Тысяча причин

      — Вышел с метро. Нет, не нужно. Я уже недалеко.       Хёнджин закончил разговор и положил телефон в карман джинсовки, направляясь верх по Ёнсан-гу. Оставались считанные минуты до встречи, на которой он сам так настаивал, но теперь сомневался стоила ли она того.       Он редко бывал в этом районе по большей части из-за того, что он был туристическим. Сейчас людей вокруг, казалось, было ещё больше обычного, несмотря на то, что Сеульскую башню закрыли на ремонт.       Хёнджин специально замедлил шаг, чтобы успокоить взволновавшееся сердце. Он оглядывался по сторонам в надежде, что шумная атмосфера вокруг ободрит его, но он все равно не мог отвлечься. Было неспокойно на душе от мысли, кто ждет его в конце пути.       После их первой встречи в клубе и всего того, что было позже, прошла неделя. Он нашел его сообщение на следующий же день и собирался позвонить, но внезапно начал чувствовать смущение.       Хёнджин в третий раз достал телефон, чтобы проверить как лежат его волосы. В метро он то распускал их, то заново собирал. От такого трепета к мелочам ему стало не по себе. Минхо не будет волновать, как он будет выглядеть. В итоге он решил просто собрать их в высокий хвост, выпустив пару прядей вперед, и ускорил шаг.       При входе в заведение взгляд сразу наткнулся на него, элегантно сидящего в кресле и рассматривающего меню, но Хёнджин сделал вид, что его больше интересует интерьер, стилизованный под студенческую кофейню.       — Привет, — сказал Хёнджин, подходя ближе к столу.       Минхо встретил его с улыбкой и предложил присесть. Он был одет в белоснежную рубашку и темные брюки, и на фоне интерьера, не подобающего его одежде, это выглядело необычно. Складывалось впечатление, что он не снимал костюма.       — Выбери себе что-нибудь поесть.       Минхо пододвинул к нему меню, но Хёнджин не стал вчитываться. Ему сейчас даже глоток воды стал бы поперек горла, уже не говоря о еде.       — Честно говоря, я не голоден. Мне будет достаточно кофе.       — Ты разве не с работы?       — Да, — не задерживая долго взгляда на Минхо, Хёнджин соврал: — Успел перекусить.       Минхо сидел напротив него, и у Хёнджина выходило иногда подглядывать за ним. Его лицо то слегка хмурилось, то расслаблялось, пока он разговаривал с официантом и уточнял что-то по меню.       Он, сам того не осознавая, выделялся. Небольшие, но заметные внимательному человеку, детали в поведении его выдавали. Выдавали, что ему не совсем комфортно здесь, что он привык к другому окружению, к не пластиковым меню и дешевой посуде, но он не подавал виду и не казался высокомерным. Хёнджину стало любопытно, где и чем он питается на регулярной основе.       Хёнджин выбрал это место рандомно, потому что оно было в очень людном месте и отсюда было быстро добраться до Чана. Сегодня он планировал переночевать у него.       После того, как отошел официант, Минхо будто по-настоящему заметил его. Он немного откинулся на спинку стула, так что теперь свет падал на него под другим углом, и взгляд казался ещё более загадочным.       — Выглядишь иначе, — сказал он.       Хёнджин чувствовал, как начинают краснеть уши, и пожалел, что всё-таки собрал волосы. Мысль о том, что Минхо прекрасно помнит о нем, об его абсолютно нетрезвом состоянии, заставляла его всего сжиматься. Про всё остальное между ними он даже вспоминать не хотел.       — Помнишь что-нибудь?       — Лучше бы не помнил, — Хёнджин опустил взгляд и неосознанно прикусил губу.       Минхо рассмеялся как-то по-дружески и совсем не осуждающе, так что Хёнджину стало спокойнее.       — Ну, тебе был нужен разговор. Вот он я, весь в твоем распоряжении.       Минхо скрестил руки на столе, придвинувшись ближе. Под его взглядом Хёнджину было неуютно, но он пытался не подавать виду и звучать уверенно.       — Я хотел бы узнать насчет записей.       — Их нет, я говорил тебе.       Хёнджина такой ответ не устроил, и Минхо продолжил:       — Хорошо. Насколько подробно ты хочешь знать?       — Насколько это возможно.       — Тогда короткая предыстория. Для матери не новость, что отец ей изменяет на регулярной основе, но обычно это были одноразовые встречи. Видимо, ты ее знатно выбесил, — усмехнулся он. — Теперь про камеры. Все знают о том, что они расположены по периметру дома, отец, разумеется, тоже, но не о тех, что были в спальнях. Об этом мне проговорилась сестра, а ей, очевидно, по секрету рассказала мама. Я решил взглянуть на записи и, разумеется, удалить все встречи с его дорогими мальчиками, но когда начал смотреть, заметил, что в последнее время там только ты. Подожди, не перебивай. Я понимаю, что тебе интересно, как я тебя нашел, но дело в том, что я уже знал, кто ты. Мне как-то были нужны услуги художника, и я наткнулся на твою страницу. Заказ я так и не сделал, но я видел твои фотографии, поэтому сразу узнал.       Хёнджин чувствовал, как у него вспотели ладони. Знать, что существовали записи уже было непросто, но теперь выяснялось, что Минхо видел его, возможно, даже раньше Донхуна.       Минхо следил за его реакцией, делая глоток воды, и, не услышав ничего в ответ, продолжил:       — Не знаю, для чего ей было так долго выжидать, хранить записи — ей бы хватило одной фотографии и хорошего юриста.       Хёнджин молчал, уставившись в принесенную тарелку. Минхо не принял его слова всерьёз и сделал заказ за него, и теперь перед ним стоял кусочек пирога.       Голос напротив был четким, и говорил он строго по делу, стараясь все разложить по полочкам, но Хёнджин все равно боялся упустить что-нибудь.       — Как я могу быть уверен, что они на самом деле удалены?       — Никак. Тебе придется просто поверить, — спокойно ответил Минхо.       — Вот так просто?       — Да.       — То есть ты точно уверен, что нет никаких копий?       — Да.       — Их нет и у тебя?       Минхо остановился жевать и ответил не сразу, хитро взглянув на Хёнджина.       — Зачем они мне? — и немного задумавшись, добавил с усмешкой: — Думаешь оставил для себя?       Хёнджин не знал, что ответить, зато Минхо продолжал говорить как ни в чем не бывало:       — Мне не очень интересно знать, кого и как трахает отец. Тем более и шлюхи у него стали все на одно лицо. В школьные годы я часто замечал, что он закрывается с ними в своем кабинете, когда матери не было дома.       Хёнджин чуть не поперхнулся горячим кофе, громко поставив кружку на стол. Минхо непонимающе взглянул на него и протянул салфетку.       — Что ты имеешь ввиду? — удивленно спросил Хёнджин.       — Ну, я про вас.       — Вас? — переспросил Хёнджин. — Я не… Он не платил мне.       Минхо удивленно выгнул бровь и замолчал, вглядываясь в его лицо, словно пытаясь понять по лицу врет он или нет.       — Ты трахался с ним за бесплатно?       — Да.       — Он не снимал тебя?       — Нет! — Хёнджин от возмущения повысил голос, а потом снизил его до угрожающего шёпота: — Что ты себе вообще позволяешь?! Думаешь днём я учу детей рисовать, а вечером развлекаю их папочек?       Хёнджину и в голову не могло прийти, что его примут за шлюху в этой ситуации. Возмущение и гнев читались у него на лице. Значит Минхо и в клубе принял его за того, кем он не являлся, за того, кто спит с людьми за деньги в свое удовольствие, и поэтому так смело подошел. А он ещё и накинулся на него с поцелуями! Он был готов провалиться от стыда, но и в то же время накинуться на него с кулаками.       Хёнджин выжидающе смотрел на него, но Минхо задумчиво и как-то недоверчиво продолжил:       — Не знал, прости. И зачем тебе было нужно трахаться со стариком?       — Он не так уж и стар, ему всего сорок девять! — зачем-то начал оправдываться Хёнджин. — К тому же, он был добр ко мне и…       — Ты трахаешься со всеми, кто добр к тебе? — не дал ему договорить Минхо.       — Нет, только с теми, кто не ведёт себя, как сволочь, — жестким голосом ответил Хёнджин.       — Он всё еще пишет тебе? — Минхо пропустил мимо ушей его выпад.       — Да, по крайней мере писал. Не знаю, напишет ли в этот раз.       Хёнджин сжал зубы и разминал кисти рук, которые будто бы свело от злости. После небольшого молчания Минхо спросил:       — Хорошо, ещё один вопрос. Зачем ты встречался с ним, если знал, что он женат? Ты ведь видел кольцо, он его никогда не снимает.       