Я лишь пламя с подворотен, я кошмар, ебущий явь.
Ты не станешь никогда мной, так что выдохни и сядь.
фараон, выродок.
***
Петербург приветствовал Игоря слишком холодно, стоило ему только покинуть участок и, наконец, оставив всю бумажную работу, которой сегодня был завален весь его день. Идя по длинной улице в каком-то самом неизвестном районе, о котором не все жители и знали-то, на той улице шёл сильный ливень, будто небо ощущало всю тяжесть проблем грешных людей и просто не могло держать все негативные и радостные эмоции в себе, поэтому оно выплёскивало их в качестве ливня на улицы вечернего Петербурга. Засунув руки в карманы, прикусив губами сигарету, Игорь направлялся быстрым шагом к своему пятиэтажному дому, который находился где-то в тысяче неприглядных районов, которые уж точно не покажут по телевидению, ведь граждане привыкли жить в розовых очках, как-никак. Даже несмотря на всё «убожество» своего дома, Гром ни за что бы не променял его на какую-то новостройку в центре города. Не та атмосфера, энергия. Маленький балкончик, который так любил мужчина, на котором можно было покурить дома и посмотреть за таким же маленьким двором, полным разных людей, со своей жизнью, со своими проблемами: тут и бабушки, которые обсуждают на скамейках каждого проходящего подростка, вспоминая, что в их время уж точно не было подобного «западного» стиля. Игорь любил следить за действиями, слушать разговоры, даже не участвовав в них, и делать соответствующие выводы, выстраивая в своей голове психологический портрет той или иной личности. Ливень даже и не думал прекращаться. Игорь полностью намок; вода полностью намочила его тёмную футболку под кожанкой, отчего она вся прилипла к телу мужчины, создавая чувство дискомфорта, от которой он только сильнее натягивал свою кепку на глаза, полностью закрывая взгляд. Чтобы полностью не промочиться, хотя, по всему виду Грома, можно было подумать, что он сам прыгнул в Неву с самой ближайшей набережной, отчего стоял весь мокрый. Тут он вышел, даже сам и не заметил сначала, на главную дежурную улицу Петербурга. Почему же она была «дежурная улица»? Да всё просто: Игорь часто дежурил на этой улице, когда ловил разных сынков богатеев, которые словно из роя вылетали из своих клубов и в абсолютно нетрезвом состоянии садились в свои награбленные тачки, на полной скорости гоняясь по городу. Пройдя по этой улице и уже поднимая плечи от холода, забежал Игорь под крышу одного из клуба, из дверей которого доносилась как-никак песни молодых исполнителей, которые пели лишь об одном: трахать сук, деньги, цепи. «Ничего святого!» — подумали те бабушки из двора Игоря, если бы услышали хоть строчку из одной услышанной песни. Делать-то нечего, Игорь устало пожимал руками и даже с каким-то интересом заходит в первый попавшийся клуб. Отряхнув мокрую голову и поправив свою прилипшую к телу футболку, он оглядывается. Куча народу, все такие разные и одновременно смешны для Игоря, ведь он в их возрасте уже гонялся за такими как они, а не по клубам шастал. На лице мужчины появляется ироничная улыбка, и он проходит вглубь клуба, успевая поймать взглядом абсолютно всех людей в этом похотливом месте. Он останавливается, так как видит высокого парня в самом сердце клуба, рядом с ним стояла черноволосая девушка, которая хлопала своими глазками, пока он поглаживал её по острому подбородку у всех на виду. Гром влился в толпу, тоже уставившись на темноволосого парня, с каким-то свойственным ему акцентом и в нечётко произношении буквы «р». Вальяжно закатив глаза на какую-то фразу девушки, которая та словно выдавила из себя силой, парень схватил стеклянный бокал с самого низу пирамиды таких же бокалов, отчего вся стеклянная конструкция полетела вниз, облив всё содержимое на народ смотрящий за всем выступлением, в том числе и Игоря, но и девушку, которая лишь ахнула, прошипев. В толпе раздался смех, а парень всё также пафосно вильнул бёдрами, поправляя свой белоснежный пиджак и направившись к выходу из клуба, отдав попутно кому-то бокал. Всё представление и правда забавляло, хоть Игорь и не терпел подобные выходки, ведь прекрасно узнал этого паренька. Это был Павел Аркадьевич, хоть родом из Сербии, но проживает у своей тётушки Элеоноры