Monster

Oasis — Stop Crying Your Heart Out Lera Lynn — My Least Favorite Life Мое сознание медленно, но верно, возвращается. Тупая боль в области груди каждый раз остро пульсирует при вдохе и выдохе. Я морщусь и пытаюсь ее игнорировать, вспоминая последнее, что произошло со мной. Думаю про тот мутный сон, наполненный непонятными размытыми силуэтами, еще чем-то ярким, как солнечный свет, и помню страшное ужасающее страдание тела и души. Меня, но в то же время совсем другого, посещает всепоглощающее чувство удивительной свободы. Будто кто-то сдерживал меня в оковах, запер на долгие века. Но меня вдруг ударяет током: я понимаю, что все, испытанное во сне, является совсем не моими чувствами. Я не живу тысячи лет, я должна ощущать просто невообразимую боль, но вместо этого мне даже хорошо. Теперь все встало на свои места. Приподнявшись на локтях, я открываю глаза и оглядываюсь. Дышать все еще больно, но терпимо, и я, приняв сидячее положение, зацепляюсь взглядом за сидящего в кресле Дина. Весь его напряженный вид, сдвинутые брови и твердые глаза, устремленные в книгу, говорят, что он чем-то обеспокоен. — Ого, ты умеешь быть серьезным, — с хриплым смешком, и кашлянув, выдаю я. — А ты все также плоско язвишь. — Выражение его лица не меняется, но глаза немного оттаивают. Он закрывает книгу, небрежно кладет ее на журнальный столик и, оперившись локтями о колени при этом сцепив руки в замок, внимательно меня рассматривает. — Ты как? — Немного в груди саднит, если честно, — посчитав, что ответ «нормас» его не устроит, я говорю правду. Сейчас не то время, чтобы скрывать свое состояние. Дин на мгновение отводит встревоженный взгляд, устремляя его в пол, будто раздумывая над чем-то, но потом снова смотрит на меня. Я тут же спрашиваю в чем дело дрожащим голосом, потому что, боясь узнать ответ, вмиг ощущаю холодный страх, парализовавший меня. — Понимаешь… пока ты была в отключке, я попросил Кастиэля проверить тебя, и, в общем, в тебе еще сохранились остатки души Люцифера. Знаю, для тебя это звучит безумно, как и для меня, но Кас сказал, будто душа Сатаны… уничтожена, но, благодаря тебе, так как ты оказалась внезапным носителем его оставшихся частиц, есть вероятность, что Люцифера еще можно спасти. Я не поверил и покрутил у виска, но Сэм почему-то верит в эту безумную теорию. — Подожди, хочешь сказать, что… что Люцифер мертв? — последние слова я шепчу. Внутренний холод сковал меня, но я пытаюсь держать себя в руках и сильно не трястись. — Ты, блин, чем слушаешь? Задним местом? Я же сказал, что Люцифера еще можно спасти, так как не вся его душа уничтожена. Вроде семнадцать лет, а доходит как до пятилетнего. — Он театрально закатывает глаза и поднимается. — Уж простите, мистер Мегамозг, — огрызаюсь я, вставая с кровати. Головокружение не заставляет себя ждать и, чтобы не упасть, опираюсь рукой о матрас. — Где он сейчас? — Кто? А! Кас ищет, но пока безрезультатно. Я вижу тебе все еще херово, так что советую еще отлежатся, все равно пока ничем помочь не можешь. — Ага, а еду ты мне в постель принесешь? — Понимаю, что отвечаю так язвительно скорее по привычке, так как кушать совсем не хотелось. — Если понадобится, то я тебя собственноручно и купать буду, — говорит он, совершенно не стесняясь своих слов. — Фи, как пошло. Воды хотя бы принеси, — вздыхаю я и опять морщусь. Возникает непреодолимое желание вырвать этот комок боли. При каждом вздохе будто молнии тока расползаются от середины груди, пронизывают каждый