Ex aequo et bono

Высокие потолки, сияющие мягким белым светом, светлый интерьер, широкие коридоры, позолота – неотъемлемые атрибуты резиденции Высших Сфер. Мики никогда не удостаивалась чести быть приглашенной сюда и вполне ожидаемо оробела. Пусть позвали её во вполне себе обычный небольшой кабинет, каждая пылинка здесь буквально кричала о высоком. Эх надо было хоть одеться более традиционно — вон как пристально разглядывает её незнакомый Престол за широким столом, постукивая карандашом по какому-то бланку. Если не углубляться в ангельскую иерархию, можно отметить, что во время Великой войны между ангелами и дьяволами Престолы были преимущественно тактиками и глубоко почитались, однако в мирное время их заняли менее грандиозными делами. Ангел напротив Мики был служащим Сфер, выполняющим скучную, но необходимую бюрократическую работу. Или бюрократия появилась из-за того, что после войны таким ангелам нужно было какое-то занятие?.. — Когда-то ты хотела стать Помощником Стража, верно? – вдруг спросил Престол, не спуская с ученицы своего внимательного взгляда. Вспотевшие ладони против воли дрогнули. — Да. Но, Уважаемый Престол, давно. «До того, как…» — До твоего отчисления с первого года практики, верно? Мики скованно кивнула, загоняя подальше иррациональное желание поступить как-нибудь по-своему: усмехнуться, пошутить, сделать кульбит под высокими потолками, рассказать какую-нибудь забавную историю, приключившуюся с Гасом. Она бы и сделала, да вот только рядом нет смеющихся подруг, вольная Земля далеко-далеко внизу (а противник – и то ниже), а в резиденции Сфер не принято слишком высоко летать и громко говорить. Когда её сняли с уроков в первый же день летней практики и отправили сюда, мысли в голову приходили самые разные, но ни одна из них пока не подтвердилась. Неужели этот важный Престол привел её сюда только затем, чтобы ещё раз напомнить, что среди Стражей — защитников Небес, в одной из самых уважаемых служб здесь — ей с запятнанной репутацией уже не быть? Так это она и сама знает. — Простите, Престол, — набралась смелости Мики, не выдержав долгого молчания, — но мне бы хотелось узнать: зачем вы меня вызвали? — Вы куда-то спешите… — скосил глаза в листок. — Микаэла? — У меня подопечная в трудной ситуации, — торопливо закивала практикантка, понимая, что иначе заданный вопрос будет звучать слишком грубо. — Понимаете, она на перепутье: долгов набрала, а денег просить у родителей она не хочет, поэтому, возможно, ей придётся… придётся искать другие способы. И мне бы, уважаемый Престол, не хотелось бы, чтобы эти способы шли вразрез с законом и моралью. В городе Ангелов не принято было перебивать, но Мики то и дело замирала, готовясь услышать просьбу оградить уважаемое лицо от низменных практикантских проблем. Но ему, кажется, было даже интересно: тёмно-песочные брови то и дело вежливо приподнимались, а тонкие пальцы правой руки водили по ребру стола — так часто делала Дольче, пытаясь запомнить урок перед утренней контрольной. — Ваша ответственность похвальна, — наконец кивнул Престол. — И, позвольте мне вернуться к вашей биографии… Ваш первый подопечный серьезно пострадал, не так ли? — Да, — кулаки невольно сжались. — Несчастный случай, меня не было рядом… В истории её отчисления всё было не так просто, как знали подруги, у которых всегда было слишком много забот, чтобы интересоваться этим подробно. Тогда Мики-первокурсница в стремлении достойно закончить земную практику сильно привязалась к своему подопечному. Проживя всю жизнь в Энджитауне, молодой ангел встречается с многими вещами, которые ему не так-то просто принять. Для Мики такой вещью стала хрупкость людей: однажды с её человеком случилось несчастье, которое приковало его к постели. Пусть Архан и призвал её не расстраиваться, пообещав в скорейшем времени подобрать нового подопечного, молодая хранительница не смогла смириться с трагедией, в которой чувствовала себя виноватой, и, как ей было свойственно, поступила импульсивно. А тогда ещё простой наставнице Темптель удалось раздуть из этого нарушения В.