в известном московском отеле. Странно, что этот выпендрёжник оказался в Петербурге, похоже, его тётка не выдержала и выкинула из отеля. Впрочем, это было не так важно: смотреть на какого-то хамоватого мажора было и правда неинтересно. Игорь лишь хотел пересидеть ливень. Он конечно мог пойти под дождём, но было ли это нужно? У Грома слабый иммунитет, а вся его одежда была полностью в воде. Надо бы заказать себе горячий чай и умыться, так как на лицо попал сладкий напиток от мощного брызга. Осмотрев всё вокруг, Игорь заметил значок уборной и вышел из толпы людей, замечая, как мимо него проносится охрана и уборщики, которые уж точно были взволнованы из-за недавнего представления мажора. Открыв дверь в уборную, мужчина прошёл в просторную комнату с кабинками и большим зеркалом, которое дополнительно освещалось круглыми лампочками вокруг. Вздохнув, Игорь подошёл к раковине, облакотившись руками и смотря в своё отражение, видя перед собой абсолютно мокрого майора полиции Игоря Грома, заляпанного сладкими коктейльными брызгами, попавшими даже на лицо. Сушилки для рук, слава богу, на удачу Грома всё-таки были в уборной. Игорь снял с себя сначала кожанку тёмно-коричневого цвета, которая осталась ещё от отца, а после и футболку, оставшись в одних брюках с голым торсом. — Вот блять, — выругался Игорь, снова умывая своё лицо, ведь капли напитка прямо-таки прилипли к щеке мужчины. — Уебан проклятый, надо было ему обязательно выёбываться так, а ты потом пытайся смыть эту химию. За дверью уборной раздался какой-то гул, который заставил Игоря обернуться. Дверь в уборную распахнулась, а в помещение ворвался какой-то высокий светлый парень, эмоциально громко разговаривающий по телефону, захлопнув за собой дверь так, что даже освежители на полках пошатнулись. Парень кричал в трубку, иногда выкрикивая трёхэтажные оскорбления в сторону абонента на той линии. Незнакомец пошатнулся у входа, пытаясь, как видно, удержаться на ногах. Он вперевалку мимо Грома подошёл к раковине, схватившись за кран, продолжая с кем-то громко ругаться по телефону. Игорь успел оглядеть с ног до головы парня; ярко-светлые волосы, которые были зализаны назад, на ушах красовались золотые серёжки и такая же тонкая цепочка, которая висела у него на шее. Сам он был одет в дорогой спортивный костюм, наверняка от какого-то бренда, а под ним жёлтая цветастая рубашка, которая была расстёгнута почти наполовину, отчего можно было заметить широкую грудную клетку парня. Чёрные брови, верхняя губа была меньше нижней, а на не совсем ровных, но идеально белых зубах красовался всё тот же знак богатства — самое настоящее золото. Клыки у парня были и вовсе сделаны из самого настоящего золота. Пальцы были длинные и такие же неровные, зато на них красовалось множество перстней. — А? — крикнул парень в трубку, тем самым перебив весь зрительный анализ Игоря, заставив мужчину даже отвернуться, ибо он попусту пялился, рассматривая всего яркого юношу. — Да пошёл ты нахуй, чертила! Что? Да знаешь куда я эти правила ебал? В жопу твоей мамки, всё, — процедил он. — Иди нахуй. Парень нажал на красный значок на экране своего телефона и широко улыбнулся, опустив голову вниз и аккуратно приподнимая свои брови. По запаху, который появился после появления юноши, Гром сразу же понял, что парниша явно не сок пил. Оперевшись руками на раковину, блондин долгое время смотрел в своё отражение, оскаляя свою золотую пасть. В уборной была полная тишина, лишь вентилятор на потолке прибавлял хоть какого-то звука. Игорь хотел быстрее удалиться отсюда, но почувствовав на себе взгляд незнакомца, который заставил поднять одну бровь и повернуться к юноше, смотря в его покрасневшие глаза то ли от усталости, то ли от слёз или, может, от веществ, которые он принимает каждый день перед обедом, или из-за чего в таком возрасте ещё могут быть налитые кровью глаза? — Дядь, — выплюнул парень, широко улыбаясь своей золотой пастью. — Закурить не найдётся? — Не курю, — безразлично отрезал Гром. — Жалко, дядь, — поднял свои плечи юноша, выпячивая свою пухлую нижнюю губу и вскинув тёмными бровями. — А чё так? Грому до глубины души не хотелось заводить с этим типом разговор. Как-никак, не хотелось связываться со всякими торчками в