과거
Яркий свет сочится из многочисленных люстр и бра. Родители устроили огромную пирушку в честь дня рождения Чонгука. Это первый его отмечаемый день рождения после смерти брата. Наверняка, родители хотят отметить не только его 16-летие, но и брошенную им зависимость, хоть и скрывают это.А Чонгуку все равно.
Наркотики заставляли видеть мир по-другому и не чувствовать это дурацкое и ненавидимое опустошение. После тяжелых наркологических процедур, тяжелой терапии он, все-таки, бросил это. На самом деле, до сих пор хочется все это начать сначала. Смысл жизни, в которой ты ощущаешь себя лишь субстанцией без души и эмоций? К психиатру он уже не ходит, родители хотели ещё какое-то время запихивать сына на приёмы, поскольку, по большей части, сами виноваты в состоянии сына. После смерти Чонвона они совсем не обращали внимание на Чонгука, он фактически самостоятельно выживал долгое время. — Поздравляю, Чонгук! Ты стал таким взрослым, — тетя, чьё имя Чонгук не хочет вспоминать, приторно улыбается, ероша волосы мальчика. — Вот же время летит, да! — Да, пролетело незаметно, — счастливо, но с толикой задумчивости произнесла мать. Прошло несколько лет и родители даже, вроде, оправились от смерти старшего сына, но его комната все так же пустует, там никто не живет, а родители туда даже не заходят, будто боясь встретиться с прошлым. Родственники тактично делают вид, что вовсе никто и не умирал, создалось впечатление, что все решили забыть об этом, абстрагироваться полностью от прошлого.Жалкие трýсы.
Снова вопит голос в голове. Чонгук молча наблюдает за шампанским, стекающим с ободка бокала. Для чего этот праздник, для кого? Для этих лицемеров, которые только лишь улыбаются. В голове думая о том, какая семья Чонов сумасшедшая после гибели сына. — Минуточку внимания! — отец стучит в бокал, находясь в центре зала. — Сегодня день рождения моего сына Чонгука и я хочу от нашего с мамой, — переводит взгляд на такого же молчаливого и равнодушного сына. — лица сказать, как сильно мы тебя любим, Чонгук. Мы все пережили многое, в особенности ты. Мы всегда будем рядом, всегда поможем и позовём на ужин, мы всегда будем любить тебя и ждать на пороге нашего дома, — тёплая улыбка, а после неё сосредоточенное, серьёзное лицо. — Сегодня день рождения не только у нашего младшего сына, но и у старшего, нашему Чонвон-и должно было быть двадцать один, но этого не случилось. Отец говорит что-то ещё, но Чон-младший не слышит. Что-то ёкает в груди, от имени брата из уст отца, что-то, что ныне утеряно и спрятано от лишних глаз и самого Чонгука. — Мы смогли пережить это, но мы очень виноваты перед младшим сыном, слишком были убиты горем, что не заметили его переживаний. Чонгук, мы просим у тебя прощения и обещаем, что ныне, все твои переживания будут самыми важными и неотложными делами, — в помещении царит гробовая тишина. Около десяти пар глаз уставились на Чонгука. На безэмоционального, стоящего с пустым взглядом, Чонгука. Мать, пару минут наблюдала за сыном, который, вроде, даже не моргает, затем просто начинает тихо лить слезы. Ничего у них не нормально. Да, они стараются жить дальше, но самый тяжелый груз отложен на Чонгуке, который отказался от дальнейшей терапии, на что психиатр сказал, что лечиться больше не имеет смысла, поскольку сам Чон считает себя здоровым. Проходит пару минут или часов. На самом деле, мальчик давно перестал обращать, сколько времени прошло. Ему откровенно все равно. Знает ли Чонгук, что болен? Знает. Знает ли, что его жизнь сейчас бессмысленна? Знает. Устал ли? Устал. Но как можно лечиться и делать вид, что Чонвона никогда и не было. Как можно жить дальше, улыбаться, устраивать грандиозные праздники. На самом деле, Чонгук хочет лечиться, но считает, что это эгоистично по отношению к любимому брату. Вылечиться и жить себе припеваючи, когда твоего родного человека раскрошили в клочья и сделали тоже самое с его любимой девушкой, прямо у него на глазах. Как можно жить дальше и делать вид, что все забыто? Как душа самого близкого человека может успокоиться, если он даже не успел сказать, как любит? Пангкю - единственный, кто его понимает. Единственный, кто вместо «забудь и живи дальше», говорит ему: «Нельзя забыть. Ты не имеешь права забыть о существовании такого человека, как Чонвон» Заяц лежит привычно в руке мальчика. Редко, когда поза Чона отмирает, он лишь коротко поглаживает его по искусственному меху, вслушиваясь в его голос. Родители заметили одержимость сына в игрушке, но посчитали, что он только лишь вспоминает Чонвона, глядя на игрушку, которую тот подарил. За эти два года Чонгук ни дня не провёл без этого зверька, даже все приёмы у психотерапевта провёл с ним. На самом деле, кролик блокирует мысли о том, что от него нужно избавиться, хотя сам Чонгук понимает, что это странно. Но как снова стать нормальным? Как забыть то, что ты не имеешь права забыть?Никак.
