Полуслепые глаза

Антон чувствует себя даже немного пустым без прежних проблем. Точнее они остались, но как будто нет. Хотя маньяка то больше нет. И Саши тоже. Он выводит буквы. Идёт активная подготовка к экзамену. Рома как на зло решил прогулять эту ужасную математику. А ведь реально нет больше той причины, по которой он страдал всё это время. Той мысли, что занимала его. Той мысли, что была с ним с приезда сюда. Он чувствует себя пустым, словно его история закончилась. Рома мог бы и прийти. Прогуливать школу так часто, вредно. Им и так всё не остаться один на один. А ведут они на публику слишком холодно. А вдруг так и есть? Страшно. Вдруг чувств на самом деле нет. Вообще как и раньше, так и сейчас есть многое, что бесит в Роме. В особенности то, что он никак не хочет нормально ходить на уроки. Без него скучно. Лучше шутки про пидарасов, чем все эти конспекты. Его вызывают к доске. Антон готов умереть на месте. Со звонком он чуть ли не крестится. Оля сегодня идёт к кому-то в гости. Конечно хорошо, что у неё есть друзья. Плохо то, что у Ромы синяк под глазом. Антон пилит его взглядом, пока стоит рядом с сестрой, увлечённо с кем-то болтающей. Рома показывает ему средний палец. Антон проводит большим по шее. Тот закатывает глаза. Когда братец наконец-то отдаёт сестру какому-то взрослому, он направляется в сторону парня. — Как? — Антон забирает у него сигарету и делает затяжку. — Жопой об косяк, блять, — шипит он. — как в драку влезают? Рома не хочет об этом говорить по одной простой причине. Он сам нарвался. Ему тупо не понравилось лицо одного мудилы и он его мог назвать кем угодно, но конечно же выбрал «пидора». Прокляни Господь гомофобию. Он же не может рассказать Антону, такую тупость. Поджимает губы. Молится, чтобы не допытывался. Он же нихуя не скроет от него. Особенно если поцелует. Хотя может и скрывать не нужно… за поцелуй этого он готов на всякое. Антону не нравится то, как ведёт себя Рома. И так киданул его. Еле как на прошлой неделе уговорил помочь с матешей. Ему что каждый день на коленях ползать перед ним, чтобы компанию составил? А ещё он, словно что-то скрывает. Да явно сделал какую-то мутохерь, а потом дежурь ему пока дерутся. Бесит, полдня прогулял, подрался, а теперь врёт? Ладно, в целом у Антона просто плохое настроение. С той ночи у них не получалось остаться наедине. Антон скоро умрёт от тактильного голода. А у Ромы словно всё в порядке. Антон же просто хочет пару минут вместе. Побыть собой. — Ром, — протягивает Антон. — Влез и влез, че такого? — фыркает он. — тебя не касается. Рома осекается. Антон прожигает его взглядом, но игнорирует последнюю фразу. — Ладно, обработать надо? — он тыкает в неё, а Рома отшатывается. Пусть делает что хочет. Антон достаточно быстро курит его сигарету. Как бы Антон на него не смотрел, Рома неприклонен. Молчит. Явно гипнотизирует губы Антона. Но идёт он нахуй. Антон пытается согреть одну руку в кармане. Надежда на то, что совесть в этом парне хоть немного заговорит заканчивается так же быстро, как эта сигарета. Он бросает её в снег. — Синяк, похуй, — хмыкает Рома. Они снова сцепляются взглядами. — Тоха, — ему прилетает хороший такой удар по спине. — пойдём с нами в карты играть, на! Антону аж приходится придерживаться за Рому, чтобы не упасть. Бяша улыбается. Хочется выбить ему ещё пару зубов. — Нет, — резко и достаточно испуганно говорит он. Рома отвешивает ему щелбан. Антон выпрямляется и обиженно на него смотрит. Это неприятно, но перебесится. Вглядывается в лицо парня. Думает пару минут. Нет, Рома хочет обсудить этих долбаёбов с Бяшей. Почему Антон такой моралист? Эх. — С глаз долой, — выдаёт Рома. — хоть выпьем нормально. Он берёт Бяшу за капюшон и тащит за собой. — Из сердца вон, — ворчит Антон и направляется домой. Где-то каркает ворона. Антону немного грустно. С той ночи они с Ромой отдалились. Непонятно почему. Может потому что не могут остаться наедине? Неужто их отношения вправду держаться на сексе, которого ещё даже не случилось? А если случится, то всё закончится? Возникало чувство какого-то конфликта. Хотя понятно. Рома с чего-то взял, что если Антон это делает (подкармливает бродячих псов, игнорирует какие-то мелочи в свою сторону, не отвечает хамством учителям и тп), то он принуждает к этому его. Антону на это кристально похуй. Он вообще не собирается учить его жить. В целом, Рома нравится ему таким, какой он есть. Но не драки. Это кажется опасным. Сам запрещает в них лезть. Кто-то пихает его в плечо. Антон хмурится, но не успевает опомниться, как ему прилетает прямо в очки. — Блять, — шипит он. Из носа льёт кровь. Он чувствует, что рука быстро оказывается мокрой и красной. Щурится от боли и осознания потерянных очков. Новых. Он поднимает взгляд. Трое усмехающихся парней. Он видит только силуэты. — Ты дружок этого долбаеба, по имени Рома? — один из них слишком мерзко улыбается. — Так пусть и ты держи за «педика». Но следующий удар не попадает в цель. Антону хватило ума пригнуться. Раз уж бьют, то с максимальными потерями. Антон бьёт в ответ со всей дури. Минус костяшки. Он получает по животу. Тут он уже падает и начинает задыхаться. Больно. Блять, швы только-только сняли. Антон уже не чувствует других ударов. Держится за живот. Его голову поднимают за волосы. Он сжимается. К глазам подступили слезы от боли. — Будет знать, что значит пидором называть кого попало, — он дополнительно ударяет в живот. Дыхание снова перехватывает. Нужно дотерпеть. Пусть уйдут. Тогда поплачет. — А ты уверен что это его друг? — один с сомнением глядит на него. — дряхлый какой-то. — Точно-точно, — он кивает. — пойдём пока не заметили. Как шаги стихают он начинает плакать. Тихонько. Боль утихает, но каждое движение возвращает её в прежнюю силу. Он ждёт. Антон отходит только минут пятнадцать спустя. Находит рукой разбитые очки. Пытается дышать ровно. Впервые его так больнюче избили. Антон кое-как встаёт. Какие же это мрази. Он смотрит на дорогу через одну линзу. Новые очки… старые потерялись в тот день… Придётся искать ещё более давние. Но по приходу домой Антон заваливается спать. Боль не уходит, поэтому он решает уйти от неё сам. Просыпается он спустя час. Находит старые очки. Подходит к зеркалу. Разбитое лицо, бледный вид и разбитая костяшка. Он поднимает футболку. Живот оказался без синяков, он судорожно выдыхает. Как бы больно не было шрам не пострадал. Антон наклоняется. Умывается. Щиплет. Он снова плачет. Но уже скорее от ужаса, что недавно испытал.

