***
Место почетного будильника сегодня занял малыш Дейв, чей возглас разбудил весь дом. Несмотря на то, что черепахи привыкли жить в шуме мегаполиса, чуткий слух, а также невероятная, даже во сне, концентрация сказывались, порой, самым неожиданным и неприятным образом. Вот как сейчас: чтобы заглушить звук расстроенного чем-то малыша, Донни пришлось надеть наушники, и только это позволило ему снова погрузиться в работу, пока братья медленно просыпались. Микросхемы были разложены на столе, создавая причудливый узор из проводов и металлических деталей. Между ними громоздились тарелки с нетронутой едой, на которую уже садились жирные зелёные мухи. На полу стояли кружки, наполовину полные разного рода напитками — в основном, бодрящими или крепкими. Лёгкая песня скрашивала утро, добавляя окружению ярких красок южного солнца. Напевая попсовую мелодию, которая была выпущена около сорока лет назад, Донни паял очередной провод. Дымок взвивался к потолку, распространяя по комнате ни с чем не сравнимый запах алюминиевых токоведущих жил. Гений глянул сначала на схему распределения энергии, потом на часы, с довольством понимая, что до тренировки у него было целых полчаса. А это значило, что он мог даже успеть начать генерировать код. Хотя, честно признаться, он бы с радостью забил на тренировку. Но не мог: Лео за прогул отправит отрабатывать наказание, а время — ресурс слишком ценный, чтобы тратить его на такие глупости. У него была задача поважнее: не упустить ни одной детали в воссоздании дорогой подруги. Голограмма Эйприл, словно ежедневное напоминание о том, ради чего Донни работал, стояла в углу рабочего стола, будто любуясь искусственным звёздным небом. Периодически её изображение рябило, смывались любимые черты. О’Нил иногда оборачивалась, словно проверяла, не ушёл ли её создатель. Каждый раз, когда она обращала на него внимание, он с обнадёживающей, чуть кривоватой улыбкой кивал ей, давая понять, что рядом. И тогда голограмма вновь прописанным скриптом обращала взор к несуществующим звёздам. Ноги отбивали ритмичный бит весёлой песни, отсчитывая минуты до выхода за пределы комфортного убежища комнаты. Наконец, время истекло. Донни вышел в коридор, не забыв надежно закрыть комнату на ключ. На ходу он прокрутил в руках посох Бо, представляя себя главным героем музыкального клипа. Словно в замедленной съемке, под музыку, которую слушал Донателло, Рафаэль дал подзатыльник Майки за то, что тот крутил перед носом брата растопыренными пальцами. Прикрыв красные от недосыпа глаза, Донни сделал несколько шагов и оказался в гостиной. Там Сью, делая «козу» руками, пыталась успокоить красного и всё ещё готового к истерике малыша. Она заметила черепаху в фиолетовом и ласково улыбнулась, он ответил ей взмахом руки. Парень, поющий в наушниках, взял высокие ноты, плавно играя тембром. Донни пересёк задний двор, ловя кожей прохладу морского бриза. Лучи восходящего солнца приятно согревали, вынуждая жмуриться от удовольствия. Утренняя роса холодила, бодря не хуже контрастного душа. Отвлёкшись от учебника по физике, с крыльца другу помахал Дерил. Вчера Донни помог ему разобраться в задачках, которые были тому явно не по возрасту, что давало повод для гордости за ученика. Наверное, именно так чувствовал себя мастер Сплинтер, когда его сыновья осваивали что-то, что до этого им не давалось. Гитарные переливы в аккомпанементе с ударными приятно ласкали слух. Начался самый зажигательный момент в песне, от чего тело машинально тянуло в пляс. Стоило Донни повернуться в сторону дома, сердце сжалось от тоски: у самых дверей в обнимку шли Лео и его ненаглядная Ева. Их взгляды были обращены друг к другу, а засос на шее девушки был наглядным доказательством бурной ночи. От их вида кровь быстрее побежала по венам Донни, а сердце загромыхало так, что его стук начал отдаваться в ушах. Бесспорно, самый умный из черепах был рад счастью брата. Он знал, насколько приятно чувствовать себя в объятиях возлюбленной. Каждый раз, когда Эйприл дарила ему дружеский поцелуй благодарности, внутренности гения переворачивались. В мыслях пронеслись воспоминания об их с Эйприл прогулках по ночному Нью-Йорку. О том, как он провожал её до дома, прячась в тени высоток и стараясь не попадаться на глаза случайным прохожим. Как часами наблюдал за жизнью подруги через мутное стекло её спальни. Даже сейчас, спустя долгие месяцы, он изо всех сил стискивал челюсть, когда память обжигали воспоминания о том, как он, притаившись, с каким-то извращенным мазохистским возбуждением рассматривал через бинокль любовно сплетенные тела Эйприл и Кейси на развороченной кровати, а потом шёл разносить ни в чём не повинный кусок стены заброшенной постройки. Снова и снова воскрешал в памяти их взгляды и поцелуи… Болезненные воспоминания прервал Лео, сорвавший с брата наушники. Задорные переливы гитары глухим эхом ещё отзывались в голове, но теперь они стремительно удалялись. — Повторю: ты сегодня с Рафом в паре, — строго сказал лидер. Ева покорно сидела под деревом, ожидая, когда придет её очередь тренироваться. Донни молча кивнул и встал в привычную позицию, начиная спарринг. Бой не задался: гений был рассеян и с трудом блокировал удары. О нападении сегодня речи не шло — не пришлось бы в очередной раз ремонтировать очки. Донателло пропустил мощный хук: как обычно, Раф не жалел никого и наносил удары в полную силу. Рука от предыдущего толчка неприятно саднила, но Донни сделал пару стремительных выпадов посохом Бо — совсем уж позорно сливать спарринг не хотелось. Он кувыркнулся в воздухе, но отступил… снова. Череда атак со стороны Рафаэля вынуждала пятиться, пока Донни не упёрся панцирем в забор. Орудуя посохом, он отвлёк внимание красного гиганта и перелетел тому за спину, однако снова получил ощутимый удар по пластрону, который снёс его с ног. — Хватит! — скомандовал лидер. Ева с беспокойством сжимала в руках вакидзаси, смотря на распластавшегося на траве Донателло. Даже Майки отмалчивался, заметив что-то неладное. Лео подал руку, Донни спокойно принял поддержку и встал. Они встретились взглядами. И пусть гений не отводил свой, стоически выдерживая синеву глаз лидера, он не удержался от тихого вздоха, когда понял, что тот заметил его расширенные зрачки и помятый от недосыпа вид. Раф нахмурился. Никто толком не мог объяснить, что происходит, но будто бы все смутно догадывались. Один лишь Лео знал причину отстранённого поведения брата, оттого и не был строг, как обычно. Понимал, жалел, ведь недавно и сам чуть не потерял Еву. — Как же у меня болит животик! Он требует блинчиков! Скорее-скорее, я уже чувствую, как они манят меня на кухню! — стоило Майки заговорить, все словно отмерли. — Кто последний — моет всю посуду! — выдвинул требования мастер нунчак и первым побежал в дом. — Эй! А ну стоять! Тренировка ещё не закончена! — закричал Раф, сорвавшись вдогонку за младшим братом. — А ну оба вернулись! Раф! Майки! — но они уже не слушали Лео, а неслись в сторону крыльца, и тому пришлось последовать за ними, чтобы раздать подзатыльников за дезертирство. Ева, аккуратно убрав оружие, двинулась к дому, Донни поплелся следом. Девушка, кажется, специально остановилась у входа, пропуская его вперед. Их глаза встретились и…чёрт… снова этот взгляд! Будто бы она видела насквозь… Донателло вздрогнул и привычным жестом поправил очки, будто это простое действие могло прогнать странное ощущение. Руки дрожали. Он просто не выспался! Всего-то! Потоптавшись, Донни стиснул зубы и решительно шагнул в дом. Он собирался незаметно для остальных пропустить завтрак. Аппетита всё равно не было. Ему вообще было на всё плевать, кроме микросхем, паяльника и привычных наборов команд, рождающих код. Однако вновь закрыться в комнате и работать он смог только после обеда — электрощит в очередной раз начал барахлить, и Донни пришлось в срочном порядке тот налаживать. Усталость делала его раздражительным и нервным, ведь многое в работе над искусственным интеллектом нужно было начинать с начала. Тока разобрать ему не дали, да и не было в том на самом деле нужды: от этого мешка синтетической шерсти и проводов толку никакого! Конечно, благодаря тому, что этот путь уже был однажды пройден, а все записи сохранены, реализовать задуманное должно получиться в разы быстрее. Главное теперь никому ничего не рассказывать — вмешаются! Донни умудрился сделать себе энергетик из чая, который спас его от сонливости. Теперь он мог тратить время не на дурацкое валяние в кровати, а на воплощение мечты — вернуть Эйприл к жизни. Исправить ошибку. Избавиться от чудовищного чувства вины перед той, которая снилась каждый грёбаный раз, стоило только задремать! Будто через эти полные боли сны Донни сам себе напоминал, что по-настоящему важно. Поэтому спать он не будет: сон — это бесполезная трата драгоценного времени и тупая боль от осознания, что увиденное — лишь бесплотные грёзы. Стук в дверь вывел из потока мыслей. Донни вздрогнул от неожиданности, уронил отвёртку. Болтик сорвался с резьбы и укатился под стол. «Блядский психофазатрон!» — Заходи, кто бы это ни был, — не без раздражения буркнул Донателло. — Донни? — Дерил просунулся внутрь, на ходу поправляя очки. — Ты занят? Донни был занят. Очень занят! — Не очень. Что-то случилось? — он устало смотрел на болтик, будто впервые его видел. — Я… я тут просто хотел провести эксперимент, но у меня не оказалось батарейки, я думал взять у тебя, если есть, и они не окислились, — топчущийся на пороге мальчик прижимал к груди учебник по физике, с любопытством рассматривая неприятно пахнущее и захламлённое помещение. Донни без лишних слов стал шарить в ящиках. Пока он искал, Дерил успел подойти к столу. Любопытство взяло верх, и он коснулся странной пирамиды с нанесенной на ней аббревиатурой О.