Not attention

Да, Мокривский точно не помнил, как оказался здесь, но да это и не важно было, пока он смотрел в белую стену, сидя на стуле, не мог подняться с места и находился в ступоре. Было прохладно, руки болели, и на них тот заметил еле заметные синяки, будто бы он до всего этого вырывался и кричал. И когда над его ухом по типу фильмов ужасов вдруг резко сколинились и тихо прошептали: «Ну ты как тут, Ром?», стример всё понял. На губах заиграла еле заметная улыбка, и даже бросило в панику от предвкушения того, что он сейчас увидит. Но нужно было поскорее её спрятать, ведь он всё ещё «ненавистник некоджокера №1». Шаги за спиной, затем слева, и вот уже из-за спины выходит Коля, поправляя бело-чёрные пряди. Прошло всего два дня с разоблачения, быстро же он. На пухлых губах такая же улыбка, помещение тёмное, и Лебедев, кажется, после скалится, показывая своё превосходство. Но чему Мокрица удивляется больше, так это тому, что руки дрожат мелко-мелко, стоит Шоумену поставить стул напротив и сесть, после глядя прямо в глаза. Рома чуть отвёл взор, а затем лицо охватило жаром, и он ощутил, как щеки предательски краснеют, но наивно надеялся, что клоун ничего не увидит. А Коля увидел, и очень даже тяжело задышал. Кажется, из-за этого напряжения между ними было душно, не так ли? А ещё у разоблачителя вспотели руки, которыми он бесконечно сжимал колени, и задрожали от возбуждения ресницы, из-под которых тот иногда поглядывал на оппонента. Некоглай молчал, не решаясь прервать тишину, и это же делал и Роман. Но накрутчику хотелось сделать что-то, чтобы им обоим стало плохо и приятно, ведь этого они оба хотели. Но ему нужно было разрешение, это, так сказать, было отправной точкой и опорой в действиях. И Мокривский ему это предоставил, обернувшись покрасневшим лицом. Тиктокер с интересом посмотрел на его щеки, а затем и на свои руки, раздумывая над тем, можно ли притронуться. По виду стримера можно было сказать, что он был согласен на большее, что смущало Колю, но также очень нравилось и вызывало неподдельный кайф и боль в лёгких из-за жажды уже пойти дальше. Некоглай придвинул стул ближе, на что Мокрица расставил ноги шире, и протиснул колени, чтобы было удобнее. Затем тонкая рука потянулась к чужому лицу, чуть поглаживая вдоль по скуле, и провёл пальцами под подбородком, легонько щекоча. На эту небольшую махинацию Роман ответил тем, что принялся ластиться к тёплым ладоням, любовно глядя на человека напротив. Внутри будто сжалось что-то, и оно явно пускало по телу электрические импульсы, заставляя сердце биться чаще, а губы чуть приоткрываться. Лебедев провёл указательным по нижней, затем оттянул обеими руками щеки, с восхищением подмечая, какой же Рома милый в такой момент, и начал гладить чаще, отчего разоблачителю становилось жарко. От таких действий в тишине он возбуждался всё больше, и ему казалось, что он сейчас кончит, если тот не остановится. Но Николай останавливаться не собирался, вместо этого прижавшись к чужому лицу аккурат где-то между щекой и ухом, и задышал так горячо, что становилось даже стыдно. Мокривский промычал от удовольствия, когда почувствовал, как лицо сжимают в крепкой хватке, и чуть прикусил чужой палец, тут же зализывая языком место укуса. Но джокер не обижался, ему было достаточно малейшей активности с чужой стороны, чтобы вдруг резко схватить лицо Ромы в ладони и приблизить к своим губам, быстро начиная мокрыми поцелуями проходить по коже и сжимать ту зубами, пачкая слюной скулы. У разоблачителя начало косить глаза, от удовольствия он всхлипнул, запустил руку в чужие волосы и спустился тут же к шее, оставляя на ней следы от ногтей. Он не боялся, ведь Коля разрешал, даже как-то сам подставлял её. Но сам не останавливался, целуя в уголок губ мягким поцелуем, а затем сделал тоже самое с носом и лбом, даря их часто-часто, будто бы не мог остановиться. Сам же стример никакой такой активности не проявлял, плавясь в прямом смысле в чужих руках, что снова начали сминать слишком уж красные щеки. А после пальцы на ушах, на подбородке и шее, на ключицах и губах, во рту, на зубах, в волосах и на загривке, и всё это так часто-часто, что у Мокрицы сами собой закрылись глаза, и он, прижимаясь к груди Коли, так сильно затрясся, что у него упали руки с коленей. Всё-таки кончил, и всего лишь из-за простых ласк, что даже не перешли на тело. Но всё это было так нежно… Коля оторвался от него и немного отодвинул стул, пытаясь восстановить сбившееся из-за будоражащих действий дыхание. Честно, Шоумен готов был сейчас даже сойти с ума и побежать извиняться перед Ромой на камеру, если тот позволит большее. И Рома позволяет, ведь позже он врубает новый стрим и извиняется. Только Мокривскому это не надо, ведь он не хочет признавать, что готов кончить просто из-за того, что Некоглай произносит его имя. Нежно так, растягивая губами. Но Коля говорит его редко, а значит, что и внимания на это незачем обращать. Так и он не будет его упомянать.