Танец революции

Октябрь 1990 г. После случая с инфразвуком Ниса потеряла слух. За пол года он почти восстановился, но ухо часто воспалялось, а в тюрьме никто особо не хотел заботиться о заключённых. В первый месяц Кесслер часто теряла сознание из-за чего просто перестала вставать с кровати. К относительно нормальной жизни девушка вернулась только в сентябре. Сильно исхудавшая и забывшая о нормальном сне, она сидела в камере и слушала обращение нового главы тюрьмы. -Итак, прошу вашего внимания! Уважаемые работники и заключённые тюрьмы Хоэншёнхаузен, вчера в полночь Государственная Демократическая Республика официально перестала существовать. Её земли вошли в состав Федеральной Республики Германии. Ниса смотрела в одну точку на стене. На глаза накатили слёзы, к горлу подступил ком, а руки затряслись. Почти год мучений и то, ради чего она боролась сбылось. Кесслер впилась ногтями в ладонь, заставляя себя вернуться в реальность. -Большинство из заключённых были взяты под стражу во время митингов 60-х и 80-х. Их дела для пересмотра будут отправлены в суд сразу после его официального становления. Ниса свернулась калачиком на кровати. Она хотела верить, что всё скоро закончится. Только вот для девушки это было не только благодатью, но и большой проблемой. Когда ты знаешь, что всю жизнь проведёшь за решёткой, то тюрьма становится для тебя всем. У тебя нет планов на будущее, кроме как выжить. У тебя нет друзей, так как их изолировали от тебя. И единственное, о чём ты волнуешься — будет ли сегодня еда или вас опять будут морить голодом. В добавок ко всему этому, Кесслер уже распрощалась с Хайко и друзьями. А теперь ей придётся снова посмотреть им в глаза и увидеть разочарование. Встретиться с родителями. Их девушка боялась гораздо больше. Хотя, после того, что Ниса узнала о себе, у неё однозначно была пара вопросов к ним. В тюрьме поднялся гул. Несмотря на то, что офицеры пыталась успокоить заключённых, разговоры то и дело начинались снова. Хоэншёнхаузен стоял на ушах ещё очень долго. Все понимали, что начнутся перемены: свобода, одна Германия, новые порядки. И им нужно будет как-то в этом новом мире жить. Каждый ощущал себя как слепой котёнок. Понимая это, кто-то плакал, злился или просто сидел и пытался уложить всё по полочкам. *** Спустя неделю Ниса уже сидела в злосчастном кабинете для допросов. Только вот не было больше Грегори и офицеров, тащивших её под руки. Перед девушкой сидел невысокий мужчина в круглых очках. Он с важным видом изучал дело Кесслер, а когда закончил, поднял глаза на девушку и начал с ней разговор. -Меня зовут Герр Мойцхолль. Вы помните меня? — Ниса отрицательно покачала головой.- Я ваш адвокат. -Теперь понятно, почему я вас не помню. Вас просто не было.- Кесслер усмехнулась. -Мы были официально не представлены друг другу. Я защищал ваши интересы и интересы ваших друзей на суде примерно год назад. -А я и говорю, что вас не было. -Вы и Герр Хифт не очень банальные ребята.- Адвокат решил перевести тему.- Здесь все сидят, в основном, только за подрыв государственного режима, а в вашем деле целый букет… -Каждому свой букет: кому-то розы, кому-то гвоздики, кому-то венерический, а мне тюремный. -Дайте мне хоть что-нибудь, что поможет мне вас вытащить вместе со всеми.- Мужчина сложил руки перед собой. -Например? — Ниса подняла бровь. -Ложные, по вашему мнению, свидетельства; что-то, что подорвало ваше здоровье во время задержания или нахождения в тюрьме. Просто обвините в чем-нибудь суд и полицию.- Мойцхолль развёл руки в стороны. -Так бы сразу и сказали. Будем загибать пальцы.- Девушка подняла руку.- В меня стреляли во время задержания, до меня домогался полицейский, а потом дал фальшивые показания против меня… -Стойте! Как же его звали…- Адвокат задумался.- Офицер Фромм. -Ага. Он самый. Во время содержания в тюрьме меня неоднократно избивали, морили голодом. О! А ещё я теперь плохо слышу на левое ухо. Итого, как минимум шесть пунктов, чтобы сделать меня святой. Мойцхолль поднялся со стула и направился к портфелю. Оттуда он извлёк фотоаппарат. -С вашего позволения, я бы хотел сфотографировать шрамы или ссадины, оставшиеся после избиений. -Ты такой простой.- Кесслер наткнулась на ничего не понимающий взгляд адвоката.- Это штази — они никогда не бьют так, чтобы это было видно. Мужчина разочарованно опустил фотоаппарат и снова сел за стол. Он стал стучать пальцами, что-то обдумывая. -Я договорюсь о полном медосмотре. Профессиональные врачи точно смогут выявить хотя бы проблемы с ухом. Шрам на лбу — он откуда? — Мойцхолль прищурился. -Штази, но это было ещё до суда. -Это тоже сгодится. Мы поможем вам выйти на свободу, фрау Кесслер.