Серый игрок

      «Привет. Вчера так и не получила от тебя весточки. Первый день в новом доме был суматошным, да? Отпишись при возможности. Очень жду!»       Николь не понимала, зачем снова и снова перечитывала сообщение от Кристы, отправленное той в 2:58 ночи. Возможно, пыталась найти скрытый подтекст, зашифрованное послание, хоть что-то, что убедит продолжать общение. Или, наоборот, избавит от опасений, что та преследует личную цель и цена их взаимодействия будет слишком высока. А может всё гораздо проще, и Николь хотела понять свои собственные эмоции, ощутить, в конце концов, тоску или нехватку человека, с которым прожила пять лет под одной крышей? Но ничего не было. Ни в первом, ни во втором, ни в третьем случае. Желания написать пару строчек в ответ не возникло. Прошлое должно оставаться в прошлом.       Впервые за долгое время Николь была по-настоящему рада новому дню и с особым энтузиазмом собиралась на прогулку. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, еще вчера она выбрала простенькое однотонное платье с поясом на талии, чей бренд незнающие люди даже не поняли бы. Затем подобрала удобные туфли, высота которых не помешала бы долгой прогулке и, более того, не потревожила натертые пятки. Легкий макияж, волосы, собранные в обычный высокий хвост, едва ощутимый аромат духов — все это, в представлении Николь, сделало её похожей на девушку из обычной, среднестатистической семьи.       После плотного завтрака горничная показала дорогу на подземную парковку, заставленную престижными автомобилями. Николь не интересовалась марками, но из-за посещения светских вечеров, организованных отцом, одного взгляда хватало, чтобы выделить дорогостоящие из всех прочих.       Возле одной из машин стоял Ноа в цветастой рубашке с закатанными рукавами и бежевых шортах. Он расслабленно облокотился на капот, скрестив ноги, и что-то сосредоточенно печатал в телефоне. Вместо приветствия — едва заметно кивнул, ни на секунду не поднимая взгляда. Это было ещё одним доказательством того, что он занимает особое положение в Семье, и ему не присуще проявлять уважение как минимум неглубоким поклоном, в отличии от прислуги. Николь усмехнулась от собственного предположения, что в иерархии Карбоне, даже будучи женой Младшего Босса, она занимала место на пару ступеней ниже, чем его друзья.       Когда они выехали с территории особняка, она была настолько заворожена природой Марселя, что не ощущала дискомфорта ни от неловкой тишины, сопровождаемой ревом двигателя, ни от запаха сигарет, витающего в салоне. Дорога до площади была действительно красивой: сначала спуск с возвышенности по плавному серпантину, откуда открывался великолепный вид на город, лежащий на холмистом берегу Средиземного моря, на оранжевые крыши домов, песочные пляжи и заполненные яхтами причалы. Затем Николь наблюдала за наполненными людьми узкими, но живописными улочками, ведущими прямиком в центр.       В конце концов Ноа припарковался возле какого-то здания кинул бесцветное: «Приехали». Покинув салон, Николь на мгновение прикрыла глаза и полной грудью вдохнула уже нагревшийся из-за жары воздух. Уши, не привыкшие к уличному шуму, улавливали каждый звук: голоса прохожих, рев автомобилей, отсчет ритмично пищащего пешеходного светофора. Вплоть до площади Кур-Жульен она была уверена, что стала участником марафона по быстрой ходьбе, а все потому, что Ноа взял очень быстрый темп. Он держался на пару шагов впереди, ловко лавируя между людьми и время от времени проверяя наличие «бремени» за спиной.       Стоило им пройти через высокую арку из крупного камня с названием площади, он, наконец-то, замедлился и пропустил Николь вперед, провожая её светлую макушку отстраненным взглядом. А после, спрятав руки в карманы шорт, неторопливо ступал следом и наблюдал. Жена Босса то подходила к витринам с винтажной одеждой, то на несколько минут останавливалась напротив ларьков с картинами местных художников, всматриваясь в детали, то забегала в магазины разных безделушек.       