Шаг к зеркалу

Подчеркнуто осторожные шаги Абраксаса затихли в глубине коридора. Какое-то время Люциус и Нарцисса еще изучали закрытую дверь, после чего уставились друг на друга и беззвучно расхохотались. ― Мордред!.. В последний раз он говорил таким тоном, когда мне было лет пятнадцать… ― произнес Малфой сквозь смех, уткнувшись в плечо Нарциссы. ― А что ты сделал? ― заинтересовалась она. ― Долго рассказывать… ― Смех резко оборвался, и Люциус выпрямился. ― Цисс, ты так и не ответила. ― Я согласилась. И не будь занудой, иначе я передумаю. Вспыхнувшие пугающим мрачноватым удовлетворением глаза, легкая улыбка ― и на лицо Малфоя снова вернулась привычная холодновато-насмешливая маска. Нарцисса чуть удивленно приподняла брови ― так вот оно какое, твое расчетливое равнодушие, ― и наконец встала с его колен, разглаживая юбку. ― Твой отец всегда так себя ведет? ― поинтересовалась она. ― «Так себя ведет» ― это врывается в комнаты и коршуном набрасывается на любое нарушение этикета? ― уточнил Люциус. ― Нет. Обычно он учтив, спокоен и невозмутим. Это ему не понравилось, что я невежливо с тобой обошелся. ― Невежливо? ― Нарцисса снова расхохоталась, пытаясь представить себе, какой должна была быть семейная жизнь старшего Малфоя с его понятиями об этикете. Впрочем, ей еще только предстояло поближе познакомиться с мировоззрением этой семьи. Внезапно стало страшно. В ближайшем будущем уже неотвратимо ждала новая жизнь. И еще Абраксас Малфой, с которым, судя по всему, сложно будет ужиться в одном доме. А ведь это только верхушка айсберга малфоевских семейных устоев… Почему в замужестве видят только любовь и романтику и в упор не замечают негативных сторон? ― Успокойся. Он не опустится до бытовых свар, ― сказал Люциус. ― Хотя может прочесть пару нотаций на тему «как должна вести себя леди Малфой». Так что еще не поздно передумать, если боишься. ― Берешь на «слабо»? ― прищурилась Нарцисса. ― Я уже согласилась. Вместо ответа Люциус мягко обнял ее за плечи. Абраксас заседал за столом в своем кабинете, сильно напоминавшем кабинет Сигнуса, и вид имел неприступный. Завидев вошедших, он не спеша поднялся, зловеще сверкая глазами, но почему-то это не произвело на Нарциссу того впечатления, которого она ожидала. Первоначальный испуг прошел. С чего она должна его бояться? Кто он вообще такой, этот глава пришлого рода, прибывшего в Британию с Вильгельмом Завоевателем? И по какому праву он может себе позволить выражать свое недовольство поведением представительницы семейства Блэк? Цисс ответила старшему Малфою таким же непреклонным взглядом. До бытовых свар он, конечно, не опустится. Но «может прочесть пару нотаций»? Еще чего. ― Итак… ― произнес Абраксас. ― Я просил мисс Блэк стать моей женой. Она согласилась, ― сообщил Люциус официальным тоном. С Малфоя-старшего мгновенно слетел весь величественный вид. Теперь на его лице читалась лишь голая, какая-то торгашеская расчетливость. Он окинул Нарциссу цепким и в то же время чуть рассеянным взглядом, словно припоминая некие только ему известные сведения и сопоставляя их между собой. Наконец, придя к какому-то своему выводу, он церемонно кивнул. ― Я буду счастлив приветствовать вас в нашей семье, мисс Блэк. А ты, Люциус… вынужден признать, ты меня разочаровал. Не ожидал, что ты нарушишь столько норм этикета сразу. Впрочем, об этом мы поговорим позже. А пока позаботься, чтобы все было сделано по правилам. ― Да, отец, ― Малфой-младший вежливо склонил голову. Абраксас еще некоторое время сверлил взглядом Нарциссу, и та уже приготовилась выслушать первую из обещанных нотаций, но глава семьи промолчал и потянулся за чернильницей. *** Объявить о помолвке решили через пару недель после суда. На ту же пару недель отложили и все остальные вопросы, связанные со свадьбой. Сейчас было попросту не до них ― все время и внимание занимало приближающееся судебное заседание. По законам магического мира оно было открытым, а в принятии решений судьи основывались только на личных показаниях ответчика, истца и их представителей. Институт