уборной первого же клуба, в который буквально просто спрятался от дождя мужчина. Теперь же Игорь чувствовал пронзающий взгляд от юноши на себе. Чувствуя, как взгляд проходит по всем извилинам его тела, где-то у себя в голове этот парень уж точно оценивает весь ландшафт голого майора полиции Игоря Грома. Вопрос незнакомца был крайне неуместен, ведь мужчина уже собирался дождаться, пока его футболка высохнет на сушке для рук, и отправиться домой, но этот пацан был крайне приставучим, а его наглость попросту убивала. — Не люблю чувствовать вкус никотина в пасти, — раздражённо выплюнул Гром. — Мужик, ты случайно не арестовывал меня? — вдруг спросил парень, отчего Гром даже удивился, вскинув свои брови. — Помню, когда в жопу был обкуренный, и проблемы были.. Ну так вот, я гонял с бешеной скоростью на своей тачке, и за мной какой-то полицейский гнался, потом ещё наручники нацепил и в участок грязный повёз. Руки натёр в тот раз, ужас, до сих пор следы остались. — Советую не гонять на тачке по дорогам города, мало ли кто-то может пострадать, — Игорь немного поднял свои плечи и подошёл к парню, держа руки в карманах брюк. — Пацан, чё доебался? Я не работаю в полиции, разве ты думаешь, что здесь бы был полицейский? В таком клубе? Раз так, поворачивайся спиной, арестую тебя и увезу в участок, — словно смакуя на языке, проговорил Гром. — Как зовут? — А ты забавный, дядь, — засмеялся блондин, наконец повернувшись к раковине спиной и облокотившись на неё, также держа руки в карманах. — Кирилл Гречкин. — Это который сын Егора Гречкина? — Да, — довольно уныло ответил Гречкин. — Его сперматозоид. Гром задумался. Эта семейка уж давно мозолила глаза не только Игорю, но и всему отделению, начальнику. Давно уж хотелось повязать Гречкина-старшего, этого бандита из девяностых, за которым скрывается вагон и маленькая тележка взяток, разных махинаций по поводу всё тех же денег. И тут, как на удачу, на очень уж большую удачу, Гром встречает в каком-то абсолютно не специально выбранном клубе, да даже не по работе, самого Гречкина-младшего, который к тому же, как уже понял Гром, уж и не совсем человек большого ума, да и выглядит как типичный торчок и папенькин сынок. — Игорь Гром, — коротко представился мужчина. Кирилл был крайне эмоциональным человеком, либо это сейчас полные бутылки алкоголя били ему в голову, отчего от каждого слова Игоря он выдавливал из себя хоть какую-то жалкую эмоцию или гримасу. Сцена на данный момент была крайне странная — эти двое стоят напротив друг друга, и «***
Красный спорткар подъехал к зданию главной прокуратуры города. Выйдя из машины, Гречкин наклонился к лобовому стеклу, проверяя свой светлый зачёс и всё так же улыбаясь, показывая сплошь золотые клыки. Поправив чёрную футболку, парень засунул руки в карманы, поднимаясь по длинной лестнице к огромным дверям здания, а после уже оказавшись внутри. Подойдя к девушке, которая была у стола приёма в главном коридоре, Гречкин неразборчиво промямлим, на работе ли его отец, а после положительного ответа поднялся на второй этаж, где и находился большой кабинет Егора Гречкина. Очередь, и все люди, которые сутками ждали, когда же их примет прокурор, заметили, как какой-то юноша без малейшего стука проходит в кабинет прокурора. Кириллу на них было полностью всё равно, поэтому он мимолётно пронёсся мимо них, ворвавшись в кабинет отца. Тёмный кабинет, закрытые шторами окна, и огромная люстра, которая освещала всё помещение тёплым светом. Первый раз зайдя в этот кабинет, легко можно было подумать, будто ты пришёл заключать сделку с дьяволом, хотя с ситуацией с Егором Гречкиным это было как никогда иронично. На алых обоях висели картины, которые не так интересовали Кирилла, но чтобы не стоять без дела, он всё-таки решил их рассматривать, а после повернулся к отцу. Егор Гречкин был мужчиной высокого роста, всегда в строгом костюме и с вечно хмурым лицом, которое практически никогда не улыбалось. На кистях его рук красовались разные татуировки с надписями, иероглифами, которые было сложно разобрать из-за шрифта, но это уж точно то, что он принёс из своей молодости и бандитско-мафиозной жизни в девяностые. Он даже не повёл и глазом, как его бесцеремонный сын ворвался в кабинет, так к