Творец в окружении сотни бабочек

— Дагэ, не задерживайся, как в прошлый раз. У нас ещё столько приготовлений.       Пред творцом девственно чистое полотно, ждущее момента, когда на нём расцветут цветы и засверкают сотни тысяч звёзд. Но пока что это было белое полотно, а он держал в руках кисточку, которую он в задумчивости жевал, не замечая этого. Он должен был сотворить что-то доселе невиданное, иначе вся его репутация юного дарования пойдёт по накатанной дорожке. Добрая усмешка коснулась его тонких губ. Что же, он любил рисковать. Юноша прикрыл глаза, раздумывая, что будоражит людей больше всего.       Богатство? Девушки? Слава? Творец презрительно скривил прекрасное лицо. Это были вещи, из-за которых он чувствовал себя оскверненным. Если человек просто любит сладости, рисовать и жить своей жизнью, это не значит, что он счастлив? Это была глупость. Счастье существует в мелочах, подобные завтраку за столом в окружении семьи, тихая уютная трапеза. Тело пробила приятная дрожь. Вот оно.       Звук краски на дне баночки, и вот кисточка летает над полотном. Линг счастливо смеялся себе под нос, не стесняясь разбрызганной краски по всему скромному одеянию. Он помнил — у семьи нет так много денег, чтобы после каждого пятна краски менять костюмы. Но он ничего не мог поделать. Только его картины удается выгодно продать. В основном покупатели были разные воины или аристократы, приходящие в их храм, чтобы помолиться. Не так много приходило, только пожилые, и всё же деньги у них имелись. Семья не одобряла его увлечения... но что они могли сделать, если это был заработок, на который они покупали благовония и украшения к храму? Ради семьи, да, ради них он готов на всё, что только возможно.       У этого выражения были большие границы. К сожалению. — Ах, милая девочка, у тебя прекрасная картина!       Линг испуганно вздрогнул, но не выдал своих эмоций. Это было то условие, на котором он работал и проживал в этом храме — с недавнего времени он носил женскую одежду и вёл себя словно девушка. И всё же от этого ему становилось не по себе. Словно что-то произойдет и весь этот спектакль только пролог к нему. Но в ответ он ласково улыбается. И только хрупкие бабочки укрывают прекрасными крылышками его постыдные слёзы и шрамы.