адвокатуры не прижился в магическом мире ― отчасти из-за того, что магическое население было немногочисленным, отчасти потому, что законодательство не отличалось большой сложностью. К тому же отстаивание собственных интересов в суде было для большинства волшебников делом чести, которое не следовало поручать посторонним. Нарцисса мимолетно подумала, что помолвка ― это еще одна часть ее жизни, которая по какой-то неведомой причине не шла по устоявшемуся пути, проторенному десятками поколений. Таких частей в последнее время было слишком много, начиная с постоянного наблюдения за домом, неприемлемого в отношении такого уважаемого рода, как Блэки, и заканчивая предстоящим вступлением в брак, которое обычно тоже планировалось совершенно иначе. Малфой действительно нарушил не одно правило. Зачем-то. Теперь у нее даже помолвка не как у всех нормальных девушек. Все подруги Нарциссы, по их собственным рассказам, в период подготовки к свадьбе ни о чем другом и думать не могли, а она? И не вспоминала. Гораздо больше волновал предстоящий суд. Удачное же время выбрал Малфой, ничего не скажешь. Когда-нибудь она еще выяснит, зачем ему понадобилось делать предложение в такой спешке. Статья Дамблдора наделала немало шума. Те волшебники, которые раньше безоговорочно стояли на стороне Блэков, теперь задумались и засомневались. Не стоило и надеяться, что общая перемена настроений не затронет членов суда. Обязательно должна была затронуть, учитывая, что автором резонансного материала являлся их председатель. Нарцисса с самого начала решила не реагировать на выпад Дамблдора. Какие угодно попытки опровержения теперь выглядели бы в глазах многочисленных наблюдателей как оправдания, равносильные признанию собственной неправоты или как минимум слабости позиций. Но у редакции «Ежедневного Пророка» была другая точка зрения на проблему. Журналисты проявили к слишком поздно начавшейся дискуссии живейший интерес. Уже к полудню сова доставила в дом Блэков еще одно любезное приглашение заглянуть в редакцию и поделиться мыслями по поводу аргументов Дамблдора. Друэлла просмотрела послание и покачала головой. И с немалым удивлением следила, как Нарцисса сворачивает пергамент и решительно накидывает легкую дорожную мантию. ― Ты… ― начала миссис Блэк, опасаясь сформулировать вопрос слишком откровенно. Под прицелом следящих чар обитательницы дома успели выработать немало разговорных привычек, уже доведенных до автоматизма. ― Редакция «Пророка» просит прокомментировать статью мистера Дамблдора, ― прямо заявила Нарцисса, зная, что соглядатаи сейчас прислушиваются затаив дыхание. ― Кажется, мне следует развеять некоторые заблуждения господ журналистов. ― Заблуждения? ― переспросила мать, явно не понимая, на что рассчитана эта фраза для посторонних ушей. ― Судя по тону письма, в редакции все еще считают, что я пытаюсь кого-то в чем-то обвинить. Жаль, что я до сих пор не смогла точнее сформулировать свою позицию, но это еще можно исправить, ― сказала Цисс. Теперь она знала, что делать. Оправдываться действительно ни к чему. Достаточно просто прокомментировать слова Дамблдора. Главное ― комментировать в нужном ключе. Улыбнувшись матери, она вышла на крыльцо и трансгрессировала к зданию редакции "Пророка". *** Вопросы задавал тот же корреспондент, который брал и прошлое интервью. Тот же подчеркнуто нейтральный тон и попытки избежать слишком прямолинейных высказываний, которые могли бы быть расценены как точка зрения редакции. И сам журналист теперь казался Нарциссе безликим, никаким ― то ли из-за его тона и манеры поведения, то ли из-за фамилии им под стать: Уайт. Воображение художника провело подсознательную параллель: белый цвет, отражающий все остальные, очень сильно напоминал поведение этого человека, возвращавшего собеседнику все эмоции и мысли, отражая их в первозданном виде и не добавляя ни единого оттенка собственного мнения. Цисс подумала, что это какой-то особый талант. Но если в прошлый раз он был как нельзя кстати, то теперь стоило немалых усилий