Шаг к зеркалу

За окном хлестал ливень. Ветер налетал порывами, с дробным стуком бросая в стекло крупные капли, на небе клубились черные тучи, и на улице стоял предрассветный полумрак, изредка прорезаемый далекими молниями где-то на горизонте. Погода резко испортилась всего за одну ночь. Камин в комнате Нарциссы с вечера не разожгли, и воздух в помещении был таким холодным, что не хотелось выбираться из-под одеяла. Сегодня. Эта мысль стала такой назойливой, что, казалось, обрела плоть и теперь незримо стояла за спиной. Нарцисса почти наяву чувствовала прикосновения видения, от которых неприятно сосало под ложечкой, а тело охватывал почти болезненный холод. Или все это из-за нерастопленного камина?.. Только открыв утром глаза, она вспомнила, что, несмотря на волнение, демонстрировать признаки беспокойства нельзя. Следящие чары все еще действуют. Соглядатаи болеют за Грюма с командой. Любое проявление слабости они возьмут на заметку. Ничего, ей не привыкать. Возьми себя в руки, никчемное создание. Цисс оделась, сохраняя невозмутимо-спокойный вид, и с легкой улыбкой спустилась к завтраку. Внимательно посмотрела на мать. Та выглядела точно так же, как и всегда: безукоризненная прическа ― изящный пучок из переплетенных прядей на затылке; уверенный и слегка высокомерный взгляд и никаких признаков беспокойства. Друэлла Блэк умела собраться в нужный момент, несмотря на свою обычную эмоциональность. Как бы эта способность не изменила ей несколькими часами позднее. Хрустящие золотистые тосты напоминали по вкусу сухой картон. Кофе отдавал стоячей водой, а привычный запах корицы вызывал тошноту и желание проветрить столовую. Цисс едва сдержалась, чтобы не позвать эльфа и не приказать ему сделать это. Распахнуть все окна настежь, впуская в комнату влажный холодный воздух и струи ледяного дождя. Заставить омерзительную предательскую неуверенность улетучиться вместе со сквозняком. Возьми себя в руки, никчемное создание. Если ты хоть на что-то годишься. Движущийся циферблат часов в гостиной неумолимо поворачивался, пожирая минуту за минутой. Нарцисса и Друэлла трансгрессировали к Министерству прямо из гостиной и, ежась от сырого ветра, добежали до псевдо-телефонной будки, служившей лифтом. Спустя минуту они уже стояли в просторном холле и осматривались. Вид оживленного помещения, где вдоль стен тянулись то и дело вспыхивающие зеленым и выпускающие новых посетителей камины, журчал фонтан, посверкивая брызгами в ненастоящих солнечных лучах из магических окон, и люди сновали туда-сюда, вдруг ясно воскресил в памяти не такие уж отдаленные события. Тогда здесь царила темнота, струи не выключающегося ни днем ни ночью фонтана походили на тускло поблескивающий черный песок, а в руке был зажат Факел Блэков… И все было проще, понятнее и легче. Намного легче. ― Доброе утро, ― звук падающей воды заглушил шаги дядюшки Эбнера Розье, и тот подошел незамеченным. ― Пойдем, все уже собрались. До начала заседания оставалось совсем немного времени. Действительно, зал был уже открыт, судьи, расправляя мантии, устраивались на своих местах, а участники и наблюдатели располагались на скамьях ― свидетели ближе, в первом и втором ряду, многочисленные привлеченные скандалом в прессе наблюдатели ― дальше. Цисс бледно улыбнулась, подумав, что все эти представители уважаемых семейств явились на зрелище, как самые обыкновенные любопытные простолюдины или даже маглы. Но улыбка тут же исчезла, когда Нарцисса увидела в первом ряду Андромеду в наглухо застегнутой мантии. Прямую, уверенную, смотрящую перед собой с чисто блэковским непреклонным чувством собственного достоинства. Выглядящую непоколебимо спокойной. И сидящую в первом ряду. Среди других свидетелей защиты. Казалось, это какой-то воплотившийся дурной сон. Сестра явилась в суд, чтобы свидетельствовать в пользу противника своей семьи. Впрочем, о семье она уже все сказала раньше. Так что ― в пользу друга и соратника. И против всех его неприятелей. Это было уже