Не стоит тратить свою жизнь впустую

Иногда у Изуку случались дни, когда он не был «мальчик-солнышко». Он был хмур, слегка резок, но чаще молчалив, не отвечал на вопросы и старался держаться ото всех в стороне. На самом деле в такие дни, он просил Лину-Инко остаться с ним наедине. Это были дни «сына и матери», никто этому не препятствовал. Они выходили из дома рано утром и не возвращались до позднего вечера. Лина любила такие моменты. Она любила свою семью, правда, но иногда это тяготило её. Ей не хватало тишины и покоя, даже несмотря на то, что никто не был гиперактивным (по большому счёту все были более-менее спокойные, никто не кричал и не нарушал естественный порядок вещей). Поэтому, когда у Изуку случались такие дни, она с облегчением выходила с ним из своего дома, зная, что вернётся. А Изуку просто нужна была его мать. Не всегда они даже разговаривали в такие дни, но одно лишь присутствие Лины-Инко, заставляло его чувствовать себя хорошо. В спокойствие. Просто иногда ему хотелось вернуться в те дни, когда их было лишь двое. Вот и снова, как обычно, одним субботним утром он попросил об их дне. Шота был дома, он посмотрел на жену с лёгким беспокойством, но ответил, что присмотрит за детьми. Он никогда не пытался вмешаться в их дни. Это был август. Десять лет спустя с того выходного дня. Изуку заканчивал среднюю школу. Лина думала, что и этот день они проведут в молчании, но: - Я знал, что ты не Инко. Женщина застыла. Они сидели на скамейке в парке в их старом районе. Сын сам её привёл. - Не думай, я не злюсь. Наоборот, я рад, - почесал шею. – Ты отличалась от неё и не обязана была ничего делать. Я знаю, со мной тяжело, что тогда, что сейчас. Она… всё время плакала. Я плохо помню раннее детство, но хорошо запомнил, как она плакала. Постоянно, по любой причине. И постоянно оправдывалась. А ты нет. Никогда этого не делала, - он улыбнулся. – Я не сразу понял, но различие было сильное. - Я не скрывала этого, - ответила Лина. Изуку фыркнул: - Ага. Никто не спрашивал, значит не врала, да? Помню. Говорила такое. Ты крутая, правда. Но… что случилось с Инко? - Умерла. Передозировка алкоголем со снотворным. Ты знаешь, оправдывать не буду. Тупая пизда, простите за мой французский. Не знаю, чем она думала, но ясно одно, что о тебе она не вспомнила даже, - правдиво сказала Лина. Изуку помолчал, воздохнул и ответил: - Я понял. А ты? - Что, я? - Что с тобой произошло? - Умерла. Родила сына и умерла. Изуку удивлённо вздохнул. - И тебе… не больно? - От чего? - Но там… ты же, наверное, оставила кого-то? Тебе не тоскливо, - объяснил сын. - Честно? Не очень. У нас с Инко детство немного похоже, и юношество. Я думаю поэтому меня притянуло сюда. Но знаешь, я ей завидую. - В чём? - Она легко отринула прошлую семью и окружение ради мимолётной привязанности. Я так не смогла. Я не любила, не желала чего-то так сильно, чтобы уйти. Мне… тяжело было в моей семье, но я почему-то не могла их бросить. А когда забеременела, то поняла, что умру и была даже рада этому. Отвратительно, правда? - А твой сын? О нём ты не жалеешь? - Ты мой сын, Изуку. А тогда, - она замолчала. – Я не была бы ему лучшей матерью. С тобой было легко, потому что тебе было уже пять и ты у нас очень умный мальчик. А ещё здесь не было никого, кто бы меня знал. Все помнили и знали Инко, а не меня. Поменяй место жительства и тебя уже никто не знает. А там… там были люди, которые просто так меня бы не отпустили. - Отец твоего ребёнка? - О, нет, что ты. Он был чуть ли не святым человеком. - Лучше папы? - Шоту никто не переплюнет. Шота моя первая и единственная любовь за обе жизни. Изуку шокировано смотрел на женщину. Это было сильное признание. - Там оставалась моя семья. Те, кого я не могла покинуть, как бы тяжело с ними не было. На самом деле, я только недавно поняла, что мы не были семьёй. Просто люди, связанные одной кровью. Мы не игнорировали друг друга, но мы душили себя этими связями, - странно ответила Лина. - Почему? - Никто из нас не был счастлив. И от этого мы причиняли друг другу боль. Моя мать была как Инко. Она рано вышла замуж, рано родила ребёнка, рано разочаровалась в этой жизни. Она топила печали в алкоголе и словесном терроризировании своей семьи. Потом она заболела и остаток жизни провела в постоянной боли, которая сводила её с ума. Отец любил её, но любовь это была больная, одержимая. Он не отпускал её, когда она просила, а когда она сломалась, словно присосался к ней ещё сильнее. Я, наверное, поэтому так сильно боялась любить, боялась стать такой же как они, - хмыкнула Лина. – Моя сестра была причиной «брака по залёту», первый ребёнок, всё такое. На неё возлагались надежды, и она их оправдывала, а потом расплачивалась здоровьем. Не особо она своей жизнью пожила, делала, что ей «советовали». У неё поэтому мозги были повернуты на «я права, а вы не очень». Я помню, что часто она указывала на то, что я «просто ещё маленькая». Не всегда, но часто. - Человек «я прав, потому что больше знаю»? – фыркнул Изуку. - Ну, отчасти. Её нельзя винить. Просто жизнь так сложилась, что окружение позволили ей думать так. Она была хорошей, но иногда заносчивой. - А