Кто на ком отыграется

Самый главный секрет хорошей клетки, помимо крепких запоров и надёжных решёток, это возможность наблюдать за тем, кто в этой клетке содержится. Это знает любой зоопарк мира. Какой вообще смысл заводить себе питомца, на которого ты не можешь посмотреть в любой момент времени? Есть особенное наслаждение в том, чтобы заставлять Пита кричать от боли. Острый оттенок этому наслаждению даёт момент, в который боли ещё нет, но Пит кое-чему научился, и его тело реагирует заранее. Он этого не замечает, ему не до того, но организм не обманешь. Оказалось, что очень легко подсесть на эти реакции. Вегас жадно смотрел, как зрачки Пита моментально расширяются, топят радужку в лихорадочной темноте, а кожа бледнеет и покрывается лёгкой испариной. У него приятный оттенок кожи, но предвестник страха, когда кожа сначала холодеет, чуть светлеет, и тут же становится влажной, делал эту кожу совершенной. Это не трепет, это даже не дрожь — это цепочка нервных предательских судорог, которые не удержать никакой силой воли. Человек с такими телесными реакциями наверняка будет чувствительным в постели. Нужно только разобраться, что за таинственная причина раз за разом заставляет Пита улыбаться. Вегас собирал коллекцию его улыбок, все они были разными. Неумолимое свидетельство искренности. Сам отличный лицедей, Вегас умел улыбаться именно так, как того требует ситуация. На его улыбки, такие разные, покупались совершенно разные люди, и к каждому можно подобрать ключик. Пит не покупался. Смотрел своими бездонными глазами, ожидающими боли, бледнел, потом кричал, нервно дышал, словно откусывал неподатливый воздух, с трудом пропихивая его в сжимающееся горло. Боролся с непослушным воздухом и каждый раз побеждал, всё-таки вдыхая, а потом выдыхал со стоном. Стоны тоже были разными. Можно завести целое стадо привычных жертв, и в конечном итоге окажется, что у каждой из них есть набор шаблонов — как и на что реагировать. Пит с успехом заменял собой это предполагаемое стадо. Какое удачное приобретение, однако! Вегас мрачнел, рассматривая трясущееся тело. Удачные приобретения штука опасная. Их обязательно хотят отобрать. Это естественный ход вещей, самая банальная человеческая привычка — отнять, завладеть. Но самое интересное начиналось потом, когда Пит думал, что Вегас ушёл. Буквально пара видеокамер, и можно с удовольствием наблюдать, как размазанный и измученный Пит раз за разом встаёт. Встаёт, и принимается искать способ выбраться. Иногда Вегас задавался вопросом, понимает ли Пит, что он за ним наблюдает? Не может не понимать. В главной семье тоже всё утыкано камерами, это естественно — следят за всеми, за каждым шагом, отслеживают любую подозрительную активность. Пит ведь не может оказаться наивным придурком, который заподозрит побочную семью в наплевательском отношении к безопасности? Или всё-таки может, и именно поэтому пробрался в его кабинет и рылся в его компьютере? Нет. Вегас задумчиво качнул головой. Этот мысленный спор с самим собой каждый раз шёл по новому пути. Разумеется, Пит понимал, что камеры везде. Следовательно, осознавал степень риска. Это ладно, это как раз понятно. Он преуспел, добился нужных ему результатов — получил закономерный итог. Он вообразил себя смертником? Смертники обладают особым ароматом обречённости. Со смертником не так интересно, это уже не совсем живые люди, в них отсутствует воля к жизни. У Пита этой воли было столько, что можно было фасовать её в мешки, и торговать ею оптом и в розницу. Спрос гарантирован. В этом мире столько отчаявшихся, что инъекция воли к жизни не помешала бы буквально каждому второму. Так что же тогда?! И какого чёрта он снова улыбается, если он сейчас в одиночестве? Вегас не терял надежды рассекретить этого упрямого человека. В конце концов, боль и страдания рано или поздно приведут к тому, что Пит начнёт говорить сам с собой, и неизбежно выболтает причины своей выбешивающей улыбки. Этот день настал, когда Вегас наконец-то успокоился — главная семья не будет искать своего телохранителя. Они успешно купились на полуобгорелый труп, устроили похороны. Хочешь надёжно спрятать человека — убей его. Не обязательно это делать на самом деле. Это правило всегда работало. Хочешь подчинить человека? Люби его. Не обязательно делать это на самом деле, главное, чтобы он поверил. Хочешь добиться чего-то от партнёров по бизнесу? Уважай их интересы. И да, не обязательно это делать на самом деле. Люди удручающе доверчивы, даже если воображают себя хищными волками. На деле же — это милые, очаровательно нелепые щеночки корги. А некоторые так и вовсе чихуахуа. Пит начал говорить. Для этого понадобилось измордовать его до полусмерти. Это должно было сработать. Когда его губы шевельнулись, Вегас подался вперёд и впился взглядом в монитор. Чуткие микрофоны ловили малейший звук, Вегас слышал хриплое неровное дыхание Пита. Он что же, просто шевелит губами? Не слышно! — Говори же, — прошипел Вегас, когда Пит