слишком. Нарцисса не застыла на месте и продолжила идти исключительно по инерции, хотя один только вид сестры, восседающей на обитой мягкой красной тканью скамье, подействовал подобно удару под дых. Грюм и его сторонники отлично умели бить на поражение не только в прямом смысле слова. А вот Друэлле выдержка заметно изменила. Она побледнела и уставилась на среднюю дочь расширенными глазами, и Нарциссе на секунду показалось, что на лице Андромеды в ответ промелькнуло какое-то подобие торжества. Но нет, показалось. Ромми отвернулась, а дядюшка Розье, поддерживая Друэллу под руку, помог ей подняться по ведущим к скамье ступенькам и сесть. И сам устроился рядом. Он был одним из свидетелей, хоть его показания и не имели решающей важности ― мелкие подробности вроде информации, когда он видел миссис Блэк в последний раз вечером перед похищением. Нарцисса медленно опустилась возле матери, стараясь контролировать неподвижно лежащие на коленях руки и не сжимать их в кулаки. Хотя сжать хотелось. Как можно сильнее, желательно до боли. Сжать и нервно заламывать пальцы. Или разрывать в клочья тонкий носовой платок… Андромеда находилась в какой-то паре метров. Интересно, что она станет говорить? И почему до последнего не было известно, что миссис Тонкс тоже является свидетельницей? На узорчатую плитку пола упала тень, и Нарцисса подняла голову. Люциус Малфой стремительно подошел к ней и присел на свободное место на краю скамьи. Несколько свидетелей защиты с недоумением повернули головы в его сторону. Цисс удивленно моргнула: войдя в зал, она его не заметила. Хотя, увидев Андромеду, она не замечала вообще никого вокруг себя. Серая масса безликих знакомых. ― Ты знал, что она выступает свидетелем? ― спросила Нарцисса. Кто такая «она», уточнять не требовалось. Малфой покачал головой. ― Никто не знал. По-моему, ее включили в список свидетелей в последний момент и с нарушением процедуры. Сама помнишь, в тех материалах, что я приносил, ее показаний не было. Цисс кивнула. ― Скорее всего, они как-то внесли ее показания в дело за пару дней до суда. Уже после того, как мы виделись возле редакции… Знали, что я уже ничего не смогу сделать, а после суда разбираться в нарушениях не будет смысла. Но зачем ей это, Мордред раздери?! ― Тише, ― Люциус знакомым жестом взял Цисс за руки. ― Зачем ей это? А зачем используют неожиданный ход в самый последний момент? Чтобы деморализовать противника. И им это почти удалось. ― Она моя сестра, ― еле слышно проговорила Нарцисса. ― Это заведомо против правил… ― Ну так не оставь ей ни единого шанса, ― ответил Малфой неожиданно жестко. ― Не только они умеют играть против правил. А еще у них не было возможности подстроить свои аргументы под твои. В этой игре у тебя есть фора. Огромные и на вид каменно-тяжелые часы в витом металлическом корпусе, которые висели над входом в зал заседаний, начали размеренно бить. Высокая дверь захлопнулась по мановению палочки Дамблдора, который прошел к своему месту председателя. Присутствующие поднялись, приветствуя суд. Формальности. Открытие заседания. Обязательные вопросы ― не отказывается ли истец от своих претензий, не желают ли стороны заключить мировое соглашение… Пока только отвечать и говорить по существу. Время воспользоваться преимуществом еще не наступило. …― А теперь прошу свидетелей временно покинуть зал суда. Передние скамьи почти опустели, когда свидетели обеих сторон зашагали к выходу. Нарцисса непроизвольно следила взглядом за Андромедой. Почему она одна, любопытно? По стечению обстоятельств детали известны только миссис Тонкс, а мистер Тонкс остался не у дел и теперь наблюдает спектакль из зрительской ложи? Или из всех многочисленных приятелей Грюма с компанией была выбрана самая подходящая моменту личность? Риторический вопрос. Да, здесь, в зале суда, Ромми уже не сестра, а противник. А с противниками не церемонятся. Особенно при наличии форы. Цисс было крайне интересно, какого рода информацией располагает Ромми. Что она