Н.И.Л. Лепестки изобретения раскрылись. Дерил негромко ойкнул от изумления и отступил на шаг. Внутри конуса зажёгся свет, выпуская наружу голографическую Эйприл, которая деловито упёрла руку в бок, приподняла подбородок и улыбнулась. — Привет, — полупрозрачная девушка махнула рукой. По спине Донателло прошла крупная дрожь. Его руки инстинктивно сжались так, что несчастная коробка с батарейками была смята. Он развернулся и быстро нажал на голубую светящуюся кнопку, вынудив Эйприл исчезнуть в недрах пирамиды. — Держи. А мне надо работать, — он был бы рад сказать это не так резко, но ничего не смог с собой поделать. Нервным движением сунул в руки мальчика батарейки. Дерил, поняв, что сделал что-то не то, быстро извинился, схватил помятую коробку и умчался за дверь. Шероховатая поверхность изобретения согрела ладонь, когда Донателло провёл по одной из граней рукой. Он обвёл усталым взглядом несобранный искусственный мозг и почувствовал во рту кислый вкус горечи, приправленной отчаянием. У него ничего не получалось, но останавливаться ему было нельзя… Внезапно ожил радар, обнаружив движущийся крупный объект совсем рядом с их домом. Но не успел Донни отреагировать, как в мастерскую постучался Лео. Впускать ещё и его в свою обитель гений не был намерен — ему хватило любопытного мальчишки, — поэтому вышел сам. Было заметно, что Лео едва сдерживался от комментариев по поводу внешнего вида брата, но ему хватило выдержки промолчать, ведь привело лидера сейчас другое. — Донни, там фургон, и девушке требуется помощь. Машину разворотило. Видимо, нападение зомби, — и было пока неясно, приказывал ли лидер вмешаться, или спрашивал мнения Донни. Пришлось уточнять: — И ты думаешь, стоит ей помочь? Тратить время на кого-то с дороги Донателло крайне не хотелось. К тому же девушка могла оказаться потенциальной опасностью, так зачем рисковать? — Она может быть заражена, — озвучил свою мысль Донни. Лео вновь окинул брата взволнованным взглядом и коснулся его предплечья. Тот быстрым движением смахнул руку лидера, недовольно зыркнув. Поняв, что Донни в очередной раз не готов к разговорам, Лео расстроенно покачал головой. — Проверим, — сделал он вывод и пошёл вниз по лестнице. Так Донателло познакомился с Грейс. Точнее, сначала Кейт, сестра Грейс, познакомилась с дулом ружья Дэи. Фургон маленькой семьи из трёх человек был на последнем издыхании, и единственное, на что надеялись сёстры — доехать до побережья в поисках хоть кого-то, кто мог помочь. Или же самим найти мастерскую и как-то починить свой передвижной домик. Донни выглянул в окно как раз в тот момент, когда мускулистая девушка, облачённая в обтягивающие штаны с импровизированной защитой на икрах и бёдрах, да в кожаную куртку, которую она не стала снимать, несмотря на жару, пыталась договориться с рыжеволосым подростком о том, чтобы та хотя бы указала направление на ближайшую мастерскую. Прежде чем согласиться помочь, Лео, не показываясь на глаза, потребовал отдать всё оружие — слишком хорошо знал реакцию людей на внешность мутантов. Но Кейт расставаться с «Береттой» не желала, да и ружьё Дэи никак не способствовало компромиссу. Именно тогда вмешалась Грейс: бесстрашно вышла из фургона в сопровождении сморщенной, маленькой старушки. Совершенно не глядя себе под ноги, постукивая тростью перед собой, другой рукой поддерживая за локоток бабушку, она медленно зашагала к говорившим. — Кейт, как мы можем просить помощи у людей, не соглашаясь на их условия? Отдай оружие, — её серьёзный тон не оставлял сестре ни малейшего шанса возразить. Та лишь протестующе махнула хвостом, в который были собраны её светлые волосы, и отпихнула «Беретту» носком ботинка к ногам Дэи. — Дэя, опусти ружьё, — потребовал Джошуа, выйдя из дома. Дочь послушалась, и Кейт смогла немного расслабиться. Грейс шла медленно, что-то шепча на ухо щурящейся старушке. Та еле передвигала ноги, кутаясь в шерстяную серую шаль, но настырно шагала рядом с девушкой, держалась узловатыми пальцами за её руку, и совершенно не страшилась людей вокруг. — Успокойся, сестричка, всё хорошо, — улыбнулась Грейс, не глядя протянув руку в сторону Джошуа. — Позвольте представиться! Меня зовут Грейс, это моя младшая сестра Кейт. А это наша бабушка, Маргарет, — Донни был поражён тем, как ровно и уверенно прозвучал её голос — будто бы она всегда была парламентёром. Он подметил, что она поворачивала голову так, чтобы лучше слышать, сопоставил это поведение с наличием трости и сделал вывод — девушка слабовидящая. То, что эта троица вообще смогла выжить, казалось удивительным! — Не серчайте на мою внучку. Она очень хорошая девочка, просто привыкла защищать нас, — обратилась Маргарет к рыжей девушке. — Так тебя зовут Дэя, юная леди? — её голос оказался скрипучим, как если бы крошили пенопласт, но в нём было столько теплоты и доброжелательности, что не ответить на заданный столь вежливо вопрос было невозможно. — Ага, — буркнула та. — Означает «богиня». Чудесное имя для чудесной юной леди, — похвалила старушка, заставив «богиню» покраснеть. Грейс погладила бабушку по руке, а потом широко улыбнулась, обращаясь ко всем: — На нас напали зомби, и, как видите, нам очень нужна помощь. Мы не причиним никакого вреда. Нам надо только как-то починить фургон, и мы тут же уедем. Я обещаю! Тоненькая, в длинной юбке и вязаной кофте, она словно не путешествовала в фургоне по миру, полному голодных зомби, а всё это время сидела в кресле-качалке и слушала виниловые пластинки. Её умиротворённое круглое лицо с тонкими губами притягивало взгляд, а волосы были короткими и как-то криво, будто наспех, стриженными — видимо, она делала всё возможное, чтобы не мешались. Джошуа предложил семейству остаться в другом доме, пока они бы занялись ремонтом. Кейт хотела было возразить — боялась оставить всё нажитое добро с чужими людьми, но Грейс лишь благодарно кивнула. Она просто поверила незнакомцам, не требуя никаких доказательств. Донни выдохнул: черепахам не пришлось вмешиваться и показываться незваным гостям на глаза. Теперь нужно незаметно пробраться в гараж, как можно скорее отремонтировать фургон и вернуться к своей работе. Всё прошло хорошо, но… появившийся с берега и ничего не подозревающий о гостях Майки нарушил всю конфиденциальность. Удивлению Кейт, не было, конечно, предела. А бедная старушка, тихо охнув, схватилась за сердце. Первое, что Кейт хотела было сделать — выхватить пистолет, да только тот находился в руках у подростка. А дальше всё шло по привычному сценарию: крики, шок, страх… Майки давно сносил подобное с широкой улыбкой, хотя Донни, прекрасно знавший брата, уловил, какой напряженной стала его поза, когда тот вскинул руки вверх, демонстрируя самые миролюбивые намерения. Странностью оказалось то, что быстрее всех пришла в себя бабушка семейства: когда она справилась с первыми эмоциями, начала внимательно приглядываться к остальным людям, которые отнеслись к появлению странного существа совершенно спокойно. Тогда она с любопытством учёного стала рассматривать стоявшего с поднятыми руками Майки. Бабушка что-то шепнула слепой внучке, и та одобряюще кивнула. — Кейт, не верещи! Тут никто, кроме тебя, панику не развёл. Невероятно… совершенно невероятно, — лепетала Маргарет, отпустив Грейс и медленно подходя к Майки. — Сначала зомби, теперь результат генетической мутации… это селекционное вмешательство? Наверняка, еще и влияние на плейтропное развитие ДНК… — сбивчивый шёпот был едва различим. — Эм, мэм?.. Это вы со мной сейчас говорили?.. Я