На краю

Этот день был на удивление отвратителен. Слишком солнечно, слишком шумно, слишком людно, слишком радостно, слишком-слишком-слишком! Наруто в раздражении переломил пальцами карандаш, который зачем-то взял из тумбочки. Зачем? А чëрт его знает! На лицо против воли хозяина наползал раздражённый оскал. Иногда у Узумаки случались такие вот приступы внезапной агрессии, когда всё бесило настолько, что это было уже невозможно скрывать. Что ж говорить, эта проблема пошла из детства. В такие моменты он старался изолироваться от мира, чтобы ненароком не убить кого-нибудь. Вы не подумайте, что он делает это из страха за жизни окружающих! Чистое лицемерие: если он убьёт кого-то из Конохи, то его объявят преступником. А Наруто это ой как не выгодно. Джинчурики оглядел свою квартирку: старая, держащая на одном честном слове мебель; жёлтые пятна на потолке из-за протëкшей крыши; трещины в этом самом потолке, из которых время от времени сыпется штукатурка или цемент… в общем, что-то похожее на пыль, только крупнее; щели между рамами окон и стенами, из-за которых зимой приходиться даже спать в куртке… Внезапно глубоко в груди поднялась такая волна омерзения, что блондин поспешил выскочить в открытое окно, чтобы не начать крушить всё подряд. Он прыгал по крышам домов и отчаянно желал, чтобы на его пути оказалась Сакура. Хотелось врезать этой твердолобой идиотке с такой силой, чтобы размозжить череп, и посмотреть, есть ли там хотя бы зачатки мозгов. Попытавшись унять горловой рык, Наруто резко свернул к окраине деревни, в лес. Так хотелось встретить черноволосую макушку, приобнять плотно обтянутые тканью плечи и… завалить, кусать, целовать, подчинить! Но, — Узумаки громко скрипнул зубами — кажется, тому нравилась Ино. А блондин ещё не настолько низко пал, чтобы взять то, что хочет, силой. Даже сама мысль об этом вызывала очередную волну омерзения. В последнее время это чувство слишком крепко засело в нём. Наруто было мерзко общаться с людьми, — даже с Шикамару — но в особенности это чувство вызывала розоволосая. Глупая Сакура, глупый Саске! Нельзя было не выпендриваться и просто уйти по-тихому?! А теперь он, джинчурики Девятихвостого, должен делать вид, что пытается вернуть его! Каким же он раньше был тупицей, раз под давлением любви дал обещание вернуть Учиху! Наруто почувствовал, как на губах появляется мерзкая улыбочка. О да, он мог бы уже сотню раз вернуть этого придурка. Сколько раз он чувствовал его чакру неподалёку от того места, где он убивал очередного нукенина… В отличие от Саске, Узумаки поступил по-хитрому: весь последний год, что он потратил на поиск силы в компании старика-извращенца, Наруто провёл в путешествии по странам, убивая чужих отступников. Вот только… После этого он начал ненавидеть Коноху… Нет, он всегда её ненавидел, просто запрещал себе думать в подобном ключе. Тогда же, увидев другие Скрытые деревни, он понял, что его ненависть справедлива. Неожиданно среди ветвей мелькнула черноволосая макушка, и Наруто чисто на рефлексах сменил направление. С Саем они начали общаться нормально не так давно. И лишь потому, что рядом с ним желание разрушить ненавистную деревню до основания становилось меньше. А потом блондин разглядел в нём красоту. Этого человека хотелось иметь. Под рукой, в постели, в жизни… Но и тут Госпожа Жизнь повернулась к нему филеем — у Узумаки Наруто не было и шанса перед Химе Яманака. Сай сегодня не рисовал — на его коленях лежал только старый альбом. Брюнет медленно переворачивал страницу, долго смотрел на рисунок, кажется, даже моргая реже, чем того требует природа. Наруто приземлился рядом, облокачиваясь на ствол всего в паре сантиметров от плеча белокожего. Медленно, но агрессия начала уходить куда-то вглубь. Голубые глаза внимательно следили за лицом парня. Обычно непроницаемое, сейчас оно выражало эмоции. Слабо, едва заметно, но Узумаки внимателен к мелочам. Внезапно бездонные глаза увлажнились, а на ресницах набухла солёная капля. На рисунке, который вызвал подобную реакцию, был парень как две капли воды похожий на Сая, только волосы были длиннее и сиреневого цвета. — Он был дорог тебе? — голос прозвучал тихо, но брюнет вздрогнул, погрузившись в раздумья слишком глубоко. — Это Шин. Долгое время он был единственным, кто