Золотая пасть.

— Эй, стой! — крикнул Игорь, ухватившись за дверцу автобуса и оказавшись в транспорте. Мужчина купил билет, держа в руках записку с адресами. Красным карандашом была подчёркнута лишь одна фамилия, выделяя её из тысячи других — Гречкин. Теперь у Игоря был адрес и телефон своего информатора. Выйдя на нужной остановке, Гром оказался в элитном районе Петербурга. Оказывается, у паренька есть неплохая квартирка, зря ночевал у Игоря, а хотя не так важно. Было до безумия интересно наблюдать за Гречкиным вне своего вульгарного образа: он лишь тихо спал, словно невинное дитя, иногда тихо посапывая и то сжимая, то разжимая пальцы. Золотые клыки в пасти уже смотрелись не такими агрессивными, скорее придавали свою красоту спящему мерзавцу Гречкину. Пробраться в квартиру Игорю удалось легко; вспомнил он пару трюков при незаметном попадании в дом от своего покойного бати, часто показывающего разные фокусы маленькому Грому. — Даже разбивать ничего не пришлось, — вскинул бровями Игорь, стряхивая с плеч своей кожанки пылинки. Квартира была просторная, светлая, с большими панорамными окнами, открывающими красивейший вид на весь Петербург. Игорь застыл, разглядывая голубое небо и белоснежные облака, безмятежно плывущие по синей массе. В гостиной были длинный белый диван и дорогая плазма. Несмотря на всю белоснежность квартиры, она была в ужасном бардаке. Всё валялось уж точно не на своих местах: пустые бокалы, которые не удосужились даже отнести в посудомойку, десятки пустых бутылок дорогого алкоголя, сигареты, пачки от вредной еды, куча дорогих шмоток, висевшие прямо на спинке дивана. Весь бардак заставил Грома нахмурится, сжимая в кармане своих брюк полупустую пачку сигарет. Гречкина как след простыл. Может, этот лошпедус в универе? Хотя, стой, Гром, ты же о Гречкине говоришь, какой универ?.. Гром натянул свою кепку побольше на лоб и с целеустремлённой походкой, сжимая кулаки, прошёл на просторную кухню. Гречкина нет. Пройдясь по всем комнатам, Игорь не обнаружил ни в одной из них пропавшего. Наконец, открытая дверь в углу гостиной. Гром поднимается с кресла и заглядывает в комнату. В ванной комнате находился Гречкин, старательно что-то делая, сидя на коленях. Его руки дрожали, сам он был в растянутой большой белой футболке, а волосы были в ужасно растрёпанном состоянии. Немного заглянув за спину Гречкина, Игорь заметил всё тот же чёртов пакет, точно такой же, какой был в деле «Ангельской пыли». Глаза Грома заискрили, а он, позабыв обо всём, подбежал к Кириллу сзади, схватив его за спину, поднимая к себе на руки и быстро покидая с ним ванную. — Что ты творишь? – занегодовал бешеный Гречкин, злобно избивая Грома кулаками, но сил не было даже на это. Он будто во сне. Ещё пару секунд, и вот-вот потеряет сознание. — Это ты что творишь? Что за хуйню ты куришь? — разъярённо закричал Гром, бросая Кирилла на диван в гостиной. — Не твоё дело, — огрызается владелец золотой пасти. — Уж поверь, Гречкин, уже моё, — нервно ухмыляется Игорь. — Ты же понимаешь, насколько это опасно? Посмотри, блять, на себя! Ты себя в зеркале видел? Ты похож на живого трупа, нет, на дикого худощавого зверя. Ты убиваешь себя. — Читать лекции по здоровью мне собрался?.. — Гречкин, блять. Конечно, твой батя не научил тебя, что наркота не спасёт и не даст кайфа, а лишь забирает последние силы. Ты тощий, как старый изгой в волчьей стае. Ты не жрёшь нихуя. Лакаешь вечером виски, а утром вот так завтракаешь? Заканчивай, Гречкин. Ты уже похож на торчка. — Мне плевать, — Кирилл устало склоняет