орган и испаряются внизу живота и на кончиках пальцев. Я тяжело опускаюсь на кровать, хотя минуту назад чуть ли не радовалась, что наконец смогла выпутаться из плена пледа. Дин, видя мои страдания, вздыхает, выходит из комнаты и через несколько минут приносит полный стакан воды. Я тихо благодарю, немного отпиваю и ставлю на прикроватную тумбочку. Устраиваюсь удобней на подушке и прикрываю глаза, стараясь не думать о Люцифере и боли. — Ну, отдыхай, — произносит Винчестер и исчезает за дверью. После недолгого самоанализа, включающий в себя, что еще немного сна не принесет ничего плохого, я начинаю дышать глубоко и не часто, чтобы сократить по возможности острые вспышки и успокоить тело. Через несколько минут мне становится легче и я засыпаю. Зря я надеялась на то, что этот сон будет легким. Я ощущаю спиной холодную землю, но ничего не вижу. У меня не получается открыть глаза. По рукам, ногам, лицу, по всему телу я чувствую что-то теплое, чувствую прилипшую одежду. Это опять не я, а Люцифер. Моя, точнее, его грудь не вздымается. Холод потихоньку начинает сковывать его тело. Но вдруг в закрытых глазах сквозь веки вспыхивает что-то яркое, а внезапный жар опаляет лицо. Я напрягаю слух и улавливаю глухой удар чего-то твердого. Везде что-то трещит и искрится. Вокруг его тела становится жарко, но сам Люцифер холодеет с каждой секундой. Там, где он находится, все горит, и я с ужасом понимаю, что еще чуть-чуть и самим Сатаной завладеет всепоглощающий огонь. Его тело превратится в пепел, и я не смогу его спасти. Я отчаянно кричу, пытаюсь вырваться, не хочу мириться с тем, что больше его не увижу. Пламя захватывает его тело, окутывает как одеяло, и последнее что я вижу, яркую вспышку. Дин, с беспокойным лицом, тормошит меня, и я, проснувшись вся в слезах, бросаюсь к нему и крепко обнимаю, рыдая в плечо. Он, видимо обескураженный таким поворотом событий, сначала теряется, но потом присаживается на кровать и, обняв меня в ответ, медленно гладит голову, шепча успокаивающие слова. Все свое отчаяние я выплескиваю на ни в чем не повинную рубашку. Так мы сидим минут пять, пока я не успокаиваюсь. Рыдания прекращаются, но я все еще всхлипываю. Мне не хочется покидать теплых объятий, в них я ощущаю себя защищенной от всего: от огня, от боли, от реальности. Дин не решается первым прервать тишину, и я благодарна ему за это. — Прости, я не хотела портить твою рубашку, — отстраняясь, тихо говорю я. От рыданий голос немного осип. Определенно, выгляжу я сейчас не очень. Но Винчестера это видимо вообще не беспокоит, такое чувство, будто он каждый день видит плачущих девушек. Он глядит серьезно, но в тоже время море беспокойства и желание хоть чем-то помочь плещутся в его глазах. — Ты уже знаешь, какой я хочу задать вопрос. — Люцифер, точнее его тело, оно, кажется, сгорело, — произношу я, подавляя в себе новую порцию рыданий. Я часто дышу, бегая расфокусированным взглядом по полу. — Так, только без паники, то что его один сосуд сгорел, еще не значит что он мертв. Эй, Мелисса, посмотри на меня, — я поднимаю глаза, но вижу только размытое лицо Винчестера. — Он еще жив. Ты слышишь меня? Жив. Он внутри тебя, ты спасешь его. — Но как? — Голос дрожит, и я понимаю, что следующий поток рыданий уже сдержать не смогу. Дин притягивает меня к себе, обнимая за плечи. — Мы что-нибудь придумаем. А теперь иди умойся, выглядишь хуже Сэма по утрам. — Он отпускает меня, и я плетусь, полностью убитая, в ванную. Поддерживая себя сомнительной