Шаг к зеркалу

До свадьбы Андромеды Блэк и Люциуса Малфоя оставалась неделя, но все до малейших мелочей было уже готово. Следя за ходом подготовительных работ в Малфой-мэноре, Сигнус Блэк испытывал облегчение, что основная часть хлопот обошла его дом стороной. Теперь он благодарил Мерлина, что у него не сыновья, а дочери, и свадьбу обязана устраивать, так сказать, принимающая сторона, так что никакие грандиозные уборки-чистки-перестановки-перепланировки-облагораживания не потревожат его покой. Он и так уже достаточно потрудился в свое время, договариваясь о взаимовыгодных браках. Нарцисса хорошо помнила, как год тому назад, определившись с датой свадьбы, Абраксас Малфой явился к ним в дом, чтобы уточнить все детали сделки. Тогда они с отцом засели в кабинете на несколько часов, в результате чего были подписаны самые настоящие деловые соглашения о том, что после свадьбы в собственность Малфоев перейдет немалая часть земель Блэков, а Блэки получат от щедрот новых родственников несколько выгодных контрактов и пакет каких-то подозрительных акций. Также в путь-дорогу в Малфой-мэнор вместе с Андромедой отправлялся старинный резной шкаф розового дерева. Этот шкаф почему-то добил Нарциссу окончательно, и, услышав об этой детали сделки от отца за ужином, она расхохоталась так, что ее выдворили из-за стола. Свадебное платье тоже было уже готово – тонкое, невесомое, отделанное бельгийским кружевом и жемчугом, оно казалось ненастоящим. С замужеством Друэллы пришел конец традиции Розье передавать свадебный наряд из поколения в поколение – окончательно обветшавшая фамильная реликвия разошлась по швам прямо во время торжественного пира и опозорила бы переборщившую с десертами невесту на веки вечные, если бы не расторопность эльфини по имени Маффи, которая вовремя набросила на плечи хозяйки извлеченную прямо из воздуха шаль, за мгновение до этого исчезнувшую из модного парижского магазина. Так что и для Беллатрикс, вышедшей замуж за Родольфуса Лестрейнджа два года тому назад (ну о-очень удачная сделка, при воспоминании о которой Сигнус Блэк все еще довольно жмурился), и для Андромеды свадебные платья шили лучшие модистки магического Лондона. Брак Андромеды, или Ромми, как любила ее называть младшая сестра, тоже был удачной сделкой Сигнуса. Так уж повелось в этой семье – договариваться не с теми, кому предстояло потом всю жизнь терпеть друг друга, а с их родителями, которые торговались как заправские магловские коневоды – Нарцисса как-то видела один такой торг: два краснолицых магла долго сотрясали душный летний воздух, расхваливая живой товар, сбивая и поднимая цену и обильно пересыпая свою речь крепкими словечками, пока наконец не ударили по рукам и разошлись, довольные собой и друг другом. Тем же способом отец некогда договорился и о браке самой Цисс, но вмешались непредвиденные обстоятельства: жених погиб два года назад, отбиваясь от отряда авроров. Он был намного старше своей невесты и уже давно числился среди самых верных сторонников Темного Лорда. На кладбище Нарцисса видела его в первый и последний раз и в душе была рада, что легко отделалась. Пожиратели смерти ее пугали. Хорошо, что отпала необходимость выходить замуж за одного из них. Нет, ее муж будет другим. Она твердо в это верила. Он будет так же, как и она, любить искусство, разбираться в эпохах средневековой живописи, сможет отличить барочную лепнину от присущей стилю рококо… Может, она и встретит его как раз там, куда давно уже собиралась – в Европейском университете истории магии и искусства. Цисс знала, что ей вряд ли понадобится работать – если она немедленно не найдет подходящего жениха сама, отец обязательно сторгует ее кому-нибудь из равных им по богатству и положению – но она выдержала этот бой, она отстояла свое право получить образование в университете искусств, в который так рвалась попасть. Однокурсники после окончания Хогвартса разлетелись кто куда, продолжили учебу, чтобы получить специальность, а Нарцисса с нетерпением предвкушала полное погружение в обожаемый мир холстов, кистей, вкусно пахнущих красок, потресканных полотен старых мастеров и обучения всему тому, что она любила с детства. Ее акварели и графические работы уже были аккуратно упакованы, переложенные хрустящей тонкой бумагой, принадлежности для рисования покоились в специальном ящичке, а большая часть одежды отправлена в Милан заранее, чтобы не тащить слишком много чемоданов. Она сумела настоять на своем и заставить отца позволить ей окончить университет, прежде чем выйти замуж. Сигнус скрепя сердце согласился – главным образом потому, что подходящего кандидата на руку младшей дочери на примете все равно не было. А Андромеда в последние месяцы была какой-то другой. Чужой – все такой же ласковой, доброй, любящей сестрой и дочерью, но все же немного отчужденной и странно мечтательной. Цисс не могла понять – неужели это перспектива свадьбы с Люциусом Малфоем превратила здравомыслящую Ромми в героиню бульварного романа, только и умеющую, что грезить о своем суженом (тьфу, вот отвратное слово – отдает неизбежностью судебного приговора!)