Е.Т.О. скандал, в результате чего её повысили до декана, а Мики… Что ж, она получила за это вмешательство не самое суровое наказание, как могла бы. Отчисление, конечно, всё ещё казалось несправедливым, учитывая, что позднее Мики увидела, что другим прощаются и не такие проступки, но что толку говорить об обидах давно минувших дней? — Ангел не может уберечь человека от всех несчастий, это общеизвестно, — Престол покачал головой, словно сочувствуя. — Но потом вы применили исцеление, заставили безутешных родителей поверить в настоящее чудо. Смертным нужны чудеса, но в контексте миропорядка чудо такого уровня — слишком серьёзный проступков. Вы были справедливо наказаны: отчисление, выговор и временный запрет на использование сил исцеления. Сейчас, помнится мне, как раз седьмое июля. — Моё наказание подошло к концу? Так вот зачем её вызвали! Серафим кивнул и, улыбнувшись, казалось, искренне, коснулся двумя пальцами её похолодевшего лба. В груди потеплело. Крылья словно раскрылись шире — а ведь Мики успела позабыть обычную легкость, не скованную ограничением! — Спасибо! — Мики едва удержалась от порыва взлететь. Эх, как она сейчас выйдет через врата на Землю и полетит, полетит! А как удивится новый дьявол-противник, увидев её силы, не ограниченные наказанием! Она уже собралась шагнуть к выходу, прощаясь с Престолом, но тот поднял руку, призывая не торопиться. — Я хотел бы вернуться к своему первому вопросу. Мики замерла, не понимая, оставаться ей на месте ей или садиться. Зачем вскакивала, дура? Перед Престолом теперь неудобно… Тот дождался, пока она достаточно смутится, а после встал сам и подвел практикантку к широкому окну во всю стену. Кабинет находился под потолком огромного холла, как будто вырубленного в самом сердце здания: по всему периметру стен — окна в пять этажей, сверкающие и отражающие свет от потолочного мягкого освещения, ничем не занавешенные: ангелам скрывать нечего. Внизу, да и в воздухе, кипела работа: ангелы копошились в белоснежной мебельной громаде столов, стульев и стеллажей, заваленных свитками и современными планшетами, в воздухе левитировали кипы бумаг, вниз-вверх спешили быстрокрылые гонцы… судя по неупорядоченной работе, такой режим деятельности отделения был ангелам в новинку. — Они работают над условиями новых правил В.Е.Т.О. к будущим переговорам с дьяволами, — подтвердил догадку Престол. — Но, как бы нам ни хотелось верить в лучшее, правду отрицать нельзя: война может разразиться в любую минуту. Ты видела Землю, и помнишь её лучше меня. Любое неверное движение, ответ на провокацию, несчастный случай — и война сорвется с цепи, подобно оголодавшему псу. Жуть. Но жуть привычная: за два года Мики повидала достаточно, привыкла к тому, что любой конец света можно остановить. Поэтому она, хоть и не без тревоги, спросила: — Что делать нам, практикантам? — Вам, практикантам… в сущности, на войне делать нечего. Вы молоды, несовершенны… склонны к ошибкам. Мики мрачно кивнула, понимая, куда клонит Престол: после побега Раф трёх её подруг неоднократно вызывали для дачи объяснений, читали нотации, обсуждали совершенные ею отдельно и ими всеми ошибки. Думать о ней не хотелось, слишком много всего было сказано о случившемся в кругу друзей, и много там было слов, которых порядочным ангелам говорить не следовало. — Сейчас ты ничего не сделаешь, хотя и желаешь, мы видим, — продолжал Престол, не отводя от практикантки взгляда. — Но так ли сильна твоя уверенность в пути Хранителя? Жить на Земле, участвовать в борьбе за человеческие души без шанса одержать полноценную победу. И ждать, когда привычный мир рухнет вам на головы. Что-то такое, помнится, говорил и отец. Ангелы старой закалки часто говорили о том, что перемирие временно, но молодежь им, как водится, не верила. — Я… не знаю, — Мики растерялась. — Почему вы спрашиваете это у меня? — Хотел бы я сам знать ответ, — вдруг мягко усмехнулся Престол. — Видишь ли, Мики, я — рекрутер Небесной Стражи. А тебя в наши ряды отрекомендовал один весьма уважаемый ангел.