ты? - Второй ребёнок не всегда любим. Как и сестра, я была незапланированным ребёнком. Мать меня не хотела. Она всегда говорила, что пошла на поводу у сестры и отца, а я её разочаровала тем, что родилась не мальчиком. Ей обидно было, хотя никому до этого дела не было, - горько хмыкнула. – Я тоже не особо её любила. Мы ссорились часто, не сходились характерами. Если сестра ещё слушала перед тем, как высказать своё мнение, то мать была бараном. У неё не было никакого мнения, кроме как своего. Она ставила себя выше, чем бабушка и дедушка, а я это отрицала всеми силами. На меня даже никаких надежд не возлагали, но смотрели всегда разочарованно. Из-за меня мать рано вышла на работу после пяти месяцев декрета, не закончила высшее образование, из-за меня не развелась, из-за меня сильнее пила. Последние десять лет прошлой жизни мне периодически это напоминали. Я… тоже сходила с ума. Моё проклятье, которое вы почему-то называете даром, пришло из прошлой жизни. Я постоянно видела смерти. Это было тяжело. Я сбежала в другую реальность, открыла для себя прелести интернета и аниме, и зарылась туда поглубже. Чем больше мать пила, чем больше мы ссорились, тем больше я уходила в себя. Потом пришла «плохая» компания, сигареты, алкоголь, мат, секс и прочее. Наркотики тоже были, но люди там были хорошие, кого могли отговаривали и спасали. Правда спаслись единицы. На похороны меня не звали, им хватало, что я и так предсказала встречу с гранью. Они были моей семьёй, но я их не могла спасти. Это было больно, - по щеке стекла слеза. – В последние годы жизни мать пыталась примирить нас. Вяло это было. Обе мёртвые, считай. Она и ушла за грань первой. А я осталась с безутешным вдовцом и сестрой. Через полгода стало понятно, что отец не собирается приходить в себя. Он слишком привык, что мать рядом, знаешь, как паразит потерявший своего носителя. А я была похожа на мать внешне. В какой-то момент он начал нас путать. Думаю, ты знаешь к чему это всё ведёт, - фыркнула. – Я нашла знакомого, закрутила быстрый роман и забеременела. Он был хороший, не злился на меня за такое, до конца помогал. Мы не любили друг друга, но безмерно уважали. Я знала, что он ребёнка не бросит и полюбит. А я… я просто хотела наконец-то уйти. Просто уйти туда, где не будет всего того пиздеца, который происходил со мной в той жизни. И я получила. Изуку молчал. Переваривал длинный монолог-биографию. Откровение не вызывало у него непринятия. Он смотрел на женщину и видел, что ей не страшен его ответ. Она рассказала правду, ей нечего скрывать. - Беспричудный сын аутист и куча долгов? Ты этого желала? - Ну, кучу долгов точно нет. А вообще я сама как-бы из беспричудного времени или реальности. Причуды вообще затормозили прогресс в этом мире. В том осваивался космос, а здесь… когда в последний раз вообще человек в космос летал? Сейчас только спутники и запускают. Телевиденье, интернет, все дела, - махнула рукой. – Ты был приятным бонусом, так скажем. Я ни о чём не жалею. Эта жизнь… она прекрасна. Лина-Инко улыбалась, и Изуку был заворожён этой улыбкой. В груди разливалось приятное тепло. - А папа знает? - Ему не за чем. Он как-то сказал, что не хочет знать, что было до нашей встречи. И хорошо. Он Инко не знал, так что не надо ему это рассказывать. - Но я… мне же ты рассказала. - Потому что ты знал и потому что ты спросил. Я всегда отвечу, если спросят, а так зачем бередить умы? Или тебя это волнует? Изуку задумался: -… Нет? Наверное, нет. Делай как знаешь. Лина-Инко прищурилась. - А почему ты об этом спросил вообще? - Не знаю. Просто захотел, - он замолчал. – Я часто ухожу в себя, но я также часто замечаю своё окружение. Меня всегда мучал вопрос: а не тяготишься ли ты мной, нами? Ты всегда отвечала, что нет, но иногда ты застываешь, словно вспоминая что-то далёкое. Теперь я понимаю, что. - Сложные вопросы ты задаёшь себе, малыш. Я сама так не задумываюсь. Да и времени никогда особо не было. Я всегда открещивалась от семьи, особенно от многодетной, а тут оказалась в такой. Парадокс не иначе, - цокнула. - И детей не хотела? - Не хотела. Ну, не столько, по крайней мере. Для меня один – было уже много. А здесь как снежный ком – чем дальше, тем больше. Не сказать, что меня не радует или расстраивает. Просто странно это всё. - Потому что ты герой, мама. Вот и весь ответ, - прервал её сын. - С чего бы? Я ничего геройского не делаю. - Ты сама как-то сказала, что истинная суть героя не в победе над злодеем, а в спасении человека вне зависимости от шансов и ситуации. Ты спасаешь людей. Меня, Хитоши с Хитоми, Даби, Кейго, Химико, Тенко, семья Химура в полном составе. Да даже папа и Юко. Ты всех нас спасла, - ухмыльнулся сын. - Скорее уж подобрала, как котят, - рассмеялась Лина-Инко. - Считай как хочешь, но факт есть. Лина покачала головой. Какой из неё герой? Никого она не спасает, они сами пришли, а она оставила. Так почему же она герой? Какая разница. Остаток дня прошёл как обычно. В большинстве случаев Изуку был тих, а разговор они закрыли по умолчанию. Когда они вернулись домой в десятом часу вечера, перед тем как уйти в свою комнату, сын обнял её и сказал: - Спасибо, ты лучшая мама.