Monster

Broken Records – Dia Dos Namorados! Остатки сонливости не покидают меня весь оставшейся путь до бункера. Но предпринимать попытки заснуть я больше не пытаюсь. Мысли, как шоссе, по которому мы сейчас колесим, текут извилистой рекой, иногда спотыкаясь на незначительных деталях, как колеса машины натыкаются на редкие ямы на дороге. Половина моего сознания, гордо называющая себя здравым рассудком, сражается за идею, что весь этот сон лишь изрядно разгулявшееся воображение, но другая половина, с сопливым названием «девичьи надежды», пытается убедить меня в обратном. И ни одного я не желаю слушать. Они травят мой мозг, каждый пытается всеми силами перетянуть меня на их стороны. Поэтому я прошу Дина сделать музыку громче, прекрасно осознавая, что это не поможет, не заглушит хаос мыслей. Братья косо переглядываются, старший пожимает плечами и усиливает звук. Когда мы подъезжаем к бункеру, слабые, еле теплые лучи солнца только начинают захватывать в свой яркий плен верхушки деревьев. Я плетусь позади братьев, совершенно обессилев, и неизвестно от чего я устала: то ли от долгой поездки в неудобной позе, то ли от сложных мыслей. Без лишних слов, даже без ответа на дежурный вопрос Дина «Ты в порядке?», я захожу в знакомую мне комнату и падаю лицом в подушку. Из меня вырывается отчаянный вой, но со стороны это выглядит, будто я мычу. Переворачиваюсь на спину и гляжу в потолок. Я устала. Глупо, наверно, так думать подростку, что даже не прожил и половины жизни. В мире происходит столько всего ужасного, и есть люди, которые потеряли больше чем я из-за разных катаклизмов, войн, они лишаются домов, родственников, друзей, семьи... и я должна быть благодарна, что я жива и что моя жизнь довольно хороша. Я не должна жаловаться, ведь кто-то живет намного хуже меня. Иногда, в такие моменты как сейчас, я ненавижу себя. Занимаясь самобичеванием, я все больше погружаюсь на дно несправедливости в мире и отвратной жалостью к себе. Уж лучше б я умерла, думается мне, но я всего лишь засыпаю, к счастью, в этот раз сплю без снов. *** Мне всегда было сложно понять людей. Они такие несовершенные, такие хрупкие. Они могут сломаться в одночасье, как сухая ветка. И сгорают они так же быстро и в дикой агонии. Но больше всего меня поражает их возрождение. Как феникс, они отряхиваются от пепла боли и сажи отчаяния и учатся опять летать. Странность всего этого состоит в том, что я, за столько веков, только сейчас начинаю понимать их. Я должен отдать тебе должное, Отец, ты создал нечто волнующее. Я наблюдаю за ней, скрытый мраком комнаты. Рассматриваю ее как нечто диковинное, необычное. Неповторимое. Мне выпадает возможность узнать ее поближе, но я пока не рискую сделать шаг. Мелисса далеко не самый открытый человек, у нее, как и у всех, есть свои секреты, страхи, желания. По ее лицу можно прочесть тысячи эмоций, но не всегда можно быть уверенным, искренни ли они. В ее движениях иногда проскальзывает резкость, но чаще плавность, осторожность. Я пытаюсь узнать намерения этой девочки, но чем глубже я копаю, тем дальше она становится от меня. Я проклинаю себя за то, что посмел привязаться к человеку. Это один из самых худших отрезков моей длинной жизни, но он одновременно и лучший. Убедившись, что она заснула, я переношусь в зал-библиотеку, где сейчас обосновались братья. Довольно забавно наблюдать за их перепалками. Честно признаюсь, это даже приносит мне поистине садистское удовольствие. Но, как бы мне этого не хотелось, придется прервать их семейные разборки. Хотя обсуждали они в большинстве меня и Мелиссу. В жизни бы не поверил, что младший Винчестер окажется на моей стороне. О, Сэмми, ты так мил, когда пытаешься доказать своему тупоголовому братцу, что я все еще способен на добрые поступки. Не трудись, это не стоит твоих нервов. Ты как никто иной должен знать Дина, с ним разговаривать – как со стеной. - Дин, не будь таким упрямым бараном! - А ты спустись с небес на землю! Ну где ты видел, чтобы Дьявол, сам, по доброй воле, решил спасти человеческую жизнь, нехило при этом рискуя своей? - Прямое доказательство сейчас находится в нескольких стенах от нас. Она жива, здорова, не одержима. Мне кажется это вполне убедительным. – Сэм тяжело опускается на стул. Видно, что этот спор отнял у него немало сил. - Просто отлично! Давай его теперь сделаем новым Мессией, раз он у нас стал спасителем одной жизни. – Дин тоже присаживается, а я подхожу ближе. Спор хоть и утихает, но от этого становится только интересней. - А разве для Дьявола это уже не много? – В эмоциях Сэма я различаю надежду. Я искренне удивляюсь. Этот парень реально верит в меня? - Сэм, ну когда же