вас не понимаю… — Майки настороженно попятился, испугавшись безумного блеска в глазах старушки, да и, откровенно говоря, боялся ей навредить. — Скажи ещё раз что-нибудь, пожалуйста, — попросила бабушка, теребя в руках край серой шали. — Ну, да… Э-э-э… Сегодня чудесная погодка? — неуверенно произнёс мастер нунчак, растерявшись от такой необычной реакции. — А! Грейс! Ты только послушай это! Двухметровая черепаха говорит со мной! — засмеялась Маргарет. Казалось, что ещё мгновение — и старая леди запрыгает на месте и захлопает в ладоши. — О боже, бабуля! Двухметровая говорящая черепаха? Правда?! — Грейс насколько могла, быстро подошла туда, где стояла её бабушка. — А вы не опасный? Не укусите? Можно вас потрогать? — восторженно попросила Грейс и протянула вперёд руку, будто маленькая девочка. Майки наконец скинул оцепенение и широко улыбнулся, позволив себе наслаждаться вниманием. — Йо! Конечно! Я люблю обнимашки! — он сделал шаг вперёд, и Грейс коснулась его пластрона. Донни ожидал, что она отдёрнет руку, завизжит, поняв, что это не розыгрыш родных, но её лицо отражало буйство эмоций от замешательства и удивления до щенячьего восторга и восхищения. Бабушка, тоже не без любопытства, разглядывала трёхпалую руку, приблизив её почти вплотную к глазам. Кейт стыдливо спрятала лицо в ладонях, смущённая такой реакцией близких. А Донни внезапно поймал себя на том, что ему симпатична эта старушка: в ней чувствовалось столь знакомое ему любопытство учёного, который столкнулся с чем-то неизвестным… Но тут Маргарет внезапно зашлась в приступе хриплого кашля, который никак не заканчивался. Сёстры, обступив бабушку, хотели было повести её в ставший им привычным фургон, чтобы попытаться ей помочь, но в этот момент из недр дома вышел Лео, и предложил остаться у них до конца ремонта — так Донни и Сью смогут попытаться помочь Маргарет. Маленькое семейство из трёх женщин охотно согласилось. Впрочем, судя по тому, какими глазами смотрела Кейт на бабушку, альтернатив у них в этом стремительно разлагающемся мире не было…***
Грейс обхватила голову Донни и прижалась в нежном поцелуе к его губам. От этого тёплого касания в животе у него будто заработал адронный коллайдер. Да такой мощный, что вполне способен был разорвать на части! Перед глазами поплыли звёзды, которых быть не могло — им же место на небе… Неуверенными движениями Донни погладил девичьи плечи, не решаясь переместить руки ещё куда-то. Поцелуй был недолгим, почти невесомым, но Донни почувствовал себя таким счастливым, будто выиграл невероятно ценный приз у судьбы. Пока он пребывал в блаженстве, смакуя сладкое послевкусие, Грейс уже расстёгивала маленькие пуговки на своей блузке. Её руки так дрожали от волнения, что те выскальзывали из пальцев. Оставшись в одном бюстгальтере, Грейс замерла, будто бы не знала, что делать дальше. А Донни никак не мог отвести глаз от её полуобнажённого тела, осознавая, что если Грейс попросит остановиться — он не сможет. Будто бы почувствовав возникшее напряжение, девушка протянула руки, коснулась быстро вздымающегося пластрона и улыбнулась. Несмотря на то, что она выглядела такой же встревоженной, как и Донателло, вела себя более уверенно. Её тёплые губы вновь коснулись его, опьяняя, и Грейс сама расстегнула бюстгальтер, но снять его позволила Донни. Взору мутанта открылась аккуратная небольшая грудь с тёмными сосками — уже затвердевшими, притягательными, как изюм в бисквите Майки. Грейс уверенно погладила Донателло по пластрону, рукам и плечам, шее, будто хотела изучить каждую трещинку, шрам, щербинку. И, судя по ласковой улыбке, то, что она чувствовала, ей нравилось. Одна только мысль о том, что Грейс касается его так, как не касалась ни одна другая девушка, приводила в восторг. За годы своей жизни он почти смирился с мыслью, что его тело не способно привлечь, и уж тем более — возбудить, однако Грейс сейчас, в эту самую минуту однозначно доказывала, что и мутировавшая черепаха может быть желанной. Девушка ластилась, приятно прижималась, не переставая целовать его в губы. И Донателло охотно отвечал. В его горле застрял стон, когда Грейс бесстрашно опустила ладошку на паховые пластины, которые уже почти выпустили наружу то, что должны были удерживать под собой. Кожа горела от ласк, унося сознание за пределы вселенной… Ему хотелось, чтобы Грейс не останавливалась. Кончики пальцев покалывало от желания прикоснуться к округлой груди, но страх того, что в любой момент девушка отдёрнет руку, сковывал. Донни боялся, что ей станет противно. Боролся с неуверенностью и стыдом. Чтобы справиться с ними, выстраивал логические цепочки, которые помогли бы объяснить причину такого порывистого, неудержимого желания со стороны человеческой женщины. И ему ужасно не хотелось думать, что всё происходящее — это простая дружеская благодарность. Та самая, которую он получал раньше, правда, в другой форме… Было страшно сознаваться даже самому себе, что он надеялся на большее… — Ты так вкусно пахнешь, — прошептала девушка, чуть отодвинувшись и тяжело дыша. — «Читос»… обожаю «Читос», — новый порывистый поцелуй выбил из Донни последнее самообладание, всю его неуверенность, тоску. «Да плевать!» — подумал он и сжал трепещущее тело Грейс в объятиях. Ему надоело терзать себя опасениями. Мир давно сбросил с себя все маски, обнажив своё истинное лицо. Почему Донателло должен чувствовать себя монстром в нежных руках той, которая безвозмездно готова подарить ласку истерзанному сердцу? Пришло время отбросить сомнения и поддаться соблазну испытать долгожданное тепло и покой. Донни опустил Грейс на плед, влажно целуя шею, ключицы, грудь, пока рука поспешно задирала длинную цветастую юбку до самого пояса. Громкий стон слетел с тонких губ, когда его пальцы погладили её между бёдер. Грейс довольно зажмурилась и развела шире ноги. Ох, милая Грейс! Как же она отличалась от той, которая всё еще терзала разум гения! И, чтобы вытравить навязчивые мысли об Эйприл, Донни глубоко вдохнул запах той, что в этот миг тянулась к нему, горячо шепча его имя. Донателло внезапно поймал себя на том, что силится вспомнить, когда же Грейс стала ему небезразлична? Её взгляды, её улыбки, её бескомпромиссное вторжение в его жизнь были подобно угарному газу: она заполонила собой не только весь дом, но и лабораторию, гараж, даже двор… а он этого не заметил…***
Починка фургона потребовала больше двух месяцев. Изначально Кейт просила провести только диагностику подвески и поправить каркас, но после осмотра Донни констатировал, что подшипники ступицы колес нужно отрегулировать, тормозную систему отремонтировать, двигателю — заменить детали, а бензобак проверить на мелкие течи. Вытирая руки от следов старого масла, он честно признался, что лучше найти новый дом на колёсах. Но Маргарет буквально взмолилась, чтобы «гениальный Донато ди Никколо ди Бетто Барди Донни» совершил невозможное. И тот не смог отказать. — Донателло… Меня зовут Донателло… так меня назвал… а, не важно, — не договорив, махнул рукой гений и написал список Рафу с Лео — тем, кто согласился совершить налёт на автомастерскую. Кейт просилась поехать с ними — не могла усидеть на месте. Домашними делами заниматься она до тошноты не любила, а вот размозжить пару-тройку черепов была готова. Черепахи какое-то время отказывались от её компании, но всё-таки нехотя согласились, когда Грейс сказала, что та всё равно не успокоится и найдет способ увязаться за ними… Поездка заняла пару дней. Маргарет выделили одну из спален на первом этаже, Грейс решила остаться там же, хотя ей предлагали другую комнату. Осмотрев старушку, Сью и Донателло пришли к неутешительному выводу: Маргарет не помочь. Повышенное кровяное давление, сердечная недостаточность, ишемия сердца и мозга… Маргарет была слишком стара, а вся эта беготня от зомби лишь ухудшила состояние старушки. После, пока не привезли детали, Донни воспользовался свободным временем, чтобы, не отвлекаясь, полностью погрузиться в работу над ИИ Эйприл. Братья с Кейт вернулись ближе к вечеру второго дня — уставшие, но очень довольные добычей. Раф долго хвалил девчонку, рассказывая, как та бесстрашно справилась сразу с тремя зомби. Дэя, ревниво выслушав историю, гордо заявила, что при следующей возможности обязательно тоже поедет и справится даже с пятью зомбаками не хуже Кейт. На её выпад Раф ответил, что ей стоит подрасти, а потом уже лезть в драки, что явно очень зацепило Дэю и она не разговаривала с Рафом три дня. И вот именно тогда, после возвращения братьев с деталями, первые пары яда по имени Грейс появились в воздухе. В тот день Донни распластался под фургоном, ковыряясь в подвеске. Отрава