Призрак без сожалений

            Ночь была почти непроглядная, а  дождь шел с такой скоростью и силой, словно природа отыгрывалась за все ясные, солнечные дни. Земля была не способна вмиг впитать такое количество, поэтому вода достигала щиколоток. Среди этого лежали тела мертвых, ни в чем неповинных людей. Им всего лишь не посчастливилось родиться в клане Вэнь.       Вэнь Цин перебегала от тела к телу. Переворачивая тех, кто лежал на животе и отчаянно звала брата. Рыдала навзрыд. Я хотел ей помочь. Правда хотел. Но не смог заставить себя сделать и шага. Все это... я сам частично был виноват в этом кошмаре. Чем клан Цзинь сейчас отличается от Цишань Вэнь? Чем я лучше их? Я обещал защищать невиновных, бороться за правду в итоге сам стал причиной несправедливости.       Все же нашел силы позвать Вэнь Нина, – тихо совсем негромко, – и сделать небольшой шаг вперед. Вэнь Цин уже нашла его и теперь обнимала тело брата. Нет, он не может умереть. Он еще жив. Я шагнул к ней, но мертвые руки вцепились поперек тела не давая вырваться. Я не особо и пытался.       «Вернись ко мне». — нашептывал дух занявший мертвую оболочку. Он утягивал обратно в Могильные холмы. Не хочу. Там пусто, холодно... Там страшно.       «А-Сянь, это все ненастоящее. Настоящее здесь. Помнишь? Их нет. Уже давно нет». — мертвец глумится надо мной. Пытался убедить, что они мне не нужны. Они нужны... нужны. — «А-Сянь,  ты мне нужен».       — Нет, не сейчас. Отпусти. Я должен помочь. Вэнь Нин, он ведь еще жив... — я продолжал вырываться, зовя хоть кого-нибудь, кто мог сейчас помочь. Цзян Чэна, сестрицу Цзян, дядю, мадам Юй... Кого-нибудь, кто мог сейчас помочь. — Лань... Лань Чжань...       — Я рядом.       Тихий, безэмоциональный голос подействовал словно ведро ледяной воды. Сырость стала исчезать, руки мертвеца теплеть. В небе ярко светила луна. Слышались тихие голоса. Но нет, не духов, а молодых адептов кланов заклинателей. Тихонько вздохнул и поднял голову, встретившись взглядом с Лань Чжанем. Он стоял напротив. Его рука была поднята словно хотел прикоснуться ко мне, но не стал. Ванцзи отпустил руку и замер прекрасной нефритовой статуей.        — Я громко кричал? — хрипло выдохнул я и с опаской перевёл взгляд на притихших адептов.       — Нет. Ты говорил почти не слышно. Что случилось? — Вэнь Кэсин, все это время удерживавший меня в вертикальном положении сделал небольшой шаг назад, но не стал далеко уходить. Даже руки не убрал с моих плеч. Я был ему искренне благодарен за это. Тело слегка дрожало. Казалось, я сейчас снова вернусь в ту дождливую ночь, стоит только потерять связь с реальностью.       — Гэгэ, а... где Вэнь Нин? — спросил я вместо ответа.       — Он остался в гостевом доме. Ты сам его просил, помнишь?       Я медленно кивнул. Конечно помню. Просто хотел убедиться, что он здесь, а не лежит среди тех тел, на тропе Цюнци. Назвать его живым невозможно, но... хотя бы разумным.       — Гэгэ? — жалобно позвал я.       — Что? Голова болит? — он снова продвинулся ближе, положив руку мне на спину, осторожно подавая духовную энергию.       Его чрезмерная забота, уже начинает раздражать. С другой стороны, это всегда на руку... О, небеса, почему я стал таким размазней? Неужели уже превращаюсь в Мо Сюаньюя?       Я покачал головой, выкидывая из головы глупые мысли вместе с остатками ненужных воспоминаний и  жалобно ответил:       — Я есть хочу.       Некоторое время Вэнь Кэсин смотрел мне в глаза, видимо пытаясь найти там крупицы совести. Не справившись с невыполнимой миссией, вздохнул и тихо рассмеялся.       —А–Сянь, ты только что съел чуть ли не пол рынка. Тебе мало? Знаешь, как говорится в одном стихе, очень мудрого человека: «Любить же веселье не до разгула: Достойному мужу в нем быть осторожным.»       — Вэнь-гэгэ, нельзя же просто взять и выдрать строчку из стихотворения. Там перед этим говорилось: «Нам если сегодня не веселиться, С лунами дни уйдут безвозвратно.» С чего ты вообще взял, что я собираюсь... разгуливать? — тут же привел стоящие аргументы, но это не подействовало.       — Будешь много есть, станешь толстым и некрасивым, как голодный призрак.       А вот это был запрещённый приём. Голодный призрак был тот, кто нашел меня у подножия долины. И хотел съесть меня. Получил он тогда по первое число и если бы он не пролетел несколько метров Вэнь Кэсин не обратил бы на меня внимания. Возможно я должен быть благодарен голодному призраку, но он все равно напрягает. Да и мерзкий он. Даже отвратительнее Весёлого призрака.       Ну раз уж мы пошли козырями...       — Какой ты злой, гэгэ. — Я почти демонстративно шагнул к Ханьгуань–цзюню и схватил того за руку. — Вот Лань Чжань всегда меня кормит.       Знаю-знаю, что с огнем играть опасно. Но зато как интересно. С виду такой взрослый мальчик, но почти всегда ведётся на провокации стоит мне подойти к красивому человеку любого пола. Вот и сейчас темные глаза Вэнь Кэсина на секунду стали абсолютно черными. Он почти грубо схватил меня за руки и потянул в сторону главного зала гостевого дома. Я поспешно отпустил Лань Чжаня и расплылся в довольной улыбке. Игра на собственнических замашках Вэнь Кэсина всегда срабатывала.       