голову. — Ты не дал мне получить мне нужную дозу... Сейчас мне ещё хуже, понимаешь? Гром проигнорировал вопрос и сорвался с места, скидывая с себя по пути кожанку и кепку. Он ворвался в ванную комнату, наклонившись к золотому подносу, на котором лежал уже почти на половину пустой пакет, но на дне ещё была дрянь. Собрав всё это, Игорь высыпал и залил водой, даже несмотря на все возмущения и жалобные вопли Гречкина. Пакетик же он также промыл, но забрал с собой, ещё раз насмехаясь над своеобразной яркой обложкой. Кирилл лежал на белоснежном мягком коврике в гостиной, обнимая себя руками и прижимая колени к груди. Гром склонился к нему, проведя пальцем по его скулам, видя, как Гречкин сглатывает. Парень покрывается дрожью, а его губы синеют. Он начинает тяжело дышать и, не отводя взгляд от одной точки, лишь больше путается в пространстве. Сейчас это не доставляет никакого удовольствия. Лишь противно. Противно с себя. Кириллу стыдно, что Игорь застал его в таком виде, когда он, подобно слабаку, лишь заедает свои проблемы и плохое настроение дрянью. Гречкин так старательно держит глаза открытыми, а пальцы сильнее сжимают одежду на теле. Он же сейчас подохнет на этом ёбаном полу, а Кирилл всё ещё нужен мне. Надо достать его с того света. — Блять, — Игорь хватает Гречкина на руки, держа обессиленное тело, потерявшее хоть какой-то вид живого человека, лишь стеклянные глаза смотрят на Грома, а кадык Кирилла судорожно подрагивает. — Не смей вырубаться. Ты мне ещё нужен. Мужчина ворвался в ванну, поставив Гречкина на ватные ноги и наклоняя его голову прямо под струю тёплой воды, пытаясь привести его в чувства и хоть как-то избавить организм от дерьма. Стоит упомянуть, чтобы вы не судили Грома, всё-таки он человек не лекарь, а уж тем более не нарколог, поэтому и понятия не имеет, как вымыть наркотики из организма. Пришлось воспользоваться самым примитивным и распространённым способом. Несмотря на нестандартность метода, он и правда подействовал. Конечно, Кирилл всё ещё оставался ватным, но хотя бы без наркоты в организме. Парень всё также валился с ног, чуть не упав на холодную плитку в ванной, но Игорь сумел поймать его. Снова подхватывая мокрого юношу на руки, Гром несколько раз успел выругаться о ситуации, в которой оказался. Квартира у Гречкина огромная, с большим количеством комнат, поэтому Игорю не сразу удалось найти спальню. Уложив Кирилла на мягкую белоснежную постель, майор выпрямился, оглядев комнату в голове перебирая варианты того, что сейчас стоит делать. М-да... Нарик выглядит неважно. Грудь вроде движется?.. Значит, живой ещё. А что, если он помрёт во сне? Или приступы начнутся? Вообще непонятно, что за хуйня эта ангельская, мать его, пыль... Игорь, а чё ты паришься? Он тебе никто, пусть помирает этот сынок Гречкина. Блять, Игорь, ты рассуждаешь как те верзилы, за которыми гоняешься весь день. Этот парень не ответственности за деньги отца.. Ладно, остаюсь. — Зачем ты это сделал? — раздался хриплый голосок, зашедшись сразу же кашлем. — Такой симпотной мордашке нельзя помирать от наркоты, — с ухмылкой ответил Гром, сев на край кровати. — Обошлось бы передозом, чего уж там. — Тебя всегда так колбасит с одной дозы? — Пошло плохо, — парень снова кашляет, а после отворачивается от Грома, сворачиваясь клубочком, подобно коту. — Дядь, я твой должник. Гром поднялся с кровати, обойдя её и сев около стороны, на которую перевернулся Кирилл. — Раз ты мой должник, — вскинул одну бровь Игорь. — Пообещай больше не курить всякое дерьмо. — Тц, дядь... — Ты мой