станет говорить, когда ее вызовут? Это мелкие косвенные данные вроде тех же временных промежутков или что-то более серьезное? Нет, вряд ли. С серьезными доказательствами в пользу невиновности Грюма дело не дошло бы до суда. Значит, это какая-то незначительная информация и ловкий способ деморализовать соперника хотя бы на время. ― Итак, мисс Блэк, прошу напомнить суду, каковы ваши претензии к ответчику? В магическом мире не существовало разделения на отрасли права. Все законы содержались в едином своде, а любое нарушение рассматривалось индивидуально, без привязки к кодексам. И поскольку писаные правила заменял неписаный авторитет судей, принятое ими решение уже не оспаривалось и не подлежало сомнению. Грюм и двое других провинившихся авроров сидели на отдельной скамье совершенно свободно, без цепей, без приставленной охраны ― необходимых атрибутов, когда судили опасных преступников. Значит, преступление по умолчанию считалось не самым серьезным. Да в общем-то оно таким и было, никто ведь не пострадал… Козыри лучше приберечь на потом. Сейчас нужно говорить сухо, кратко и по существу. Она еще раз изложила суть дела. Первая часть ― чистая правда и окончание ― откровенная ложь. Но никто не станет оспаривать эти подложные факты как таковые: авроры сами верят в то, что напились и провалили операцию. Хотя, наверное, и недоумевают, что на них нашло. К окончанию своей тирады Нарцисса совершенно успокоилась. Ожидание опасности для нее всегда было страшнее самой опасности. Когда пришло время действовать, волнение улетучилось. Сейчас стало уже не до него. Объяснения ответчиков, все по плану. Примерно это они и должны были говорить. Главный козырь содержался в финальной речи их основного свидетеля-представителя, а до нее очередь еще не дошла. Сначала показания других. Те заходили в зал по знаку ассистента и сообщали все, что знали. Когда и при каких обстоятельствах видели Друэллу, Грюма и его подчиненных; в каком состоянии находился дом, где содержались пленницы, на момент обнаружения там все еще бесчувственных авроров; в каком состоянии пребывали сами авроры ― на этот счет Цисс была спокойна, потому что Малфой с Лестрейнджем, создавая антураж, не забыли и о необходимой дозе алкоголя в организме своих жертв. Заслушали колдомедиков, которые еще раз отрапортовали о результатах анализов; хозяина дома, где разворачивалось действие ― дом, как выяснилось в ходе следствия, был зарегистрирован на подставное лицо и на самом деле служил неофициальной конспиративной квартирой. Наконец пришла очередь Андромеды, и Цисс вся обратилась в слух. ― Я не раз встречалась с мистером Грюмом на официальных мероприятиях, ― начала сестра, и Нарцисса мысленно одобрительно кивнула. Молодец, Ромми, запомнила, что нужно говорить именно об официальных мероприятиях ― если не уточнить, кто угодно сможет уличить ее в предвзятости и выгораживании друзей. ― И насколько мне известно, он никогда бы не попытался предпринять незаконные действия по отношению к невиновным. Подчеркиваю, к невиновным. Но я прошу уважаемый суд обратить внимание на следующее. В ту ночь, когда из-под стражи сбежали опасные преступники Лестрейнджи, Эйвери и Трэверс, в Министерстве было зафиксировано применение артефакта, по свойствам идентичного Факелу Блэков. А его, как известно, могут использовать только члены семьи Блэк, причем той ветви, которая и оказалась замешанной в деле с похищением. Единственным доказательством их невиновности был, помнится, акт об утилизации артефакта, датированный 1756 годом. Возможно, мистер Грюм мог небезосновательно подозревать, что похищенные не так уж невиновны? У Нарциссы на секунду перехватило дыхание. Ах ты подлая дрянь, родная сестричка… Так вот на что ты готова пойти, лишь бы отстоять приятелей и доказать свою правоту… Пусть даже правота не подлежала сомнению, но чтобы вот так в открытую бросаться обвинениями в адрес своей семьи ― не слишком ли это вероломно даже по понятиям грязнокровок о чести?.. Хотя шансов