Вопреки судьбе

      Война процветала. Лондон полностью опустошен. 17 1857 декабря люди отдали город зомби и спешили в деревни, как можно дальше от смерти, но только разносили присловутую заразу ещё больше. Величественные некогда замки превратились в шаткие руины, усыпанные смердящими трупами солдат, что боролись до последнего, и остатками тел, похожими на человеческие. Этот фетор не передать простыми словами, какое великое зловоние трупов стояло. Самый настоящий мор. Погода соответствовала апокалипсису ― солнце не показывалось и вовсе, лишь туман и мрак осеивали местность.       Все, что нарушало проклятую тишину — это лёгкий звон церкового золотого колокола, который едва покачивался благодаря маленькому мальчику, что иногда дёргал поводку. Его опустошённые серые глаза смотрели в пустоту, а детские губки были облиты алой кровью. Из его макушки стекали остатки мозга, череп был пробит насквозь, будто от истощения он пытался есть самого себя. Несомненно, это было единственное существо, что ещё могло находиться в сознании.       Корона поражена эпидемией, и вся страна осталась без предводителя. Анархия царила всюду, и не находилось никого и ничего способного унять этот ураган правосудия над миром. Сильный пожирал слабого. Семьи терялись, распадались и были вынуждены бежать, ибо их дальнейшее существование было невозможно. Так же, как и страны.       Но… Если присмотреться, глубоко-глубоко к этому миру, можно увидеть маленькое светлое возрождение, услышать мольбы всех живых и здравствующих. Этот уголок каждый день верит в спасение и очищения от скверны… И держится он лишь благодаря любви. Сочувствию, пониманию друг друга, поддержке… Этот мир фактически стоит на слабой веточке, что удерживает равновесие жизни.