? Верилось в это слабо. Как и Белла Родольфуса, Ромми знала Люциуса только по школе, где тот учился на курс младше нее. Ни Абраксас Малфой, ни Сигнус Блэк, ни сам малфоевский наследник не давали себе труда скрывать очевидное – удачная сделка есть удачная сделка. Ромми, казалось, сумела с этим смириться и даже найти в своем положении какие-то выгоды. Цисс поежилась. Нет уж, пусть отец только отпустит ее в университет, а об остальном она позаботится сама. Не станет она покорно ждать, пока он найдет нового покупателя на живой товар. - Андромеда давно уже должна была быть дома, - произнес Сигнус, бросая нетерпеливые взгляды на часы в гостиной. У часов – громоздкое сооружение из красного дерева с замысловатой резьбой и металлической отделкой – стрелки стояли на месте, а двигался, наоборот, циферблат. Но сейчас он тоже, казалось, застыл на отметке «10». Вечера, разумеется. Сигнус клял себя за то, что позволил дочери отправиться по магазинам одной. Ее-то не тронут, хоть и времена сейчас смутные – на чистокровных компания Темного Лорда руки не поднимет – но было все равно не по себе. Ну ничего, еще неделя – и пусть мужу демонстрирует свои фокусы. Скоро он, Сигнус, сбросит со своих усталых плеч эту обузу, заботу о взрослой взбалмошной девице двадцати лет… И в эту самую минуту в приоткрытое высокое окно гостиной влетела большая серая сова. Друэлла отшвырнула в сторону книгу и сдернула с птичьей лапы записку. Развернула ее, ворча «Ну вот, снова у подружек ночует»… и тут же беззвучно распласталась на толстом узорчатом ковре. Записка выпала из пальцев. Почтовая сова растерянно ухала, не дождавшись платы. Пока отец, с которого мигом слетела вся его аристократическая невозмутимость, хлопал жену по щекам, брызгал водой, произносил какие-то малополезные заклинания и в панике призывал домового эльфа, Цисс завладела запиской. Обрывок желтоватой бумаги был влажным, словно там, откуда он прибыл, шел дождь. Чернила слегка расплылись, но мелкий неряшливый почерк Ромми был хорошо различим: «Мама, папа… не знаю, с чего начать. Я знаю, как это вас расстроит, но умоляю меня понять. Я не вернусь и не выйду за Люциуса Малфоя. Когда вы будете читать это письмо, я уже буду замужем за другим. Он добрый, хороший человек, маглорожденный волшебник, и, в отличие от Малфоя, искренне меня любит, а я люблю его. Отправьте ответ на обороте моего письма с этой совой, и тогда я буду знать, что еще могу надеяться на ваше прощение». Нарцисса поморщилась. Как это похоже на Ромми – все эти сопли, сентиментальщина, «умоляю понять» и театральный жест «отправьте ответ на обороте моего письма». Сестричка, на что ты надеешься? Отец? Понять? Да он даже имя твое произносить запретит… Цисс покосилась на все еще возящегося на ковре Сигнуса и пристроилась за журнальным столиком. Черкнув сестре пару строк на обороте, она свернула клочок бумаги в трубочку. Подумав, развернула, приписала в конце адрес университета в Милане, привязала к лапе топчущейся рядом на столике совы и вытолкнула птицу за окно в теплую ночь. А потом были крики, истерики, взаимные обвинения и взаимные утешения, безумные планы, как вырвать дочь из клешней «этого поганого типа» - Сигнус и Друэлла еще не знали его имени, но им хватило и того, что он происходил из семьи маглов… Цисс притаилась в своем любимом огромном кресле в углу гостиной – это было самое надежное укрытие детства, где она обычно пережидала все бури, которых в семье с тремя дочерьми хватало. Она могла представить, какой разразится скандал. Нет, внешне все будет мирно – даже оскорбленная гордость не заставит никого из Малфоев поднять голос или опуститься до базарных обвинений – но репутации всех Блэков придет конец. Ни один деловой партнер теперь не будет им доверять. Той же ночью прибыл срочно вызванный Люциус