что-то доказать у Андромеды не было, Цисс знала это точно. Вот когда она отдала должное предусмотрительности родителей, скрывавших, что факел цел и невредим, даже от родных дочерей до поры до времени. К тому же, если показания Ромми включили в дело в последний момент, у нее нет шансов на успех вдвойне. Попытка обвинить в чем-то Нарциссу была провальной в корне. А значит, те, кто позаботился об элементе неожиданности в виде выступления Андромеды, понимали это тоже. В таком случае с виду непродуманное и заведомо беспочвенное обвинение служит некой другой цели?.. ― Что вам известно о местонахождении Факела Блэков, миссис Тонкс? ― прервал ее один из судей, предварительно заручившись позволением председателя задавать вопросы. ― Вы являетесь такой же представительницей этой ветви семейства, как и пострадавшие, и можете располагать тем же объемом информации. ― Мне ничего не рассказывали об этом артефакте напрямую, ― смешалась Ромми. ― Но из того, что я слышала, нельзя сделать вывод, что его уничтожили… ― У нас нет ваших официальных показаний на этот счет, ― снова перебил тот же судья. ― Почему вы рассказываете это только сейчас, миссис Тонкс? Воцарилось молчание, в котором из-за судейского стола донесся различимый шепоток. Похоже, часть Визенгамота была в курсе махинации с участием-неучастием Андромеды в процессе. Скорее всего, самая лояльная Дамблдору часть, к которой этот конкретный судья ― кажется, его фамилия Грейсон, ― не принадлежал. И теперь задавал неудобные вопросы, грозящие вскрыть подоплеку этого нарушения процедуры. Нарцисса следила за не предусмотренным организаторами зрелищем с возрастающим удивлением. Действительно, чего хотели добиться союзники Грюма, выпуская выступать в роли свидетеля Андромеду с такими бездоказательными инсинуациями? Им следовало бы отлично понимать, что, во-первых, вопрос виновности или невиновности истца в преступлении полугодичной давности сейчас не рассматривался, а во-вторых, у защиты Грюма в любом случае не было достаточного количества доказательств гипотетической вины Нарциссы. Эта затея была провальной с самого начала. Так какую же цель она преследовала? ― Я не могла дать показания по причине болезни, ― сообщила Ромми. Цисс чуть не фыркнула. Как убедительно! Впрочем, организаторы этого нарушения судопроизводства явно не заботились о достоверности. Их цель была иной. ― Вы можете еще что-то сказать по существу рассматриваемого дела, миссис Тонкс? ― Только то, что мистер Грюм никогда бы не использовал невиновных в своей операции, ваша честь… Грейсон поднял руку. ― Ваши показания будут учтены, спасибо. Андромеда направилась на свое место, и Нарцисса наконец смогла выдохнуть. Бесполезная нелепая попытка, не стоило и пробовать… или все же стоило? Многие судьи выглядели заинтересованными и удивленными. То ли Ромми выпустили на трибуну, чтобы посеять в них сомнения, то ли и в самом деле в качестве психологического удара, чтобы выбить у Цисс почву из-под ног… И им действительно это почти удалось. Почти. Суд перешел к рассмотрению вещественных доказательств (откуда только Рабастан телепортировал эти бутылки, интересно?), а Нарцисса покосилась на Андромеду из-за спин. Сестра выглядела спокойной и невозмутимой, как и прежде. Словно это не ее выступление только что по сути оборвали на середине за недостаточностью аргументов. Неужели в этом и заключался план? Цисс злорадно усмехнулась себе под нос. Тот, кто составлял ее психологический портрет, просчитался. Эффект неожиданности не продлился долго. К началу судебных прений она полностью овладела собой. Отлично. Наконец время пришло. Грюм, его подчиненные Лэнгдон и Пэриш и выступавший в роли их официального защитника Мэттью Ходжсон с удивительным спокойствием и легким вежливым интересом смотрели, как Нарцисса поднимается на трибуну. Речь Ходжсона должна была прозвучать после речи истца. Потом ― вопросы, если они будут. Цисс мысленно подытожила все, что успела понять о тактике авроров и их многочисленных