тому же имеет наглость держать руки в карманах своих спортивных брюк прямо перед отцом. — Чё надо? — спросил грубый, хриплый мужской голос. — Опять за бабками? Нежирно будет два раза приползать к отцовской ноге и просить деньги как шавка, а? На что? На шлюх, на траву? — после этого вопроса мужчина вскочил со своего рабочего места и стал медленно подходить к сыну, смотря ему в глаза. — Ах ты, тварь такая, почему в университет не ходишь? Для кого я самое лучшее место выбивал, а? Для кого жопу декану лизал и для чего? Чтобы ты, такая сволочь, вместо университета проводил в пьяном состоянии, да? Сволочь блохастая, выродок. Весь в мать, такая же шкура. — Ну пап, — протянул Кирилл, смотря в строгие глаза отца, которые были словно у ястреба налиты кровью. — Это в последний раз, честно. Мне нужно чуть-чуть, буквально миллион и всё. Это не на траву, я просто… Мне тачку поцарапали, там вот такая хуета на всю дверцу, — стал показывать размеры Гречкин, а после иронично ухмыльнулся. — Хах, пап, ну не знаю, кому ты жопу там лизал… — Не смей так со мной разговаривать, псина, — ударил по столу Гречкин, а после огрызнулся, отмахнувшись от него. — Вали отсюда, деньги на карте будут. И чтобы больше не появлялся здесь, заебал ты меня, весь в свою покойную старуху-мать. Также мне мозги ложечкой выгрызаешь своей пастью золотой. Всё отношение Гречкина-старшего к Кириллу было не просто токсично, но и ужасно. С самого детства Кирилла баловали: дарили самые лучшие игрушки, самые дорогие подарки, твердили о том, какой их сын самый лучший, а теперь, когда из этого получилось крайне не разборчивый человек, который не может взять ни за что ответственность, человек, который буквально получал всё с первого раза, человек, который не знает слово «нет», отец почему-то стал ненавидеть своего сына, свою покойную жену и сваливать проблемный характер сына на её плечи, зная, что она не встанет из земли и не направит его на путь истинный, который даже в своё время не смог выбрать Егор Гречкин. Кирилл буквально вылетел из кабинета отца и быстро покинул саму прокуратуру. Он с довольной улыбкой подбежал к своему спорткару, похлопав машину по крыше красной иномарки и усевшись внутрь. Гречкин ударил в ладоши, потерев их и проверяя счёт на личной карте через телефон, понимая, что теперь у него есть снова деньги. Конечно, никакого кузова не было, просто Гречкин уже не может жить без отцовских денег. Он настолько потерянный человек, что даже не знает, куда их тратить. У него есть всё, для прекрасной жизни: дорогой спорткар, на котором можно гоняться по всему городу, огромный особняк, имя, куча алкоголя, сигарет, тех же наркотиков. Всё. Но что-то не хватает, верно? Нажав на газ и отъезжая от здания прокуратуры, Гречкин резко остановился, прямо посередине дороги, выглянув из окна. По другой стороне тротуара шёл Игорь Гром, который направлялся уже домой после первой смены на работе. Он спокойно насвистывал себе под нос какую-то мелодию, слушая, как птицы из небольшого сквера рядом, прямо около здания прокуратуры, подпевают ему. Когда какой-то спорткар стал ехать уж очень рядом с Игорем, так ещё и такой же скорости, как и он шёл, то Гром даже не повёл взглядом, а окно машины опустилось. Оттуда появился Гречкин, который держал в пасти уже сигарету. — Гром! — воскликнул Гречкин, уж точно радуясь встрече. — Дядь, подвезти? Игорь остановился, думая, почему бы и правда не воспользоваться случаем и не отказаться себя подвести бесплатному водителю? Недолго думая, Игорь садится в иномарку, понимая, как же всё-таки ему повезло родиться под метр девяносто и понимая, к тому же, что такие спорткары выпускаются уж точно не для комфортной поездки. — Дядь, ты чё здесь? — спросил Кирилл, нажимая на газ, отчего машина стала значительно ускоряться, а сам Гречкин вытащил руку из окна рядом, выдыхая тёмный дым из своей «золотой пасти». — Домой шёл, — коротко ответил Гром, посмотрев на Гречкина и вытащив из его пасти сигарету, отчего тот даже привычно огрызнулся. — Такой молодой, а уже курит. Ты же пацан ещё мелкий, бросай это дело, вон ещё, мамкино молоко на губах не обсохло, а уже хуйню всякую куришь. — Поздно ты спохватился, — звонко засмеялся Кирилл, стуча пальцами по рулю автомобиля, и