должник. Должен пообещать, — настоял Гром. Кирилл выдавил из себя смешок, а затем и кривую улыбку. — Обещаю, — прикрывая глаза дал слово Гречкин, блеснув своими золотыми клыками. Игорь мягко улыбнулся, отчего даже сам смутился, поэтому сразу же убрал любую эмоцию со своего лица. Он поправил кепку и встал с мягкой кровати, подойдя к выходу из спальни. — Я останусь у тебя. Не хочу- — Волнуешься? — перебил его Гречкин, выплюнув негромкий смешок. — Волнуюсь, — кивнул Игорь, прикрывая дверь. — Если что-то понадобится, стой... Гром снова прошёл в комнату, взяв с комода золотой колокольчик с иероглифами, поставив его на тумбочку около кровати Гречкина. — Если что-то понадобится, просто звякни. — Оу, у меня появилась личная служанка? У меня гувернантка была до пятнадцати лет, теперь в двадцать один появилась. — Скорее сиделка смертельно больного, — Игорь безразлично пожал плечами и развернулся, идя к двери. — Отдыхай. Всё оставшиеся время Игорь провёл в квартире Кирилла, а сам юноша проспал убитым сном до утра следующего дня. За это время Гром успел исследовать квартиру своего информатора. К большому сожалению или к радости, в квартире не оказалось ни одного упоминания Егора Гречкина кроме его старого пыльного портрета в кладовой. Портрет словом был не в лучшем состоянии: холст был весь расцарапан когтями. Странно, в доме Кирилла нет кошек да и другой живности, но не будем более заострять на этом внимание. В доме сына нет ничего про своего отца. Зато бардак-то какой... Ужас. Игорь не раз спотыкался об бутылки на полу. Вспыльчивого Грома это вывело из себя. Уже через пару часов в квартире Гречкина не оказалось никакого мусора: все пакеты от еды, все бутылки и весь другой мусор, мозоливший глаза и захламлявший квартиру, оказался в самой ближайшей помойке. Довольный собой и небольшой уборкой Игорь улёгся на белоснежный мягкий широкий диван в зале. Перед сном он вышел покурить на большой балкон, открывающий вид на тот же ночной Петербург. Конечно, такой вид не сравнится с видом с маленького, криво измазанного краской балкончиком в квартире Игоря. Он сделал пару затяжек, потушив сигарету и вернувшись обратно в комнату, плюхнувшись на диван. Глаза устремились на белый потолок, а руки лежали под головой. Гром заснул в разных мыслях, забыв их сразу же со звуком противного будильника на телефоне. Хотелось взять и разбить гаджет об стену, но Игорь пересил себя, убавив свой пыл и агрессию. Посидев пару минут на диване и пытаясь раскрыть глаза, вернувшись из состояния приятных грёз в монотонную реальность, слушая звуки машинных гудков на заполненных центральных трассах утреннего Петербурга. Встав с дивана, потянувшись, Игорь решил, что лучше проверить Кирилла и удостовериться, что с ним всё хорошо и он не умер во сне, как говорится. Заглянув в спальню, Гром увидел, как Гречкин уже полулёжа сидит на кровати, держа в руках джойстик, закидывая одну ногу на другую, стискивая в золотых клыках сигарету. — Доброе утро, — проговорил Игорь, уже раскрывая дверь в комнату и заходя в спальню, держа руки в карманах. — Как чувствуешь себя? — Отлично, дядь, — быстро ответил Гречкин, даже не взглянув на Грома. Игорь облокотился спиной об косяк двери, склонив голову, с какой-то нежностью во взгляде поглядывая на самоуверенного юношу. Майор подошёл к Кириллу, забрав из его губ сигарету и потушив её, кинув в пепельницу. Усевшись рядом с играющим парнем, Гром лишь с интересом наблюдал на большой плазменный экран и даже насмешливо насмехался, когда Кирилл негодовал из-за очередного проигрыша. — У