Undividable

48-й день весны Гвен уставилась на свое отражение. Перед ней красовалось прямоугольное зеркало внушительных размеров в деревянной раме. Оно занимало почти всю стену перед жестяным рукомойником, и в нем прекрасно отражалась и она сама, и спина Фераэля, маячащего в гостиной. Помимо импровизированной ванны из дерева и бочки литров эдак на триста внимание Гвен привлекла ещё одна дверь, ведущая из ванной. Она осторожно потянула за ручку, но та не поддалась. Заперто. Интересно, какие секреты хранит там Фераэль? — Садись, — скомандовал он, протискивая в ванную стул со сложенным на нем одеялом, чтобы повыше было. — А что там? — будто бы между прочим спросила она и указала взглядом на дверь. — Там находятся комнаты Трис, — спокойно улыбнулся Фераэль, но Гвен бросила на него недовольный взгляд. Ей нужны подробности. — Мы дружили раньше и решили купить комнаты вскладчину. А так как у меня не особо с деньгами, ей досталась большая часть. — А, вот оно что… Вернувшись к изучению зеркала, Гвен уселась и позволила Фераэлю расплести собранные в хвост волосы. Она, конечно, не раз прогуливала школу, но все же знала: для Средневековья зеркало — штука дорогая. Особенно такое большое. И как оно оказалось у человека, который зарабатывает на жизнь одной игрой в карты? — Напомни, когда ты в последний раз расчесывалась? — спросил он, проводя пальцами по ее волосам. На его руках красовались перчатки, на этот раз черные, сделанные из тонкой кожи. До лета почти полтора месяца, но ни в комнате, ни в любых других помещениях не было настолько холодно, чтобы носить их не снимая. Гвен, кажется, вообще не видела его рук без перчаток. И на кой они Фераэлю? Модничает? Или комплексует? Или он один из тех, кому до крайности неприятно касаться кого-либо голой кожей? Вряд ли последнее — Фераэль любит обниматься, и нередко случалось, что их лица соприкасались в процессе. — Вообще-то вьющиеся волосы не обязательно расчесывать, — она надула губы и тут же расслабила лицо — это выглядело донельзя глупым. — Сейчас я тебе покажу, как надо заботиться о волосах, — усмехнулся он и, вооружившись маленькой расческой, принялся распутывать пряди, торчащие во все стороны. — Будь осторожнее. Я тебе не кукла какая-то, — воскликнула Гвен, когда Фераэль слишком грубо потянул одну из прядей на себя. — Простите, дорогая принцесса, я и так делаю всё, на что способен, — он легонько похлопал её по макушке. — Вы уже определились с прической? — Хватит дурачиться. Просто заплети косичку, этого хватит. — Будь по-вашему, — заговорщически улыбнулся Фераэль и продолжил свое дело. Какое-то время они сидели молча. Фераэль то скрывался за спиной, то привставал на цыпочки, колдуя над прической. Ради сегодняшнего вечера он снял маску и собрал волосы в хвост, выпустив одну прядь для красоты. Тогда Гвен впервые увидела, что уши у него заостренные и длинные. И хоть эта особенность нередко встречалась у местных жителей, привыкнуть к ней было непросто. Фераэль надел белую рубашку и черные брюки и выглядел до необычного нормально. А вот Гвен не могла похвастаться нарядами. Она не могла так просто избавиться от своей одежды. Ей придется носить топ и кожаные штаны до конца жизни, ну или до того момента, пока мистер Урна не найдет способ получше. — Почему бы тебе не снять перчатки? — спросила Гвен, в очередной раз наблюдая за тем, как он пытается зацепить пальцами тоненькую прядку, чтобы прочесать. — Потому что мне лучше в перчатках, — пробормотал он, не отвлекаясь от дела. — Неудобно же. — Эх, Гвен, какая же ты любопытная, — их взгляды встретились в отражении, и Фераэль неожиданно помрачнел. — Ладно, я сниму перчатки, но в первый и последний раз. Отложив расческу, он высвободил руки из перчаток, сжал в кулаки и поднес поближе к её лицу. Грубая кожа на пальцах, особенно на указательном, ссадины и скусанные почти под ноль ногти — ну и что здесь такого? А потом Фераэль разжал ладони и Гвен поморщилась. На них практически не было кожи — она отсутствовала островками неправильной формы, словно кто-то пытался срезать гниль у яблока. В некоторых местах, например, на кончиках пальцев, островки были размером с дождевую каплю, но чем ближе к ладони, тем крупнее они становились. Не в силах продолжить смотреть, она отвернулась. — Это что за хрень? Перед глазами до сих пор стояли его ладони со слегка блестящими мышцами болезненно-розоватого цвета, сухожилиями и черными венами. — Извини, — он принялся торопливо натягивать перчатки обратно. — Это ужасно выглядит. — Как это случилось? — Гвен нашла в себе силы поглядеть ему в глаза. — Я в пух и прах проигрался и задолжал одним нехорошим ребятам. У нас такие повреждения сами не заживают, нужен специалист, а попасть к такому стоит огромных денег. Да и мало их. Поэтому я ношу перчатки. — Но какой в этом смысл? — она обернулась к Фераэлю и вопросительно поглядела на него. — Ты ведь не чувствуешь боли. — Да ты права. Боли я не чувствую, но все не так просто, — он сел на бочку и невесело улыбнулся. — Дело в том, что так без труда можно поймать какую-нибудь заразу. В худшем случае рана начнет гноиться, и тогда всё тело сгниет за