союзников на этом суде: упор на важность профессии мракоборца как таковой и на необходимость того, чтобы опытные бойцы вроде Грюма продолжали исполнять свои обязанности. Сейчас они, очевидно, ждут, что она выскажет все свои обвинения, после чего Ходжсон эффектно использует свою заготовку и с пафосом потребует убрать руки от благородных мракоборцев, не жалеющих себя во имя защиты закона и порядка и только однажды случайно совершивших ошибку… Вот теперь началась настоящая игра. ― Уважаемый суд, ― уверенно начала Нарцисса. ― Думаю, вы как никто другой понимаете всю важность соблюдения законности и порядка в магическом мире. Мне вдвойне грустно видеть, что закон нарушают те, кто призван его защищать. Но нарушения бывают разными. Господа Грюм, Лэнгдон и Пэриш держали в плену меня и мою мать, пытаясь выманить опасных преступников. Я понимаю, что толкнуло их на такой шаг. Иногда приходится поступаться формальностями от закона, ведь конечная цель ― борьба с преступностью ― этого стоит. А я уверена, что конечной целью господ авроров и была борьба с преступностью. Они просто прибегли к меньшему злу, пытаясь истребить большее. Это вполне понятно и простительно. Она сделала паузу и посмотрела на Грюма с компанией. Те недоуменно хмурились. Только что Цисс другими словами пересказала основные тезисы того, с чего собирался начинать Ходжсон. Присутствующие явно не до конца понимали, к чему она ведет, и были заинтригованы. Спектакль для них начал оправдывать потраченное время. ― И, конечно, сама их работа бесценна и незаменима для нашего общества. Особенно теперь, когда в стране действует небезызвестная банда. Сейчас дорог каждый мракоборец, ведь только они могут защитить всех нас от этой ужасной угрозы. Задача мирных жителей ― поддерживать авроров в их деятельности по мере сил, оказывать всяческое содействие или по крайней мере не мешать. В том положении, в каком находится магический мир, очень важно, чтобы никто и ничто не препятствовало квалифицированным мракоборцам в выполнении их обязанностей. Она снова посмотрела на Ходжсона. На его лице проступало замешательство. Приблизительно эти же мысли, только в других формулировках, содержались в конце его речи. Дальше он собирался воззвать к судьям с просьбой оставить Грюма с подчиненными в покое и не применять к ним никаких санкций, чтобы не препятствовать выполнению архиважных для общества обязанностей. Ну подумай, подумай, что сказать, чтобы не повторяться. Время еще есть… ― Именно в этом заключается суть моих претензий к тем аврорам, которые взяли нас с матерью в заложники и от которых нам удалось вырваться благодаря тому, что они находились в состоянии сильного опьянения. Как известно, самой разрушительной силой обладает то, что подтачивает систему изнутри. И алкоголизм ― это один из таких пороков, чуть ли не самый опасный, когда речь идет о работе мракоборцев. Вот почему господ Грюма, Лэнгдона и Пэриша нужно отстранить от выполнения обязанностей. Аврор, позволяющий себе пить во время выполнения задания ― даже забудем на время, что это задание было несанкционированным, ― это такая же опасность, как и преступники, против которых он борется. Пьяный мракоборец не сможет квалифицированно и грамотно действовать и поставит под угрозу не только задание, но и жизни своих сослуживцев. Не говоря уже о тех неудобствах, которые создаст, явившись на работу нетрезвым. А мешать работе авроров и тем более создавать ситуации, опасные для жизни, ― это совершенно непозволительно. Поэтому людям, которые способны на такое, не место в аврорате. И именно поэтому я требую отстранения их от должности хотя бы на время перевоспитания. Нарцисса договорила, кивком поблагодарила суд за внимание и направилась на свое место, по дороге бросив взгляд на Андромеду. Та с непроницаемым видом изучала дверь. Ходжсон выглядел слегка пришибленным и явно судорожно пытался сообразить, что ему говорить теперь, когда домашняя заготовка оказалась украденной и перевернутой с