проникла в него так незаметно, что он даже ничего не заподозрил. Ведь Грейс, предварительно постучав по металлическому корпусу машины, всего лишь выставила перед собой стакан с холодным чаем, когда Донателло выкатился, собираясь отчитать того, кто помешал работать. Но вместо этого он почему-то послушно привстал, вытер руки о лежащую рядом тряпку и забрал принесённое угощение… Ему б уже тогда уловить, что что-то не так! Но он жадно пил, краем глаза наблюдая, как Грейс теребила край юбки. — Можно тебя потрогать? — неожиданно выдала она — и на данную просьбу Донни поперхнулся. — Прости, что? — он зажмурился, откашливаясь. — Мне бабушка вас подробно описала… — Донни вздрогнул, вспомнив ту уйму вопросов, которые задала лежащая в постели Маргарет, и её неудержимое любопытство биолога, увлечённого новыми созданиями. Она искренне сокрушалась, что так слаба и уже не может досконально изучить черепах, хотя ей очень хотелось бы! Мысленно Донни радовался, что не был знаком с Маргарет прежде, потому что оказаться в её лаборатории в качестве подопытного не желал совершенно. — Она сказала, что вы все разные, хоть и похожи. Ну пожалуйста!.. Так интересно! Я осторожно и совсем немножко, — Грейс повернула к Донни лицо, и под её мягким взглядом бельмастых глаз он сдался. Донателло молча кивнул, но когда пришло понимание, что Грейс всё ещё ждала его ответа, деликатно вложил свои руки в её ладошки. Усеянные маленькими шрамами пальчики водили по телу бережно, касаясь почти неощутимо, но так приятно. Она заостряла внимание на каждом небольшом участке, нажимая, пощипывая — будто проверяя на прочность. Грейс медленно продвигалась по рукам вверх, дошла до груди, погладила твёрдые пластины. И чем дольше длился этот контакт, тем более смущённым чувствовал себя Донни. — Ты тёплый, — спустя время мягко сказала Грейс. — Мы — эволюционировавшие черепахи, — сказал он, чтобы отвлечься от непривычных эмоций. Выносить дальнейшее молчание в сопровождении тактильного изучения он просто больше не мог! — Предполагаю, что благодаря экспериментам мы прошли эволюцию, как и люди, только в ускоренном темпе под влиянием вмешательства извне, — когда девушка склонилась совсем уж близко, он хотел было отстраниться, но не стал — решил полностью удовлетворить её неожиданное любопытство. — Вот это да! Значит, ты — вершина эволюции? — беззастенчиво и даже восторженно сказала Грейс, а её пальцы от волнения мелко дрогнули. Донни весь потемнел от смущения, тут же замотал головой. — Нет! Просто я больше склонен к науке, чем мои братья. У каждого из нас своё предназначение и таланты. У каждого свой путь, — процитировал он слова отца. — Как интересно! — держась за его пальцы, воскликнула девушка. Воспоминания о Сплинтере вгоняли в щемящую сердце тоску, и, чтобы не углубляться в депрессивные мысли, он обратился к Грейс: — Ну, а ты чем занималась до всего этого? — Всем понемногу. Изучала языки, музыку, психологию, литературу, домашнее хозяйство, массаж, немного — самооборону… всё, до чего могла дотянуться, — она хитро прищурилась. — В новом мире многие мои умения не пригодились, в отличие от навыков Кейт, которая в зале пропадала, тягая штанги, да на стрельбище из оружия стреляла. Или бабушкиных — её знания биологии очень помогли, когда мы жили в маленькой группе, — Грейс улыбнулась и наконец отпустила зелёную ладонь. — Что случилось с группой? — осторожно поинтересовался Донни. — Все умерли. Из-за халатности часового в лагерь проник зомби, и в суматохе никто не заметил, что укусили Кэрол, одну из шестерых дочерей Элис. А Элис скрыла от остальных укус… я не знаю, на что она надеялась, но в общине обо всём узнали только, когда было слишком поздно. Элис стала первой жертвой, затем остальные её дочери. В повседневных заботах никто не заметил, что из её запертого дома несколько дней никто не выходил. А потом оттуда стал доноситься какой-то шум, и Джим, старший в общине, пошёл проверять. Он не вернулся — видимо, его разорвали. А потом зомби вырвались, замки их больше не сдерживали. Началась паника. У мужчин просто не поднималась рука… убивать маленьких девочек, каждую из которых они совсем недавно носили на руках… и это сгубило целый лагерь… Мы спаслись только потому, что жили в фургоне, в котором были все наши вещи — не пришлось ничего собирать. Только началась бойня, Кейт затолкала нас с бабушкой в машину и уехала,— тон Грейс был спокойным, будто бы произошедшее случилось не с ней. — Сочувствую, что тебе пришлось такое пережить, — искренне сказал Донни. — Всё в порядке. Этого следовало ожидать… Элис поступила очень глупо, подвергнув остальных опасности, — на несколько секунд воцарилась тишина. — Ладно, не буду тебя отвлекать, тёплый-тёплый Донни, — широко улыбнулась девушка, а потом протянула руку, в которую Донни вложил стакан, и направилась в сторону дома. Вот так изо дня в день она стала появляться рядом, ненавязчиво протягивая вкусности, будто бы Донни в этом нуждался. Если слышала, как он бурчал на кого-то или возмущался, обязательно утешала. Рассказывала небылицы и сказки, словно учёному они могли быть интересны. Грейс появлялась неожиданно, никогда не заботясь о том, чтобы хоть как-то дать знать, что стоит рядом. Могла войти без стука в его комнату, чтобы просто пожелать доброго утра. Она шёпотом делилась историями о вселенском заговоре и инопланетянах. Рассказывала с самым серьёзным видом о существовании фей и гномов. У Донни просто не укладывалось в голове, как, имея бабушку-биолога, девушка стала заложницей совершенно нелепых фантазий?! Маргарет на это лишь пожимала плечами и снисходительно улыбалась. А Грейс и вправду верила в приметы и сглазы. Донателло из раза в раз пытался ей объяснить и доказать абсурдность её суждений. Целую статистику привёл. Бесполезно!.. Она носила в кармане цент, обувалась исключительно с правой ноги, стучала по дереву, боясь сглазить… за ней числилось много разных абсурдностей. И это было невыносимо. Невыносимо, но в то же время мило… Но потом Донни вдруг поймал себя на том, что ему нравилось наблюдать, как она шептала какую-то околесицу, называя заклинанием. Неиссякаемая энергия лилась из Грейс лавиной, сметающей всё на своём пути. Она умудрялась быть везде и всюду: Майки любил её сказки, Сью благодарно принимала массаж, после которого легко засыпала. А как-то раз она сыграла на губной гармошке, пытаясь успокоить разбушевавшегося Дейва. Ребёнок сначала не хотел слушать, но Грейс настырно продолжала до тех пор, пока он не затих. Некоторое время Дейв внимательно слушал, а после потребовал музыкальный инструмент себе в качестве игрушки. Грейс, не задумываясь, отдала губную гармошку тому на радость. Не все были рады временному пребыванию гостей — Дэя старалась как можно реже пересекаться с Грейс и Кейт. Раф был настороже, но агрессии не проявлял. Джошуа оставался равнодушным — его заботила своя семья. Грейс хотела быть полезной, и всеми силами скрывала, когда ей было сложно. Даже когда спотыкалась и больно ударялась обо что-то, делала вид, что всё в порядке. Но Донни видел, как потом она прихрамывала и мазала заживляющей мазью синяки где-то в сторонке. Судя по всему, надеясь, что никто не заметил, как она хмурится и шипит. Как-то раз Донни застукал Грейс у крыльца, держащую что-то маленькое в руках. Свет новорождённого месяца путался в её светлых прядях, создавая ореол вокруг головы. Неподалёку стоял наполовину отремонтированный фургон, дверь которого была открыта и тихо поскрипывала от порывов ветра. Донателло измучила очередная бессонная ночь, полная несбывшихся надежд и бесполезных попыток наладить систему. Код выдавал ошибку, Эйприл не могла генерировать идеи самостоятельно. Она выдавала лишь заложенные системой диалоги. Как и говорил Лео — копия. И, что хуже всего, дойдя до цикла опознавания личности системой, электронная Эйприл не признавала Донни. Ток, увидев Рафа, привязался, выбрал его объектом симпатии. Тут же будто бы сама судьба намекала, что даже искусственная Эйприл никогда не увидит в Донни того, кем он хотел бы быть для неё. Всхлип вывел его из тоскливых размышлений. Грейс сидела на террасе и роняла слёзы на предмет в своих руках. И Донни вдруг стало любопытно, о чём могла грустить вечно улыбающаяся девушка. Используя навыки ниндзя, он смог подобраться довольно близко и бросить взгляд из-за плеча на то, что она держала. Им оказалась старая сломанная музыкальная шкатулка: корпус был треснутым, а фарфоровая статуэтка изящной балерины, когда-то целой, но теперь без руки, головы и одной ноги, венчала потрёпанную временем деревянную крышку. Одно маленькое движение — и вещица развалится на части. Донни