Хёнджин не растерялся и тут же выпалил:       — Я не знаю, почему должен чувствовать себя ответственным за его брак. Я не претендовал на его чувства, на его деньги!       Минхо выслушал его и допил остатки чая. Что-то изменилось в его поведении с той самой фразы. Теперь Хёнджин чувствовал легкую напряженность между ними, которая еще не успела вылиться во что-то более серьезное, и стену, которую внезапно выстроил Минхо. По его лицу было не понять, о чем он думает. Через некоторое время, когда он закончил есть, он вновь заговорил:       — В любом случае — записей нет. Теперь когда ты знаешь, что все в порядке, можешь продолжать жить жизнь дальше. Проблема удачно обошла тебя стороной.       В его голосе Хёнджин больше не слышал присущего ему небольшого ребячества, издевки или даже вольности. Он говорил по-деловому спокойно и без надменного тона. Хёнджин не мог понять, почему эта новость так повлияла на него.       — Спасибо, — выдавил из себя Хёнджин.       — За что?       — Ты помог мне. Да, я знаю, ты делал это ради отца, но всё равно.       Хёнджин протянул ему руку, все ещё сидя за столом, словно просовывал ее в вольер с диким животным. Минхо крепко пожал руку в ответ.       Недавно он набирал что-то в телефоне и, скорее всего, собирался уходить. Они с большой вероятностью больше не увидятся, не было больше повода. Его слова о том, что Хёнджину придется просто довериться ему, почему-то успокоили его, и он действительно хотел ему верить.       Хёнджин не отпустил его руки, немного потянув на себя, чтобы Минхо обратил на него своё внимание. Ему не хотелось заканчивать разговор вот так.       — Если ты так печёшься за репутацию своего отца и знаешь что установлены камеры, не проще ли просто предупредить его или посоветовать снимать номера в отеле? Он бы не приводил никого домой, и тогда не пришлось бы играть в шпионов и воровать видео у матери.       Минхо разжал свою руку, подправляя рукава рубашки.       — Отец не должен знать об этом. Я боюсь, что он сам захочет саботировать брак и развестись. Бизнес понесёт большие убытки, поэтому компании невыгоден их развод. Если им так тошно друг от друга, пусть просто живут в разных местах, вот и все.       — Тебе все равно на их счастье? — спросил Хёнджин, внезапно пожалев, что не придержал язык за зубами.       Но Минхо не смотрел на него. Он говорил, уставившись куда-то мимо, и это раздражало.       — Они не маленькие дети. Переживут.       Минхо жестом подозвал официанта и попросил счет. Оплатив, он направился к выходу. Хёнджин тоже поднялся и направился за ним.       На улице начал мелко накрапывать дождь, грозясь перейти в серьезный ливень. Хёнджин собирался пройтись пешком, но теперь скорее побежит до автобусной остановки. Они стояли у проезжей части, и прежде чем разойтись Хёнджин спросил:       — И почему все на одно лицо?       Минхо не понимающе взглянул на него.       — Ты сказал, что у твоего отца все шлюхи на одно лицо.       — Ну, такие, как ты.       — Такие это какие?       — Твой типаж.       — Какой?       — Ты, что, себя в зеркале не видел? — его голос изменился, став жестким и резким. — Ты знаешь, что я имею ввиду и всё равно спрашиваешь. Или ты хочешь услышать от меня, какой ты красивый? — ехидно проговорил Минхо, слегка бледнея.       Хёнджин при выходе из кафе распустил волосы. Дождь, как он и думал, усилился, но они продолжали стоять рядом друг с другом. От резкой смены его тона ему стало не по себе, и он, раззадорившись, тоже вспылил, убирая свои мокрые тёмные пряди за ухо.       — Да что с тобой? Почему ты злишься?       — Я не…       — Что, ты?       — Не важно. Как я уже говорил, можешь ни о чем не переживать. Если отец не дурак, то в скором времени перестанет тебе писать.       К ним вовремя подъехал черный служебный мерседес, и Минхо сел в него, не удостоив его взгляда, но кивнув головой напоследок.       Хёнджин, уже промокший до нитки, смотрел на удаляющуюся машину с растерянными мыслями. Он должен был быть счастлив, что всё наконец завершилось, но на деле чувствовал себя чуть ли не опустошённым и думал лишь о том, что знал о нем абсолютно ничего.