ты поймешь: плохие парни остаются плохими до конца, и не важно, спас он одну жизнь или сотни. Все он это делает лишь для достижения каких-то своих ужасных целей. Решив, что представление окончено, я вмешиваюсь. Выхожу из тени и приближаюсь к столу, за которым они расположились. - Дин, ты как всегда прав. Я, пожалуй, поступлю как все злодеи – расскажу вам свой злодейский план. Вы же не против? Тише, Дин, оставь свой ножичек при себе, он мне никак не повредит, а тебя лишь опозорит. - С Мелиссой все в порядке, - говорит Сэм. - Я знаю. Спасибо вам за это. – Я говорю это от всего своего черного сердца, и ребята, как и ожидалось, удивляются. - Так что ты собираешься делать после того, как убьешь Кроули? – Недоверчиво прищуривается Дин. - Как что? Попытаться опять устроить Апокалипсис. – С огромным усилием я подавляю в себе ухмылку и сохраняю серьезное лицо. А вот лица братьев вытягиваются так, что все-таки уголок губ у меня дергается. – Спокойствие, я шучу. Даже пошутить теперь нельзя? Эх вы, совсем юмора не понимаете. Конечно же я буду приводить Ад в порядок. После того, что там устроил Кроули, мне даже омерзительно там появляться. Он совсем запугал моих подданных, а про души я и говорить не хочу. - И не надо, - вмешивается старший. - Умеешь же ты поддержать разговор, Винчестер, - кидаю на него шутливо-обиженный взгляд. - Можем ли мы доверять твоим словам? - Сэм, я же вижу по лицу Дина, что даже если я скажу «вы можете мне доверять», это ничего не изменит. Я лучше попробую доказать это делом. - А что будет с Мелиссой? – Этого вопроса я почему-то боялся больше всего. Но мне не составляет особого труда ничем не выдать свои эмоции. Я держу маску легкой заинтересованности, чуть приподняв брови. - А что с ней может быть? Она вернется домой и будет жить. Не это ли главное составляющие каждого человека? Жить ради жизни, - изрекаю я, переводя взгляд с одного брата на другого. - И ты так просто отпустишь ее? – удивляется Дин, с еще большим недоверием смотря на меня. - А разве я ее когда-либо держал? В начале да, не отрицаю, но это было нужно. Дин, я же не какой-нибудь насильник, – презрительно фыркаю, - К Мелиссе у меня самые честные и светлые помыслы. Я никогда не желал ей зла. - Так я тебе и поверил, Сатана, - бросает резко он. Дин встает и медленно приближается ко мне, в глазах ни грамма страха, только дикая ярость, но на мой взгляд это скорее похоже на глупую самоуверенность, – В общем так, Сэм, по каким-то непонятным мне причинам верит тебе, а я верю Сэму. Но знай, если что-то пойдет не так… - Я вам обязательно сообщу, - бесцеремонно перебив его, я киваю Сэму и исчезаю, напоследок насладившись рассерженной физиономией старшего. Винчестеры поистине смешной народ. Отдавшись на несколько мгновений ветру, я ощущаю полный прилив сил. Чувствую в руках свое небывалое могущество, наслаждаюсь огнем магии. В этот момент я позволяю себе думать, что мне подвластен весь мир. Со всеми его недочетами и со всеми чудесами, с людьми, ангелами и демонами. Таким, каким его создал Отец. Я уверен, настанет день моего триумфа, когда все мои враги падут, и я стану поистине великим. Но злодеем ли или героем, мне это не важно. Главное – смерть всем, кто встанет у меня на пути. На сегодняшний день актуальной целью остается Кроули и все его последователи. Еще немного попарив над верхушками деревьев, над жизнью, что кипит сейчас внизу, я отправляюсь в убежище, где заключена Аббадон. От приземления созданный ветер заставляет редкие сухие листья царапать асфальт. От этого места веет одиночеством, унылостью и каплей отрешенностью. Старые деревья прикрывают ветхий заброшенный барак, вид которого может вогнать в глубокую депрессию. Я на секунду прислушиваюсь: ни звука оттуда. Но это меня не пугает, наоборот, я взбадриваюсь. Мефистофель решил оставить самое вкусное, а именно пытки, мне. Внутри здания еле-еле горят три лампы. Я осматриваюсь и замечаю свое творение привязанным к стулу, который стоит посередине демонской ловушки. Увидев меня, Аббадон злорадно усмехается, всем своим видом показывая, что она не боится. Мефистофель выходит из тени, держа руки за спиной, обходит пентаграмму и становится рядом со мной. Я отмечаю про себя, что он чем-то опечален. - О, папочка вернулся! – встряхивает своими огненно-рыжими волосами женщина. – Ты принес мне что-нибудь вкусненькое? - Конечно, моя дорогая, и скоро ты получишь свой подарок, - говорю я спокойно, но сердце мне подсказывает, что здесь скрывается подвох. С этой женщиной всегда нужно быть на чеку, поэтому я неосознанно напрягаюсь. В пальцах начинает покалывать от призванной силы. - А я уже получила. – Веревки падают