***

Мама нервно расхаживает по кухне. В этот раз не получилось скрыть факт того, что его избили. Она ругается. Обрабатывает раны. Антон кажется не слышит её. Такой тяжёлый день. Он чувствует себя до ужаса потерянным. Он не знает почему ему так плохо. Но видимо это собираются усугубить. — Это он в тебя, — кричит мама отцу. — А может в тебя, — усмехается он. — даже нормально постоять за себя не может. — Какая же ты мразь, — шипит женщина. — у тебя сына избили, а ты. — Я? — возмущается отец. — это ты начала! Они ругаются. Антон еле держится, чтобы не подтянуть колени к глазам и просто плакать. Рыдать, пока затопит слезами так, чтобы можно было утопиться. Но он молча наблюдает за тем, как они ищут виноватого. Всё из-за него. К такому выводу приходят родители. Мог бы быть лучше. Мог бы быть спокойнее. Мог бы быть сильнее. Мог бы быть ответственее. Мог бы быть осторожнее. Мог бы быть умнее. Мог бы быть хитрее. Антон постукивает пальцем по стулу. Ждёт, пока закончится этот самосуд. — Лучше бы этой семьи никогда не было. К такому выводу приходит Карина. Антон даже согласен с ней. Ведь так бы было реально лучше. И Антона никогда бы не было.