отвечать на вопросы без эмоциональной окраски такими же нейтральными словами и в то же время следить, чтобы выводы читались между строк. ― Согласны ли вы с мнением мистера Дамблдора, мисс Блэк? ― поинтересовался журналист, предложив Нарциссе удобное кресло и чашку вполне неплохого чая. Редакция, в отличие от аврората, еще проявляла уважение. Как умела. Он ждет, что она сейчас начнет чернить Дамблдора и всячески опровергать его слова? Топорная попытка спровоцировать на ответную агрессию. Весьма топорная. ― С мнением по какому именно вопросу? ― мило улыбнулась Цисс. ― В своем обращении мистер Дамблдор затронул не одну тему. ― Он считает, что вы неправы, мисс Блэк. Как вы это прокомментируете? ― Пожалуйста, уточните, в чем именно, по его мнению, я неправа? Я прочла его статью несколько раз ― там нет таких слов. Может быть, я ошибаюсь ― поправьте меня, пожалуйста. ― Но… ― журналист слегка растерялся. Дамблдор ведь и правда избегал прямых обвинений или прямых опровержений. ― По его словам, непонятен мотив ваших действий: фактически результаты ваших обвинений в адрес авроров, наоборот, способствуют росту преступности, а не направлены на ее снижение. ― Но я ведь с самого начала не скрывала мотивов, по которым начала разбирательство, ― мягко ответила Нарцисса. ― Я в самом первом интервью заявила, что выступаю на стороне закона. И что обвинения в адрес авроров не беспочвенны, они основаны на действующем законодательстве, которое прямо запрещает привлекать к спецоперациям посторонних. Наверное, мистер Дамблдор недостаточно внимательно ознакомился с моей позицией. ― То есть вы не согласны с его словами о необоснованности обвинений? ― Журналист попытался вернуть утраченную нить разговора. ― Боюсь, я не до конца понимаю ход рассуждений мистера Дамблдора. Мои обвинения основаны на ряде статей магического законодательства ― их номера и названия перечислены в тексте моей жалобы. Возможно, под необоснованностью имелось в виду что-то другое, но, к сожалению, мне трудно понять, что именно. …Нарцисса не ожидала, что вести этот разговор окажется так легко. Не понадобилось ни спорить со статьей Дамблдора, ни опровергать ее ― хватило всего лишь повторения всего того, что она уже говорила раньше. И непременно с сожалением, что Дамблдор невнимательно ознакомился с позицией Блэков, прежде чем начинать полемику. Вот только сработает ли эта тактика? Покинув наконец редакцию, она зашагала через засаженный цветущими кустарниками двор к воротам. Посетителей настоятельно просили не трансгрессировать во дворе ― из-за того, что редакция была местом оживленным, создавалась серьезная опасность столкновений и несчастных случаев. Сад вокруг здания выглядел странно домашним, совершенно не похожим на окрестности официального учреждения. Вдоль аллеи зачем-то стояли скамейки, но они сейчас пустовали. Все, кроме одной. Когда навстречу Нарциссе поднялась тонкая фигура, закутанная в летнюю мантию, Цисс на миг потеряла дар речи и только смотрела на нее широко раскрытыми от изумления глазами. Хотела броситься навстречу, обнять… но что-то в лице сестры остановило ее. ― Мне нужно с тобой поговорить, Цисси, ― заявила Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк. Нарцисса опустилась на скамью, чувствуя, как колотится сердце. И нарастает удивление. Зачем сестра явилась именно сюда? Почему не написала, ничего не сообщила? В чем дело? ― Почему ты не зашла к нам, Ромми? ― поинтересовалась она, кое-как справившись с собой. ― Думаешь, мама не приняла бы тебя? Вряд ли… ― Я ничего не думаю, ― перебила Андромеда. ― Мать отказалась от меня, когда не одобрила мой брак. А еще ― не называй меня Ромми. Она осталась в прошлом. Не в моем прошлом. Ладно, забудь. Я хотела поговорить не о себе, а о тебе. Цисс ошарашенно покачала головой, а Андромеда продолжала: ― Зачем ты начала травлю Грюма? Чего ты добиваешься? Только не говори о правосудии. ― Тогда я промолчу, потому что я добиваюсь именно правосудия! ― От возмущения Нарцисса снова обрела дар речи. ― Ты ради этого меня