тебя есть еда в холодильнике? — поинтересовался Гром, приблизившись к Гречкину и потрогав его лоб рукой. — Просто сколько я вчера мусора выкинул и какие упаковки там были... Ну, могу сделать вывод, что у тебя есть гастрит. — Да я не всегда особо завтракаю, — задумался блондин, отложив свой джойстик. — У меня вообще сбитый режим питания из-за употребления дерьма. — Вчерашняя наркота портит аппетит? — поинтересовался майор, словно мысленно записывая всё, что говорит Кирилл. У Игоря превосходная память. — Угу. Могу не жрать после пыли недельку, может, две. Гром вскинул тёмными бровями. Его рука лежала на деревянной спинке кровати, но пальцы могли легко дотронуться до белоснежной кожи на шее Кирилла. В какой-то момент разговора пальцы Игоря и правда пробегались по открытым плечами, загривку парня, заставляя его улыбаться краем губ. — Кирилл, больше ты не будешь употреблять эту хуйню. Я помню твоё обещание, — напомнил Гром. Всё ещё нужно было выяснить информацию про «Ангельскую пыль». Пакетик всё ещё был в заднем кармане джинс. — Я позвоню твоему дилеру, — начал Игорь, грозно хмурясь. — И скажу, чтобы заблокировал твой счёт. Как зовут дилера? — Игорь, да я правда слово даю. Больше ни-ни, — кивнул Гречкин, не отрываясь от экрана. — Дилер? По договору имя, кроме заказчика, знать не должны. — Оу, всё так серьёзно. — Да, дилер помешан на правилах... Только имя мне его теперь до конца жизни нельзя называть, — Кирилл поворачивается к Игорю, задумчиво поглаживая свой загривок. — Он дядька серьёзный. С ним лучше не связываться. А то застрелит как шавку, даже никто и не вспомнит… К чему так интересуешься, дядь? Гром поджал губы и с недовольством во взгляде поглядел на Кирилла, уложив свою руку тому на шею, аккуратно поглаживая белоснежную кожу. — Просто ради интереса спрашиваю. Никогда не знал, что нужно какие-то договоры подписывать, — вскинул бровями Игорь и поднялся с кровати, понимая, что нужно найти хоть что-то съестное. — Сейчас приготовлю завтрак из того, что хотя бы имеется у тебя. Сможешь самостоятельно на ногах ходить или снова на руках по всей квартире волочить? — Мне нравится второй вариант, — ухмыльнулся Кирилл, развернувшись к Грому и потянув задние конечности вперёд. — Ноги такие же ватные. — Прибедняешься? — Дядь, конечно, — на лице юноши появилась кривая улыбка. — Но, если честно, всё ещё хуёво. Игорь лишь кивнул. Зайдя на кухню, мужчина стал лазить по ящикам и холодильнику, найдя молоко и яйца, а значит, Гром мог проявить свои минимальные поварские способности и приготовить неплохой завтрак в виде яичницы. Всю готовку перебил вибрирующий телефон, который Игорь с неохотой, но взял трубку. — Игорь, — раздался уже знакомый женский голос в телефоне. — Да, Юль? — Ты дома или на работе? Есть какие-то планы на вечер? — Без понятия. Я у Гречкина. Вчера нашёл его обдолбанного всё той же «Ангельской пылью», как и думал, что все богатые подсосы курят эту хуйню. — Я и хотела поговорить об этом сегодня вечером. У меня есть новые теории… — Юль, давай попозже, — Игорь не дал девушке договорить, ибо уже в дверном проёме кухни появилась светлая макушка Кирилла, который, к слову, смог дойти сам, хоть и ноги переставлял с трудом. — Тебе вроде понравилась моя яичница. Гречкин рухнул на большой стул около стеклянного прозрачного стола и закинул на него ноги, откидывая голову назад, выплёвывая из себя уставшее мычание. Парню и правда никогда не было так плохо из-за употребления, тем более вчера он занюхнул полпакетика, а его уже начинало колбасить не в