***

Конечно, она согласилась. Сложно представить ситуацию, в которой молодой ангел с не самым мелким проступком в личном деле просто-напросто отказывается от шанса стать Стражем Небес. Да и вообще любой ангел. Но Мики — особенно. Ведь она и раньше метила в их ряды, мечтала быть похожей на Стража-отца. До того, как… Мики помнила день своего отчисления так, будто это было вчера. Вылечив подопечного, который без её вмешательства вряд ли бы когда-нибудь смог бы встать с кровати, и вернувшись в общежитие, Мики и подумать не могла, как быстро это ей аукнется. Буквально на следующее утро о проступке знали все: постаралась амбициозная наставница Темптель, с подачи которой ещё до обеда Мики допросили Стражи… К вечеру Сферы вынесли своё решение об исключении. Профессор Архан призывал не отчаиваться: ей никто не мешал вернуться в следующем году, а у смертного никто и не подумает отбирать возвращённое здоровье. Испорченное личное дело — не такая уж высокая цена за спасённую жизнь, пусть и спасённую против правил. Жаль родители этого не поняли и не приняли. Взрослые ангелы куда равнодушнее относятся к жизням людей: проводя звёзды в Энджитауне, перестаёшь считать человеческую жизнь большой ценностью, ведь у вечного только успевает вырасти ребёнок, а на Земле сменится как минимум поколение. Родители Мики не были Хранителями и с людьми работали очень давно. Поэтому о судьбе подопечного они беспокоились мало. А вот о судьбе единственной дочери... Не сказать, что исключение в личном деле ставит крест на жизни ангела. Однако столь серьёзное нарушение правил работы на Земле не могло остаться незамеченным, и теперь всюду, куда бы Мики не пошла, её будет преследовать эта ошибка — так говорил отец. Он не кричал, нет, но ясно дал понять, сколь велико его горе и разочарование. А оно вот как вышло! Хорошо, что подруги никогда не спрашивали об этой истории: немного интересовалась Дольче, но быстро почувствовала, что тема болезненная и не стала. Зато дьяволы отыгрались на славу: шутили об этом позоре при каждом удобном случае, и делали это так часто, что со временем Мики привыкла относиться к ситуации легче, сама стала шутить и в ответ на язвительность дьяволов лишь улыбаться в ответ. За это, пожалуй, она была им благодарна. Дьяволы… лучше забыть об их приключениях. Мики понимала всю серьёзность поступления в кадеты Небесной Стражи, знала, что в случае войны она будет обязана защищать свой дом от врага — ну а какой ещё у ангелов может быть враг? Разве что странный народ лимбичи, о котором было известно исключительно со слов дьявола… Нет, довольно мыслей о прошлогодних событиях. Если она хочет задержаться на предложенном месте подольше, придётся обо всём забыть. Мики отчаянно гнала от себя мысли о том, что и сама отчасти виновата в разрушении равновесия. В конце концов, даже Сферы закрыли на это глаза! Стряхнув с себя пелену задумчивости, Мики направилась ко вратам на Землю: ей придётся вернуться за вещами, попрощаться с девочками. Девочки… ох, как бы им объяснить свой уход?...