- Мужчина радостно начал ёрзать на стуле. -А что делать на вашей «свободе»? — Голос Нисы прозвучал грустно. -Жить, фрау Кесслер! -Вы знаете, я только сейчас поняла, почему люди, когда перерождаются, не помнят прошлую жизнь. Воспоминания о ней мешали бы спокойно спать по ночам. — Ниса неотрывно смотрела за бегающими вокруг лампочки мошками. -Люди, которые в тюрьме по двадцать лет и то оптимистичнее вас. -Мне семнадцать, герр Мойцхолль. Новый год, своё день рождение и все другие дни я провела один на один с мыслью о том, что я здесь навсегда. — Девушка перевела взгляд на адвоката.- Боюсь, что недели недостаточно, чтобы адаптироваться к другим мыслям. -Напомните мне включить психолога в число ваших врачей. Кесслер усмехнулась и многозначно посмотрела на Мойцхолля. *** Через две недели разрешили выход заключённых на прогулки. Ходить можно было только по небольшому огороженному участку двора тюрьмы. С КПП на заключённых смотрели офицеры, а рядом с воротами дежурила машина. Яркий свет ударил в глаза Нисы. Весь год она сидела в тёмной камере с небольшим окошечком на высоте, больше её роста. А здесь было солнце, свежий воздух и трава. Первое, что сделала Кесслер, это сняла обувь. Она пошла по холодной земле босиком, полностью погружаясь в это ощущение. Приближалась зима и трава представляла из себя желтоватые палочки, которые иногда очень больно кололись. -Ниса! Ниса! Сзади девушку кто-то окликнул, но она не обратила на это внимание. -Кесслер! Заключённая резко развернулась и, не успев ничего разглядеть, попала в объятья Берга. Он сжал тело Нисы до хруста и долго не отпускал. -Как же мы давно не виделись.- Парень отпрянул и прошёлся взглядом по Кесслер. Худая, с огромными мешками под глазами и рыжими волосами, собранными в косу, которые так непривычно блестели на солнце. Она улыбалась во все тридцать два от радости. -Я так скучала по вам! — Девушка осмотрелась по сторонам.- А где Олаф? -Ты не получила записку? — Берг свёл брови на переносице. -Нет. Какую записку? — Тело Нисы напряглось. -Олафа убили в мае.- Хифт опустил голову. Сердце Кесслер сжалось. -Как? Зачем? -Он признался, что всё, что было год назад — чисто его инициатива. В мае его нашли мёртвым. Офицеры сказали, что он повесился, но я уверен, что это их рук дело.- Ниса посмотрела в глаза парня. -Они боялись…- Кесслер села на землю, увлекая за собой друга. -А ты как живёшь? — Берг с жалостью посмотрел на девушку. -День ото дня не легче. А ты как? -Не соглашусь с тобой. Скоро мы вернёмся обратно на улицы Берлина.- Хифт повернулся к ограждению тюрьмы. -Ты веришь в это? -А почему нет? Не знаю как ты, а я настрадался от штази достаточно, чтобы быть свободным.- Парень вырвал травинку и стал перебирать её в руках. -А я боюсь. Вроде мы выпали всего на год, а ощущение такое, будто лет на десять. — Ниса обняла колени руками и опустила на них голову. -Да ладно, прорвёмся.- Берг положил руку на колено девушки открытой ладонью.- Я тебе обещаю, что не брошу тебя на свободе. У нас, в конце концов, больше нет никого, кроме друг друга. Кесслер тяжело выдохнула. Она положила руку на ладонь друга и улыбнулась уголками губ. Во взгляде всё равно можно было увидеть печаль. Ещё со дня митинга девушка понимала, что Хифт не тот, кто оставит её, но всё равно думала о Хайко. -Как зовут твоего брата? — Ниса подняла голову. -Альбрехт. Он на два года старше меня.- Берг улыбнулся, смотря на небо. -Он знал о том, что ты делаешь? -Да, но никогда особо это не поддерживал. Альб был типичным ГДРовцем. Постоянно говорил, что когда-нибудь я доиграюсь и оказался прав. -Парень убрал руку с колена Кесслер. -Но он всё равно не давал показаний против тебя. -Так и твой ничего не сказал.- Хифт ухмыльнулся. -Как думаешь, Альбрехт будет рад тому, что ты вернёшься? -Ну… Мне сильно достанется, но он отойдёт. Так что да, я уверен, что он будет рад.- Немного погодя, Берг продолжил.- И твой брат не отвернётся от тебя. Что бы он тебе тогда не сказал, если он тебя не сдал, то всё равно примет обратно. -Хотелось бы… Ниса посмотрела на небо. Облака проплывали над головой, создавая причудливые фигуры. Сидеть становилось всё холоднее, но друзья пытались насладиться моментом. В душе каждого из них всё ещё был жив червь, поедающий их надежду на новую встречу друг с другом, ещё один выход на свежий воздух и свободу.