Ужинали мы с Двумя Нефритами клана Лань, в отдельной комнате для подобных случаев. Где-то за стеной размеренно болтали молодые адепты. Судя по их спокойной реакции, они не слышали, что я говорил. А подобное поведение Мо Сюаньюя для них было типичным.       Вэнь Кэсин и Лань Чжань сидели и сверлили друг друга холодным взглядом. Сложно сказать на сколько раз больше каждый мысленно убил своего противника. Слово даю, Лань Ванцзи умирал куда более страшной смертью. А в конце концов, откуда знать благородному Ханьгуань-цзюню, как больше боли причинить человеку?       Я и глава клана Лань же о многом говорили. Мне было страшно вновь потерять связь с реальностью, а разговоры помогали отвлечься. Лань Хуань не мог промолчать из вежливости, отвечая на вопросы. Правда к еде так и не притронулся. Да, правила это святое.       Так за разговорами выяснилось... ничего интересного. Я пытался поговорить о Цзинь Гуанъяо, но верховный заклинатель в глазах Лань Сиченя был верхом чистоты нравственности и вообще самый-самый. Про дружбу Цзинь Гуанъяо с Сюэ Яном, он тоже отказывался верить.       — Мо Сюаньюй его боится не просто так. — наконец не выдержал я.       Оба Нефрита как-то очень странно посмотрели на меня. Только Вэнь Кэсин остался доволен. Он одержал победу в «гляделках» и решил отпраздновать такое событие подложив мне пельмешек из своей тарелки.       — Молодой господин Вэй, это правда вы? — неожиданно спросил Лань Хуань.       — Что значит «правда я»? — Ну наконец-то шанс докопаться до истины. — Почему все вокруг зовут меня по настоящему имени, и только Цзинь Лин, зовет Мо Сюаньюем?       — Молодой господин Вэй, вы уже слышали, что Мо Сюаньюй болен. В детстве с ним плохо обращались и у него появился воображаемый друг. Со временем этот друг стал его единственным защитником и иногда заменял его. — тихо и задумчиво ответил Лань Сичень. — Во время большого стресса эти двое меняются местами. Это либо Мо Сюаньюй - слабый и испуганный парнишка, либо Старейшина Илин. Тот, кто может защитить и себя и Мо Сюаньюя.       Как на такое реагировать было непонятно. Получается, тогда в сопереживании... эти провалы в памяти, были из-за того, что Мо Сюаньюй, преображался в... меня? Теперь все встает на места. Мо Сюаньюй никогда бы не вел себя так развязно, поэтому адепты Гусу и называли меня по имени, при этом думая, что я не я. Они просто не хотели травмировать Мо Сюаньюя еще больше. А не противоречить правилам?       — А как вышло, что Мо Сюаньюй стал твоим мужем? — я посмотрел на Ванцзи, но он промолчал.       Слово опять взял Лань Хуань,  перегленувшись с братом:       — Мы были на совете кланов, когда «Вэй Усянь» устроил переполох в Ланлине. Он обвинял А-Яо, в непотребных вещах. Он был слишком похож на настоящего Вэй Усяня.       Дальнейших объяснений не требовалось. Лань Чжань перепутал, он думая, что Мо Сюаньюй - это я, заключил союз, чтобы защитить от всего мира. Когда выяснилась правда уже не мог расторгнуть брак и добросовестно заботился о муже. Разрешал спать с собой, кормил, учил, защищал... Но это не могло быть только из-за чувства долга. Я видел всю ту нежность с которой он обращался ко мне. Он просто не мог знать, что его супруг на тот момент был настоящим Вей Усянем. Или мог?       — Лань Чжань, ты любишь Мо Сюаньюя? — тихо спросил я. — Не Вэй Усяня, а именно его.       Наступила тишина. Ее нельзя было назвать напряженной, но и дружелюбной получилось бы с большим трудом.       Лань Хуань о чем-то глубоко задумался, видимо не желая вмешиваться в чужие дела. Привычной улыбки на лице уже не было. Сейчас он как никогда был похож на своего младшего брата. Уйти просто так он тоже не мог. Не позволяла вежливость.       Я украдкой посмотрел на Лань Ванцзи. Его взгляд был направлен прямо перед собой. Лицо ничего не выражало, спина была идеально ровной, а поза безупречная. Он поступил так же, как и всегда - проигнорировал вопрос, если он ему неприятен.       Перевел взгляд на Вэнь Кэсина. Он лениво гонял пельмешку по тарелке с помощью палочек. И хотя вся его поза говорила, о расслабленности, сведенные брови и крепко сжатые губы выдавали его злость. Он почему-то не спешил вмешиваться. Это было неожиданно.       Сам я чувствовал себя очень странно. Я уже давно подозревал подобную ситуацию, но боялся даже строить похожие теории. Но вот они - доказательства. Было искренне жаль Мо Сюаньюя. Парень и так перетерпел многое, он не заслужил еще и мужа, который видит в нем другого человека.       Неожиданно тишину прервал голос Лань Ванцзи:       — В Безночном городе я...       — Помогите! Поместие Чжан в огне! — пронзительно закричали на улице.       Два Нефрита тут же поднялись, поспешно поклонились и покинули помещение. Я раздраженно бросил палочки в тарелку и поспешил за ними. Вот почему всегда, когда пытаешься узнать важную информацию и уже близок к цели, всегда что-то мешает?