у ее ног, и она встает. В руках женщина держит банку, в которой внутри ярко-синим светом сверкает душа. Мне хватает мгновения, чтобы понять, чья она, но именно в этот момент Мефистофель на моих удивленно-обескураженных глазах отскакивает от меня и бросает под ноги бутылку со святым маслом. Огонь смыкается вокруг меня, загоняя в ловушку. - Уничтожишь меня? Своего Создателя? – усмехаюсь я, складывая руки на груди и выпрямляясь. Я одновременно и спокоен, и ужасно зол. Не на Мефистофеля, что предал меня, хотя и это я не прощу, а на себя. Глупо было предполагать, что все может пройти гладко. - Давно мечтала подняться по карьерной лестнице, - пожимает она плечами и выходит из ловушки, которая, вероятно, заранее была сломана. Мой друг, которому я верил как себе, встает позади женщины, опустив голову. Странно, он будто не рад моей поимке. - Ну, так в чем дело? Или мы ждем еще гостей? – показательно оглядываюсь, давая им понять, что мне все равно. - О, не беспокойся, папа, - последнее слово она выделяет особенно ярко, предполагая, что это может меня как-то задеть. Малышка, твоя наивность просто смехотворна, - с минуту на минуту должны прибыть. - А ты, Мефистофель, мой друг, мой брат по крови. - Демон вздрагивает, но глаз не поднимает. – Зачем поступаешь так? Я верил тебе. - Разве ты не знаешь, Люцифер? В этом мире нельзя никому верить, только себе. - Мефистофель отваживается взглянуть мне в лицо. Он выглядит не как победитель, а как проигравший. Это удивляет меня и наталкивает на определенные мысли. - Ты делаешь это не по своей воле, - понимаю я, но от этого лучше не становится. Я буквально ощущаю всю боль друга, что сейчас прячется за его глазами. Эта рыжая тварь подчинила его себе и заставила показать, где я спрятал свою душу. Небывалый гнев зарождается где-то внутри, и я чувствую кипение силы, но сдерживаю себя. Если я сорвусь, взрыв поглотит все в радиусе километра. Так я, конечно, спасу себя, но тогда погибнет Мефистофель. И когда я начал ставить жизнь других превыше своей? Мелисса плохо на меня влияет, определенно. Она делает меня…человечнее, брр. Немного жутко, но в какой-то мере приятно. - И он хорошо выполняет свою работу, – раздается внезапно голос Кроули. Он, с видом истинного победителя, подходит к столу, что стоит возле стены и берет оттуда чашу. В ней моя смерть, но это не пугает меня. – Думаю, мы можем обойтись без представлений. - И в честь моей смерти даже салютов не будет? – притворно удивляюсь. - Если таково твое последнее желание, то тогда да, с огромной честью, - произносит демон. - Будь так любезен к умирающему, спасибо, - киваю я, следя за тем, как Аббадон достает из банки мою душу и помещает в чашу. Она тихо произносит над ней заклинание, и я чувствую, как в груди начинает неприятно покалывать. Гнев отступает, и на его место приходит странное чувство, какое я еще никогда не испытывал. Оно разливается по всему моему телу. Нет, это не страх или испуг. Это нечто среднее между хотением отчаянно жить и умереть. - Мефистофель, мой новый друг, не будешь ли ты так добр сделать последний шаг? – Трясущемся руками он достает спичечный коробок, и одним чирканьем на конце спички зажигается огонек. Я вижу, как он противится, как борется с Аббадон. - Прости, Люцифер, - тихо произносит Мефистофель, и зажженная спичка летит в чашу. - Мне не за что тебя прощать, ты ни в чем не виноват. – На дне все загорается. Началось. Я ощущаю, как синий огонь лижет своим горячим языком мою душу. Мне становится трудно дышать и, не выдержав, я падаю на колени. Умирать – дело не из приятных, скажу я вам. Чаша искрится, а внутри меня все взрывается. По моей коже как маленькие змейки расползаются кровавые полосы, а во рту скопляется сгусток крови. Я сплевываю, но понимаю, что это не поможет. Через секунду рот снова наполняется. Я сжимаю кулаки, чувствуя появляющиеся на лице ожоги. Сосуд горит вместе с моей душой, но я внезапно ощущаю себя… свободным. Жаль только с Мелиссой не успел попрощаться. Я не издаю ни звука, они не дождутся, даже улыбаюсь. Они могут ликовать, да, победили самого Дьявола. Пусть насладятся этим моментом, пусть запомнят его, потому что, когда придет день моего триумфа… Смерть всем, кто встанет у меня на пути. *** Я резко поднимаюсь, отчего в голове тут же отдает жуткой болью. Но я не обращаю на это никакого внимания. Сломя голову, на ватных ногах, я бегу по коридору и врезаюсь в Дина. - Эй, ты чего? – Винчестер замечает мои слезы и трясущейся подбородок. Он весь напрягается, придерживая меня за плечи. - Л…Люцифер, он… с ним что-то случилось… - выдыхаю я и падаю в объятья мужчины, теряя сознание от ужасной боли в груди.