подкарауливала? Только эта причина заставила тебя искать встречи с сестрой спустя полтора года? Возмущение какими-то действиями, которые тебя, видите ли, не устраивают? Она яростно смотрела на сестру. На молодую женщину, некогда бывшую сестрой. Теперь у этой незнакомки едва ли было что-то общее с Андромедой Блэк, кроме внешности и голоса. Другой взгляд, преобразившиеся манеры ― откуда-то взявшаяся резкость, которая парадоксальным образом придавала Ромми некое сходство с Беллатрикс… А главное, такая неприкрытая враждебность. Цисс даже немного пугал тон Андромеды. Та явно была не настроена на мирную встречу и не искала воссоединения или сестринского тепла. Ею двигало что-то другое. Желание добиться какой-то своей цели, смешанное с откровенной неприязнью. Как можно за полтора года измениться почти до неузнаваемости? Так отвернуться от семьи? ― Теперь ты меня в этом упрекаешь? ― негромко переспросила Андромеда. ― Значит, это я не искала встреч с сестрой последние полтора года? Я? После того, как от меня отреклись родители? После того, как мне не разрешили даже присутствовать на похоронах отца? После этого я должна была искать с вами встречи? Впрочем, забудь, мы сейчас о другом. Как ты посмела в чем-то обвинять Грюма, Цисс? Что ты знаешь о них, чтобы так клеветать, об этих людях, которые защищают закон иногда и ценой собственных жизней? Как ты можешь в чем-то их обвинять? ― Хочешь говорить в таком тоне? ― Нарцисса вышла из себя. ― Хорошо. Как ты смеешь меня в чем-то упрекать, Ромми? ― Не называй меня Ромми! Ее больше нет! ― выкрикнула Андромеда. Сестры надолго замолчали, мрачно изучая друг друга. ― Я защищаю интересы семьи, ― наконец произнесла Нарцисса. ― Произвол аврората очень сильно портит нам жизнь. А последняя выходка Грюма ― да, именно выходка, ― перешла все границы. И закон на моей стороне. ― Что же ты молчала о законе, когда вместе с Пожирателями смерти помогала преступникам избежать наказания? ― холодно спросила Андромеда. ― Я? Так вот какого ты обо мне мнения, ― усмешка Нарциссы получилась горькой, главным образом из-за того, что мнение Андромеды соответствовало действительности от начала и до конца. ― Я не нарушаю закон. Но я рада, что моей сестре удалось сбежать. Просто потому, что она моя сестра. Для тебя семья уже ничего не значит? ― Для меня семья ― превыше всего, ― отчеканила Андромеда. ― Моя семья. Я замужем, если ты забыла. ― Понятно. Но чтобы выйти замуж, тебе сначала понадобилось порвать с прежней семьей. И кто от кого отрекся первым, Ромми? ― Не называй меня этим именем! ― прошипела сестра. ― Хорошо, не буду. Думаю, дальнейший разговор не имеет смысла, ― Нарцисса встала со скамейки. ― Жаль, что ты не хочешь меня слышать, ― Андромеда тоже поднялась, неприязненно разглядывая младшую сестру. ― Не хочу. Я не хочу выслушивать беспочвенные претензии от посторонних людей. ― Я для тебя посторонняя? Хорошо. Этого следовало ожидать. ― Конечно, следовало, когда ты решила порвать с семьей. ― Это семья со мной порвала, когда не приняла моего выбора. ― Этот спор можно вести до бесконечности. Хватит. До свидания, миссис Тонкс, ― отрезала Нарцисса и трансгрессировала, не оставляя себе времени на раздумья. Дома она перекинулась несколькими ничего не значащими фразами с матерью, а потом поднялась к себе и уже привычно сгребла в охапку старого кота. Успокоительный эффект от его мягкой теплой шерсти был несомненным. Осознание происшедшего медленно проникало в мысли. Медленно, потому что мозг все еще отказывался воспринимать незнакомку с чертами, так сильно похожими на черты Беллатрикс, как родную сестру. Слишком чужой и враждебной она оказалась. И куда делась та растерянная и неуверенная девушка, которая слала полные надежды на воссоединение с семьей письма, когда Цисс поступила на первый курс? Хотя, положа руку на сердце, Нарцисса не могла не понимать, что семья действительно оттолкнула Андромеду. Можно было как-нибудь смириться с ее выбором и обойтись без вычеркивания из семейного древа. Сама Цисс, будь на то ее воля, не стала