себя. Конечно, если бы не Игорь, Кирилл просто умер в ванной из-за разрыва сердца или нехватки воздуха, так как на момент спасения Громом в груди Кирилла уже не хватало кислорода, а он пытался жадно вбирать в себя капельки воздуха ртом. У Гречкина был передоз года четыре назад, но врачи смогли вытащить его с того света. Ох, как же все СМИ и новостные источники кричали об этом. Столько выдвигали теорий насчёт причин, но причина крылось в самой привычной теме и больной для Кирилла, до сих пор терзающее его окаменевшее сердце — смерть матери. Болезнь не отступила и взяла вверх над организмом женщины, заставляя её провести всё последние месяца жизни в мучительных болях. Всё это видел тогда ещё семнадцатилетний Кирилл и боялся, что единственный добрый человек в его жизни, его мудрый советник покинет юношу. Через пару месяцев так и случилось. Когда Гречкину позвонили сообщить о кончине матери, он был в Англии, куда переехал вместе с Гречкиным-старшем. Словами не описать состояние травмированного подростка, которому всю жизнь пихали в пасть деньги, лишь бы от него отстали и не лезли со своими проблемами к отцу. Он долго держался по возвращению домой после этой новости. Держался стойко, вобрав все слёзы в себя перед отцом и перед его новой молоденькой сучонкой. Только вернувшись в свою комнату, слёзы выступили на глазах, а губы судорожно задрожали, пытаясь спрятать в себя все истошные крики горести и страха. Страха того, что он остался наедине в этом жестоком мире вместе со своим деспотичным отцом. У него пропал аппетит на месяц. Он запихивал в глотку весь завтрак, обед и ужин, а после уходил в уборную избавляться от всего. Эта рана навсегда останется в сердце Гречкина. Уход матери, может быть, в какой-то степени и повлиял на парня. Теперь он попусту потерял всех родных людей. Вокруг лишь чужие с одинаковыми мордами и желаниями. Иногда Кириллу кажется, что он и сам становится таким же бесчувственным куском мяса, подвластным страстям и похоти. К сожалению, именно так видят сыночка Гречкина-старшего, напоминавшего птаху, которой постоянно бросали семечко, лишь бы она заткнулась. — Спасибо, Гром, — хрипло произнёс Гречкин и положил ноги под себя, поглядывая на Игоря, вертевшегося на просторной кухне. — За что? — удивлённо спросил майор. Кирилл кротко пожал плечами. — Да за всё. За то, что ты настоящий со мной… После этих слов Игорь уставился на Гречкина, а после проглотил ком в горле, отвернувшись от Кирилла, заняв свой взгляд плитой. В голове была полная неразбериха, а в сердце ужасный ураган из чувств и совести, царапающий Грома изнутри. Он цокнул языком положил завтрак на тарелку, поставив на прозрачный стол и сев напротив Кирилла. — Я… я уже чуть не кинулся на передозе, может, ты знаешь, — протянул Гречкин, ковыряясь вилкой в завтраке. — Думаю, что знаешь, ибо ты работаешь на тётю, которая хуеву тучу про меня в своих видеороликах рассказывала. — Мне, если честно, не до тебя. Не тот возраст уже, чтобы интересоваться богатыми сыночками. Кирилл задумался. Он проглотил кусок яичницы и покрутил в руках вилку, в мыслях о том, может ли он до конца доверять Игорю? Кто он? Почему Игорь до безумия так добр к Кириллу? Конечно, возможно, всё, что делает Гром по отношению к Гречкину, — лишь норма, обязывающая любого нравственного человека проявлять сочувствие, доброту к другим людям. Кириллу настолько незнакомы эти чувства… Он сидит в растерянности. Думает, пиздецки он жалок, унижен поведением своих близких, и тут появляется откуда не возьмись светлый мудрый человек, не преследующий