И снова этот кабинет. Тот же знакомый низкий мужской голос, перекликающийся с голосом Чимина. Глаза слиплись и открывать их - не самое приятное дело. В поле зрения появляется два блондина: одна очень знакомая, чуть рыжеватая любимая макушка, а рядом высокий силуэт с короткими платиновыми волосами, бежевым свитером и чёрными брюками. Ухититель. Чонгук пытается понять, что он вообще тут делает? Неужели Чимин общается с любовником даже во время того, как его парень лежит без сознания? Сколько уже времени прошло с его последнего пробуждения? Чон не теряет возможности сделать вид, что ему все ещё плохо, чтобы проследить за действиями мужчин. Ухититель все ещё что-то чиркает на бумажке, когда как Чимин сидит в телефоне, редко поглядывая на свои же ботинки. — С ним все будет хорошо? — Думаю, что да. Странный разговор, учитывая, что ухититель должен, вроде как, считать Чонгука своим соперником. Через минут десять Чонгуку надоедает. Он поднимает туловище, опираясь сзади руками. Голова уже не болит, осталось лишь ощущение сонливости и легкой слабости. — Чонгук-а? — Пак срывается с места, как только видит шевеление в той части комнаты, где лежал парень. — Как ты? — бережно обхватывает щеки младшего, испуганно заглядывая в глаза. — Все хорошо, — Чонгук улыбается Чимину, а потом переводит напряженный взгляд на ухмыляющегося мужчину. — А что он здесь делает? — Наблюдает за твоим состоянием, — старший немного насторожился напряжению младшего. — Я в этом не нуждаюсь, пусть он уйдёт, — коротко проговаривает Чонгук, стараясь выдавать меньше эмоций. — Чонгук, нам необходимо поговорить… — ухититель пытается что-то донести, но Чонгук громко перебивает. — Что будем обсуждать? Вашу постель? — выкипает. Терпение на исходе. — Что прости?... — по лицу ухитителя можно подумать, что он не понимает, о чем Чон ведёт разговор. Чимин стоит как вкопанный со слегка растерянными, даже чуть испуганным лицом. В тот момент Чонгук понимает, что должен успокоиться. В конце концов, он уже упоминал, что простит старшему абсолютно все, но такой наглости просто не ожидалось. — Ничего, я…забудьте, — Чонгук договаривает фразу уже более привычным, слегка тихим голосом и пытается подняться с постели. Голова чуть кружиться, но подняться удаётся. Чимин аккуратно поддерживает его за предплечье, переживая, что тот упадёт. И что это значит? Может, Чимину жалко его? Точно, наверное жалко. Но Чонгук готов и на это закрыть глаза. Готов на все, лишь бы Пак был рядом, лишь бы хоть иногда, редко успокаивал его, поглаживая по голове. Если на то пошло, то он готов пренебречь частыми поцелуями и объятиями, которые сам, между прочим любит, только для того, чтобы не надоедать Чимину. Только бы он не уходил, только бы всегда излучал это тепло и спокойствие. — Хен, я уже сказал, что прощу все, но это слишком, — темноволосый коротко заглядывает в глаза к Чимину, явно не понимающему, что происходит. Это похоже на…неужели Чонгук узнал о его встречах с доктором? Но кто ему сказал? Сам господин ли? Вряд ли, потому что он сейчас стоит с таким же, неподдельно удивленным лицом. — Я не понимаю о чем ты... — Не понимаешь? Тогда зачем этот человек тут? — Чонгук не кричит, наоборот, с каждой фразой говорит все тише, а глаза сжимаются в попытках остановить слезы. Больно. Чертовски больно. — Это врач. Чонгук, что с тобой? — Я знаю, что вы виделись и знаю, что у тебя что-то с ним есть. Хён, я сделаю вид, что этого не было, только пожалуйста..не встречайся с ним в моем присутствии, я не выдержу… — Чонгук, ты с ума сошёл? — задумавшись, Чимин понимает, что эта фраза может вовсе и не являться вопросом. Доктор Ли лишь стоит в сторонке, принимая задумчивый вид.