Полуслепые глаза

Антон сам не понял, как здесь оказался. Но Бяшу вообще видимо не колышет. Рома в обычном апатично-агрессивном состоянии. Идёт избиение. Как весело. Ага. Двое уже получили так, что Антон пару раз думал полезть останавливать. Но ему въелась в голову мысль, что они должны почувствовать хоть каплю той боли. Хотя вряд ли это получится. Для этого нужно ударить их ножом в живот, потом дать зажить ране, а потом ногой вдарить пару раз. А может? Антон останавливает ход мысли. Главное, чтобы ему такое не предложили. Пусть Рома попытается вбить в них хоть какую-то мораль. Антон скучающе опирается на стену. Сейчас драка выглядит так обыкновенно. Особенно при том, что Рома зол и в какой-то мере просто на просто спускает всю агрессию. Даже не старается бить по закрытым местам. Когда этот «пидор» упал на колени от удара в живот, то получил с размаху ногой в лицо. Бяша уже курит в сторонке. Зевает. — Его не надо останавливать? — уточняет Антон. — Надо, — выдыхает он. — но поверь, даже ты похлопав длинными ресничками за стёклами окуляров своих нихуя не сделаешь. Позволь пацану отыграться, на. — Интересные игры, — Антон косо смотрит жив ли тот человек, но так он даже слегка в порядке. Тогда пусть бьёт. Слегка в порядке не подходит. — Да уж, на, — он пожимать плечами. Рома поворачивается к Антону. Подзывает его двумя пальцами. Он подходит и вопросительно смотрит. — Хочешь можешь тоже, — Рома улыбается. — разбить лицо, ударить в печень вариантов много. Антона слегка охватывает апатия от происходящего. Он выдерживает пристальный зрительный контакт. Он как всегда надеется, что Рома осознаёт свои действия. — Не охота, рука болит, а ботики пачкать… Рома цокает. Смотрит ему прямо в глаза. Отвешивает щелбан. Антон выдыхает. Хмуро смотрит на друга. — Пойдём, — Антон явно напряжён — не нравится мне всё это. — Тебе нравится только психовать, — уже тащя за капюшон Антона, ворчит он. — истеричка. — Зайчик, принцеска, Антуанетта, шизик, — выдаёт Антон. — ты правда думаешь, что сможешь меня оскорбить? Я пидора не добавляю, ибо я перечислил обидные. — Если бы пытался тебя оскорбить, — Рома бросает циничный взгляд. — я бы не говорил, а действовал. Так что успокойся, истеричка. — Блять, бесишь, — шипит Антон и начинает быстрее идти. Он останавливается перед Бяшей. Смотрит на него. Забирает сигарету. — Это что за способ стрелять сиги, на, — он растеряно смотрит, то на Антона, то на Рому. Рома же просто ржёт. Это выглядело слишком смешно. Бяша обиженно достаёт новую сигарету и поглядывает на Антона. — Нахлебник, на, — фыркает он — Истеричка ещё, — добавляет Антон. — дайте мне покурить и всё. У меня был достаточно весёлый день, чтобы я мог покурить без претензий. Жлоб. Рома получает по спине, от Бяши, потому что слишком громко смеётся. Рома показывает ему средний палец. Антон курит в сторонке, наблюдая, как эти двое выясняют, кто больше прав. Идилия прям. Если бы он мог хоть каплю понимать Рому, как Бяша. На самом деле, Антону хотелось бы нормально вести себя в отношениях. Но черт, это ещё страшнее, чем раньше мысль о признании. Там после этого его должны были послать и всё. А тут… Он не знает, как должен себя вести. Что вообще считается отношениями? Правильно ли он всё делает? Конечно, об этом можно было бы поговорить с Ромой, но стыдно. Он явно будет ржать. Но ведь Антон никогда не думал, что у него могут быть отношения. (Гей, в России, влюблён в гопника, где тут, блять вероятность отношений?) Чувство, что он тупо не подготовился к важной контрольной работе и теперь получает двойку. Если бы это была математика, он бы списал у Ромы. Опять возвращаемся к тому же. — Чего пилишь меня глазами? — Рома кладёт свою руку на шапку Антон. — Я тебе плохого ничего не сделал. — Ага, — ворчит