***

Летняя предуниверситетская практика на этот раз проходила в прибрежном городке, и вечных на неё собралось куда больше, чем в прошлом году. В этот утренний час большинство ангелов нежились у моря, у кого-то нашлись неотложные дела, поэтому приготовиться к длинному пути удалось в тишине. Сборы были почти закончены: рядом с рюкзаком лежали лишь билеты на автосферу из Энджитауна на соседний воздушный остров — Олимпию. Там новичков, изъявивших желание защищать Небеса, будут тренировать как минимум один земной год… если война не разразится раньше, но в это сейчас мало кто верил. — Не верится, что тебя отзывают, — Дольче закусила губу, смаргивая слёзы. — Уж если кого из нас и надо, то меня… — Не говори глупостей, это не наказание, — Мики неловко сжала руку подруги. — Просто… Небесам нужны не только Хранители, правда? — Ты так и не скажешь, куда тебя определили? — Если получится — скажу, — Мики не была уверена, что получится в ближайшее время, но предпочла отшутиться. — Знаешь же, плохая примета заранее планы выбалтывать. Последняя вещица — фотография с изображением четырех смеющихся ангелов — отправилась в чемодан. Ури закусила губу, отводя глаза и часто-часто моргая. Девочки предпочли не заострять на этом внимания. Хотя они, конечно же, заметили. Но если Дольче уже успела выплакаться и отложить переживания в долгий ящик, то Мики так до сих пор и не осознала, как относится к случившемуся с их общей подругой. Может, и вовсе никак: вот уже месяц они не слышали от неё ничего, и вряд ли услышат снова. Их пути, по всей видимости, окончательно разошлись. Теперь настала пора Мики отдаляться от подруг. Они-то, скорее всего, вдвоём останутся на Земле: охранять и защищать. Возможно, и ей когда-нибудь выпадет шанс защитить уже их самих — но, в отличии от Хранителей, Стражи используют не добрые слова, а оружие. — С тобой точно ничего не случилось? — Ури коснулась её руки, в фиалковых глазах плескалась тревога. — Случилось, — Мики по-доброму усмехнулась. — Осуществилась моя детская мечта. Вы всё узнаете первыми, обещаю! Пора было уходить: перемещение на Небеса, проход через усилившуюся охрану, путь до указанного места — это всё обещало занять немало времени. Опаздывать в первый же день не хотелось. — Обещай, что будешь писать, — Дольче не удержалась и всё же шмыгнула носом. — Конечно буду, сахарочек, — девочки хихикнули: слышать такие ласковые слова от преимущественно храбрящейся Мики было странно. — А ты не смей плакать, я же не ухожу нав… надолго. …навсегда. Почему-то хотелось сказать именно это. — Присмотри за Дольче, — Мики обняла вздрогнувшую Ури. — Берегите себя, ладно? — Что-то случилось? — подруга снова нахмурилась. — Мировой баланс. Его разрушили недавно, только и всего, — и, точно извиняясь, добавила: — Кто-то должен наводить порядок, верно?

