Новый опыт Дульсины Линарес

      День, которого так долго ждала Дульсина, наконец наступил. Теперь она могла выкупить конфискованный семейный дом, который когда-то принадлежал её отцу.       Она не сомневалась, что среди представителей высшего общества найдутся желающие завладеть особняком. Но уверенность в себе никогда не покидала Дульсину - даже в самые мрачные времена. Тем более теперь, когда она могла себе позволить купить много таких домов.       Уже в процессе аукциона на душе женщины неприятно заскребли кошки. Оказалось, что Федерико Роблес успел награбить довольно много движимого и недвижимого имущества - не только у семьи Линарес, но и у других обеспеченных людей, которые выбирали его в качестве своего доверенного лица. Дульсина смутно догадывалась, что это были женщины, которые тоже поверили мошеннику и раскрыли перед ним не только свои души, но и кошельки.       Всë это имущество не оглашалось в завещании Федерико, поскольку было нажито нечестным путем ещё до его отношений с Кандидой, не говоря уже о браке с Дульсиной. Следовательно, Федерико успел записать всё на чужое имя или вложить. Факты вскрылись уже после его смерти специалистами, которых нанял Густаво Морено.       Дульсина слышала, как объявляют лот за лотом, и слегка вздрагивала, удивлëнно поднимая брови. Мерзавец, ничтожество... Как же сильно она тогда жаждала любви и игры в семью, что доверилась ему, однако отчаянно отказывалась верить собственному брату, который ей прямо в лицо кричал: Роблес - вор!       Женщине уже не было дела до того, кому достанется остальное. Решительность помогла ей добиться главной цели. Она стояла до последнего - никто не решился перебить огромную сумму, которую предлагала глава корпорации Морено. К тому же в светском обществе портить отношения с величиной такого уровня - такое себе удовольствие. Ни для кого не было секретом, что Дульсина Линарес, вдова Морено, возвращала себе особняк, который принадлежал ей и её семье до первого брака.       Дульсина чувствовала себя королевой. Её главная цель была достигнута, и она мысленно, хоть и с грустью, благодарила Густаво, который сделал так много - помог вернуть самое дорогое, что было в её жизни.       - Леопольдина! - воодушевлëнным тоном позвала она прямо с порога, как только вошла в дом Морено.       Экономка уже встречала её в фойе.       - Да, сеньора Дульсина. Какие новости?       - Дом Линаресов - мой, Лео! - Дульсина раскинула руки и запрокинула голову, засмеявшись. - Я только что вернула дом Линаресов!       Леопольдина подлетела к ней, едва сдерживаясь, чтобы не обнять свою хозяйку.       - Как я рада! Наконец-то это свершилось!       Глаза Линарес блестели. Женщина сама в восторге обхватила Леопольдину за плечи.       - Я хочу поехать туда. Хочу, чтобы ты помогла мне привести особняк в порядок, чтобы он снова стал таким, как при нас. - Я всегда помогу, сеньора Дульсина. Ведь это наш дом. - Да, Лео, - вдова сияла. - Наш... Линаресов. А ты - одна из них. ...       Телефонный звонок застал Рикардо у дверей квартиры. Он взял трубку.       - Слушаю.       - Рикардо, это я, Дульсина. Нам необходимо увидеться, есть важные новости.       - Настолько важные, что это не может подождать?       - Именно.       - Я сейчас иду гулять с сыном, через полчаса буду у тебя.       - Я жду. ...       Вскоре Рикардо снова пил чай, сидя в уютном сером кресле Дульсины. Вот только повод встречи в этот раз был уже другой. Маленький Луис Мигель копошился на коленях у отца, время от времени просясь на руки к Дульсине по порыву симпатии, - но его тётя в эти моменты отворачивалась, делая вид, что не замечает ребенка.       Леопольдина стояла рядом - молчаливая свидетельница их диалога.       - Рикардо, я хотела сообщить тебе, что сегодня распродавалось с молотка имущество, которое награбил Федерико, - она украдкой взглянула на него.       Брат приподнял бровь и произнёс с любопытством:       - И кому же достался дом Линаресов?       Дульсина посмотрела ему в глаза.       - Я выкупила его, Рикардо.       Он сделал глоток чая.       - Я поздравляю тебя, Дульсина.       Голос его звучал слишком спокойно, что удивило сестру. Она недоуменно подняла брови и развела руками:       - Ты говоришь так, будто тебе все равно.       Он со вздохом встал с кресла, придерживая сына на руках.       - Дульсина, ведь это ты мечтала вернуть особняк. Говорила, что любишь его больше, чем мы все. И что он скорее твой, чем наш.       Она пожала плечами.       - Судя по твоей реакции, я была права. Но я хотела поговорить о том, что теперь тебе необязательно снимать квартиру. Линаресам лучше вернуться в свой родовой дом.       Рикардо подошёл к ней вплотную. Ребенок сразу же снова протянул ручки и попытался потрогать её медальон, но она отмахнулась.       - Это ты так решила, сестра? Ты снова решаешь за всех Линаресов: кому где жить, на ком жениться, кому достанется наследство отца...       Она открыла рот от удивления.       - Но я не понимаю... Разве это не естественно, что семья снова вернётся в свой дом, который у неё отняли?       - Ты отдала его сама - Роблесу.       Она резко отвернулась.       - За что ты напоминаешь мне об ошибке, если я исправила её, выкупив особняк?!       Одной рукой придерживая Луиса Мигеля, другой Рикардо взял Дульсину за локоть и повернул обратно к себе. Взглянул в ее горящие светло-карие глаза.       - Не все ошибки можно исправить деньгами, Дульсина. Пожалуйста, подумай об этом. И делай с домом всё, что захочешь.       Её губы сжались.       - Видимо, ты рассчитываешь получить гораздо больше от матушки своей дикарки.       Он вздохнул.       - Ты не меняешься, сестра. Всё на свете меряешь деньгами, но не берешь в расчёт сердце. Но я всё равно люблю тебя. Удачи, и прощай.       Он наклонился и поцеловал её в светло-каштановую челку - совсем как в тот злополучный день, когда он решил навсегда уехать из Мехико. Затем молча покинул особняк Морено.       Дульсина стояла неподвижно.       - Ты слышала, Леопольдина?       Экономка не сдержала ухмылку.       - Да.       - Я не понимаю.       - Просто Рикардо до сих пор обижается на то, как мы поступили с его дикаркой. Она даже сейчас, ничего не делая, умудряется портить нам жизнь.       Дульсина устало махнула рукой.       - Да черт с ней. Пусть Мануэль подаст машину. Я поеду на ранчо.       - Да, сеньора Дульсина. ...       Рохелио и Кандида были удивлены, но сестру встретили как полагается, по-семейному. Эрлинда, теперь официальная супруга Рохелио, едва поздоровалась и поспешила уйти, чтобы лишний раз не выслушивать оскорбления от средней сестры Линарес.       - Я с хорошими новостями. Сегодня я выкупила наш дом. Теперь семья Линаресов снова может туда вернуться. Что скажешь, Кандида? - вдова Морено вопросительно взглянула на сестру.       Старшая сестра сохраняла холодное выражение лица - как всегда в присутствии младшей.       - Семья? Знаешь, в один момент, который мне не забыть, мы вдруг перестали быть семьёй. Я простила тебя - ты тоже наказана Федерико. Но я не смогу жить в доме, в котором всё напоминает мне о моей разбитой жизни. По крайней мере, сейчас я к этому не готова.       - Дело твоё, - Дульсина пожала плечами и повернулась к брату. - А ты что скажешь, Рохелио?       - Я теперь женатый человек, сестра. Все вышло так, как я и мечтал: я наконец могу свободно ходить, и теперь я живу на ранчо со своей женой. Не вижу смысла менять образ жизни, к тому же вспоминая о том, как в этом доме обращались с женой Рикардо. Нам и здесь хорошо. И мы всегда тебе рады.       - Это твое окончательное решение?       - Да, Дульсина.       Не говоря ни слова, вдова резкими, быстрыми шагами вышла из дома и села в машину.       - Домой, Мануэль. А хотя... Нет, по другому адресу. ...       Бежевые стены комнат, жёлтые портьеры и герб семьи Линаресов в виде льва... Ей казалось, что она, словно блудная дочь, вернулась в объятия любящего отца. Её не смущал слой пыли на поверхностях, тишина, пронзительная до звона в ушах... Она наконец была дома, где и положено быть - как будто и не случалось всех этих странных событий.       Дульсина медленно поднялась по лестнице. Перед глазами мелькали обрывки воспоминаний, словно старинное кино. Мимо вниз по лестнице пробежала девочка, а за ней, весело смеясь, малышка помладше. Голубое платье развевалось от бега. Ножка оступилась, но старшая сестра ловко подхватила ребенка в свои объятия.       Внизу стоял их отец. Он улыбался. Они еще успевают в фотостудию. Девочки такие нарядные - их матери должно понравиться.       Кадры мелькали и пропадали из виду. Дульсина зажмурила глаза и снова открыла их, стряхивая наваждение. Она сделала несколько шагов по коридору второго этажа и остановилась у своей комнаты.       Столики, а на них пепельницы. Папа курит, и они с годами переняли эту нехитрую, но редкую привычку. Все, кроме Канди. Но она дурочка, слишком помешана на здоровье.       - Знакомься, Дульсина, это твои братья.       Отец в блеклом облаке старинного кадра снова появился, наклонился к ней, показывая малышей, лежащих на большой родительской кровати. Она слышала свой голос: тоненький, капризный голос школьницы.       - Это не мои братья, у них другая мама. Теперь ты будешь любить только их, да?       - Не обижай меня, Дульсинита. Я очень сильно люблю всех вас.       Он повернулся к ней, чтобы обнять, но исчез в серой дымке.       Дульсина мягко нажала на ручку двери и прошла в свою комнату. Да, так и должно быть. Она не уходила отсюда и никогда не уйдет. Никто не заставит её покинуть дом.       Женщина сбросила туфли и забралась на свою кровать. Здесь безопасно.       - Папа! - позвала она. - Канди! Это была её семья - с начала и навсегда. Другой она не знала и не помнила.       Маленькая девочка повернулась на бок и сжалась калачиком, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Ей больше не будут сниться эти ужасные сны. Папа скоро вернётся. И всë будет хорошо. Конец