мыслью, что не все еще потеряно, я умываюсь холодной водой и оттек, будто я не просыхая пила три дня, спадает, делая мое лицо более похожим на человеческое. Я опираюсь руками о раковину и из-под бровей рассматривая себя через зеркало. Я пытаюсь высмотреть ту девушку, что пряталась в туалетных кабинках от одноклассников, каждый раз вздрагивала, слыша знакомые неприятные голоса, совершенно, даже ухом не ведала о сверхъестественном мире и представляла Дьявола в виде волшебного существа из книги. Как бы я не хотела, но эта девушка так никуда и не делась. За год люди не меняются, они только ближе становятся к смерти. Но разве человека не меняет опыт проживших дней, событий, моментов? Да, я узнала о другом мире и что Дьявол не такой уж и плохой парень, но я не перестала бояться. А значит, я не изменилась. Мелкая дрожь все еще тревожит мое тело, а недавний сон никак не хочет отпускать мои мысли, когда в дверь, костяшками пальцев, стучит Дин. — Если ты хочешь спросить, не покончила ли я тут с собой, то мой ответ — пока еще нет, — говорю я, вытирая лицо и руки. — Сэм зовет, и тебя в том числе, — отвечает он, проигнорировав мое высказывание. Слышу его удаляющиеся шаги и хлопок двери. Вешаю полотенце, пальцами по-быстрому расчесываю волосы и, заправив за ухо мешающуюся прядь, кидаю последний взгляд на зеркало и выхожу. Иду по коридорам в сторону библиотеки-зала. Неплохо все-таки устроились братья. Думаю, через все, что они прошли, через боль, страдания и многочисленных потерь, они по праву заслужили это убежище. Глупо, конечно, сравнивать какой-то бункер с тем, что уже не вернуть, с когда-то жившими людьми, но у каждого должен быть свой дом, куда он будет приходить и чувствовать себя в безопасности. Они нашли его, и мне хочется думать, что братья хоть немного, но счастливы. Даже если Дин видит это счастье в залежах алкоголя в подвале, а Сэм в многочисленных старых, наполненных огромными знаниями книгах. Достигнув лестницы, я спускаюсь, передернув плечами. Все-таки наверху немного теплее. Первое, за что зацепляется взгляд, так это за стоящего ко мне мужчину невысокого роста. Он оборачивается, и я на несколько секунд впадаю в ступор. Проморгавшись, неосознанно улыбаюсь, от души радуясь старому знакомому. — Чак, здравствуйте. — Я подхожу к нему и под удивленные взгляды Винчестеров протягиваю руку для рукопожатия. Мужчина с радостью пожимает в ответ. Ладонь чуть шершавая, теплая, но меня больше задевают его глаза. В них я различаю неподдельное беспокойство с каплей страдания. Но, несмотря на это, он улыбается. Видимо из вежливости. — Что? Э… вы знакомы? Но когда? — Дин скрещивает руки на груди и переводит взгляд, полный немедленной требовательности ответа, то на меня, то на Чака. — Был один момент, но это сейчас не важно. Важно то, что ты, Мелисса… — Так, притормози! Ты неизвестно как заявляешься сюда, после стольких лет отсутствия и молчания, говоришь «Привет, ребята!» и требуешь, чтобы мы позвали девчонку. Чак, что за херня? Я, конечно, рад, что ты вернулся, но я требую объяснений. — Я переглядываюсь с молчаливым Сэмом, и мы оба смотрим на, как никогда, разгоряченного Дина. Краем глаза я замечаю, что рука Чака, выше запястья, перевязана. Они убедились, что это и правда их старый друг. Живя в таком мире, как Дин и Сэм, поневоле начинаешь ценить безопасность. — Дин, я правда сейчас горю огромным желанием рассказать вам все, но спасение одного Архангела затмевает это желание. — Что? Его… его тело не