***

Наводить порядок — дело хорошее. За первую неделю в базовом лагере кадетского корпуса будущих Стражей на соседствующем с Энжитауном острове Олимпии новобранцы мастерски обучились тонкому искусству выкладывания тропинок фигурными плитками, стрижки травы и многому чему ещё.  Мики, как и другие, не роптала: во-первых, ангелы не ленятся, во-вторых, это могло быть проверкой, в-третьих, сверх меры их не нагружали. Падая замертво в койку ночью и с трудом поднимаясь днём, Мики с удивлением поняла, что Золотая школа с её странностями была настоящим курортом: после славных “подвигов” вроде битвы с мутировавшей в осьминога Рейны можно было отоспаться хотя бы на уроках.  Здесь же на занятиях, которые начались на вторую неделю после прибытия Мики, спать бы не получилось при всем желании. У юных ангелов проверили уровень базовой подготовки и начали копать глубже. Лекции по общеобразовательным предметам фактически стали особо жестокими экзаменами, где новобранцам оставалось напряженно следить за ходом опроса, тем самым придерживая свои шансы не облажаться хотя бы в области положительных значений. О том, чтобы добиться благосклонности придирчивых наставников, не шло и речи. — Как ты думаешь, — прошептала Дебора, девушка-ангел со светло-русыми волосами, стянутым в пучок, — когда нас начнут отчислять… и кто будет первым? — Будешь болтать и отвлекать меня — сегодня. Сейчас. Нас с тобой.  Дебора вздохнула, признавая не столько её правоту, сколько неразумность болтовни: несмотря на то, что занятия проходили на открытом воздухе, профессор мог услышать каждый шепоток. Но сейчас этот немолодой ангел со старой военной выправкой был занят лекцией о том, как низвергнутые с Небес нечистые зажигали в своих пещерах свет, тоскуя по солнцу и оттого злясь еще больше.  Дебора была хорошим товарищем. Она не старалась стать лучшей подругой, выпытывая у соседки каждую деталь её прошлого, чтобы потом выболтать  кому-нибудь ещё для окончательного скрепления команды. Не то что бы Мики не ценила помощь Дольче в деле собственной адаптации в новом коллективе, но сейчас лишняя встряска сделала бы только хуже. Хотя по трем… двум своим подругам она действительно скучала. — Я это знаю, — все же не удержалась Дебора, тоскливо подпирая подбородок ладонью. — Отец мой историю преподает в начальной школе Энжитауна. — Так ты историк? Соседка, кажется, только этого вопроса и ждала. — Ушла сюда чтобы историком не стать, — фыркнула она — и привлекла к себе внимание профессора. — Микаэлла! — тот решил не разбираться в источнике звука. — Сколько каст существует у дьяволов? — Се-емь. Дебора отчаянно задергала сложенным мизинцем. — Семь с половиной! — торопливо исправилась Мики. — Праздность и уныние считается одной кастой, но делится надвое. — Как будет действовать дьявол этой специализации? Мики вспомнила Гаса и едва удержалась от смешка. — Практика подсказывает, что дьявол этой специализации до действий может и не дойти... В аудитории раздались смешки. — Микаэлла, вы сюда прилетели шутить? — Прошу прощения, профессор. — Вы! Как можно полагаться на армию, состоящую из неучей, которые только и могут, что прикрывать своё невежество уловками! У вас всё? Остальные кадеты притихли, с сочувствием глядя на неё: ух, что будет! Самое время склонить голову и со всем причитающимся покаянием извиниться перед наставником за дерзость. — Нет, профессор, — Мики выпрямила плечи, отчаянно не желая и здесь выглядеть дурой-второгодницей. — Я не отказываюсь от своих слов: дьявол Праздности может и не предпринимать активных действий, не кружить вокруг подопечного и даже не мешать работать ангелу… а потом, в самый ответственный момент, вдруг появиться из ниоткуда с банкой кока-колы и потребовать одного-единственного хода вне очереди взамен тех, что были им пропущены. И ангел, понимая, что сам нарушал очередность, устав дожидаться противника,  не сможет не уступить. О, с Гасом это случалось постоянно: даже зная об этой уловке, нетерпеливая Мики не могла просто бездействовать и работала, пока толстяк ожидал удачного момента днями и неделями, и палец о палец не ударяя! Профессор же, внезапно, задумался, почёсывая козлиную бородку, пока вся группа с замиранием сердца ждала вердикта. — Уже похоже на ответ Стража, — в старческих глазах сверкнуло что-то отдалённо напоминающее одобрение. —  А скажите мне, Микаэлла, прав ли будет ангел, доведя дело до конца вопреки требованию своего соперника, не дав ему ход? — Нет, не прав, — Мики благоразумно не стала упоминать то, что дьяволы не гнушались нарушением правил и как такового “разрешения” у ангела на внеочередной ход зачастую не спрашивали.  — А что бы вы выбрали? Или выбирали… — Старалась выбирать правильный вариант, профессор. Уступить. — А что вы чувствовали? — Досаду.  Учитель так долго и пристально смотрел на неё, что группа уже приготовилась слушать новую отповедь. Но ангел вдруг развернулся, оказываясь спиной к аудитории. — Все мы её когда-либо чувствовали. Но раньше эти правила хотя бы поддерживали порядок, а сейчас… Можете быть свободны. Отдохните. Завтра будет важное… мероприятие.