специально скрипнул половицей, чтобы обнаружить себя. Грейс вздрогнула, поспешно вытерла рукавом мокрые от слёз глаза и постаралась скрыть шкатулку в полах накинутого на плечи платка. — Я уже заметил, — Донни сам не понял, зачем сказал это. Вообще, он приметил, что рядом с этой девушкой логично и последовательно вести себя не получалось. И что-то делать с этим даже не хотелось. Не спрашивая разрешения, Донателло сел рядом с Грейс, подтянул одну ногу под себя. — Она бабушкина. Затерялась под водительским сиденьем… — Грейс выставила на ладони шкатулку, бережно погладила треснутый край, будто бы это могло помочь затянуть сколы и стереть неровности. — Её подарил ей дедушка на годовщину свадьбы… последнюю годовщину… — Грейс громко всхлипнула, вытерла плечом слёзы. — Мы слушали её вечерами. Бабушка так любила эту шкатулку, столько лет хранила… Это ведь их с дедушкой мелодия!.. Так жаль, что она больше не играет, и бабушка перед смертью её больше не услышит, — она обняла дорогую ей вещицу, уткнувшись носом в острые коленки. Тут Донни вспомнил неутешительные прогнозы Сью. Да и сам он заметил, что Маргарет держалась лишь на силе воли и часто интересовалась состоянием фургона, будто хотела успеть куда-то прибыть за тот недолгий срок, который ей остался. Поэтому он старался сделать всё как можно скорее… — Я починю, — внезапно для самого себя сказал Донателло: в последнее время он старался не брать даже крохотной дополнительной нагрузки к повседневным делам, чтобы побольше времени оставалось Эйприл, а тут… Во взгляде белёсых глаз, которые подняла на него Грейс, было столько благодарности, что дыхание спёрло. И Донни понял: вот дело, которое по-настоящему не терпит отлагательств, которое действительно важно!.. А Грейс уже протягивала ему шкатулку дрожащими руками, и он коснулся её холодных влажных от слёз пальцев своими тёплыми, безмолвно давая клятву, что обязательно всё исправит. Он погладил её по плечу, задумался. Некоторое время Донни рассматривал лицо Грейс, а потом всё же решился: — Можно спросить? — Спрашивай, — поспешно закивала Грейс, растирая красный нос. — Как ты потеряла зрение? — Донни замер, ожидая ответа. Он давно хотел узнать, но волновался, что для девушки эта тема слишком личная. Сейчас же подумал, что стоит попробовать. Грейс некоторое время молчала, неловко перебирая пальцами ткань, и Донни уже хотел извиниться за своё неуместное любопытство, но ответ всё же последовал: — Родители развелись сразу после рождения Кейт. Мама нашла ухажёра, оставила меня и Кейт на бабушку с дедушкой. Папа просто пропал из нашей жизни. Я любила дедушку больше всех. Он был самым лучшим, интересным и потрясающим человеком. Он знал тысячи историй и сказок. Что бы я у него ни спросила, он мог ответить, но никогда не говорил прямо, учил искать самой. И когда он умер, мой мир рухнул. Со мной пыталась говорить бабушка, но ей было не лучше, чем мне… Я никак не могла смириться со смертью дедушки. Стала нелюдимой, плохо училась, не хотела помогать с Кейт, капризничала и иногда убегала из дома. Бабушка старалась меня успокоить, хотя чаще ругалась. Когда мы в очередной раз с ней поссорились, я сказала, что лучше бы умерли родители, чем дедушка. И тогда бабушка меня впервые ударила. Я посчитала, что места в этом мире для меня больше нет, что я никому не нужна, кроме дедушки… — Грейс усмехнулась воспоминаниям.— Глупая одиннадцатилетняя дурочка… Я выкрала у бабушки ключи от аптечки и выпила несколько банок чего-то, названия чего даже не знала. Донни затаил дыхание. Он хорошо понимал, что значит чувствовать боль от несправедливости, которая, казалось, свалилась лишь на тебя одного. Сплинтер был тем, кого черепахи почитали, любили, считали отцом. С его уходом в груди разверзлась настоящая всепоглощающая пустота. Иногда и Донни задумывался, что лучше бы умер он сам, нежели отец… но тот бы, конечно, рассердился, узнай он о таких мыслях. — Меня откачали, но зрение стало стремительно падать, и даже операция не спасла. Мама толком ничем помочь не могла, да и не хотела. Всё её внимание было сосредоточено на новорождённом сыне от нового мужа. Папа так и не появился… Становилось всё хуже, и шестого октября я проснулась во тьме… Мне было двенадцать… Донни кольнуло сожаление. Даже представить сложно, каково было девочке осознать, что она больше никогда не увидит окружавший её мир! Какой ужас, должно быть, она испытала!.. Но Грейс неожиданно засмеялась, вогнав этим смехом Донни в ступор. — Зато я могу спокойно гулять ночью. Мне не нужно смотреть на часы, чтобы узнать время — я его чувствую. У меня хорошая память. А ещё, все, кто видят, даже не замечают, как много говорят: порой могу услышать то, что мне не следует знать. Я становилась невольным свидетелем очень многих тайн, — от этих слов у Донни побежали мурашки по спине: Грейс явно давала понять, что и он стал жертвой её невольной наблюдательности. У Донателло не было слов, чтобы хоть как-то ответить на откровения Грейс. Единственное, что он мог сделать — посочувствовать ей, но что-то подсказывало, это бы только оскорбило её. Потом он подумал, что стоило бы узнать, какую именно тайну случайно могла услышать от него Грейс. Но, поразмыслив, и этого делать не стал — понял, что ответ не готов был услышать. Молчание затянулось. Грейс громко зевнула и повернулась к двери. Но, прежде чем уйти в дом, обернулась к Донни и сказала совсем тихо: — Когда я проснулась после неудачного самоубийства, то поняла: дедушке было бы всё равно, мертва я или нет. Трупу нет никакого дела до мира живых, только мы страдаем от потери близких. И если их не отпустить, можно потерять рассудок… как Элис, которая целовала ожившего зомби, думая, что это её дочка. Вот почему мы везём бабушку туда, где похоронен дедушка — хотим выполнить её последнюю просьбу. Мы с Кейт должны быть готовыми отпустить ту, которая заменила нам мать, отблагодарив её таким образом за заботу. А когда настанет час попрощаться, хранить воспоминания о ней, как самое драгоценное. Как бабушка хранила эту шкатулку. С этими словами Грейс скрылась в доме. А Донни ещё долго сидел на террасе, обдумывая то, что услышал.***
Грейс снова и снова звала его, будто боялась, что он уйдет, оставит её одну на этом покрывале, такую беззащитную и открытую. Она не выпускала его пальцы из рук, переплетая со своими, как бы нелепо, по мнению Донни, это ни выглядело. Его разобрало какое-то нездоровое любопытство: ему ужасно хотелось узнать, что же рисует её воображение в той тьме, в которой Грейс находится каждый день. Ему хотелось, чтобы хоть в её фантазиях он оказался лучше, чем на самом деле. Пускай её грёзы продлятся подольше, чтобы он смог насладиться ею, пока возможно, чтобы попытался забыть боль, которая изо дня в день сжирала его изнутри. Чтобы смог заполнить себя безвозмездной любовью Грейс. Внезапно Донни будто током ударило. «А как бы это было с Эйприл?» При мысли, что на месте Грейс могла бы оказаться О’Нил, стало неприятно и даже мерзко. Эйприл никогда ему не принадлежала: он просто слепо надеялся на её благосклонность, да постоянно проклинал свою внешность и тот день, когда Раф разбил сыворотку, способную превратить черепах в людей. Грейс же принимала его. Пускай не видела, но всё слышала и чувствовала. И раз ей хорошо, то бессмысленно заниматься самобичеванием. — Мой прекрасный Донни, — меж тем жарко шептала девушка. Её грудь часто вздымалась, а на коже выступили бисеринки пота, которые Донателло тут же слизал. Новый стон, слетевший с её губ, окончательно сбил все кропотливо выставленные настройки в голове мутанта: Грейс заполнила мысли окончательно и бесповоротно… Впрочем, заполнила она их ещё тогда, когда стала свидетелем его падения…***