Антон, и делает затяжку ещё глубже. — теперь я чувствую себя виноватым. — Перед кем? — смеётся Рома. Они коротко прощаются с Бяшей. Уже совсем темно, но Антон не собирается идти к себе домой. Не хочет он снова возвращаться в состояние плохого сына. — Перед тобой. Он получает сильный подзатыльник. — Я сам подписался под это, — вздыхает он. — сказал же «выёбывайся». Блять, но рил можно помягче? А то я как-то не всегда же буду готов к таким атакам, — Рома достаёт сигарету. — Так то было понятно, что в ближайшее время ты ещё что-то выкинешь. — Что? — Антон удивлённо смотрит на парня. Рома усмехается. — Я уже вывел закономерность, — он пожимает плечами. — что-то связанное с маньяком и исчезновением, а через пару дней тебя вштыривает. Если думаешь, что один три года следил за нами, то глубоко ошибаешься. — Пиздец, — выдыхает Антон. — но ведь иногда меня и без него вштыривает? — Тебе кажется, — он хмыкает. — как-либо связан. Не люблю быть не правым, так что заткнись. — Удобно, — протягивает парень. Рома кидает ироничный взгляд на него, а потом цокает. Он не спрашивает, почему он не идёт домой. Просто позволяет остаться у него. Рома честно слышал как он о чём-то ругался с родителями по городскому телефону. Но они видимо проиграли. — Утром надо будет раньше встать, — вздыхает он. — а то не успею учебники собрать. — Да уж, — Рома посмеивается. — ты к своей первой ночевке вообще не готов. — Не хочу домой, — Антон так мрачнеет. — не хочу. — Я понял. Они смотрят друг другу в глаза. Рома сидит на кровати. Оперся локтями на колени. Даже будучи в таком положение ниже, возникает непонятное чувство давления. Антон хмурится. Можно сделать шаг вперёд. Можно сделать шаг назад. Всё можно. Он усмехается. — Че вспомнил, Петросян? — хмыкает Рома. — Ничего такого, — Антон жмёт плечами. Он делает шаг на встречу. Поджимает губы. Ждёт. — Милый какой, — хмыкает Рома. — чего стоишь? — Хочу чтобы ты первый обнял, — прямо отвечает парень. — Милашка. Рома ещё немного цинично оглядывает очень напряжённого парня. Цокает. Хватает его за бёдра, достаточно резко потянув на себя. Антону приходится навалиться на парня. Он кое-как держится за плечи. Рома заставляет его сесть. — Что это блять? — шипит Антон. — Плата за моральное издевательство. Рома оглядывает хмурого, очкастого, в школьной рубашке парня. Это выглядит всё смешно, потому что сейчас, он сидит у него на коленях. Антон пытается сделать серьёзный вид, но от этого только ироничнее. От него пахнет сигаретами. — Надо кое-что обсудить, — тихо и вкрадчиво говорит Рома. — первое, никогда не заговариваешь о расставании, — лицо Антона выражает сомнение. — особенно если это из-за твоих загонов. Если кто-то из нас должен думать, что хуевый человек, то объективно это я. (Ну, простите, не собираюсь так считать). Парень, сидящий у него на коленях, еле как держится, чтобы не засмеяться. Рому это немного успокаивает. Когда он улыбается, не чувствуется глобального пиздеца в его характере. — Второе, — коротко бросает он. — я не самый лучший человек, но при том, что ты выкидываешь, ты тоже, — Рома терпит то, что его достаточно больно щипают и поднимает уверенный взгляд. — если вздумаешь учить меня жизни, то лучше заткнись. Я готов пойти на уступки, но отказываться от своего образа жизни не собираюсь. — Да понял я уже. — Третье, — Рома достаточно неожиданно и опасно для пуговиц расстегивает рубашку. — я хочу тебя. Антон паникует из-за того, что одна пуговица теперь держится на одной-единственной нитке. — Ром, — Антон пытается отстраниться, но парень слишком сильно держит его за спину. — твоя мама может вернуться с минуты на минуту. — Словно ты её расписание лучше меня знаешь, — хмыкает он. — если что, зайчик, — он проводит языком по соску