бы разрывать все отношения только из-за того, что сестре вздумалось выйти замуж за маглорожденного, хоть такой союз и казался ей диким. Но только ли неприятие семьи привело к таким изменениям в характере Андромеды? Нарцисса еще раз припомнила все услышанное. «Что вы знаете об аврорах», надо же… Новая семья Ромми, очевидно, знает больше. А скорее всего, еще и знакома лично со многими мракоборцами. Кто еще может входить в круг общения грязнокровок, как не те, кто призван их защищать? Работа мракоборцев ведь сейчас сводилась к защите маглов и маглорожденных от особо агрессивных Пожирателей смерти… Так что ничего удивительного ― семья грязнокровки, естественно, будет признательна своим спасителям. Вот Ромми и стоит горой за приятелей. Виноваты обе стороны. Но, мстительно подумала Нарцисса, Андромеда сделала первый шаг, когда пошла против всех правил и традиций рода Блэк. Это до какой же степени нужно было потерять голову, чтобы бросить все и отказаться и от родных, и от общественного положения ради мужчины, причем по сути совершенно чужого? Чужого хотя бы оттого, что он происходил из другого социального слоя. Цисс попыталась представить себя на месте сестры и не смогла даже приблизительно вообразить, что та должна была чувствовать. Нет, все же такая сильная влюбленность ― это отдельная форма помешательства. Так что, может, и не стоило обвинять Андромеду? Помешанные вообще плохо контролируют свои действия… Стоп, так можно додуматься неизвестно до чего. Цисс отпустила кота и встала. Теперь, закончив с попытками отбиться от нападок Дамблдора через газету, следовало хорошенько подумать, что говорить на суде. Ее слово как свидетеля обвинения должно было быть крайне убедительным, очень обоснованным и развеивающим все сомнения в ее правоте ― иными словами, целым произведением то ли искусства дипломатии, то ли искусства лжи. Впервые уверенность в себе ей изменила, и Нарцисса подумала, что, кажется, сочинить нечто подобное будет сложновато. И почему она заранее не запаслась каким-нибудь учебником по риторике? Надо посмотреть в библиотеке, может, попадется что-то полезное. И лучше бы, пожалуй, пригласить в «соавторы» будущего мужа. Не помешает. Она села за стол и черкнула пару слов на пергаменте. Ответ пришел с той же совой почти сразу. «Подожди до завтра, ― писал Малфой. ― Я достану записи судей и черновики речи защиты. Ничего пока не делай». Нарцисса усмехнулась. Черновики речи защиты… где он их возьмет, интересно? Ладно, завтра так завтра. Скорее бы прошел этот суд. Желательно с победным результатом. Следящие чары и невозможность открыто поговорить с матерью страшно нервировали. Когда же это закончится?.. *** ― И какие аргументы готовит защита, ты читал? ― поинтересовалась Нарцисса, уже совершенно свободно располагаясь в гостиной Малфой-мэнора. ― Из Ходжсона дипломат такой же, как и аврор? ― У Ходжсона какая-то странная тактика, ― недовольно ответил Люциус. ― Я просмотрел его записи, и его речь в защиту команды Грюма… Это до того абсурдно, что даже не сразу понятно, что на такое отвечать. Цисс выразительно подняла брови и начала листать исписанные листки. До суда оставался день. Завтра все закончится. Защитником Грюма и подчиненных выступал Мэттью Ходжсон, еще один авторитетный мракоборец. И оглашать свои доводы он должен был после Нарциссы, что ставило Блэков в невыгодное положение; но таков был порядок слушания в Визенгамоте: сначала обвинение, потом защита. Несмотря на то, что еще оставалась возможность выступить повторно и прокомментировать сказанное защитником, последнее слово все равно предоставлялось ответчикам и тому же Ходжсону. А если он к тому же придумал нечто из ряда вон выходящее… ― Кстати, как ты достал эти записи? Ограбил ходжсоновский дом? ― спросила Нарцисса, на минутку отвлекаясь от тонкой пачки листов. ― Нет, они у него были с собой в рабочем портфеле. Просто вчера вечером он забыл их на работе, ― сообщил Малфой. ― Забыть я ему чуть-чуть помог… А с секретарем аврората мы давно знакомы. Пришлось пообещать ему