Потерянные воспоминания

Безжалостную дождливую осень сменила властная зима. Крыши мондштатских домов покрылись заснеженной шапкой, что красиво переливались при свете солнца. К этому моменту каждый житель знал, что в семействе Рагнвиндр произошло пополнение. Многие восхваляли Крепуса - не каждый решится принять бродяжку с улицы в свой дом. Но были и те, кто отнёсся к этому поступку скептически. Сам Кэйа ещё до конца не осознал, что стал частью семьи Крепуса, стал его приёмным сыном, ведь в голове всё ещё сидел образ родного отца, что оставил его на произвол судьбы со словами: "Это твой шанс. Ты наша единственная надежда." Ко всему прочему, карательница-совесть грызла паренька изнутри, ведь тем утром он рассказал наглую, четко проработанную, ложь. Альберих старался не смотреть мужчине в глаза, ведь тогда на него накатывали слёзы и он мог сорваться, выдав всю правду. Этим зимним утром Рагнвиндр старший взял детей с собой в Мондштат, дабы те порезвились с городскими детьми, пока сам он занят делами таверны. Дилюк был несомненно этому рад, ведь он уже выстроил планы, как весело провести время вместе с Кэйей. Они неплохо поладили, красноволосый был рад такому другу, ведь теперь ему не было скучно, только вот его настораживало одно: Кэйа до сих пор вëл себя крайне сдержанно, недоверчиво, боязливо. Но Дилюк был настроен решительно: он готов приложить все усилия, чтобы снести эту стену между ними. Как только оба оказались за дверью таверны, Рагнвиндр младший схватил синеволосого за руку и потащил в противоположную сторону от площади. Они поспешно покинули стены города, Дилюк подобно локомотиву шёл впереди, а Кэйа едва ли поспевал за ним, переставляя ноги по заснеженной дороге. Рагнвиндр изредка оборачивался назад, чтобы глянуть на друга. Кэйа молчал, даже не интересовался куда же его ведёт новоиспеченный брат, но Дилюк ощущал дрожь его руки в своей. Боится. Но юнец был уверен, что то место, куда они так спешат, обязательно впечатлит его брата. Кэйа также старался держать дистанцию и с Рагнвиндром младшим, ведь ему было трудно доверять кому-либо, но этот мальчишка был так настойчив, что Альберих не смог бы так просто от него отделаться. Дилюк брал Кэйю с собой куда угодно, будь то незамысловатая прогулка или же какое-то пакостливое ребячество, чьим инициатором был сам Рагнвиндр. Нельзя не признать - Кэйе и правда нравилось, хоть и приходилось выслушивать нравоучения от названного отца. Новый день - новые впечатления. Дилюк вновь куда-то тащил за собой Альбериха, и он очень спешил, так как Кэйя почти летел за ним. Синеволосый ни о чем не спрашивал - бесполезно, потому лишь перебирал варианты в голове. На реку? Зачем? Она же замёрзла. В поле? Но ведь кроме снега ничего нет. В лес? Волки. Мальчик дрожал: неясно от холода ли, или от неизвестности. Шли они долго, поля и равнины сменяли друг друга, да и Кэйа порядком устал, но Дилюк всё ещё был полон сил, что удивляло мальчишку. Откуда же столько выносливости? Но в один момент Рагнвиндр остановился и Альберих влетел в его спину, чуть толкая вперёд. — П.. Прости, — Кэйа не ожидал, и потому растерялся. Его голос дрогнул, словно он вот-вот снова расплачется. — Все в порядке, — Дилюк поправил свою сбившуюся шапку, — смотри. Кэйа поднял взгляд, а затем застыл в недоумении. Руины? — Не бойся, я здесь сотню раз бывал - никого тут нет. Дилюк смело прошёл вперёд, Кэйа осторожно проследовал за ним по пятам. Он оглядывался вокруг: величественные каменные колонны угрюмо возвышались над гостями, разрушенные потолки лишь добавляли мрачности этому месту. Лежащий снег, который ни кем не был тронут, доказывал, что здесь и правда никого нет и достаточно давно. От этого места веяло древностью, обреченностью и забвением. От сгущения столь неприятных ощущений в одном месте Кэйа поëжился. — Дилюк, для чего мы здесь? Красноволосый вскинул голову, обращая лицо к небу, и чуть поморщился. — Здесь вершилась история. Я тоже хочу быть запоминающейся частью истории Мондштата. Понимаешь? Альберих опустил взгляд на белое земляное одеяло, что заливало всё вокруг своим блеском. В Рагнвиндре сочетались детские проказы и взрослые взгляды, чем Кэйа восхищался. Он не был пугливым, как Кэйа, и был достаточно храбр, чтобы взять ответственность за свои поступки и слова. Этому Альбериху только учиться и учиться. Из потока мыслей мальчика вытянул снежок, что попал ему