День был пасмурный. Волны опасными пенными монстрами бушевали в море, стараясь утащить с собой с берега как можно больше. Ветер нещадно хлестал деревья друг о друга, пытался сорвать хрупкую глиняную черепицу с дома. Где-то на горизонте гремел гром, пугая малыша Дейва. Молнии яркими вспышками разрезали небо, освещали всё вокруг белым светом. — Это не продлится долго. Всего лишь шторм, — старалась успокоить ребёнка Сью. Но эти попытки не увенчались успехом, поэтому на мальчика пришлось нацепить наушники и включить мультик. Донни к этому времени уже два дня не выходил из комнаты. Чтобы завершить починку фургона, ему требовалась ещё пара деталей, необходимость замены которых он не предусмотрел. Но, пока погода не улучшится, раздобыть их было невозможно, и Донателло решил потратить освободившееся время на доработку Эйприл. Он заперся у себя и с маниакальным упорством пытался настроить странного вида игрушку. Она была похожа на шар с глазами, из которого во все стороны торчали проводки. — Ну же!.. Ещё раз. Привет, я — Донни! — Донателло указал на себя пальцем. От недосыпа руки тряслись, будто у больного тремором старика, а белки глаз покрылись сеткой полопавшихся капилляров. Но отвратительное самочувствие не могло стать препятствием для достижения цели. Он должен заставить код анализировать собеседника так же, как сделала бы Эйприл! Но чёртова игрушка не хотела работать как нужно. Она говорила голосом Эйприл, делала логические заключения, но Донни не чувствовал удовлетворения. Она не была Эйприл. Но почему?! Ведь он сделал всё! Перенёс информацию, которую знал об Эйприл, видел в Эйприл, чувствовал… Но воссоздать Эйприл так и не смог. Это был Донателло в личине Эйприл. — Да, Донни. Исходя из собранных мною данных, я вполне понимаю, что ты Донни, — заговорила игрушка. Молния озарила нервную улыбку, исказившую лицо Донателло. Его глаза лихорадочно блестели, он был уверен, что ещё чуть-чуть, и всё точно получится! «Ещё немного! Она понимает, но нужна другая формулировка фразы…» Вспышка — и всё затихло. Свет погас, комната погрузилась во мрак. Сначала Донни не понял, что произошло, и попытался включить компьютер. Ничего! Видимо, электричество вырубилось во всём доме, и нужно заново переключить рубильник. Как хорошо, что код сохранён в резерве! Он почти всё сделал! Почти добился результата! Ещё немного — и будет прорыв!.. Донателло спустился. Он спешил так, будто наверху кто-то умирал. Каждая секунда была на вес золота! — О, Донни! Присоединяйся! — восторженно позвал Майки. — Я занят, — бросил он устало и даже не глянул на семью, которая собралась в гостиной, чтобы вместе почитать книжку японских мифов и легенд. Кейт пригрелась рядом с Дерилом, безуспешно стараясь вникнуть в его разъяснения об астрономических открытиях последних пяти лет до того, как началась эпидемия. Майки пытался перетянуть книгу к себе поближе, чтобы рассмотреть картинки, Дэя украдкой кидала взгляды на Рафа, почёсывающего за ухом Тока, а Сью и Джошуа о чём-то шептались. Даже Маргарет сонно обнимала сопевшего на её сухих руках Дейва. — Донни, — взволнованный голос Лео заставил мурашки побежать по спине под панцирем. — Ты уверен, что не хочешь к нам присоединиться? Донателло скосил недовольный взгляд измученных глаз на брата. Тот нежно обнимал за плечи Еву — и этот простой жест вызвал в гении бурю негодования и злости на судьбу!.. Шрам на запястье под фиолетовой повязкой загорелся адским пламенем. Уловив этот жуткий взгляд, Лео заметно напрягся и теснее прижал к себе возлюбленную в бессознательной попытке защитить. Хах! Будто бы Донни мог что-то сделать Еве! Но, наверное, он и вправду выглядел пугающе, раз привлёк внимание остальных. Поэтому, чтобы дальше не смущать домочадцев, решил ретироваться, проигнорировав приглашение. Рафаэль, видимо, решив поговорить, пошёл за ним и нагнал у электрощита, который Донателло как раз начал ремонтировать. — Донни, я больше не могу молчать! Ты из своей каморки не вылезаешь! Думаешь, мы не замечаем?! Посмотри на себя. Ты словно зомбак! — Раф, не церемонясь, дёрнул брата за плечо и вынудил посмотреть себе в глаза. — Пошёл ты, Раф! — Донни резко сбросил его руку со своего плеча. Раф замер, растерявшись: вспышки агрессии у Донателло были редкостью. — Ты и твой грёбаный пушистый друг! С этой скотиной мучился я, а любит он тебя! И теперь я даже не могу использовать результат своего труда, потому что ты вдруг решил к нему привязаться! Представь, я обнаружил, что если попытаться вмешаться в системный код Тока, он самоуничтожится! Думал, сотру эту привязанность из этой чёртовой программы — и станет ему на тебя плевать! Но этот пушистый комок предпочтёт самоубиться, нежели забыть тебя! Зачем я только позволил ему привязаться к тебе?! Проверить хотел, как работает связь, изучить, понаблюдать со стороны!.. Очередная моя недопустимая ошибка! — Донни от бессилия несколько раз стукнул себя костяшками пальцев по лбу. — Да что ты несёшь?! — растерялся Рафаэль. Плечи его удручённо поникли: он был так изумлён этой неожиданной речью, что даже не разозлился. В дверях оказался Лео. Его появление только больше взбесило и так отчаянно злого на весь мир Донателло: сейчас он начнет толкать нудную речь и отнимать время, которого и так в обрез! Вступать в конфронтацию, а уж тем более выслушивать поучительные наставления было выше его сил. Поэтому Донателло жестом и свирепым взглядом остановил Лео и принялся молча чинить рубильник. Когда электричество снова было подано во весь дом, он растолкал загородивших проход братьев плечами и вышел раньше, чем кто-нибудь успел его остановить. Ещё до того, как войти в комнату, Донни услышал их — Грейс и механическую Эйприл. Будто бы во сне, он медленно открыл дверь, и в глазах защипало. Девушка сидела в его кресле, слушая рассказ Эйприл о том времени, когда они вернулись в оставленное им с братьями логово: — Мы придумали гениальный план борьбы с кланом Фут. Шифровальную программу я обошла тремя ступенями и ввела «троянского коня» через липовую учётную запись. Ребята отправились на задание, оставив нас вдвоём с Кейси… — О, как интересно! А дальше? — спросила Грейс. Облокотившись на стол, она чуть не угодила локтем в тарелку с недоеденной кашей трёхнедельной давности. — Что «дальше»? — не поняла Эйприл. — Ну, братья ушли на задание, оставив тебя с Кейси… А что вы-то делали? — Грейс была очень заинтригована. И тут случилось то, что наконец открыло Донни глаза. То, что он бы никогда не предусмотрел, не задай Грейс этот простой вопрос. — Ничего, — ожидаемо ответила Эйприл. Донни словно окатило волной понимания. Код! Сработала та самая системная ошибка, с которой он столько мучился! Она появлялась тогда, когда воспоминаний о моменте просто не было! Донни не мог знать, что случилось после их ухода, поэтому не знал и искусственный интеллект… Конечно, можно было вложить в программу случайную генерацию событий на основе чувств к человеку и того, что Эйприл могла бы сделать с этим человеком. Но это была бы ложь. Фальшивая симуляция, как и всё, что было до этого! Эта Эйприл — лишь воспоминания самого Донателло, но никак не истинная память Эйприл. Всё, что говорил искусственный интеллект — это подделка! Это не О’Нил. Это Донни. Нули и единицы никогда не будут чувствовать то, что чувствовала бы живая девушка. А если и чувствовала… её сердце бы разорвалось, потому что тот, кого она любила, мёртв. Кейси не будет рядом, а никого другого она никогда не хотела. Точно не огромную эволюционировавшую черепаху. Кому знать это, как не Донателло! Он столько раз пытался выйти из френдзоны, но каждый раз она, не замечая намеков, называла его самым лучшим, но другом. И вот это изобретение… Донни просто надеялся всё исправить! Загладить, наконец, свою вину, ведь он не смог. Не сберёг. — Вот ты и вернулся, я ждала тебя! — Грейс повернулась к нему, услышав скрип половиц. — Зачем? — он не узнавал своего голоса. Такой хриплый, отстранённый, холодный. Донателло выключил «Эйдосично — парадоксальный результат интуитивной любви» и зажмурился до белых точек перед глазами, сжав до боли кулаки. — Потому что хочу, — просто сказала девушка, вставая с его кресла, в котором сидела до этого, будто бы оно ей принадлежало. Дождь барабанил по стеклу, стихая с каждым новым ударом — будто стук сердца умирающего. Вспышки молний уже не резали глаза. Ветер печально завывал где-то далеко, утопая в шуме волн. — Она была хорошей, правда? — Грейс беззастенчиво залезла на кровать с ногами, на ходу сбросив обувь на пол, а потом неожиданно притянула безвольного Донни к себе и крепко обняла его за голову. Тот не стал сопротивляться. — Она была замечательной. А я не спас её… Не спас… — беспорядочно шептал Донателло, теснее прижимаясь к тёплому телу, и будто ища защиты в хрупких руках. — И что?! Разве мы способны соперничать со смертью?! Скажи мне, Донни… только честно… ты действительно веришь, что, воссоздав Эйприл, сможешь наделить её душой? — Нет… это будет её идентичное воплощение, — закусив губу, Донателло всхлипнул, в отчаянии посмотрев на когда-то наскоро сколоченный улыбающийся шарик с проводками. Он так спешил, что даже не позаботился о более подходящем для искусственного интеллекта Эйприл вместилище. Его вообще не волновала оболочка на данный момент. Позже он бы обязательно подошёл к этому делу более ответственно — нашёл подходящие детали… Сделал бы тело девушки… Только какая теперь разница?! Это уже не имело никакого значения! — Вот ты и ответил сам на свой вопрос. Твоя вина лишь в том, что ты не даёшь ей упокоиться с миром. Подумай, разве