***

      Лёгкие прикосновения к волосам разбудили его посреди ночи. Он лежал голым на кровати, поэтому, окончательно проснувшись, на автомате потянулся за одеялом прикрыть своё обнаженное тело.       — Не хотел тебя разбудить.       Голос был ему незнаком, и в темноте было сложно различить черты лица. Вдобавок он не помнил имени парня, с которым вчера познакомился через приложение. Они договорились встретиться в обычном кафе недалеко от работы, а закончили, разумеется, в постели.       — Ничего, — Хёнджин приподнялся, чтобы включить светильник и сделать глоток воды.       Мышцы пресса напряглись, и красивое, рельефное тело казалось ещё более желанным. Он чувствовал на себе избыточное внимание со стороны, и дело было не только в его все ещё непривычных для парней волосах.       Он поневоле вспомнил вопрос Минхо, со встречи с которым уже прошел целый месяц.       «Ты, что, себя в зеркале не видел?»       Его язвительный голос отчетливо гремел у него в голове каждый раз, когда он смотрел на себя в зеркало, потому что Минхо был прав. Хёнджин знал, как он выглядел, и то, как его внешность чуть ли не гипнотизирует практически всех без разбора. В этом было столько же минусов, сколько и плюсов. Что-то вроде жуткого бремени и священного благословения в одном флаконе. Его точно не оставят без внимания, и он легко мог уйти не один. Если ему был нужен кто-то, он без трудностей мог заставить миленького мальчика плясать вокруг него, необходимо было лишь правильно улыбнуться.       Но в то же время все те парни и мужчины, что были после Хана, видели в нем лишь фарфоровую куклу с отточенными чертами лица и пухлыми губами. Этого восхищения было практически всегда достаточно, но в минуты слабости ему хотелось быть немного большим, чем просто парнем, на которого приятно смотреть и которого приятно трахать.       Вспоминая более ранние года, его всегда пугало то, как люди касались его, словно он призрак, слегка с опаской, будто он нереальный, мальчик с другой планеты. Но позже просто привык, поэтому даже сейчас, зная, что незнакомый парень смотрел и касался его, пока он спал, уже больше не удивлялся.       Его мысли прервала чужая рука, которая медленно и дразняще опускалась все ниже и ниже, пока Хёнджин не спросил:       — Как ты хочешь?       На что парень просто откинул одеяло в сторону и обхватил его член рукой, насаживаясь ртом до конца. Хёнджин от неожиданности резко вздохнул и положил свою руку ему на голову, не давая приподняться. Все тело приятно дрогнуло от теплой влажности рта и присутствия чужого тела.       Парень был чуть больше его самого, с широкими плечами и крупными руками, на которых красиво вздувались вены от напряжения. Хёнджин всматривался в него весь вечер и не мог понять, кого он ему напоминал. Он чем-то отдаленно походил на… Хёнджин непроизвольно помотал головой.       Язык на его члене медленно обводил головку, и он весь сжался в предвкушении. Парень определённо знал, что нужно было делать.       Хёнджин всматривался в следящие за ним карие глаза и пытался полностью сфокусироваться на них, но в голове продолжала всплывать мысль, что парень действительно очень напоминал Минхо. Что-то было в его улыбке, крупном телосложении, красивом профиле… Цвет волос лишь был другим, и глаза всё-таки не те, но если притушить свет в комнате, он вполне мог сойти за него…       У Хёнджина прошла дрожь по всему телу, когда голова парня в нужном и правильном ритме начала опускаться на его член, и он ненавидел себя за то, как мысленно уплывал на другой берег. Он потянулся одной рукой к светильнику и выключил его.       Остались одни лишь острые ощущения, приятное, разливающееся тепло в паху и плохие, плохие, плохие мысли о ненужном ему человеке.       Это было неправильно быть с одним, а фантазировать о другом, но парня не смутило то, что теперь они не видели друг друга. Он наоборот начал с удвоенной силой стараться, водить по члену языком вверх и вниз, брать глубоко, срывая с губ Хёнджина пошлые стоны.       