прямо в плечо. — Чего застыл? — Дилюк громко засмеялся, а затем набрал в руки ещё горсть снега, образуя новый снаряд. Пусть Кэйа и был мистером нерешительностью, но так просто не дал бы себя закидать снегом. Он решительно опустился вниз, загребая в ладони как можно больше снега. Дилюк тоже времени не терял, и успел сделать уже несколько снежков. Кэйа ответным снежком снёс красноволосому шапку и тот даже удивился такой меткости. — Глаз-алмаз, — добавил Рагнвиндр, подбирая свою вещь, а затем в догонку кидая своеобразный снаряд в брата. Разразилась оживлённая игра, детский смех заполонил пространство и теперь это место не казалось таким жутким. Кэйа улыбался, каждый раз когда попадал в цель, а Дилюка это только радовало, ведь его улыбку он видел лишь пару раз за эти месяцы. Но в один момент довольное лицо друга сменилось гримасой ужаса. Дилюк оступился, что-то очень громко затрещало под его ногами, а затем мальчишка стремительно полетел вниз. Сам Рагнвиндр поначалу ничего не понял, пока его тело не сразила боль, а из глаз не брызнули слёзы. — Дилюк! Вопль Альбериха был настолько громким, что остатки стен развалин задребезжали. Сам парнишка в считанные секунды оказался рядом с пропастью, в кой оказался его брат. Дилюк слышал его крики, и именно они не дали кануть ему в темноту. Он поднялся на ноги, стараясь не напрягать покалеченную ногу. — Кэйа! Уходи! Беги звать на помощь! Дилюк вытер слёзы с щëк разодранным рукавом своей шубки, а затем взглянул наверх. Кэйа уже был на грани истерики, и кажется не собирался уходить. — Кэйа, иди! После этого силуэт парнишки исчез, и всё, что услышал Дилюк - громкие всхлипы и скрип снега под ногами уходящего. Рагнвиндр остался один со своей бедой и болью, сковывающей движения. Он возносил молитвы анемо Архонту, и надеялся на спасение. Конечно, уповать только на чудо было глупо, параллельно парень искал выход из ловушки, в которую угодил, но все было тщетно. Кэйа едва различал линию горизонта; слёзы застилали глаз, не давая ориентироваться в пространстве. Он брëл по сугробам в ту сторону, откуда они шли, но в один момент зацепился за корягу и свалился в кучу снега. Альберих внимательно оглядел еë, перестав плакать, и проверил на прочность. Неужели это шанс вытащить Дилюка? Она была достаточно увесистой, чтобы поднять её мальчику, но Кэйа сообразил, что её можно толкать. Усталость и расстройство как рукой сняло, когда маленький гений начал действовать. Он толкал и руками, и ногами этот несчастный ствол, и через некоторое время оказался на месте происшествия. — Дилюк, аккуратнее! После этого мальчик толкнул бревно в дыру, а затем глянул вниз. Рагнвиндр остался невредимым, и ствол встал под удачным наклоном, по которому можно было забраться. — Я сейчас спущусь, Дилюк, подожди. — Не смей спускаться, я сам! Дилюк был шокирован тем, что выдумал Кэйа, но при всём этом был невероятно ему благодарен, ведь он и правда мог сейчас выбраться. Малец двинулся вперёд, перебарывая боль в колене и набегающие слёзы. Он аккуратно карабкался по стволу, как можно меньше напрягая левую ногу. Кэйа уже тянул руку, чтобы поскорее вытащить товарища и наконец Дилюк смог за неё ухватиться. Несколько мгновений братья лежали в снегу, пытаясь перевести дыхание. Каждый из них молчал, словно боялся заговорить. Но затем Кэйа сел на колени, нависая над Дилюком. Его глаза были полны слёз, но он сдерживался, понимая, что Рагнвиндру не лучше. — Я так испугался! — он уткнулся лицом в его грудь, — Никогда так больше не делай. Никогда! Сердце огненноволосого стучало так сильно, что даже отдавало в ушах. Они оба были напуганы до смерти, но за слёзы своего брата Дилюк даже почувствовал стыд. — Прости, — он приложил ладонь к его голове, чуть поглаживая по меховой шапке. Красные глаза устремились в небо, а по щекам потекли обжигающие слёзы. Этот момент он не забудет никогда. Назад они шли дольше, чем добирались до проклятых руин. Пусть Дилюк храбрился, что ему уже вовсе не больно, Кэйа не отходил от него, и послушно шëл рядом, помогая переставлять ноги. Оба выбились из сил, но упорно шли до винокурни, где их уже заждался отец. Дилюк уже представлял, сколько он выслушает от Крепуса, но был уверен, что не даст впутать в это нравоучение Кэйю. Что тогда, что сейчас он вёл себя героически, что заставляло сердце Рагнвиндра трепетать. Он его спас. Стены между ними больше нет. Больше нет.