несколько месяцев, а если до мозгов дойдет, то всё, пиши пропало. Поэтому мы стараемся зашивать серьезные повреждения, но на ладони это невозможно. Если стянуть кожу слишком сильно, я не смогу двигать кистью. — Кошмар, — только и сказала Гвен. Желание возвращаться к диалогу испарилось, и они оба замолкли. Только вот её не оставляло чувство, что в этой истории что-то нечисто. Пока всё выглядело так, что люди, сделавшие это с Фераэлем, попросту дилетанты. Зачем так мучиться, срезать маленькие кусочки, когда можно было вырвать у него ногти? Ну или снять кожу со всей кисти, это наверняка заняло бы меньше времени. Чем больше она узнавала Фераэля, тем больше вопросов к нему появлялось. Да у него было право хранить секреты и не рассказывать обо всех событиях его жизни, но многие вещи, о которых он говорил, попросту не сходились. Здесь вряд ли дело в скрытности: за несколько встреч Гвен узнала всё о пьянках, на которых он побывал, обо всех его интрижках и о тех, кого он считал друзьями. Он избегал разговаривать только о самых базовых фактах из жизни, вроде возраста и профессии. Может его даже зовут как-то иначе — Гвен бы не удивилась. Но может ли она считать такого человека другом? — Прости. Иногда я бываю до ужаса бестактной, — она примирительно улыбнулась и повернулась к зеркалу. — Не забивай этим свою маленькую демоническую головку, — усмехнулся он и вновь взялся за расческу. — Она ещё понадобится мне для создания гениально-криминальных планов. А то, о чем я рассказал, это дела прошлого. Ладно уж. Она ещё получит ответы. И если не выйдет по-хорошему, всегда остается «плохой» способ. — Расскажи тогда про Кельтура, — попросила она, утомившись сидеть без разговоров. К тому времени Фераэль почти закончил расчесывать её, однако теперь пряди торчали во все стороны и выглядело это ещё хуже, чем в самом начале. — Ты сама всё увидишь. Он немного молчиливый, но в остальном нормальный. А если покажется, что он недобро смотрит на тебя, то не беспокойся, он с рождения такой. Но в остальном Кельт просто душка. Фераэль с удивительной для его рук ловкостью и скоростью заплел волосы в свободную косу, завязал лентой и опустил её на плечо. — Принимай работу. — Спасибо, — прическа выглядела неплохо, но очень уж просто. Особенно для сегодняшнего вечера. — А ещё Кельтур немного сторонится незнакомых людей, но тебя-то он почти знает. Ты ведь сестра Тары… И тут в дверь постучали. Фераэль сорвался с места, и Гвен за ним последовала. Под ногами яростно заскрипели половицы, так что Кельтур, должно быть, тоже их услышал. Фераэль с громким лязгом отодвинул щеколду, заскрипели петли, и дверь открылась. Нужно сказать, Гвен представляла Кельтура совсем иначе. Она ожидала, что перед ней появится скромный, немного застенчивый парень, такой же простой и веселый, как Фераэль. Но стоило Гвен встретиться с ним взглядом, как она поняла: перед ней чуть ли не полная его противоположность. Перед ней оказался молодой мужчина с роскошными длинными волосами, струящимися у него по плечам, в рубашке и жилете из дорогой ткани. Они обменялись рукопожатиями и Гвен заметила, что пальцы у него куда более ухоженные, чем у Фераэля. — Наконец-то ты пришел, — затараторил Фераэль, хлопнув Кельтура по плечу. — Вот, познакомься с Гвен. Это та безрукая девочка, которая может воровать с помощью телекинеза. Я уже рассказывал о ней, помнишь? Кельтур наградил ее недолгим взглядом, полным неприязни и недовольства, и поджал губы. Гвен опешила от такой реакции. Не очень-то это похоже на нелюбовь к незнакомцам, а скорее на то, что Кельтур по какой-то причине невзлюбил именно её. Однако Фераэль то ли не заметил, то ли намеренно проигнорировал его взгляд и продолжил в красках рассказывать, как он рад, наконец, их познакомить. Но как можно не заметить, когда твой собеседник разве что глаза не закатывает от желания поскорее сменить тему? — Пойдемте, а то все столики займут, — взбудораженно воскликнул Фераэль, выгоняя всех из комнаты и запирая дверь. — Кельт, ты просто не представляешь, как я хочу потанцевать! Кельтур никак не отреагировал на его слова и принялся спускаться по лестнице, никого не дожидаясь. Надежды узнать немного больше о Фераэле медленно таяли. Какие шансы того, что у нее выйдет разговорить Кельтура, если он неохотно разговаривает даже со своим другом? Он всегда такой грубый? возмутилась Гвен, посылая Фераэлю телепатический сигнал. — Ох, Гвен, — он приобнял её за плечи и, наклонившись к ней, прошептал, — Он вовсе не грубый. Просто ему нужно время, чтобы привыкнуть к тебе. Думаю, уже сегодня вечером вы с Кельтом будете болтать без остановки. В это верилось слабо. Фераэль потащил её к лестнице, и когда они спустились, его рука до сих пор стискивала плечи Гвен. Она попыталась высвободиться из объятий, но было слишком поздно. Кельтур уже увидел их, и в его взгляде мелькнула ничем не прикрытая ненависть. Да что с ним не так? С чего вдруг он взъелся? Они слишком мало знакомы, чтобы Гвен успела выбесить его! — А теперь давайте-ка пошевелимся, — воскликнул Фераэль, обнимая их обоих за шеи. — Нас ждет самый восхитительный вечер за последние несколько сезонов!