Хёнджин поначалу пытался быть тише, прикусывать пальцы, поэтому стоны выходили какими-то сдавленными, но все ещё возбуждающими.       Он думал о том, какого бы это было, будь сейчас здесь на самом деле он.       Хёнджин не понимал, как за короткое мгновение сумел найти общие черты в этом парне с Минхо, — из которого хотелось выбить всех его бесячих демонов — и превратить его в объект постыдного желания.       Мысли о нем уже заполонили голову. Он вспомнил его низкий, спокойный голос, его крепкие руки вокруг его талии, то, как его член упирался ему в задницу во время танца, как учащенное дыхание обжигало шею и поцелуй, после которого губы действительно ныли весь день…       Какого бы это было видеть его голым у своих ног, целующим его нежную кожу, с влажным языком на его члене. Хёнджин представил, как Минхо касался бы его тела, его рук, запускал пальцы в его волосы.       Каким он был с другими в постели? Жесткий, властный, грубый, а может, наоборот, нежный, чуткий, мягкий? Кого ему нравилось трахать сзади: девушек или парней?       Он бы хотел его, именно сейчас, любым: нависающим над собой, придавливающим к постели, раздвигающим ему ноги, держащим его в своих руках…       Мысли об отсосе от Минхо легко и незаметно перетекли туда, где теперь Хёнджин стоял перед ним на коленях и брал у него в рот.       Хёнджин опрокинул голову назад на подушки. Одной рукой он все ещё придерживал парня за голову, а два пальца второй руки он просунул себе в рот, слегка посасывая. Он представил себе, как член Минхо не умещался бы у него во рту, так что ему приходилось бы помогать себе руками и смазывать его крупный член по всей длине.       Дыхание его сбилось, как и дыхание парня. Хёнджин слышал, как он быстро надрачивал себе свободной рукой и как ему было больно от разрывающего возбуждения. Хёнджин уже издавал стоны, не стесняясь, держа пальцы во рту и не отпуская Минхо из своих мыслей. Ему бы понравилась такая картина. Картина, где Хёнджину делают минет, а он думает о нём.       Они расстались с ним на странной ноте и прошел уже целый месяц, который мог бы показаться долгим, но только сейчас это напряжение, что чувствовал Хёнджин продолжительное время, обрело свою свободу.       Разрядка была близка, и Хёнджин решил отодвинуться от парня, чтобы не кончить ему в рот, но тот не дал ему пошевелиться, придавив руками его бедра и продолжая резко двигать головой. Хёнджин не стал вырываться и в конце вылился ему в рот, больно впиваясь пальцами в его плечи и дрожа всем телом после.       Парень следом кончил себе в руку и упал рядом на кровать, переводя дыхание. Хёнджин поспешил включить свет, потому что не мог избавиться от ощущения, что рядом был Минхо. Ему было нужно увидеть другого человека, взглянуть ему в глаза и остыть, прийти в себя.       Он был рад, что парень не просил об ответном минете, потому что не был уверен, что смог бы элементарно поднять голову — тело ослабло от изматывающего оргазма.       Отдышавшись, он поднялся в ванную принять душ. Ноги ощущались ватными, словно он весь день простоял на ногах. Он взглянул на себя в зеркало и заметил явный румянец на щеках. Фантазирование было ему не в новинку, он практиковал такое, но то было после Хана, и он не стыдился этого, потому что скучал и любил его. А недавнее событие не подходило ни под один из этих критериев.       Он просто всплыл у него в голове, и случилось то, что случилось.       Сразу после той встречи в кафе, Хёнджин решил, что это было к лучшему, что им действительно больше не за чем пересекаться, не говоря уже о Донхуне. Но через время все равно полез в интернет искать его профиль. Спустя часы поисков, он не нашел ничего, что хотя бы отдаленно могло бы указывать на него. Если что-то и было на самом деле, то аккаунт был максимально анонимный или фейковый.       Его полное исчезновение из его жизни стало, как бы не было неприятно признаваться самому, странным. Он виделся с ним всего лишь два раза, но чувствовал, будто провел с ним намного больше времени.       Хёнджин вывернул кран на полную мощность и остался мокнуть под холодной водой.