Малфой. Следовало подумать, как выйти из положения с наименьшим ущербом для обеих семей. Нарцисса потрогала принесенную эльфом чашку своего любимого горячего черного кофе с корицей и без сахара, свернулась поудобней в кресле, открыла книгу и приготовилась ждать. Сквозь приоткрытое окно в гостиную врывались порывы прохладного, пахнущего свежестью и ночной росой ветра. Вечер в обществе книги был бы очень приятным, если бы не… - Нарси, отец просит тебя зайти, - прервал раздумья голос матери. - Меня? – От неожиданности Цисс выронила небольшой томик. – А что, Малфой уже ушел? - Быстрее, не заставляй их ждать! - Их, - пробормотала девушка, с сожалением покидая кресло. Интересно, что им надо. Она стремительно прошла по ярко освещенному коридору, аккуратно прикрыла за собой тяжелую дубовую дверь отцовского кабинета и вопросительно уставилась на отца. - Ну, Люциус? – произнес Сигнус, явно продолжая начатый до ее прихода разговор. Но Цисс не собиралась играть молчаливую роль мебели. - Ты меня звал, отец? – сказала она громко. - Да, я… гм… - он прокашлялся и уже уверенней продолжил. – Я хотел предложить Люциусу взять в жены тебя вместо Андромеды. Это будет лучшим выходом для всех нас. Ну, так что скажешь, Люциус? Малфой окинул Нарциссу деловитым оценивающим взглядом. Это было последней каплей. Цисс в бешенстве выпрямилась. - Что бы он ни сказал, я говорю «нет», - холодно заявила она Блэку. – Даже не думай. - Ты смеешь со мной спорить, девочка? – прохрипел разъяренный отец. Нарцисса знала, что он считал ее покорной и бесхарактерной – может быть, из-за ее увлечения искусством, которое, по мнению Сигнуса Блэка, было никчемным занятием для мямлей и слабаков. А она редко спорила с родителями только лишь потому, что обычно спорить было не о чем, ее все устраивало. Но теперь она приготовилась стоять насмерть. Люциус Малфой был Пожирателем смерти, одного этого уже хватило бы для отказа. Кроме того, она не собиралась так легко расставаться со своей художественной мечтой. - Ты обещал отпустить меня в университет, - напомнила Нарцисса, зная, что отец гордится тем, что никогда не нарушает обещаний. Сигнус заморгал. - Да. Только видишь ли, в чем дело… Малфоям я тоже кое-что пообещал, и это было до того, как я обещал тебе… Люциус, что ты молчишь?! - Оставьте это, мистер Блэк, я не думаю, что из Нарциссы выйдет хорошая жена, - лениво протянул Малфой. - У нее слишком строптивый характер, и к тому же… отец вряд ли одобрит невестку с таким телосложением, - он снова окинул цепким взглядом хрупкую фигурку Цисс. - Не забывайся, Малфой, ты не на рынке рабов, - презрительно бросила девушка. – Хотя там тебе, по-моему, самое место… Отец, обещание вообще-то давал ты, а не я. Если так сильно беспокоишься о его выполнении, выходи замуж сам вместо Ромми! Я отправляюсь в университет через неделю. Ничем не могу помочь, Люциус. Малфой неожиданно усмехнулся. Несмотря на злость, Нарцисса невольно отметила, что улыбка у него отменная, веселая и какая-то… ласковая, что ли… К черту! Она отвела глаза и снова яростно уставилась на отца. - Ты меня понял, папа, - хамски заявила она и вышла из кабинета. Ничего, отец еще придет в себя после сегодняшнего потрясения и успеет порадоваться, что не натворил глупостей. И сдержит данное ей обещание. Жалко, что теперь она не скоро увидится с Ромми. Цисс любила сестру, но брак с маглорожденным автоматически вычеркивал ее из всех семейных святцев. Отец и слышать о ней не захочет. Мама будет храбриться и пытаться казаться невозмутимой, а ночами долго плакать в подушку. Беллатрикс встанет на «официальную» сторону Сигнуса, потому что брак с грязнокровкой в ее глазах – это проступок, ниже которого упасть невозможно. Нарцисса вернулась в пустую гостиную и начала без всякого удовольствия пить остывший кофе. Когда поздно ночью, обсудив с Сигнусом детали расторжения контрактов, Люциус Малфой покидал дом Блэков, свет в коридорах уже погас. Казалось, все уже спали. В гостиной было полутемно – ее освещала единственная свеча в витом серебряном подсвечнике на столе, а в глубине комнаты светился какой-то тонкий золотистый луч. Люциус присмотрелся. Всю дальнюю стену занимал огромный гобелен – семейное дерево, насколько он мог припомнить. У гобелена стояла Нарцисса и, нацелив палочку на какую-то неразличимую отсюда в темноте точку, целеустремленно прожигала в плотной ткани дыру. Люциус пересек гостиную, вышел во двор, запахнулся в плащ и трансгрессировал.