у меня был. — Что с ним стало? — Я убил его своими руками, — Сай поморщился, будто даже слова причиняли сильную душевную боль, — Я не мог ослушаться приказа. Наруто знал, что Сай служил в АНБУ НЕ. Знал, что он был «засланным казачком» в их команде. Но после смерти Данзо — хоть что-то Саске умудрился сделать стоящее — все печати и закладки разрушились и брюнет смог вздохнуть спокойно. Художник перевернул лист, и Наруто с удивлением увидел… себя! Штук семь или восемь эскизов его самого в разных позах, с разными эмоциями на лице… Но больше его шокировало то, что на бледных щеках сокомандника выступил яркий румянец. — Мне… нравится тебя рисовать, — у Узумаки создалось ощущение, будто сейчас с ним поделились чем-то до безобразия интимным. — Я думал, тебе нравится Ино. Сай в упор посмотрел в голубые глаза. — Она и её клан помогают мне вернуть эмоции. Трудно жить бесчувственной машиной. Огонёк надежды жарко разгорелся в груди джинчурики. — Хочешь я помогу тебе? Наруто почувствовал, как на миг сбилось дыхание парня. Брюнет кивнул, с интересом в бездонных живых глазах шаря по лицу Узумаки. Тот поддался вперёд, сминая холодные губы. Одна рука зарылась в короткие волосы в то время, как другая уверенно огладила не менее холодный бок. Блондин почувствовал, как дрогнул чужой живот от судорожного вдоха, и поспешил перетащить художника себе на колени, чтобы обоим было удобнее. Его горячие пальцы мимолётно пробежались по нежной коже в то время, как язык исследовал влажную полость рта. Рука с волос перетекла на шею, не давая отстраниться. Они целовались, пока хватало дыхания. Когда Узумаки разорвал поцелуй, Сай упал лбом ему в плечо, не в силах сидеть прямо. Наруто уже стягивал с него полукуртку, как любила её называть Ино. Блондин гладил бледную, почти белую кожу, отчаянно подавляя желание вгрызться в обманчиво хрупкое надплечье, порвать кожу и мясо, добравшись до самой сути художника, пометить. Он до боли сжал руки на чужих рëбрах, пытаясь побороть свою животную сторону, опасаясь сделать больно, оттолкнуть. Холодные ладони оказались на его щеках, вынуждая посмотреть в лицо брюнета. — Можешь не сдерживаться, — спокойно сказал Сай, — Я не боюсь боли. «Тебе всегда удавалось прочесть меня, как бы я не скрывался.» — Хочу тебя, — из-за едва сдерживаемых порывов голос приобрёл глубокие рычащие нотки, — Хочу тебя всего. Хочу, чтобы ты был моим! Наконец, отпустив себя, Наруто впился зубами в местечко между плечом и шеей, как и хотел. Над ухом раздался короткий вскрик, но что-то было в нём такое, что позволило джинчурики продолжить сжимать челюсти. Рот заполонила горячая жидкость с железистым вкусом. Она потекла по подбородку Узумаки, по груди и животу Сая, вниз, пропитывая и так тёмную ткань штанов. Внизу живота блондина скрутилась огненная спираль, как при использовании чакры Биджу — хотя он бы не взялся точно отрицать её присутствие, пока всё его внимание было сосредоточено на кое-чём другом. Наруто отстранился, оглядывая плоды трудов своих: метка алела свежей кровью, что струилась по бледной коже. Он провёл языком, собирая её, оставляя после себя широкий красный след. Кажется, ему конкретно снесло крышу, раз он потянулся рукой к чужой ширинке. Ветка, на которой они расположились, была достаточно широка, чтобы можно было не навернуться в процессе, а её поверхность достаточно плоской, чтобы забыть о подобном маленьком неудобстве. Аккуратный средних размеров член как влитой лёг в его широкую и мозолистую ладонь. Сай застонал сквозь зубы, одновременно с этим чувствуя на плече второй укус, не такой глубокий, как первый, но не менее болезненный. Если бы ему не нравилось, он остановил бы Узумаки, ударил, сбежал… Но вместе с болью приходило что-то запредельное, от чего в глазах вместе со жгучими искрами вспыхивало что-то иное, дурманящее голову и тело. Это было настолько потрясающе, что он вновь и вновь подставлял своë тело под укусы, в то же время подаваясь вперёд, в ласкающую его достоинство ладонь. Губы художника болели от укусов и собственнических поцелуев. Было жарко от возбуждения и от засевшего на самом краю мозга осознания, что в любую минуту их могут увидеть. Это добавляло остроты. Кожу неумолимо жгло от усеявших еë укусов, но от этого оргазм, накрывший так