парня, наблюдает за его реакцией. — у неё бывают ночные смены. — Блять, — практически выдыхает ругательство парень. — Именно, — Рома начинает смеяться, но не перестаёт в наглую трогать парня. Он спускает руки ниже, в наглую лапая его зад. Облизывает соски и покусывает грудь. — Рома. — Что? — он усмехается, касается члена парня через штаны. — вроде ещё не кончил, так что нечего так краснеть. — Блять, какой же ты пидор, — Антон закрывает лицо рукой. — ничего святого. — Заставлю в полной мере ощутить то, — он проводит пальцами по рёбрам парня, щекотя. — что мог бы потерять. — Вообще эта тема меня тоже беспокоит, — Антон зримо напрягается от знакомых сомнений. Рома начинает мягко поглаживать член парня, через ткань. Антон поддаётся чуть-чуть вперёд, наваливается на него. По привычке впивается в плечи. — Чего замолчал? — Рома расстегивает ширинку. — я внимательно слушаю. — Ну, —как только он начинает говорить, его действия перебивают прикосновения. — Боже. Он впивается губами в плечи парня. Приходится горбиться. Слишком приятно. Это кошмарное удовольствие. — Я конечно рад, что ты меня Богом называешь, — хмыкает Рома. — но я вообще то слушаю. Он чертовски кайфует с этого выражения лица парня. Вообще Роме в целом очень нравится, когда Антон строит такое личико. Это безумно возбуждает. А то как он хватается за него... Разрядами отдаётся в теле. Рома ускоряет темп. — Ты мне говорить, — дыхание перехватывает, Антон уже держится за торс парня. — мешаешь. — Да что ты говоришь! — Рома смеётся. Он заводит ладонь в волосы парня и хватает их. Поднимает его и целует. Антон щурится. Рома никогда не признается, но на самом деле он кончает от этого личика. Пиздец. Это как проснуться после эротического сна. Стыдно, но в тайне хочется,чтобы приснился снова. А ещё он слишком красив, когда пытается смотреть в глаза, а сам... — Так чего молчишь? — усмехается Рома. Антон прислоняется лбом к лбу. Молящегося смотрит на него. Еле как дышит. Он слишком близок к концу. Рома замедляет темп. Хочется ещё немного понаблюдать за этим пидарасом. Антон, то ли разочаровано, то ли страдальчески мычит. Тот в ответ лишь усмехается. — Как я тебя ненавижу, — шипит Антон. — Ох, взаимно, любовь моя, — хмыкает Рома и снова замедляется. — Ладно-ладно, — Антон вцепляется в плечи. — люблю. Но не издевайся. — Как-то вымучено, — Рома не сильно ускоряется. — не верю. — Блять, какой же ты мудак, — постанывает Антон. — да люблю тебя, люблю. Можно поменьше издеваться? Пожалуйста. Рома возвращается к первоначальному темпу. Антон наконец-то кончает. Рома придерживает парня за спину, фактически прижимая его к себе ещё сильнее. Он берёт со стола салфетки и снова отпускает его. Вытирает руку. — Так что ты там говорил? — То что ты меня бесишь, что я тебя ненавижу, что я тебя люблю, — Антон хмуро перечисляет всё. Рома щипает его. — Ладно, — тот недовольно выдыхает. — просто мне немного страшно. Вдруг наши отношения зациклиться на ну как это.. Не трахаемся мы ещё фактически, но как бы разговором это не назвать. — Лучше заткнись, — кивает Рома. — когда истерить перестанешь по каждому поводу, выливая это со всей смелостью на меня, тогда поговорим, как нагло я использую тебя для своих животных желаний, зайчик. — Ром, — обиженно проговаривает Антон. — Хочешь честности немного? — Рома резко становится серьёзным. — если да, то натяни штаны, а я, так и быть всё ради тебя, чай сделаю. — Знаешь, а я так хотел походить с расстёгнутой ширинкой и членом на показ, — застегивая штаны, ворчит Антон. — Ёбнутый, твой юмор давно упал за плинтус. — Я просто беру уроки у Бяши,— он пожимает плечами. — кое-кто ведь пилит мне спину при общение с кем-то другим. — Радуйся моему либеральному поведению, — фыркает Рома и выходит из комнаты.