***

Рома, не задумываясь, открывает дверь. Он сначала понимает что перед ним Антон. Потом понимает, что он избитый. А потом понимает, что заплаканный. Он ловит до жути холодный, озлобленный и практически убитый взгляд Антона. Выглядит ужасно уставшим. Рома касается его щеки, но по его ладони ударяют. Антон в своей ярости, которую вряд ли сможет адекватно проявить. — Кто? — напряжённо спрашивает Рома. Ему всё равно, что сделает ему Антон. Пусть успокаивается, как хочет. Но этих мразей найдёт. — Ты, блять, — Антон делает уверенный шаг вперёд. — ты можешь не нарываться? Блять, я не прошу тебя становиться тряпкой, но на кого-то лезть, нахуй? И уж поверь теперь мудилы вообще на геев не похожи, иначе бы хуже было. Рома, — Антона пугает то, как он это говорит. Тот же спокойно его выслушивает. Вера в то, что их надо поубивать крепнет. Но что сначала, успокаивать или расправа? Антон выглядит словно на грани. Но это достаточно частое его состояние. Он резко замолкает и опускает голову. Черт. В голосе ровно прорезалась знакомая интонация мамы. Именно так она звала отца. Ужасно. Омерзительно. Он не должен быть, как она. Антон физически чувствует, как теряется в реальности. — Я их убью, — шипит Рома, натягивая куртку. Парень слегка неправильно с трактовал молчание Антона. Но он знал одно. Ему плохо и он должен помочь. Как? Это уже тяжёлый вопрос. — Иди нахуй, — отвечает Антон. — ты можешь только и думать о том, какой ты охуенный? — О чем ты? — Рома резко останавливается. Он натянул один рукав крутки. Другой валяется на полу. Он вопросительно смотрит на парня. Ему не нравится агрессия в голосе. А ещё не нравится то, что она направлена на него. — Ни о чем, — кидает Антон. — просто раздражаешь. Они сцепляются взглядами. Сейчас Антона не пугает привычный оскал парня. А вот Рому напрягает злой вид Антона. — Пойдём, — он бросает куртку и кивает в сторону своей комнаты. — поговорим. — У меня нет желания и сил для тупых разговоров, — шипит Антон. Но его уже затаскивают. Он чувствует себя так плохо. Избитый. Копия родителей. Ведь он правда не сможет выстроить никогда нормальных отношений. Он как они. Зачем он вообще в них влез если ничего не умеет и не может. Хочется только ссориться. Антон не понимает, как с него стянули куртку. Он испуганно смотрит на Рому. — Что-то не так? — Рома хмурится. Боже, как же он хочет навалять тем мудилам. Как они успели то? Он их точно убьет. Но Роме не нравится состояние Антона. Оно и так в постоянном хрупком равновесие, а ещё и избитый. Из-за него. Черт. Он обнимает парня. — Прости, — тихо говорит он. — Слишком много раз извинялся, — Антон сжимает края его футболки. Ему кажется он думает вечность перед тем, как что-то сказать. Ведь правда. Антон как родители. А точнее, как мама. Он так много требует. Ведь Рома и так дофига делает. А Антону недостаточно. Рано или поздно это всё закончится. Он чувствует, как Рома треплет его по голове. Пытается подбодрить. Антон такая тварь. Родители правы. Мог бы лучше. — Пойдём, — вздыхает он. — Давай расстанемся? — Что? — ему резко становится плохо. По крайней мере, сердце находится в районе пяток. — Давай расстанемся? — уже увереннее повторяет Антон. Рома сжимает кулаки. Надо успокоиться и быстро. Он просто получил и устал. Ничего такого. Надо просто успокоить эту истеричку. Но Рома грубо вбивает парня в стену. Насрать на раны. — Че сказанул? — он прислоняется лбом к лбу. Антон испуганно смотрит на него. Каждый раз, когда он злится, Антон готов под землю провалиться. Ему резко стало так паршиво и тяжело. Он просто хочет быть один до конца дней. Он не заслуживает чьей-либо любви. Он отворачивается. Рома хватает его за воротник и тащит в свою комнату. Закрывает дверь. — Теперь, либо мы поговорим, — шипит он. — либо я иду искать мудаков и убивать. — Ром, — простанывает Антон. — Что блять? — он шипит, прижимая парня к столу. — Заявляешься весь избитый и предлагаешь расстаться. Что за хуета милый друг? А? Я тебе уже говорил, что не отпущу тебя ни за что. Мне насрать что ты придумал. Ты когда начинал со мной встречаться, тебя вроде не беспокоило то, что я лезу в драки, если ты об этом. И уж поверь повторения этого я не допущу. Я не совершаю ошибки дважды. Так что объясни, — к концу этой речи у Ромы начинает дрожать голос. Адреналин и страх в одном флаконе. Нет. Он не отпустит его. Да, он хуевый человек, но он ведь сам сказал, что любит. Какого хуя. — Ты не любишь меня? — как-то жалобно в тишину комнаты выдаёт Рома, кладя свою голову ему на плечо. Антон наконец-то просыпается от помутнения. Боже. Он просто решил вылить весь мусор на него. — Прости, — Антон обнимает его. — прости. Люблю. Он выдыхает. Черт. Давай ещё хуже, чем родители. Ты же можешь, Антон, что так слабо? Чего нет. Рушить менталку себе, детям, близким. Он чувствует как ему в спину вцепляются пальцы. — Прости, — повторяет Антон. — просто… просто увидел, как родители ссорятся, — каждое слово отдаётся приступом тошноты. — потом начал ругаться на тебя. Я так на них похож, Боже, — он не понимает, как начинает плакать. — я не хочу быть как они. Я хочу быть счастливым, но веду себя как они. Я такая мразь. — Ещё какая мразь, — шипит Рома. — Предложение. Находим этих мудаков и избиваем. — Что? — Узнаешь, — Рома отстраняется и смотрит ему прямо в глаза. — это хуевая профилактика гнева, но сейчас как раз. — Ром, — Антон хмурится и сжимает руку. — я и так те очки разбил. — Антон, — Рома наклоняется до жути близко. — я тебя люблю. Не отпущу ни за что. И теперь мудаки в любом случае расплатятся. Но я так зол. Ещё раз когда-нибудь скажешь про расставание я психану. Поверь, тебе не понравится. — Прости, — он обнимает Рому. — я не буду так делать, — Антон хватает руку парня. — поцелуй меня. — А сам? — Сам могу я и подрочить, но к тебе же прихожу. Смех Ромы получается горьким. Он целует его. И правда это успокаивает. Да, Антон его. Всё в порядке.