она была бы счастлива, знай она, что ты хоронишь себя заживо вместе с ней? — Грейс приложила узкую ладошку к его груди. В месте, которого коснулась рука девушки, будто расцвёл огненный цветок. Его обжигающие лепестки опалили всё нутро мутанта, подобрались к горлу и застряли где-то у самого основания языка. В мыслях Донателло пытался найти хоть одну причину продолжить эксперимент… но Грейс была права… С того момента, когда Эйприл похоронили, он не мог принять мысль о её смерти, а ей ведь… — Нет. Мёртвым всё равно… Это я не могу её отпустить, — он вновь уткнулся куда-то в тёплую девичью шею, заполняя лёгкие солоноватым запахом кожи и шерстяных ниток, из которых была связана её кофта. Хотелось заплакать, но слёзы не шли — лишь задушенный хрип вырвался из груди Донателло. Он беспомощно открыл рот, но с ужасом осознал, что воздух перестал поступать в лёгкие. Воспоминания об Эйприл проносились в его голове, будто нарочно делая ему ещё больнее. Они душили его отчаянием, тоской. Эйприл не вернуть, сколько ни пытайся. — Дыши, Донни! Дыши! Сделай вдох, как бы больно ни было, — сбивчиво повторяла Грейс. Но он не мог! И Грейс сделала это первой. Показала, как, а он повторил. Потом ещё раз и ещё. И тогда по щекам наконец побежали слёзы, которых он ждал с того самого момента, как увидел тело Эйприл, но которые запрещал себе всё это время. Но вот теперь, спустя столько времени, Донни тихо плакал от отчаяния и слабости, уткнувшись в тёплые руки этой странной девушки. Он не смог! Он не спас! И никогда уже не спасёт… — Но ты можешь спасти себя, — Грейс будто прочитала его мысли. Она стискивала его плечи так крепко, как могла, не переставая поглаживать. — Храни память о ней, но перестань оскорблять жалкой копией, которая никогда её не заменит. Они замерли на несколько минут, с трепетом пытаясь сохранить тихую скорбь, которая была так нужна Донателло, и лишь мерное постукивание капель дождя о стекло нарушало тишину. А потом Донни заговорил. Медленно, неохотно. Будто бы все хранимые воспоминания о той далёкой девушке, оставшейся в прошлой жизни, он запер в своём личном чёрном ящике, а сейчас кропотливо, словно с помощью щипцов, вытаскивал на свет божий своё сокровище и делился им с Грейс. Та молчала, слушала, только иногда задавала вопросы. Потом он перешёл к забавным историям и уже сам улыбался, вспоминая прошедшие с О’Нил годы. Пускай Нью-Йорк не был доброжелателен к мутантам из канализации, Эйприл-то была. И она останется его светлым воспоминанием о том непростом времени, когда братьям-черепашкам приходилось скрываться в тени небоскрёбов, с завистью наблюдая за теми, кто имел право показываться под солнцем. Теперь всё иначе… и мир совсем другой… На следующий день Донни сгрёб всё, что было Эй.П.Р.И.Л, и запаковал в коробку, которую затолкал куда-то в дальний угол бесконечного стеллажа. Под руку попалась тарелка, кружка, разбросанные детали и инструменты. Впервые за долгое время Донни почувствовал отвращение к тому бардаку, который окружал его и уже стал его частью. Желание разложить всё по полочкам захватило его, и вот уже хаос, длившийся слишком долго, постепенно превращался в порядок. Порядок в комнате. Порядок в мыслях. Покой в душе… Когда все вещи были на своих местах, а грязная посуда — вымыта, на столе остался последний предмет, требующий, чтобы ему немедленно уделили внимание… Он нашёл сестёр во дворе, свободно расположившихся на заросшем сорняками газоне. Грейс играла в «джин рамми» с Кейт специальными картами, на которых шрифтом Брайля были выведены необходимые для игры символы. И, судя по напряжённому лицу младшей сестры и довольному старшей, последняя явно побеждала. Прежде чем подойти, Донни долго мялся, наблюдая за игрой, поправляя очки. — Спрашивай, Доничка, не мнись, — сказала Грейс, демонстрируя сестре три "рана". От такого ласкового обращения его щёки потемнели, Кейт удивлённо вскинула брови и посмотрела сначала на сестру, а потом на него. — Да ну тебя! Я уже пять раз продула! — вспылила младшая, кинув карты на землю. — Ну Кейт, не дуйся! В следующий раз обязательно выиграешь! — но утаить нотку превосходства в голосе Грейс не смогла, отчего Кейт, буркнув под нос, что замерзла, ушла в дом, сердито топая. Грейс же, беззлобно рассмеявшись ей вслед, стала подбирать карты, осторожно прощупывая траву вокруг и выискивая каждую карточку. Последняя картонная проказница спряталась в траве ребром. Грейс всё пыталась найти потеряшку, да вот только каждый раз руки проходили мимо. Донни мог бы подать ей эту несчастную карту, но почему-то медлил. Он смотрел, как Грейс беспомощно искала её, и думал о том, что раньше даже не замечал, какие сложности испытывала девушка. Пускай она относилась к ситуации спокойно и привычно, но вот в такие моменты проблемы были очевидны: карта была рядом, но она не могла её найти. Хмурилась, но настырно водила руками, не сдавалась. Слабая, беззащитная, знавшая, что выживет только благодаря сильной сестре и хозяйственной бабушке, она всё равно продолжала бороться… Донни замер, затаив дыхание: внезапно на него нахлынуло какое-то странное, неведомое чувство, которое он смог расшифровать несколько мгновений спустя. Восхищение! Он восхищался этой силой воли, этой жаждой жить! Донни присел рядом, и, достав из травы карту, подал в руки Грейс. Та широко улыбнулась, благодарно кивнула, пересчитала колоду и осторожно убрала в пластиковую коробочку. Донни был рад, что Грейс не могла заметить, как пристально он вглядывался в её лицо и улыбался, будто мальчишка. Осознание, что, несмотря на недуг, Грейс не опустила руки и продолжает бороться, придавало сил. Донателло медленно вытащил из поясной сумки бумажный свёрток. Грейс замерла и настороженно прислушалась. Донни завёл механизм и поставил перед ней шкатулку. Девушка удивлённо охнула, стоило прозвучать первым нотам, протянула руки на звук и коснулась дрожащими пальцами крышки. Барабан крутился внутри деревянного корпуса, а гребень цеплялся за выступающие грани, заставляя механизм из простых шестерёнок исполнять незатейливую колыбельную. Грейс слушала, зажав рот ладонями, пока механизм, замедляясь и скрипя, не остановился совсем. Тот взгляд, которым она посмотрела на Донни, он запомнил на всю свою жизнь: полным бесконечной благодарности, восхищения и благоговения. — Ты самый замечательный из всех, кого я когда-либо знала, Донни, — прошептала Грейс. Она осторожно коснулась шкатулки, будто боялась сломать, погладила крышку, нащупала балерину и, приподняв брови, изучила ту кончиками пальцев. Донни, как мог, попытался починить фигурку. И пускай её рука и нога были не фарфором, но недостающие детали он приклеил, слепив из самозатвердевающей полимерной глины. Грейс прижала драгоценную вещицу к груди. — Да что ты… это пустяки, — Донни сразу же замолчал, как только Грейс вскинула голову и нахмурилась. — Нет, это не пустяки! — совершенно серьёзно сказала она и прижалась горячими сухими губами к его рту. Донни замер, шокированный её порывом. Мутно вспомнились все поцелуи благодарности от Эйприл, но то, как его целовала Грейс, было совершенно иным. Её поцелуй не был мимолётным проявлением дружеских чувств, это был осмысленный долгий поцелуй, полный ласковой нежности, которую хотелось чувствовать снова и снова… Когда Грейс отстранилась, то погладила ошарашенного Донателло по щеке и улыбнулась. Донни растерянно хлопал глазами, пытаясь осознать произошедшее. Он открыл рот, даже не до конца понимая, что хотел спросить или сказать, но Грейс мигом его опередила: — Пойдём, порадуем бабушку. Она должна лично получить от тебя этот подарок. Она встала с земли, не удосужившись отряхнуть от травинок юбку, потянула его за собой. Маргарет, получив шкатулку, тоже плакала. Благодарила и плакала. Даже порывалась поцеловать ладони, но Донни счёл это лишним, и, скрыв неловкость за смехом, только обнял старушку. А потом она слушала колыбельную снова и снова, так долго, что уснула под неторопливую мелодию. Но даже во сне не перестала прижимать к груди шкатулку, шепча: — Чарльз… Чарльз… За следующие три недели Донни и Грейс заметно сблизились, и это не осталось тайной для семьи. Никто не возражал, хотя Лео и был насторожен, зная, что Грейс собирается уехать. Как-то Донателло попытался уговорить её остаться. Он предложил отвезти Маргарет к могиле, заверил, что черепахам это будет совсем не трудно, но Грейс лишь покачала головой. Это была их с сестрой миссия, и последние дни жизни бабушки они должны провести так же, как провели всё это время — втроём. Это не значило, что все, с кем они прожили всё это время, не стали близки маленькой семье из трёх женщин, просто это тот путь, который им предстоит пройти самостоятельно. Они должны отпустить бабушку, чтобы продолжить жить, ни о чём не сожалея. Донни понимал, о чём говорила Грейс: Сплинтер был их отцом, и черепахи так же прощались с ним совсем недавно, отпуская в последний путь и тихо скорбя всей семьёй. Он больше не стал уговаривать. Он отпустил. День разлуки неумолимо приближался. Как бы ни хотелось Донателло растянуть ремонт фургона, но дело делалось, и вот уже всё было в порядке. Мотор работал исправно, даже корпус машины обшили более прочными листами металла и дополнительно оборудовали системой защиты против зомби. Маленький фургон с подачи Майки был назван «Дочкой Тартаруги», вещи — собраны и погружены, припасы для путешествия аккуратно разложены. Остатки последнего дня они провели за играми, в которые были вовлечены все члены семейства, даже Донни, который уже давно предпочитал одиночество. Тот видел, что каждый был очень рад его возвращению, но ему самому не сиделось на месте и полностью расслабиться не получалось. С каждой секундой ему становилось всё страшнее от того, что завтра Грейс покинет его. Она уедет, и он, возможно, никогда не обнимет её, не уткнётся носом в её сладко пахнущие ладони. Не почувствует, как бывает тепло рядом с кем-то, кто тебе дорог…***