снова шевельнул зубами. — Вегас... Вегаааас... Что? — Да брось, — Вегас недоверчиво ухмыльнулся. — Вегас, — снова прошептал Пит и тяжело сглотнул. Так. Понятно. Его заклинило. Не стоило его так вымучивать в этот раз. Но крови было мало, ушибы не такие сильные. Вегас умел бить точно и сильно, при этом причиняя максимум боли при минимальных телесных повреждениях. — Я... — Ты, — поощрительно протянул Вегас. — Давай же, давай, хороший мальчик... — Я тебя... Тьфу, ничего нового. Сейчас снова скажет «я тебя ненавижу». — ... поимел... И снова эта улыбка. Ха?! Искусанные губы снова шевельнулись, Вегас предпочёл обратиться в слух. Успеет ещё побеситься. — Я... тебя... вижу... Так... Вегас откинулся на спинку кресла. Пит смотрел в камеру. Он вычислил, где камера, и смотрел прямо в неё. — Иди сюда... — Зачем бы мне идти к тебе сейчас, самоубийца ненормальный? — в сердцах бросил Вегас, забыв, что Пит его, вообще-то не слышит. — Вегас... — Тьфу, зараза. — В груди давит. Пит закрыл глаза. Вот что значит не скупиться на качественную аппаратуру — закрытые веки слишком бледные, нездорово. Видно кровеносные сосуды. Вегас выкрутил контраст, изучая лицо Пита. Да у него и бледность лица какая-то неравномерная. Вокруг губ белее, чем остальное лицо. В груди давит? Да он сдыхает!!! — Если ты просто записываешь, я тебе скажу почему... — Идиот, — коротко рявкнул Вегас, срываясь с места. Дверь грохнула по стене от быстрого пинка. Пит даже не вздрогнул. Он продолжал смотреть в камеру и шептал: — ...почему я улыбался... Прошедшее время?! — Ээээ нет, от меня ещё никто не уходил так просто, — он сцапал ледяное обмякшее тело, перевернул Пита, ощупал его. Специально ткнул пальцем в самый болезненный кровоподтёк — Пит даже не дёрнулся. Губы с отчётливой синевой. Зрачки расширены. Сердце стучит неровно, с перебоями. Перестарался! — Сначала послушай, — упрямо выдохнул Пит. — Сначала давай-ка ты заткнёшься, — Вегас зубами вскрыл пакет с противошоковым. Коктейль препаратов предназначался для боевых ранений, там всё, что нужно, чтобы не дать человеку сдохнуть от боли, и сердце подстегнёт, и дышать станет легче, и мозгу поможет. Такая бледность и такие реакции — мозг не получает достаточно кислорода. Игла вонзилась в кожу, доза быстро понеслась лечить этого придурка, который оказался не таким уж и стойким. Или слишком стойким! — Слушай. Упрямый долбоёб! — Ты бредишь, у тебя шок, это сейчас пройдёт. — Вегас. Я тебя поимел... Да хрен с ним, пусть поимел. Главное, что синеватая серость на губах уже не такая безжизненная, и зрачки дрогнули. — Ты не смог ничего. — Да ты озабоченный, — Вегас невольно восхитился. — Тебя всё ещё заботит моя эрекция? Поверь, дорогой, я тебя выебу так, что ты ещё пощады запросишь. — Наклонись, — прошептал Пит. Ну? Сложно не наклониться, когда тут без пяти минут труп так интригует. — Ещё... Вегас склонился ниже. Прерывистое дыхание Пита коснулось уха. Нет, это смешно. Это, конечно, романтично, но смешно. Шептать секреты на ухо? Полно, они действительно это делают? — Слушаю. — Пока ты торчал со мной, Вегас, — неслышно прошелестел Пит и тяжело перевёл дыхание. — Пока ты надо мной потел и психовал... ты ничего не мог сделать им. Я тебя... Вегас заорал от неожиданной острой боли — зубы впились в шею. Отдирать от себя неожиданно опасного зубастого Пита оказалось задачей не из лёгких. Бить его — ещё действительно сдохнет! И на болевой не возьмёшь! Оставалось только давить на углы челюстей, чтобы разжал, чтобы отпустил. — Твою мать, — выругался Вегас, когда удалось отцепить от шеи этого придурка. — Ты меня что?! Поимел? — Взял в плен. Окровавленные губы снова изогнулись в улыбке. Улыбка замерла. — Пит? Эй... Пит... умер?! — Эй, эй, эй, — Вегас забыл о том, что по шее течёт кровь. Не бьёт струёй — и ладно, артерия цела. Нет, этот упрямый придурок дышал. Плохо дышал. Но сердце билось ровнее, хотя и слабовато. Да это всего лишь обморок! Спустя пару часов Вегас вынужден был признать, что тут Пит попал в точку. Он взял его в плен. Всё это время он торчал тут, и выходил лишь для того, чтобы выполнить какие-то распоряжения отца, и чаще всего на отъебись. Потому что ему хотелось вернуться назад и выбить из Пита причину его улыбки. И вот она, причина — он этого и добивался. Подсадил его на это любопытство. Скрутил, связал, и буквально поимел. Обвёл вокруг пальца, и теперь торжествовал. — Победитель хуев, — с нежностью проговорил Вегас, аккуратно обрабатывая все его раны. — Плохой мальчик. Пит снова улыбнулся. Обморок перешёл в глубокий сон. Что ему там снилось, что он улыбается даже сейчас? — Победу празднуешь, придурок, — Вегас хохотнул, укладывая мокрую тряпку ему на лоб. — Признаю, этот раунд за тобой. Спишь? Он должен ответить, если не спит. Язвительная натура не позволит ему промолчать. Но Пит действительно спал. Вегас с облегчением вздохнул: отлично. Он не слышал, как его враг признал поражение, пусть остаётся в неведении. И умирать явно пока не собирается.