хорошую взятку, чтобы он пропустил меня в кабинет Ходжсона и дал скопировать бумажки. ― А ты уверен, что этот секретарь тебя не выдаст? ― встревожилась Нарцисса. ― Уверен. Я стер ему память. ― Что? ― ахнула Цисс, не в силах сдержать смешок. ― Ты пообещал ему вознаграждение, а потом наградил «Обливиэйтом»? Ну ты и… ― Кто? ― азартно переспросил Малфой. ― Договаривай! ― Подлый скользкий тип, с которым опасно иметь дело. Бедный секретарь, ― хмыкнула Нарцисса. ― И правильно. Лишние свидетели ни к чему. Она вернулась к чтению черновиков защитной речи Ходжсона, но очень быстро поняла, что теряет нить рассуждений. Создавалось впечатление, что защитник решил не утруждать себя ответами на обвинения, а апеллировать сразу к суду, уделяя внимание не тому, за что, собственно, и судили авроров, а ситуации в целом. И отвечать на такое действительно было сложно. ― Он же ни слова не говорит ни по одному пункту обвинений, ― ошарашенно пробормотала Цисс, оторвавшись от неожиданно витиеватого почерка мракоборца. ― У него тут сплошная риторика о том, как важно в наше время, чтобы максимальное число опытных авроров оставались на свободе, вели активные действия и защищали законность… Как нужно, чтобы в работу мракоборцев поменьше вмешивались и не мешали им бороться с преступностью… Слушай, он идиот или это такая оболванивающая хитрость? ― Эта хитрость может и сработать, ― вздохнул Люциус. ― Сначала письмо Дамблдора в «Пророке», потом выступление Ходжсона на ту же тему… И я сомневаюсь, чтобы это все оказалось совпадением, Цисс. Похоже, что защитники Грюма вместе с Дамблдором выработали совместную тактику. Риторика, общие фразы о важности работы мракоборцев и ноль внимания к сути обвинений. На любом нормальном судебном процессе такая защита провалилась бы, но если сам глава Визенгамота открыто поддержал ее… Они, похоже, собираются задавить остальных судей авторитетом и еще добавить резонерской риторикой. ― Другими словами, говорить правильные речи и притворяться правильными простаками, ― констатировала Нарцисса. ― Больше всего меня бесит, что это может и сработать. ― И сработает с вероятностью в девяносто девять процентов, ― подтвердил Люциус. ― Если только мы не придумаем сейчас чего-то поумнее. Цисс рассеянно уставилась на него. ― Жаль, мы не додумались тогда внушить аврорам, что они нас пытали, ― сказала она наконец. ― Тогда бы никакая риторика не помогла. И Дамблдор тоже. ― И это говорит та самая благовоспитанная леди, которая называла меня подлым типом? ― прищурился Малфой. ― Нет, Цисс, если серьезно, то мы бы сделали только хуже. Вряд ли кто-то поверил бы. ― Да… ― Нарцисса отложила листки и прошлась по гостиной. ― Если я повторю все свои обвинения, это ничего не даст. Если начну говорить о недопустимости применения силы и тому подобном, выступит Ходжсон и сведет эффект на нет… Ловушка. ― С помощью глупости нам расставили ловушку получше, чем с помощью хитрости, ― мрачно согласился Люциус. Нарцисса отвернулась к окну. Как назло, в голову не шло абсолютно ничего. Словно мысли иссякли незадолго до финиша этой гонки, оставив только усталость и желание, чтобы все поскорее закончилось. Думай, Цисс, думай, ты сама ввязалась в эту войну, хотя отлично знала, к чему может привести поражение в ней. Или Белла не зря говорила, что ты бесполезное и беспомощное существо? Она молча рассматривала желтеющий сад и яркие осенние цветы. Пафосная риторика побеждает, потому что на стороне подсудимых верховный чародей суда. Война проиграна еще до финальной битвы, если ничего не придумать. Зато как Андромеда порадуется за друзей… ― Кажется, я знаю, что можно сделать, ― наконец проговорила Цисс. ― Что, если сыграть на опережение? Нужно украсть у Ходжсона его главный козырь. Губы Малфоя изогнулись в понимающей усмешке. ― А если это еще и грамотно обыграть… Умница, Нарси. Или я это уже говорил?.. ― Скажешь, если я выиграю суд! А теперь посмотрим… ― Нарцисса снова развернула записи Ходжсона, нетерпеливым жестом призвала перо и принялась яростно подчеркивать нужные строчки.