***

Пока он заваривал чай, прежняя уверенность в предстоящем диалоге испарялась. Он нарочито громко звенит ложкой. — Если хочешь разбить чашку, — Антон садится напротив него. — тогда легче уронить её или кинуть. — Умник маменькин, — мрачно бросает Рома. Он много раз представлял себе, как расскажет хоть что-то об отце Антону. Эта тема так и норовила всплыть. Но вот, эта очкастая истеричка перед ним. Он ставит перед ним кружку. — Ты мне туда яда не посыпал? — Антон напрягается от прожигающего взгляда парня. — Я честно люблю тебя, да хуево это показываю, но можно хотя бы выбрать смерть? — Я скоро начну ограничивать твоё общение с этим олухом, — Рома выдыхает, поджимает губы и наконец-то садится. — у тебя из-за него стандарты юмора с каждым днём всё ниже и ниже. — Ну да не юмору надо опускаться ниже, а мне, — выдаёт Антон. — Что? — Что? — Боже, если ты тупеешь от дрочки, то что дальше будет, — он выдыхает. — видимо до экзаменов нам нужно перейти на платонические отношения, иначе всё. Ёбнишься. Антон вздыхает, закатывает глаза. Делает неуверенный глоток. Сладко. Он усмехается. Рома нервно постукивает пальцем. — Ром, — зовёт его Антон. — Что? — скорее зло спрашивает Рома. — Я правда тебя люблю. — Заткнись уже, понял я, — он выпускает воздух сквозь сжатые зубы. — лучше бы тупо не говорил ту мутохерь и было бы легче. — Прости. — Нахуй мне твои извинения? — шипит Рома и делает глоток чая. — просто разбередил старые раны, истеричка мелкая. Знаешь что? Слышал это «у попа была собака – он её любил, она съела кусок мяса – он её убил»? — Мне не нравится, когда ты говоришь о животных. В мгновение ока Рома понимает, что может сказать. Коротко, просто не вдаваясь в подробности. Антон не станет требовать от него больше, чем он может дать. — Нравится не нравится, терпи моя красавица, — Рома смотрит прямо в глаза Антона. — мой отец военный помнишь? Так вот у нас был кот, а у него пистолет. Тогда кто-то забыл мясо на столе. Он маму тогда чуть не убил. А кот почил от первой же пули. Антон хлебает чай. Он не знает, как должен реагировать. Наверное, радоваться, что его ещё не пристрелили за выпитый чай. — Так вот, я о чем, — Рома хмурится, он теряется, зачем он вообще это захотел рассказать? — когда родители разводились мама часто плакала. Тогда то была её первая истерика. Неприятно всё это. Так что не выёбывайся с расставанием. Сразу напоминает о их конфликтах. Не хочется мне об этом думать на каждом шагу. Реально, выбери артиллерию послабее. Пощади меня хоть немного. — Твоё спокойствие меня даже напрягает теперь, — спустя какое-то время говорит Антон. — Спокойствие? — Ну, ты среагировал как-то… спокойнее чем мог, — Антон жмёт плечами. — Ну я на восемьдесят процентов был уверен, что у тебя закидоны, — он залпом допивает чай. — Прости. — Поверь, в скором времени, — он поднимается, чтобы вымыть чашки. — я запихну тебе это извинение в жопу. Антон невольно начинает смеяться. — Зачем после такого грустного, — он улыбается вниз. — такое ебнутое? Рома смотрит на него как-то по-родительски. Из них двоих только он пощадил. Антону становится стыдно. Ему нравится быть рядом с Ромой, но чем дольше с ним общаешься, тем яснее понимаешь. Ребячество утекло сквозь пальцы, оставив только этого человека без цели.