Истерзанные поцелуями губы манили ещё раз к ним прикоснуться. Своё тяжёлое тело он держал на локтях, опасаясь, что, если позволит себе больше, поддастся эгоистичному желанию сжать мягкую Грейс сильнее — просто сломает. Донателло чувствовал её короткие ноготки, не способные причинить вреда, в местах сочленения с панцирем. Зверь внутри ликовал, а разум, его верный спутник и друг, давно покинул тело. Грейс, откинув голову назад, подставляла тонкую шею под порывистые поцелуи и шептала, словно в забытье: — Донни… Донни… И он не мог не отвечать на её зов утробным рычанием. Смятый плед, горящие глаза и порывистые поцелуи — вот что стало их маленькой вселенной на эту ночь. Перед глазами Донателло плясали яркие вспышки, а сердце стучало до того гулко и громко, что, казалось, способно пробить естественную защиту, дарованную природой черепахе. Грейс протяжно застонала, выгнулась дугой, выпрямляя тонкую ножку, её глаза широко распахнулись и невидяще уставились вдаль. А пока бьющееся в экстазе тело расслаблялось, Донни наоборот набрал обороты, врываясь в него снова и снова… Наконец, под его закрытыми веками зажглась сверхновая, а стон, полный наслаждения, сорвался с приоткрытых губ… Отдышавшись, он устроился позади неё, нежно приобнял за талию и уткнулся носом в светлые волосы. Девушка лежала на боку тихо, почти не дыша — внешне даже казалось, что Грейс и вовсе не живая. И, чтобы развеять эту страшную иллюзию, Донни инстинктивно прикоснулся к её шее, опасаясь, что действительно мог как-то навредить. Грейс коварно улыбнулась, схватила трёхпалую ладонь и прижала к губам, целуя широкие пальцы. Счастливо рассмеявшись, он высвободил руку и погладил плечи, талию, бёдра, пока Грейс, уютно устроившись на его второй руке, водила пальчиком по раскрытой ладони. — Когда я была маленькой, — нарушила молчание Грейс, — и ещё не потеряла зрение, то часто брала Кейт в наш скромный сад, и, укутав одеялом, показывала созвездия. Сестрёнка ещё ничего не понимала, ей просто нравились огоньки, а я будто бы видела вселенные… Сегодня, мне кажется, я видела Бога, — засмеялась она, почесав нос о шершавую руку Донни. Тот не нашёлся, что ответить, и вместо слов крепко прижал Грейс к себе, утыкаясь в её шею. — Останься, — тихо попросил он. Грейс отстранилась и развернулась на другой бок в его объятиях, заботливо огладила лицо Донни. — Мой путь ещё не окончен. Но я верю, мы ещё встретимся, Донателло! Я бы очень хотела сюда вернуться и обнять тебя крепко-крепко, — она вновь прижалась своим горячим телом к его пластрону, поджала конечности и устроилась поудобнее в кольце его сильных рук. Донни не стал настаивать, ясно видя, что у девушки была чётко намеченная цель, и препятствовать ей он не имел права. Донателло потянулся в сторону и вытащил из кармана штанов, брошенных около пледа, маленький браслет в силиконовой оправе. Он искренне надеялся, что Грейс не откажется от подарка. — Радар, который определяет движущиеся объекты и оповещает о них разной степенью вибрации. Живые — это одна вибрация, зомби — другая. Чем больше объект, тем интенсивнее браслет будет оповещать тебя об опасности. А ещё я, насколько смог, установил систему слежения, — Донни смутился, что позволил себе это, но скрывать от девушки не стал. — Если ты окажешься в радиусе двадцати миль, мой датчик даст мне знать. Если в этих пределах ты дважды нажмёшь на эту кнопку, мне придёт оповещение об опасности… Я обязательно приду к тебе на помощь, Грейс… вы можете заряжать его, как и другие гаджеты, благодаря солнечным батареям, которые мы вам установили, и я уже объяснил Кейт, как вторично перегонять бензин… Грейс благодарно обняла Донни за шею, сжав в кулачке браслет. — Хорошо, Донни, обещаю! Буду осторожна, я не настолько беспомощна, как могу показаться. Он погладил растрепавшиеся короткие волосы, острые лопатки. Грейс резко отстранилась и, отыскав юбку, тоже вытащила из кармашка подарок. Донни скептически посмотрел на самодельный оберег. — Омамори? — удивлённо спросил он. — Да! Носи его! Он приносит удачу! — совершенно уверенно заявила девушка, самостоятельно надевая подарок на шею Донателло. — Грейс, но… — Он защитит тебя! — она не дала договорить, и стало понятно, что аргументы тут бесполезны… по тому, как дрожала Грейс, он догадался: она боялась за него так же, как и он за неё. — Хорошо, буду носить, не снимая, — улыбнулся Донни. Любовные поглаживания узких ладошек сопровождались мягкими поцелуями — иногда глубокими, иногда едва ощутимыми. И Донателло отвечал, вбирая в себя свет трепетной души Грейс… И пусть завтра утром они всей семьёй будут провожать двух сестёр и их бабушку. Кейт по-дружески обнимется с каждым, панибратски хлопая по плечам. Майки повиснет на шеях девушек, требуя остаться, но всё же разожмет руки под требовательным взглядом Лео. Маргарет оставит Сью целый блокнот, который заполняла всё время, пока гостила в их доме, где распишет формулы лекарств, которые можно сделать с оборудованием Донни, и некоторые другие свои наблюдения. А Грейс, радуясь, как ребёнок, благодарно примет припасы и всё нужное в дорогу. Сёстры, останавливаясь и прося помощи, наверняка, даже не надеялись на всё это… Пусть завтра тихие шаги раздадутся за спиной Донни, пока тот в третий раз будет проверять, в порядке ли транспорт. И он будет бороться с желанием сломать что-нибудь внутри фургона, чтобы оградить маленькую семью от подстерегающей за пределами дома опасности. Но, конечно, не осмелится. Будет знать, что нужно отпустить, и в слепой надежде верить, что они справятся, выживут… что Донни вновь увидит ласковую улыбку своей Грейс. — Посмотри на меня, — попросит та, точно зная, что он стоит к ней спиной. И он нехотя подчинится, хотя и сгорбится всем телом, ведь уверен, что хрупкая девушка, неспособная защитить себя даже от неожиданно брошенного под ноги препятствия, но храбро отправляющаяся во враждебный мир, — неоправданный, неприемлемый при любом варианте расчета уровень риска. — Спасибо, Донни. Спасибо тебе за всё, — искренне поблагодарит она и оставит поцелуй на его губах. — Это тебе спасибо, Грейс, — он прижмёт её к себе, никого не стесняясь, вдохнет запах её волос. И постарается искренне верить в их встречу, как верит в неё она… И пусть фургончик стремительно удалится, оставив после себя запах дорожной пыли, да терпкий вкус трепетных воспоминаний. Донателло проводит машину с робкой улыбкой надежды, будет долго смотреть ей вслед, а потом, повернувшись в сторону дома, увидит сплетённые руки Евы и Лео. Он широко улыбнётся им и, наконец, вздохнёт полной грудью. Но пока он наслаждался теплом Грейс, брал его столько, сколько мог. И столько же отдавал взамен. Прикрыв глаза, ощущал приятную тяжесть её тела у себя на руке, её дыхание на своей шее. Он хотел дать ей отдохнуть перед дорогой, послушать беззвучие, пока дрёма окутала её тело умиротворением. Мысли снова унесли Грейс в мир фантазий и сказок, где лилипуты играли на свирелях, звонко хохотали феи, а дедушка рассказывал сказку на ночь и целовал в лоб. А Донателло берёг её сон, желая защитить от кошмаров, давал возможность набраться сил… и просто запоминал такой — доверившейся ему, мутанту из нью-йоркской канализации, сказочной девушкой, сотканной из солнечного света и тепла. Той, которая не боялась монстров, той, которая подарила Донни веру. Веру в себя. Веру в будущее. Веру в добро.