнее чем в прошлый раз, когда он был там ещё ребёнком.Он не собирался нападать на людей, просто хотел полетать среди звёзд, так зачем людям вредить ему?