сгорело? — Крохи надежды, что таяли во мне с каждой минутой, начали заново возрождаться. — А тебе это зачем? — Сэм хмурит брови и повторяет позу Дина. — Я, в каком-то смысле, создал его, — пожимает плечами Чак, невинно улыбаясь. — Ты хочешь сказать, что ты… — Чак, ты Бог? — прерывает брата Дин, во все глаза уставившись на мужчину. — Мм, да, — просто отвечает Чак, нервно потирая ладони. Ему явно не хочется сейчас развивать эту тему, и поэтому я спасаю положение. — Вот Кас взбесится… - бормочет Сэм, усмехнувшись. — Где он? Где Люцифер? — торопливо спрашиваю я. Руки дрожат, но я не стараюсь этого скрыть. — Я нашел его благодаря вашей с ним связи. Через твой сон я отследил, где он находится, и тут же помчался туда. Та вспышка, что ты чувствовала, был не взрыв, хотя к этому все шло, это я поспел вовремя. Сейчас он лежит в одной из комнат. — Надеюсь, не в моей, — между делом пробормотал Дин. — Почему именно ты хочешь его спасти? Он же предал тебя. — Сэм сузил глаза. — Это было так давно, что уже и не вспомнить. — Чак тяжело вздыхает и, оперившись боком о стол, немного потерянным взглядом буравил пол. — Да и простил я его, чего уж скрывать. Каждый ошибается, но труднее всего признать эту ошибку. У Люцифера это заняло не одно тысячелетие, но в конечном итоге он все понял. Да и какой нормальный отец будет хотеть смерти собственного сына? — Да, но проблема в том, что ты НЕ нормальный отец. Ты бросил их! Своих сыновей, свою семью! — восклицает Дин. От переполнивших эмоций, его грудь начинает чаще вздыматься. — Но он же вернулся, Дин, — тихо произношу я, пытаясь хоть как-то успокоить Винчестера. — Как благородно, может еще вручим ему кружку с надписью «отец года»? — фыркает он, но немного остужается. Тяжело опускается на стул и складывает руки в замок. — Может, пока ты тут успокаиваешься, мы пойдем? — спрашиваю я. Терпения ждать больше не было. — Да, удачи. — Машет рукой, но глаз не поднимает, впечатав напряженный взгляд на свои сцепленные пальцы. — Сэм, пойдешь с нами? Нужна будет помощь, — говорит Чак, оторвавшись от стола и беря курс в сторону комнаты. Я тут же иду за ним. — Да, конечно, я сейчас подойду, — откликается младший Винчестер. Пока мы с Чаком не скрылись за поворотом, я через плечо наблюдаю за наклонившимся к Дину Сэмом. Он что-то ему говорит спокойным голосом, но разобрать у меня не получается. — Я залечил все раны и ожоги его сосуда, но видок все равно еще тот, так что ты постарайся особо не пугаться, — повернув за угол, говорит Чак, оглядываясь на меня. — Кровь меня не пугает. — Меня больше пугает безжизненное тело, думаю я, нервно потирая локоть. — Будет больно? — Да. Очень. Если ты не хочешь… — Нет, нет, я готова на все, лишь бы, лишь бы… Люцифер был жив. — Я опускаю глаза, стараясь скрыть набежавшую влагу. — Ты так сильно к нему привязана… это удивляет, но радует, — улыбается Чак. — Да, наверно, — неуверенно пожимаю плечами, — но тут дело даже больше во встроенном в меня людском долге помогать ближнему своему. Этакий синдром «Супермэна», как у Винчестеров. Странно это, в школе меня особо не любили, бывало издевались, и я поначалу злилась, впадала в некое подобие депрессии, но со временем поняла, что это того не стоит. От того, что если я буду каждый раз злится, ничего не изменится, люди не прекратят издеваться надо мной, пока сами не осознают, что то, что они делают, идет во вред не мне, а им. Глупо, наверно, но я все еще верю в истинную человечность, которая скрывается где-то глубоко в