вальяжно развалившись на водительском кресле. — Я с шестнадцати лет курю. — Тц, — цокнул языком Гром, даже ударив себя по коленке ладонью, обернувшись к стеклу спорткара, смотря, как перед его глазами на полной скорости словно весь Петербург пробегает. — Эх, ладно, мы все такие были. Вот только уверен, ты потом пожалеешь об этом, уж точно, сто раз пожалеешь, Гречкин. И Игорь прекрасно знал, о чём он говорит, несмотря на все усмешки со стороны Кирилла, на его такие старпёровские, несовременные слова. Гром и сам вырос не в лучших условиях, нет, конечно, он не жил в таком богатстве, как Кирилл Гречкин, совсем нет. Будущий майор полиции жил в обычном доме, в очень старом, со времён первой мировой, в котором очень часто протекала крыша, а доски гнили быстрее, чем их успели менять, но всё же это был его любимый дом, родной дом. Игорь с самого детства рос до безумия гиперактивным ребёнком; его отец попусту не успевал за ним следить, но так же гордился им, ведь его сын был полной копией. Кудрявый пацанёнок, с веснушками на лице и спине, Гром бегал по утренним крышам Петербурга, наблюдая с крыш на шумные толпы подростков, которые спешили в университеты, спорили о чём-то и смеялись от души. Всё это было до сих пор в сердце уже взрослого Игоря Грома, поэтому он часто забирается на крышу своей пятиэтажки, провожая солнце, которое садилось за огромные просторы родины. — С кем ты вчера так ругался, Гречкин? — решил спросить Гром, вспоминая, как вчера белобрысый громко материл кого-то по телефону в уборной клуба. — Кажется, ты с кем-то сильно ругался, такие слова плохие говорил, так и хотелось по губам ударить. — С другом, — коротко ответил Кирилл, остановившись на светофоре и продолжая постукивать пальцами по рулю, повернувшись к Игорю. — Да посрались из-за хуйни, на самом-то деле, с Галицким. Где ты живёшь, дядь? Гром сказал адрес. Как только на светофоре засиял зелёный цвет, красный спорткар зарычал, словно дикий ягуар, с бешеной скоростью помчавшись в сторону Невского Проспекта, где и находилась квартира Игоря. От такой скорости мужчина даже держался за край своего сиденья, наклоняя голову вперёд, ведь макушка упиралась прямо в крышу красного «ламборджини». Галицкий… Уж слишком знакомая фамилия для Игоря. Ах, да, точно. Арсений Галицкий — сын судьи Марии Галицкой в верховном суде, в котором часто проходили заседания по разным делам, на них был Гром и видел отменную, а главное честную работу Марии. О сыне было мало чего известно, конечно, если ты не читаешь разные журналы или паблики в социальных сетях про разную золотую молодёжь по типу Гречкина, Семёнова или того же Галицкого. С этими мыслями и воспоминаниями Грома Гречкин уже проехал на своей машине в очень узенький дворик, отчего Кирилл даже возмутился, ведь его иномарка попусту не влезала в повороте. Остановив машину у подъезда, к которому он смог кое-как притиснуться, Игорь быстро вышел из машины, заметив на себе множество взглядов соседей, а дети с каруселей и вовсе всей толпой сбегались, чтобы посмотреть на дорогую ярко-красную тачку Гречкина. Сам парень также быстро вышел, засунув свои руки в карманы брюк и смотря на детвору, которая подбегала к машине. — Эй-эй! — возмущённо крикнул парень и отогнал руками детей. — Хэй, ребятки, глазеть можно, но трогать мою малышку нельзя, ясно? Если замечу хоть след на своей тачке.. — Гречкин, успокойся, они послушные, — смеётся Гром, наблюдая за всей этой забавной сценой. — Дядя, а сколько тачка стоит? — спрашивали дети. — Она такая дорогая, наверное.. — Очень, — с гордостью проговорил Кирилл, кивнув. Он посмотрел на Игоря и обошёл машину сзади, пройдя к подъезду, в который быстрым шагом направлялся Гром. — Дядь, можно к тебе на чай? — У меня нет чая. — Это лишь повод, хочу посмотреть, как живут в таких районах, никогда не был в таком захуялом маленьком дворике, — признался Гречкин, держа вместе с Игорем дверь подъезда и смотря прямо в карие глаза напротив. — Но всё ещё осуждаю тебя, дядь, за то, что у тебя дома нет чая. — Куплю, — коротко ответил Игорь, раскрывая дверь до такого, что она даже хлопнула, а Гречкин от этого громкого звука даже дёрнулся, прикрывая глаза. — Заходи, только ноги вытирай при входе в мою квартиру, люблю чистоту.