***

— ...странный он сегодня, — резюмировала Дебора, распластавшись по столу. — И что за мероприятие? — Может, учения, — Мики пожала плечами. — Может, очередной тест. Обеды с ней и Деборой делили двое юношей: Павел и его друг детства Эспер, похожие друг на друга почти как братья… хотя не так уж и мало на Небесах золотоволосых и зеленоглазых ангелов. Не заморачивающаяся Мики различала их по цвету крыльев: перья Павла светились нередким у ангелов нежно-синим, а Эспер щеголял с ярко-алыми. — Я слышал, генерал прибудет, — протянул он, отставляя тарелку. — Генерал? — Дебора зевнула. — Какой? — Какой-какой, Кэсседи, — Эспер пожал плечами, увлеченный своим салатом.  — Так она разве... — Мики прикусила губу. О её собственном участии в учинении конца света здесь никто не знал, — будет принимать участие в войне?  — Ну а ты как думаешь? — с жаром воскликнул Эспер, потрясая кулаками. — Воина такого уровня можно столетиями искать, и то, что генерал Кэсседи ещё полна энергии — хороший знак. Расправимся с рогатыми в два счета, а пеплом землю посыпем! Ну, — добавил он, смутившись поражённого взгляда Павла, —  чтобы овощи лучше росли...  Оговорка явно смутила ангела, но Мики не обратила на это внимания. Она понимала, что и сама не знает всей истории, которая, признаться честно, была очень странной и запутанной, известной на одну половину со слов дьявола, а на другую — со слов таинственной смертной, знавшей слишком много и исчезнувшей как только о ней на минуту забыли. Сейчас бы Мики усомнилась в правдивости слов Сульфуса и Анжели: здесь, в базовом лагере, учили верить лишь официальным сводкам и приказам командиров. Но всё же сбросить со счетов свои собственные воспоминания о том, как генерал Кэсседи привела в облачное пространство над городом сотни воинов и чуть не убила на их глазах двух учеников… Нет, такое не забыть. Пока Мики размышляла, разговор товарищей продолжался. — Дебора, а ты была на Земле? — глядя на Эспера сейчас, та же Дольче молниеносно бы решила, что тот имеет на Дебору виды, но смущается заговорить наедине. — Да, но только год, после первого года практики сюда пришла, — бросила та, отвлекаясь от расшнуровывания наруча, — рекомендации хорошие были. А что? — Да так, — ангел порозовел, — интересно просто. Я тоже после первого года… это у нас общее… да…  Дабы скрыть неловкость друга, Павел задал тот же вопрос Мики. — Меня… пригласили, — замялась она. —  Пришла за снятием взыскания, и тут мне предложили. Глупо было отказываться. — Так ты под взысканием была? — Дебора недоверчиво обернулась. Её удивление можно было понять: на острове Олимпия из грешков за Мики водилось лишь неумение вовремя придержать язык, да и то, у ангелов, работавших на Земле, такое встречается. — На Земле всякое бывает, — уклончиво ответила Мики, но всё же добавила. — Я, вообще-то, в раннем детстве мечтала стать Стражем. — Родитель? — Отец. — А-а, у меня дядюшка тоже... Если у двух пусть даже совершенно непохожих ангелов в семье есть хоть один Страж Небесный, одна тема для разговора уже имеется. Страж — должность видная, почётная, многие нынешние архангелы Высших Сфер раньше были стражами. Во времена Великой Войны именно Стражи сражались с дьяволами, но и в мирное время у них хватало забот.  