Гречкина по пятам, не имеющий никаких умыслов, как казалось юноше. — Я словил первый передоз от сильных веществ по причине смерти матери. Самого… родного и близкого человека в моей жизни, — рука нервно задрожала, а глаза потупились в тарелку. — Мне хотелось умереть, провалиться под землю и навсегда остаться с ней. Всё, что писали тогда в газетах — полная, блять, брехня. У меня уже давно зависимость, и мне трудно завязать, но я хочу. Не могу, нет… — вилка выпала из дрожащих рук, а тонкие пальцы закрыли лицо. — Игорь… — Да?.. — Ты… — Кирилл снова задумался, а после убрал руки с лица, посмотрев в глаза напротив. — Ты единственный, кто спас бы меня от передоза. Всем остальным уж точно насрать где я, под чем я. Они лишь делают вид, что волнуются. Я не обезумел, я не храню обиду, мне лишь тошно от таких людей вокруг меня. Ты — единственный, с кем мне комфортно. Это правда. Гром опустил глаза. Что-то там внутри разрывалось на кусочки, а сам Игорь посмотрел на Кирилла. Уж не может Игорь продолжать врать, особенно, когда слышит такие откровенности, но пересиливает себя, предатель, и глотает язык. Кирилл же продолжает. — Мы можем продолжить общение? — смотрит в самую душу, сука. — Конечно, я не очень… Я знаю-знаю. Ты общаешься с другими людьми: не бухающими, не нариками, валяющимся на полу и не умирая от очередного передоза, не с глупыми, бесчувственными… пустышками, последними мерзавцами, шкурами... Гром разглядывает блеск в золотых клыках Кирилла. — Конечно можем, о чём вообще говоришь? Я по себе очень дружелюбный человек, — Игорь задумался. — А всё, как ты называл себя, — стыдно стало, что когда-то тоже называл Кирилла «пустышкой», — Бред, ты не такой. Не верь этим словам. Ты намного лучше, чем все эти словечки, поверь мне. Кирилл хмыкнул, опустив глаза, а щёки его стали розовее самой красивой розы в саду. Игорь лишь слабо улыбнулся, но в душе он хотел избить себя ногами за такое наглое враньё в лицо человека, сказавший о комфорте в общении к Грому. Хотелось убить себя, расстрелять как последнюю подлую шавку. В этот момент Игорь ненавидел себя впервые в жизни, но ещё больше он терпеть себе не мог, что когда-то в клубе называл человека напротив «пустышкой». Хотелось как-то успокоить себя, но тот факт, что Гром буквально желает использовать Кирилла для работы ещё больше заставлял принижать себя изнутри. — Просто, дядь, правда хочется немного отдохнуть… Поменять окружение, что ли... Просто одинаковые морды с одними и теми же мыслями так заебали. — Если хочешь сменить обстановку, — Игоря накрыло какой-то волной идей. — Хочешь съездить на дачу, м? Моего знакомого, конечно, хорошего, но он с радостью даст нам домик на выходной. Поедем туда с Юлей и чувачком, напарничком моим Димкой, хочешь? Конечно, это тебе не пати на Мальдивах, но даю слово — будет весело. Кирилл криво улыбнулся самой искренней и счастливой улыбкой, какой только мог. — Правда? Я согласен, — словно дитя согласился Гречкин. Игорь одобрительно кивнул. Через пару минут Гром уже собирался уходить, ещё раз интересуясь здоровьем своего нового знакомого, а, стало быть, теперь и друга. Больше всего волновало майора: нет ли у этого малолетнего нарика ещё дерьма, но Кирилл лишь клялся, что нет, и его запас наркоты пуст. — Тогда, — протянул Игорь, почёсывая затылок. — До выходных. — До выходных, — Гречкин облокотился на стенку и спокойно смотрел на Игоря, давно Кирилл не был в таком умеренном состоянии. — Спасибо, ещё раз. Гром кивнул и попрощался с Кириллом, покинув его светлые дорогие апартаменты...