***

      Глубокая ночь сладка и тиха по сравнению с прошлым вечером, что привел целую агонию борьбы с армией безмозглых… Как и предупреждал Уикхем — «стадо» начнет неумолимо быстро расти, и скоро настигнет апокалипсис. Но человечество будет стоять до последнего, пока есть такие сильные войны, пока есть логика человеческого ума, что способна обхитрить зомби… Пока есть любовь — так убеждён даже самый строгий из солдат, мистер Дарси, это сильное чувство — люди будут побеждать всегда и во всем.       В одной из спален вполне приличной таверны города Ноттингем, около Лондона, решили остановиться «революционеры», как их называли в народе. Сестры Беннет вернулись в родной город, чтобы быть рядом с отцом и матерью, а вот судебная четвёрка решила сражаться спина к спине, пока они не придумают план и не словят так называемого «главаря».       Два золотых канделябра едва освещают маленькое помещение, которое им удалось снять, чтобы хоть как-то отдохнуть и перевести дух. Огонь едва слышно потрескивает и немного обогревает, что даёт успокоиться хоть немного заблудшим душам. Фицуильям безумно любит и заботится о своей жене, буквально сдувает с неё пылинки, что, конечно же, ей не шибко нравится, ибо она вполне в силах сама за себя постоять. Сейчас же Элизабет спокойно опустила оружие на диванчик и села рядом, тяжело выдыхая.       — Право, это оказалось сложнее, чем я себе представляла…       Новоиспечённые супруги, совсем недавно сыгравшие свадьбу, не распалялись в чувствах и не кричали о них, как то делали многие другие влюбленные, но не забывали сохранять пылкость и пиетет друг к другу. «Уверен, среди моих знакомых нет ни одной, что может сравниться с моей женой в красоте и грациозности…» — часто повторял Фицуильям друзьям и самому себе, ибо не всегда мог сдержать чувство восхищения к этой девушке.       — Сложности закаляют нас, и нет такой вещи, которую мы не смогли бы преодолеть, — тихо шепчет темноволосый мужчина, чем-то похожий на ворона, осторожно подступая со спины.       Мистер Дарси редко показывал свои эмоции на людях, однако с любимой он всегда был открыт и даже улыбчив.       — Думаю, тебе стоит расслабиться, дорога была утомительной и не сказать, что лёгкой.       Протянув Элизабет изящный бокал красного вина, он не сдержался, проведя рукой по её выпирающим ключицам.       — И всё равно ты прекраснее всех, любовь моя… — мужчина склонился, поцеловав её в макушку.       Девушка заметно смутилась, проводя взглядом его руку и едва сдержав стабильный ритм дыхания, ибо в присутствии своего мужа ей давалось это нелегко. Раньше её не волновало его мнение и то, что он может сказать на её счёт, но после того, как чувства открылись друг другу, она стала будто окрылённая собственной любовью к нему, стала нежной и ласковой с ним… Заботливой, но лишь с ним, к другим она не изменила своего отношения, сохраняя некую холодность и готовность ко всему.       — Благодарю… — бледными пальчиками она переняла увесистый бокал и сделала пару глотков. — Необычное… в Незерфилде такого не бывает, — усмехнулась Элизабет, смущённо смотря на него. — Ты тоже, верно, устал…       — Если только слегка. Рядом с тобой ко мне снова и снова приливают силы, — сипло выдохнул её муж, выпивая полбокала.       Девушка проходила в удушающем корсете целый день, порядком устав от постоянного и мучительного сдавливания ребер, что Фицуильям учтиво заметил и предложил свою помощь:       — Можно? — здесь даже не было ширмы, чтобы переодеться. — Я надеюсь, что ты простишь меня за столь ужасные обстоятельства ночлега…       Осторожно обхватив тугие ленточки корсета, мистер Дарси в одно мгновение ослабил их, развязывая тугой узел и растягивая каждый перехлёст.       Элизабет мгновенно издала сладкий стон, спиной опираясь на мужчину. В такие моменты, она была как никак уязвима и слаба, но рядом с ним могла спокойно вздохнуть полной грудью, не представляя, насколько сильно возбуждает мужа своим открытым декольте и нежной грудью, что выпирает от каждого тяжёлого вздоха. А если заглянуть глубже, что, конечно же, было подвластно мистеру Дарси, без труда можно увидеть розовую нетронутую кожицу, сам упругий сосок, около которого всё ещё виднеется алый след от поцелуя.       — Боже, какое удовольствие, Уилл… — закатила глаза.       Тот лишь тихо и довольно хмыкнул, все еще удерживая хрупкое тело, после чего неспеша поцеловал ее в длинную изящную шейку, оставляя след и там.       — Ты такая чувствительная, моя храбрая Лиззи… — он называл её так в особенно трепетные моменты единения.       Мужчина отстранился на пару минут, но лишь для того, чтобы уронить злобный корсет на пол и приподнять девушку, а после пнуть его ногой куда подальше. Кружевной атрибут одежды подлетел в воздухе и чётко приземлился на его сумку.       — Так, думаю, удобнее… — воодухотворенно выдохнул он, после чего начал медленно стягивать тяжёлое платье вниз, опускаясь на колени вслед за ним.       Девушка почувствовала неловкость момента, нервно сглатывая накопившийся в горле ком возбуждения. Её муж был несомненно лучшим обольстителем и знал все её сокровенные точки. Иной раз создавалось впечатление, что он знал девичье тело лучше её самой, всегда играя, точно куклой.       — Милый, я бы сама могла… — едва пискнула девушка, которой ничего не оставалось, кроме как сесть на мягкую постель.       Бледные стройные ножки брюнетки были стёрты от твёрдой кожи сапог, виднелись слабые синяки, а в области косточек и вовсе покраснения. Она поморщилась, ибо почувствовала неприятное жжение от контакта с воздухом.       — Расслабься, милая.       Заметив, как неприятно и даже больно его жене, мистер Дарси не сдержался, садясь перед ней на колени, а после начиная ласково, точно дуновение пёрышка, целовать места синяков и покраснений, длинные мужские пальцы оглаживали нетронутые места, нежно обласкивая любимую.       Говорят, что любовь способна на многое, что она даже творит чудеса и действительно — с каждой секундой неприятные ощущения уходили, оставляя лишь приятность и лёгкость.       Когда его жена окончательно размякла, отклонившись назад на руки и прикрыла глаза, мужчина поспешно встал, махнув головой в знак поклона.       — Я не буду тебя смущать и выйду… ненадолго, — мужчина снял плащ, откидывая кожу на спинку кресла, и поспешно вышел на балкон, плотно закрыв за собой дверь.       Элизабет поспешно встала, стягивая с себя остатки одежды и вешая их на то же кресло, так как здесь не было даже чего-то отдаленно-похожего на шкаф. Найдя в его сумке свои вещи, она поспешно натянула на себя белую кружевную ночнушку, едва прикрывающую соблазнительные формы девушки.       — Уилл…       Стоя на балконе и философски смотря в ночное небо, впервые за долгое время не покрытое тучами, мужчина думал о последних событиях: зомби-апокалипсис, карантины, убийства… а потом свадьба по любви, своя собственная и лучшего друга. Это казалось ему диким, но таким приятным — хоть что-то положительное за последнее время…       Нежный голосок красавицы-жены вернул его в реальность, вынуждая вернуться обратно. Даже через сорочку он видел ее прекрасные стройные, но в тоже время идеальные формы.       — Ты мой лучик света в этом прогнившем мире, — тихо шепчет мистер Дарси перед тем, как поцеловать Элизабет… его Лиззи. — Кажется, что теперь я не смогу уснуть без тебя… Мне будет страшно. — прошептал он прямо ей в ухо, чем вызвал тихий смех.       — Не бойся, я всегда спасу Вас, мистер Дарси!       Мужчина отвлекся от поцелуев, коими покрывал ее шею, прикусив тонкую кожу от распиравшего изнутри смеха.       — Милая моя, я вовсе не мистер Коллинз и не нуждаюсь в охране девушки, тем более которую поклялся защищать сам...       Девушка сразу утопает в его ласках, нежно отвечая на поцелуй. Она не заметила, как вплелась в его чёрные ласковые волосы. И совершенно не успела понять в какой момент оказалась на постели, придавленная им сверху.       — Милый, ты очень устал, глаза слипаются, посмотри… — она сцеловала уголки его глаз, бережно гладя по голове.       Его глаза… Она каждый раз утопала в них все больше, словно в море, которого так давно не видела, но так мечтала почувствовать этот морской бриз, шум волн и абсолютную гармонию с собой и со своей любовью, что захватила весь ее разум.       — Ради такого важного момента я прогоню любой сон, — ответил Фицуильям, нежно целуя её, не желая отстраняться и на миг.       Действительно — насыщенные деньки с минимальным количеством сна дали о себе знать, супруги были уставшими, но до безумия счастливыми.       Хотелось продолжить эти ласки и из невинных превратить в страстные и горячие… Но сон неумолимо затягивал в свои путы, не давая возможности сопротивляться.       — Моя храбрая Лиззи… Я так полюбил тебя.       Это было последнее, что он смог прошептать, прежде чем глаза предательски закрылись. Элизабет чувствовала себя в полной безопасности рядом с ним, крепко держа его за руку, она беззащитно сложилась калачиком и уснула.