ног на голову. Зал перешептывался. Все отлично знали, что ни Грюм, ни его подчиненные не страдали алкоголизмом. Однако операция с похищением Нарциссы и Друэллы Блэк провалилась, согласно доказательствам и признанию самих авроров, именно из-за опьянения тех, кто ее проводил. А еще удивление зрителей было сродни удивлению человека, который привычно произнес «Люмос», зажигая свет, но вместо слабого огонька получил водопад или стаю воробьев. Они были уверены, что услышат естественные претензии обиженных наглостью и неподобающим обращением дам. Вместо этого сценарий спектакля ушел в какую-то другую сторону и стал непредсказуемым. Как Нарцисса и предполагала, Ходжсон не успел продумать новую систему защиты вместо похищенной. Его речь была скомканной и невнятной; основным аргументом являлись попытки убедить суд, что ни Грюм, ни Лэнгдон с Пэришем никогда не напивались ни на заданиях, ни перед ними. Но этот факт знали и без Ходжсона. Цисс впервые забеспокоилась, что единственный случай, к тому же на неофициальной операции, может оказаться недостаточным основанием для удовлетворения ее требований. Нужно было все-таки акцентировать внимание на нарушении закона… Но если бы она продолжила говорить, как делала это в последние недели, что непозволительно втягивать мирных жителей в спецоперации и тому подобное, ответ Ходжсона идеально вписался бы в замысел защиты. Так что пришлось в последний момент менять стратегию. Плохо, конечно, что до суда она дошла с одними обвинениями, а в речи прозвучали другие, но ничего не поделаешь. Накануне Нарцисса долго обсуждала с Малфоем, что лучше: придерживаться той же линии, что и раньше, или уделить меньше внимания выдвинутым обвинениям и позаботиться о нейтрализации эффекта, который могло произвести выступление защитника. Решили, что предпочтительней последнее. Обвинения и так будут приняты во внимание. А вот слова Ходжсона могли посеять в умах судей больше сомнений, чем те аргументы, которыми обвинение оперировало до этого. ― … Грюм, Лэнгдон и Пэриш уже не раз доказывали, что являются опытными и знающими свою работу аврорами, и они никогда не позволяли себе ставить операции под угрозу, действуя в состоянии опьянения. Я уверен, что этот прискорбный случай был и останется единственным пятном на их репутации, и прошу суд не лишать аврорат таких ценных сотрудников, ― договорил Ходжсон. Повисла пауза. ― У вас есть вопросы или возражения, мисс Блэк? ― поинтересовался Дамблдор. ― Да, у меня есть замечание. Мистер Ходжсон, ― обратилась Нарцисса к защитнику, ― конечно, мы все знаем, что господа Грюм, Лэнгдон и Пэриш прекрасные работники и опытные авроры, несмотря на то, что и они могут совершать такие фатальные ошибки, как случайное убийство моего отца в прошлом году. Я отнеслась к этому с известной долей понимания и снисхождения, как бы чудовищно ни звучало слово «понимание», когда речь идет об убийцах отца. Но когда они планировали и воплощали в жизнь ту операцию, из-за которой я была вынуждена начать разбирательство, никто не мог предположить, что она сорвется из-за их пьянства. Это непредсказуемо. Отчасти потому и опасен аврор-алкоголик. Мы не знаем, когда они не сумеют сдержаться в следующий раз, а главное ― сколько людей может при этом пострадать по их вине. Защитник сопротивлялся. Пытался спорить. Вот теперь можно вспомнить и об изначальных обвинениях, прибавив их к словам о непозволительности пьянства во время выполнения заданий. А может, они и саму операцию планировали в состоянии опьянения? И кто знает, как далеко их пьяный гений зайдет в следующий раз? Незаконные спецоперации с вовлечением посторонних так же опасны, как и алкоголизм. И все эти ужасные проступки на совести одних и тех же людей. Тех, которых сейчас судят. Вы все еще сомневаетесь, уважаемый суд? Наконец прения завершились. Последняя реплика оставалась за Грюмом, но он говорил недолго. Только мрачно и решительно буркнул: «Я никогда не позволю себе поставить под угрозу жизнь людей. То, что