людях. — Нет, совсем не глупо. Ты увидела нечто большее в таком раннем возрасте, пока некоторые тратят годы на всякую ерунду, не желая открыть свои глаза. На самом деле мир велик, он просто огромен, многогранен и великолепен, если присмотреться. В нем намного больше добра, чем кажется. Не все его видят, но ты, твое преданное сердце и чистая душа этому доказательство. Не позволяй никому усомнится в себе. — Чак добродушно похлопал по моему плечу. - О, кажется, мы пришли. Хм, кажется, это комната Дина. Кто-то будет в бешенстве. Я бы посмеялась, не будь я сейчас взволнована. Чак открывает дверь, и мы входим. Как раз в этот момент подходит Сэм. Люцифер лежит на одной стороне огромной кровати, весь в крови, но ран нет. Как Чак и сказал, он его излечил. Дьявол бледен, и его спокойное умиротворенное лицо вселяет в меня ни к чему не нужный в этот момент ужас. Я боюсь провала. Боюсь, что не смогу спасти его. — Стой, совсем забыл, я должен кое-что проверить. — Чак прикладывает два пальца к моему лбу. Чувствую легкое покалывание, исходящее от теплых пальцев мужчины. Через минуту он убирает руку и разочарованно качает головой. — Я упустил очень важную вещь. — Ты о чем, Чак? — спрашивает Сэм, становясь рядом со мной. От его высокой сильной фигуры исходят волны тепла и защиты. Мне становится чуть спокойнее, но полностью сковавший меня ужас не уходит. — В тебе, Мелисса, лишь крохи частиц от души Люцифера. Я боюсь этого не хватит, чтобы вернуть его к жизни. Мне искренне жаль. — Чак трет лоб и отворачивается. Сэм опускает глаза в пол и поджимает губы. Я немного запоздало воспринимаю информацию, переводя взгляд от Чака до Сэма и обратно. И так пару раз я скачу взглядом то на одного то на другого, пока не останавливаюсь на Люцифере. В бессилии отступаю назад, опираясь об стенку. Мне хочется воскликнуть: «Нет, я не верю, что все так закончится!», но я лишь вздыхаю и закрываю глаза. Я так слаба, предательски слаба. Сердце сжимается, а в горле встает ком. Наверно, сейчас самое подходящее время, чтобы дать полную волю чувствам, позволить захватить им себя, чтобы они утянули меня на самое дно, но я, на удивление, сопротивляюсь. Может у меня и слабый характер, но сильная воля. Вспоминаю недавние слова Чака «Не позволяй никому усомнится в себе». Значит ли это, что даже я не должна позволить в самой себе сомневаться? Я решительно отступаю от стены. — Сэм. — Мужчина поворачивается ко мне, — У вас же здесь сотни книг на разные темы. Может есть что-нибудь подобное? — Да, мне кажется, должны быть, — отвечает Сэм после недолгих раздумий. Он выходит из комнаты, Чак следует за ним, и я почти вышла, но останавливаюсь. Поворачиваюсь к мирно лежащему Архангелу. Тело пробирает легкая дрожь, пока я подхожу к нему. Несмотря на пропитанную кровью потемневшую одежду, лицо у него довольно чистое, хоть и с мелкими каплями крови на лбу и щетине. У меня не возникает чувства отвращения, когда я медленно провожу рукой по его щеке. Кожа холодная, а волоски щекочут подушечки пальцев. Я грустно улыбаюсь и, наклонившись, оставляю на его губах легкий поцелуй. Как в той старой сказке, когда один поцелуй разрушил злые чары и принцесса проснулась. Жаль, что это не сказка, да и Люцифер на принцессу не смахивает. Эта мысль заставляет меня издать тихий смешок. — Не заставляй меня пожалеть о том, что я зря спасала тебя из темницы. Не покидай меня, — шепчу я. Смаргиваю слезы и, бросив последний взгляд на лицо Люцифера, выпрямляюсь и выхожу из комнаты.