Чуть дольше Николь задержалась в небольшом книжном магазинчике. Стоило переступить порог, как в нос ей ударил запах свеженапечатанных страниц, тёмных деревянных стеллажей и сладкой выпечки. Последний доносился из пекарни напротив — следующего места, куда она хотела заглянуть.       Девушка медленно, с наслаждением ступала между стеллажами, хватая то одну, то другую книгу с привлекающей глаз обложкой и читая аннотацию. Ей в голову давно закралась мысль прочитать что-нибудь на французском помимо нудных и ужасно скучных текстов в учебниках. Плюс ко всему, это был самый простой и действенный способ проверить знания и, при необходимости, закрыть пробелы. Ведь шести лет изучения языка могло быть недостаточно, чтобы провести всю оставшуюся жизнь в Марселе, не испытывая при этом трудностей языкового барьера. В итоге Николь остановилась на трёх классических произведениях.       — Только наличные, — с доброй улыбкой произнесла молодая кассирша, указывая на табличку. — Или переводом на карту.       Николь невозмутимо убрала кошелек обратно в сумку и одарила любезной улыбкой француженку с тёмными густыми волосами, заплетенными в две косы. Очевидно, что наличных у Николь не было, как и возможности совершить перевод. Она вообще не знала до этой минуты, что в современном веке существуют места, где не принимались карты.       — Здесь есть банкоматы неподалёку?       — Да, конечно! — кассирша взяла с прилавка карту площади и карандаш, — Смотрите. Вам нужно дойти до конца улочки, затем повернуть направо, пройти ещё немного прямо, потом налево. Там будет темно-синее здание, от него ещё раз направо и увидите банкомат, — она кинула взгляд на настенные часы, висящие прямо над входом. — Думаю, там ещё будет наличка. Но если что, есть еще один, немого подальше. Сейчас покажу, — француженка обвела на карте еще одну точку и принялась за объяснение.       Николь внимательно следила за движением карандаша, невольно цепляясь взглядом за безобразный маникюр. Ногти были неухоженные, обгрызенные под самый корень, как у нервозного ребёнка. И чем дольше Николь их рассматривала, тем острее ощущалось разочарование. Разве у девушек не в порядке вещей следить за собой? А что, если эта самая продавщица грызла ногти пять минут назад и вот-вот прикоснется обслюнявленными пальцами к книгам?       Неожиданно слева появилась татуированная рука с несколькими разноцветными купюрами, заставляя вынырнуть из неприятных размышлений. Ноа, подобно скале, стоял спокойно и неподвижно, безучастно держа руку перед собой.       — Благодарю, — негромко сказала Николь, наблюдая за ловкими движениями продавщицы, отсчитывающей сдачу.       Ноа безмолвно кивнул, забрал пакет с книгами и направился к выходу. Он почти сразу услышал неторопливые шаги позади и буквально ощутил изучающий взгляд на своей спине. Затем остановился, открыл дверь и пропустил Николь вперед. Его брови свелись к переносице, когда она, проходя мимо, задержала свои зеленые глаза на его лице, всматриваясь подобно туристу на занимательный экспонат: с легкой ноткой интереса, но не такой, чтобы задержаться дольше.       — Какие-то проблемы? — прямо спросил он.       Ноа знал, что голос прозвучал грубее, чем нужно. Таким тоном он разговаривал с должниками, которые нередко начинали дрожать и отчаянно искать пути отступления, в попытке спасти свои жалкие задницы. Однако Николь, казалось, вовсе не взволновал подобный тон, она отрицательно покачала головой и вышла на улицу.       К концу прогулки она еще дважды поблагодарила Ноа: карты не принимались ни в кондитерской, ни в кафе, где они взяли еду на вынос, так как из-за огромного количества туристов не оказалось свободных мест. Николь заказала себе какой-то сэндвич и лимонад, Ноа же сочный бургер и кофе со льдом. Они, так и не перемолвившись друг с другом и словом, обедали возле огромного фонтана в центре парка, сидя на идеально стриженном газоне в окружении незнакомых людей.       Если бы её отец только увидел, как она, немного сгорбившись, сидела прямо на нагревшейся от солнца земле, ела без столовых приборов, напрочь позабыв о своем благородном происхождении, то точно бы взбесился. И от этой мысли сэндвич показался ещё вкуснее, чем было на самом деле. Пересушенная булочка, суховатая индейка и плевочек соуса — в совокупности имели ни с чем не сравнимый привкус свободы, которую она так отчаянно желала.       