произошло, больше не повторится», и угрюмо замолчал. Нарцисса подумала, что теперь ей ясно, почему вместо Грюма почти все речи произносил защитник. То ли опытный аврор не в состоянии связать двух слов, то ли говорит всегда с таким злобным видом, что уже одним этим вызывает отторжение. Визенгамот не удалялся для принятия решения. Здесь всегда выносили вердикт сразу, большинством голосов. Ждать оставалось недолго. ― Итак, ― начал Дамблдор, ― кто за то, чтобы оправдать подсудимых по всем пунктам? Спустя несколько бесконечных секунд поднялось несколько рук. Явно меньше половины. И хотя сам Верховный чародей отдал свой голос в пользу оправдательного приговора, этого было недостаточно. Цисс до боли прикусила губу, чтобы не улыбаться. Осталась формальность… ― Кто за то, чтобы признать подсудимых виновными и назначить стандартную дисциплинарную меру пресечения в виде годичного отстранения от выполнения обязанностей? Нарцисса машинально пересчитала поднятые руки. Большинство. Большинство, она победила. Перестань улыбаться, в конце концов! ― …Решение принято. Зал просто взорвался шумом. Это были далеко не аплодисменты: перешептывания и разговоры в полный голос, одиночные реплики, выкрики… Все равно. Пусть реагируют как хотят, она выиграла! Это был первый шаг по восстановлению утраченных позиций. Теперь оставалось ходатайствовать о снятии с дома следящих чар на общих основаниях, и у этой просьбы только что стало намного больше шансов на успех. Одна победа обычно влекла за собой и другую, по крайней мере, в магическом сообществе. Они победили!.. ― Поздравляю, ― выразительно протянули за спиной. Нарцисса резко развернулась к Малфою и улыбнулась в ответ. ― Спасибо за помощь. Если бы не ты… ― Знаешь, Цисс, ― мягко прервал Люциус, ― начинай уже привыкать говорить «мы». ― Хм… ― она не успела ответить. Люди понемногу выходили, в зале стало заметно тише, и Нарцисса услышала четкий стук каблуков до того, как узнать их обладательницу. Андромеда Тонкс размашистой походкой приблизилась к сестре. ― Можно тебя на минутку? ― произнесла она не терпящим возражений тоном. Нарцисса, не противореча, последовала за ней. Было интересно, какой сюрприз сестра приготовила на этот раз. Чего еще от нее ожидать… ― Ты хоть понимаешь, что наделала? ― свистящим шепотом поинтересовалась Ромми. ― Ты хоть представляешь, что значил Грюм для аврората? ― Он получил по заслугам, ― отрезала Нарцисса. ― За год, может, усвоит, что не следует брать в заложники мирных жителей. ― Какая разница? Какие мирные жители? Ладно, можешь отпираться сколько угодно, хотя я более чем уверена, что тебя не назовешь ни в чем не повинной овечкой, не в этом дело! Я спрашиваю, ты хоть понимаешь, что значил отряд Грюма для аврората? И что начнется теперь?! Ты выступила пособницей преступников, Цисс! Теперь все те Пожиратели смерти, с которыми он боролся, распоясаются еще больше, некоторые из них боялись только его! Ты хоть представляешь, сколько по-настоящему мирных людей может погибнуть из-за этого?! ― А ты представляешь, что могло случиться во время незаконной спецоперации твоего драгоценного Грюма, Ромми? У мамы, твоей родной матери, к слову, в любой момент мог случиться сердечный приступ, а у нас не было с собой нужного зелья! Ей еще повезло выйти из этой переделки живой и здоровой! Или для тебя это не имеет значения? ― Мог случиться, но не случился, Цисс, ― в пылу спора сестра даже пропустила мимо ушей ставшее ненавистным детское прозвище. ― И кроме того… Она сама отказалась от меня, так могу ли я считать эту женщину матерью?.. Нарцисса не нашлась, что ответить. ― То, что ты совершила сегодня, непростительно. Прощай, надеюсь, мы больше не увидимся. ― Последняя тирада была произнесена уже в полный голос и прозвучала неожиданно громко. Высказавшись, Андромеда развернулась и зашагала к выходу из зала. Нарцисса оглянулась на мать и увидела, как та расширенными глазами смотрит вслед средней дочери, которая так и не удосужилась даже подойти.