ээ — У меня ничего с ним не было, это врач, который помог тебе. Я его увидел сегодня впервые! — Просто врач? Говоришь, только сегодня его встретил? А как же ваша болтовня по телефону в другой комнате, как же тайные встречи под прикрытием похода в магазин, как же твоя резкая холодность ко мне, как же твои частые пропадания дома в последнее время и ваши слова о том, что мне что-то надо сказать?.. Все надежды падают наземь. Чонгук не правильно понял все, а это значит, что сейчас нужно срочно объяснить ему, что послужит ещё одной травмой только что очнувшемуся парню. Никакой гарантии в том, что это не сломает его - нет. — Думаю, стоит все объяснить... — Чимин глубоко вдыхает обращая взгляд на врача, а затем снова на Чонгука. — Это доктор Ли, по совету Тэхена, я обратился к нему, как к близкому специалисту в психотерапии. Я хотел помочь тебе… Одна часть пазла. — Я боялся тебе предложить, поэтому хотел какое-то время просто беседовать с ним и рассказывать о тебе, но…получилось не такое уж и короткое время. Звонки были связаны с тобой, встречи тоже, мои странные вопросы были просьбами доктора Ли, а холодность…я просто чувствовал вину перед тобой. Вторая часть пазла. Все это время Чимин обводил его вокруг пальца. Лез туда, куда Чонгук долгое время просил не лезть. Всковырнул то, что только-только начало заживать. — Ты за моей спиной… — предательская слеза все же бежит по щеке. — Чимин, я понимаю, что тебе тяжело со мной, но ты сделал что-то более ужасное, чем измена, — Чимин вздрагивает. — Ты залез в самый потаенный уголок моей жизни и пытался выяснить то, с чем я просил, умолял повременить. Ты не захотел ждать и просто сделал это… Не могу поверить. — Чонгук, ты вёл себя странно, я переживал за тебя… — За меня? Или за себя? Боялся, что псих тебя убьёт во сне, да? — ещё слеза, и ещё одна, и ещё целая череда. — Знаешь, я думал ты абсолютно не похож на других и ты действительно многим не похож. Но ты так же, как и другие начал ворошить то, что я ещё не успел переварить. Ты по-варварски, у меня за спиной, пока я ждал тебя дома, крутил шашни с врачом и заставил думать об измене. Чимин, ты ведь знаешь, как для меня тяжело говорить о прошлом. Зачем ты это сделал? — Чонгук разбито смахивает слезы, чуть ли не падая на пол. Стоящий рядом врач, придерживает Чона, дабы тот не упал. — Чонгук, я не думал, что все так будет…я хотел помочь.. — Я просил тебя? Я тебя просил, а? Я не просил, мало того, я убеждал не лезть пока что. Неужели я похож на ребёнка, который не может сам думать, что ему делать? Ты думаешь, я не знаю, что я псих? Что я болен? Я знаю. Ты не представляешь сколько я клиник посетил, сколько вытерпел унижений и вмешиваний в мою жизнь. Очень много. Поверь, я лучше знаю, что мне нужно, а что нет. Я почти был готов сам идти на терапию, а знаешь почему? — Чонгук довольно манипуляторски поднимает бровь, требуя ответа от Чимина. — Потому что ко мне вернулись эмоции и я понял, что хочу жить, а не существовать. Потому что ты подарил мне то чувство, которое защищало меня от своих же угрызений. Ты дал мне возможность, наконец, перестать себя винить в том, что я хочу стать нормальным. Но сейчас..я не уверен, что снова хочу. Чимин, я уже сказал, что смогу жить только с тобой и прощу тебя в любом случае, но на данный момент я хочу выбрать способ существовать, потому что вспоминать эту ситуацию и теперь уже винить себя за чрезмерную открытость, я не хочу. Чимин не знает как, но у него началась истерика. Слёзы Гука всегда действовали на него таким образом, что хотелось всплакнуть, но такой молчаливой истерики у него не было давно. Из уст ничего не слышится, но он всхлипывает два раза в секунду, а поток слез уже наполовину залил футболку. Он все испортил Всё разрушил Хотел помочь, в итоге потерял на неизвестное количество времени... Да что с этой жизнью не так?