внезапно, не был менее крышесносным. Чужая ладонь была вся в мутных подтëках, смешанных с алой кровью. Сай сполз ниже и безропотно расстегнул чужую ширинку. Давно, ещё во время подготовки к службе в АНБУ НЕ, их всех под зорким приглядом насиловали более старшие товарищи. Как говорил Данзо, это была отличная тренировка, — но Сай подозревал, что старику просто нравилось смотреть на то, как их рвут и издеваются над их юными телами. Именно поэтому сейчас брюнет не боялся ударить в грязь лицом — он знал, что выдержит всë. Чужой член был большим, перевитым множеством сине-фиолетовых венок и с крупной красной головкой. Сай мгновенно оценил габариты «цели» и понял, что весь взять не получится. Он ласково провëл обильно смоченным языком по всей длине, мимолëтно заметив розовую слюну. «Губа всё-таки кровоточит.» Легко поиграть самым кончиком языка с уздечкой, провести несколько поцелуев и почувствовать под губами пульс, а после взять в рот, ощутив на языке слегка солоноватый привкус предэякулята. Чуть насадиться так, чтобы чувствительная головка упëрлась в нежную кожу щеки, одновременно с этим лаская языком ствол. Сверху донëсся довольный стон Узумаки. Сай чуть отстранился, но лишь для того, чтобы мокро поцеловать головку и вновь насадиться ртом на пенис. Много взять не получилось — орган перекрывал поток воздуха. Он сдвинулся назад и… посмотрел вверх, втянув щëки. Наруто застыл на короткий миг. Томный взгляд по-блядски блестящих бездонных глаз будто отпечатался на его сетчатке. Блондин медленно сжал в кулаке вспотевшие чëрные волосы и также медленно надавил, заставляя любовника взять глубже. В уголках глаз Сая непроизвольно скопились слëзы. Слëзы, безумно возбуждающие Узумаки. Джинчурики отпустил сокомандника и потянулся вперёд. Его пальцы, мокрые от спермы и крови, пробрались под ткань штанов, грубо надавливая на сфинктер. Разрабатывать анус партнëра, когда тот тебе отсасывает, сложно, но невероятно горячо. Наконец, Наруто подтянул брюнета выше, отрывая от своего члена, и прижал к себе спиной, помогая ему рукой. Сай — покрасневший и с немного сбитым дыханием — громко застонал, до боли впившись пальцами в бедро и бок блондина: член проникал трудно, благо, слюна выступала какой-никакой смазкой. Наруто вновь впился зубами в кожу бывшего АНБУшника, на этот раз не прокусывая, а лишь сдавливая до яркого синяка. Он плавно покачивался взад-вперёд, придерживая художника за грудь одной рукой, а другой — надрачивая его вновь вставшее достоинство. Иногда он отвлекался от своего занятия и с силой надавливал ладонью на живот, с довольным рыком ощущая под чужой кожей свой член. Сай задушенно всхлипывал, потрясенно вытаращив глаза, когда в мозгу вспыхивали искры острого, граничащего с болью удовольствия. Он помогал себе руками, поднимаясь и опускаясь навстречу фрикциям. — Наруто, — имя любовника сорвалось с искусанных губ легко и плавно, будто с самого сотворения мира оно вылетало только из этого рта. Художник зажмурился, выгнувшись от невозможности сделать хоть что-то, соответствующее тому наслаждению, которое растеклось расплавленным чугуном по венам. — Мой! Мой! Мой! — джинчурики почти сорвал голос, рыча одно-единственное слово. Зверь внутри удовлетворённо мурчал — плечи, загривок и лопатки были усыпаны кровоточащими метками, хотя были и те, что просто наливались синевой. Его метки были повсюду, куда он смог дотянуться. Выйдя из бьющегося в оргазме тела, Наруто довёл себя до конца, кончая на мокрую от пота поясницу. Сай устало прикрыл глаза, доверчиво облокачиваясь на блондина. Ткань штанов, так и не снятых в процессе, неприятно липла к ногам, а верх уже покрылся мурашками из-за прохладного ветерка. — Тебе не надоело всё это? — совершенно неожиданно спросил блондин. — Что именно? — силы медленно востанавливались, но даже открыть глаза было лень. — Не хочешь уйти из Конохи? У меня есть жильё в Дожде и денег дохрена. За сильных отступников платят хорошо. Сай медленно повернулся, уже начиная чувствовать боль в пострадавшей пятой точке и пояснице. Его чёрные тоннели столкнулись с глазами цвета турмалина Параиба. Брюнет смотрел долго, будто искал что-то, всматривался внимательно. — Хорошо, — найдя искомое, просто ответил бывший АНБУшник, вновь укладывая голову на чужое плечо.