Мики помнила: отца почти никогда не было дома. Сферы нагружали его работой, и он всё время был на заданиях. Почетная должность, и к матери Мики, да и к ней самой, относились даже теплее, чем к другим. А потом… потом её выгнали из школы, и соседи родителям стали только сочувствовать. *** Практические занятия, начавшиеся пару недель назад, были… неоднозначными. Мики была в числе лучших, но, не позволяя гордыне взять верх, она нехотя признавала, что ей просто-напросто очень повезло с набором крыльев. — Тренируйся держать барьер как можно дольше, — наставлял инструктор, когда едва живая Мики наконец деактивировала крылья, дрожащей рукой убирая со лба прилипшие волосы. Перед глазами плясали чёрные мушки, и, благо, завтрак был давно… — А сколько я продержалась сейчас? — Шесть минут, — инструктор не был в восторге, но и недовольства не высказывал. — И помни, что в реальном бою тебя будет атаковать не один враг… Следующий! Мики тренировалась каждый день, но значительных успехов пока не добилась. Несмотря на то, что уже имеющихся навыков хватало, чтобы держаться на плаву, она не оставляла тренировки: не хватало ещё расслабиться и, наслаждаясь мнимым превосходством, с позором вылететь! Второй раз она отчисляться не будет, нет уж!   Инструктор тем временем чуть ли не перья себе выдирал в отчаяньи: — Крылья цветов, крылья цвета… Ну хоть птичьи крылья научитесь использовать в бою! Как?.. Глаза врагу выколоть, обзор заслонить… О, восемь Небесных Архангелов, зачем вы вообще пошли в кадеты? Так проходило почти каждое занятие: кадеты что есть мочи пытались продемонстрировать свои способности, а инструктор сокрушался на их странный, не боевой характер. Он часто стенал, что мирное время расслабило ангелов и сделало их абсолютно беспомощными перед лицом реальной опасности. Мики не могла с этим согласиться: ведь её компания подруг вполне неплохо сражалась и с дьяволами, и с Рейной, а их к этому даже не готовили! Впрочем… будут ли эти стычки хоть немного похожи на реальную войну? Так ли много они умеют на самом деле? Мысли об этом заставляли тренироваться ещё усерднее.

***

По ночам Мики  часто преследовали дьяволы. Точнее — ошивались рядом, дружески хлопая по плечам (ну точно сон!).  Они только что победили Рейну, вместе победили! И, пусть Раф лежала без сознания, профессор Архан сразу заявил, что с ней все будет хорошо. Ури и Мики помогли ему перенести её в школу. Темптель за шкирку отволокла туда же, но на пару этажей ниже, упирающегося Сульфуса, намереваясь с пристрастием расспросить о событиях двух предыдущих дней: дьвольская деканша про комнату портретов ещё не забыла. Крик в нижней части школы тогда стоял такой, что и на улице слышно было… “А ты клево ей липкой хренью зарядила!” — признала Кабале, щурясь от бьющего в глаза солнца. “Это не хрень, это ангельская липучка!” “Ангельская липкая хрень,” — резюмировала Кабирия. “Кстати, апельсином пахнет. Интересно, а на вкус?... Эй, в лицо-то зачем?!” “Ой, а почему профессор Темптель как кричит?” “Не кричит, карамелька, а воспитывает — с этим обалдуем только так и работать, он спокойных слов не понимает! — наставительно воздела палец к небу Кабирия. — Вот сейчас она ещё выдаст коронное “крылья оторву и на рога намотаю”, и можно будет расходиться… дальше уже тише будет...” “Да про рога она уже… Пойдёмте есть: со вчера росинки маковой во рту не было! И не смотри на меня так, Мики, вижу ведь, что тоже жрать хочешь…” Солнце действительно светило слишком ярко — на Земле так не бывает. Мики рывком поднялась на кровати. До подъема час. Соседки ещё спали. А она уже не заснет. — Вряд ли мы встретимся, — уговаривала себя ангелесса, одеваясь на внеплановую утреннюю пробежку. — Вряд ли начнется война. Может, мне и не придется их… Невысказанное “убивать” она не смогла произнести даже мысленно.