Когда Николь поднялась на ноги, Ноа докуривал седьмую по счету сигарету. Думал ли он, что сицилийская принцесса проведет около самого обычно фонтана три с половиной часа? Черт возьми, конечно же нет! Она, не шелохнувшись, сидела в одной позе, лишь изредка переводя глаза от бурлящей воды на местных и туристов, сменяющих друг друга. Казалось, её вовсе не заботило ни палящее солнце над головой, ни маленькие брызги, долетающие от фонтана, ни периодический уход телохранителя на перекур и последующее возвращение. Он не знал, что именно её задержало, но и не поторапливал. И чуть кивнул, когда та сказала:       — На сегодня всё. Можешь отвезти меня в особняк.       По пути обратно он пришел к выводу, что у жены Босса абсолютно не развит навык как ориентирования на местности, так и запоминания дороги. Ноа, идя позади, наблюдал, как она поворачивала то направо, то налево, ни на дюйм не приближаясь к машине. В конце концов Николь пропустила его вперед, позволяя показать нужный маршрут.       Вечером, сидя в принадлежавшем Рафаэлю клубе, Ноа неторопливо делал затяжку за затяжкой, параллельно анализируя сегодняшний день. Он вышел из размышлений лишь тогда, когда рядом плюхнулся Диего.       — Что, роль телохранителя пришлась не по вкусу? — тот весело усмехнулся и приободряющее похлопал по спине. — Или жена Рафа оголила свои зубки?       — Я не в настроении для твоего дерьма, — Ноя недовольно прищурился, стряхивая пепел с сигареты.       — Всё так плохо? — Диего оглянулся и махнул рукой, подзывая к себе здешнюю официантку. — Чувак, я уже семь лет прикрываю жопу Рафаэля. Его жена уж точно доставит меньше хлопот.       Диего отвлекся на заказ, а после рассказал, как обстоят дела с новыми поставщиками оружия из Сицилии, с которыми сегодня вел переговоры Рафаэль. Несмотря на заключение политического брака, отношения двух стран оставались далеки от дружелюбных. Обе стороны выдвигали свои условия и ни к чему не пришли, а подписание договора перенеслось еще на неопределенное время. Чуть позже к ним за столом присоединился Хьюго, а самым последним подошел Рафаэль в скверном расположении духа.       — Босс, у меня плохие новости, — серьезным тоном сказал Хьюго, делая добротный глоток виски. — Полчаса назад я выяснил, что свадьба Кальвани уже через месяц. И это еще еще не все, — он раздраженно выдохнул. — Его дочь обручилась с Семьей из Нью-Йорка. Старик решил сыграть по крупному и подмять под себя хороший кусочек Америки.       — Сколько его дочери? — Рафаэль сохранял невозмутимость.       — Тринадцать.       — Понял, — тот достал сигарету, зажал фитиль между губами и поджег, откинувшись на спинку дивана и ослабив галстук.       — Мы могли бы уровнять силы, заключив договор с Калифорнией или Филадельфией, — Хьюго задумчиво свел брови к переносице. — Кальвани не упустит возможность заявить права на порт, имея под рукой таких союзников.       — Если доживет, — как бы невзначай уточнил Ноа, усмехнувшись.       — Этот точно доживет, — Рафаэль сделал затяжку и протяжно выдохнул. — У нас в запасе минимум четыре года. Он не будет рыпаться, имея за спиной только Чикаго. Этого мало.       — Согласен, — Хьюго с громким звуком поставил стакан на стеклянный стол, — но и переговоры с другими Семьями Америки могут затянуться. Они не воспринимают всерьез корсиканцев, ты ведь помнишь? Твой отец уже пытался.       — Значит, заставим их обратить на нас внимание, — сказал Младший Босс с многозначительной улыбкой. — Узнай, кому и как подлизал жопу Кальвани. Будем искать союзников среди их врагов.       — Окей, — Хьюго кивнул и потянулся за бутылкой. — Кстати, я случайно узнал кое-что интересное, касательно матери твоей женушки, — он налил немного в стакан и поднял глаза, встречаясь с выжидающим взглядом Рафаэля. — Поговаривают, Ласкано убил её лично. Ну, Валентину, в прошлом Галуччи.       Рафаэль на секунду вскинул брови и ответил только после того, как докурил и затушил сигарету.       — Это может пригодиться. Выясни причину.       — Чуваки, я что-то не вдуплюсь, — подал голос Диего, привлекая к себе внимание, — Ну, убил. И что с того?       — Он нарушил омерту, — кратко ответил Младший Босс, и Диего, желая услышать больше, перевел взгляд на Хьюго.       — Сицилийцы повернуты на своем кодексе чести, и за нарушение следует расправа. Без разницы, кто его совершил, итог один — смерть. А убийство жен и родных детей, естественно, под запретом, — тот задумчиво покачал янтарную жидкость в стакане, и негромко добавил: — Мутная история, короче.       — Хорошо, что у нас такой херотени нет, — Диего помахал ладонью перед носом и поморщился, словно унюхал что-то противное. — Помните эту, как её, блять... Бывшую жену Мориарти, которая крысятничала. Вот если бы он её тогда не убил, мы бы уже оказались в огромной жопе. Крыса есть крыса, и похуй, родственник она или нет, — сказал он совершенно серьезно.       — К слову об этом. Ноа, как себя вела моя драгоценная жена? — Рафаэль потянулся за стаканом и налил себе виски, усмехнувшись.       За столом воцарилось молчание. Ноа не торопился с ответом, чем вызвал необычайный интерес у всех присутствующих. Их исполнитель был невероятно искусен в вопросах слежки и наблюдения и не раз доказывал, что заслужил место рядом с Рафаэлем, даже не имея за плечами кровного родства с другими корсиканскими кланами, в отличии от Хьюго и Диего. Обычно после одного дня слежки он рассказывал достаточно, чтобы сформировать некое представление о «цели». Но сейчас, видя его озадаченное выражение лица, даже Рафаэль нахмурился.       — Она вела себя не так, как мы думали, — Ноа обвел присутствующих многозначительным взглядом. — Она либо решила не притворяться, либо делала это очень убедительно.       — И ты не заметил ничего необычного? — спросил Рафаэль, приподнеся стакан к губам.       — Конечно заметил. Но ничего такого, что грозило бы пиздецом для Семьи.       — Я бы не был так уверен, — высказлся Хьюго. — У хитрого лиса и дочь вырастет лисой. А дама эта явно не из глупых.       — Она… странная, — Ноа глубоко выдохнул и запустил руку в распущенные волосы. — Думаю, Ласкано не выпускал её из дома и ограничил контакт с миром, что-то такое. Во время прогулки она пару раз внезапно останавливалась и осматривалась по сторонам. Еще выглядела как-то нервно, напряженно, типа была не уверена в том, что ей можно делать. А потом раз, и снова норм. Еще кафе было забито и жрать пришлось на улице, но перед тем, как сесть на газон, она минут десять простояла на одном месте, как будто решаясь опустить свою задницу на землю. А потом она три с хуем часа просидела на одном месте и смотрела на гребанный фонтан как на восьмое чудо света. Вдумайтесь, — он взял небольшую паузу. — Три часа. Под палящим солнцем. Девушка из богатой семьи.       — Ну, если Фред и правда её никуда не выпускал, то это объясняет, почему она так себя ведет, — высказался Диего, на секунду отвлекаясь от закатывания рукавов рубашки.       — Да. Но это еще не все. Она пользовалась другой кредиткой, я записал номер. Хер знает, что за сбой сегодня был, но карты нигде не принимались. На обратном пути она попросила отвезти её к банкомату и сняла много налички. Вопрос. Если у нее напряги с семьей, откуда взяться деньгам?       — Я могу полазать в базах, — первым заговорил Хьюго, доставая из брюк телефон. — Возможно, она сильна в денежных махинациях.       — Может, просто спросить у нее? — предложил Диего совершенно серьезно. — Так, чисто послушать, что скажет. И если слова разойдутся с Хьюго, прижмем.       — Через неделю будет такая возможность, — Рафаэль усмехнулся, задумчиво выбивая пальцами на подлокотнике незамысловатый ритм. — Тебе хватит этого времени? — он взглянул на Хьюго и получил утвердительный кивок. — Там и узнаем.       — И все же, Рафаэль, нас всех волнует, почему ты до сих пор не трахнул свою красавицу жену? — по-доброму усмехнувшись, спросил тот. — У тебя явно нет проблем. А традиции — дело такое, Семье не нужны лишние проблемы.       — Именно, Хью. Семье не нужны проблемы. Пока я её не трахну, она, по закону, принадлежит Сицилии. И я верну её Фреду, если она окажется крысой, — Рафаэль пожал плечами. — У нее симпатичная мордашка и фигура норм. Естественно, проблем не возникнет.       — Хоть нам скажи, что тебя убедит-то? Ну, что она не крыска, — спросил Диего, подмигнув.       — Хер его знает. Что-нибудь, да убедит, — ответил он просто, и снова потянулся за сигаретой. — Может, вырванный язык и руки. Чтобы не могла болтать и писать.       — Щелкни пальцами, и я все организую.       — Не сомневаюсь.       День светского приема подобрался незаметно как для Рафаэля, так и для Николь. Младший Босс занимался ведением текущих дел, получал доклады от информаторов, посещал и назначал встречи, проверял работу поставщиков и наказывал тех, кто выполнял её не в полном объеме. Его жена, в свою очередь, посетила несколько достопримечательностей Марселя, сходила на маникюр, отыскала и записалась в салон на прическу и макияж. Купила платье в пол от известного бренда, под стать мероприятию: не вычурное, но изысканное, с закрытой полупрозрачной тканью шеей и рукавами, расшитым мелкой россыпью бриллиантов, прекрасно сочетающимися с благородным темно-фиолетовым цветом. Подобрала сумочку, туфли на высоком каблуке, немного аксессуаров.       Первым, кто увидел и никак не прокомментировал образ Николь, был Ноа. Уровень их общения по истечении пары недель всё еще находился на отправной точке и состоял максимум из трех-четырех фраз за день. Брови Николь от неожиданности взметнулись вверх, когда татуированный телохранитель обошел машину и открыл для неё пассажирскую дверь. Руку, естественно, не подал, но спокойно ждал, пока та заберется во внутрь и поправит платье.       В салоне красоты администратор встретила её с самой обаятельной улыбкой и проводила к стилистам, параллельно предлагая чай, кофе, модные журналы. Куда в это время испарился Ноа Николь не волновало. Две француженки молчаливо выполняли свою работу: одна укладывала длинные волосы в воздушный пучок, другая наносила вечерний макияж.       Все мысли Николь были направлены на предстоящий светский прием, где она впервые предстанет в роли жены Младшего Босса. Ей вспомнилась Криста, ведущая беседы с женами бизнесменов-мафиози и, почему-то, Грейс — мама Рафаэля, которая на протяжении всей свадьбы находилась рядом с мужем, общаясь со всеми гостями. И какую модель поведения предпочтет Младший Босс, предугадать было сложно.       Когда стилисты закончили, Николь подняла глаза к зеркалу и удовлетворительно кивнула. Её никогда не привлекали изысканные прически и тонны косметики на лице, а самым отвратительным было — видеть в отражении кого-то другого, не себя. За последние годы это стало сигналом о начале спектакля под названием «Кивать, молчать и улыбаться». Где было необходимо на несколько часов срастись с маской кого-то важного и значимого для общества, а потом, вернувшись в отцовский особняк, отдирать её вместе с кожей, возвращаясь на место забытой всеми дочери.       Выйдя на улицу, Николь, к своему удивлению, поблизости машину Ноа не обнаружила. И всё бы ничего, но его номера телефона у неё не было и адреса, где будет проходить светский прием, тоже. Николь усмехнулась и, качая головой, достала из сумочки мобильник. Единственным местом в Марселе, куда она смогла бы добраться самостоятельно являлся особняк Карбоне. И именно его адрес она вводила в приложении, когда рядом остановился и просигналил какой-то автомобиль. Порядком дороже по сравнению с машиной Ноа, с глухо тонированными стеклами. Окно переднего пассажирского сидения медленно опустилось.       — Доброго вечерочка, мадам. Сердечно просим Вас посадить задницу в салон, — без издевки произнес показавшийся за ним Диего с притворно-веселой улыбкой на лице.       Николь никак не отреагировала на высказывание, лишь приподняла уголки губ, убрав мобильник в сумку. Но открыв дверь и сразу увидев Рафаэля — вздрогнула. Его кареглазый взгляд источал такой холод, что тот буквально пробирался в самое нутро и сжимал каждую клетку тела.       — Хочу убедиться лично, что ты всё запомнила в прошлый раз, — вместо приветствий сказал тот, оценивающе пройдясь взглядом по её фигуре.       — И Вам добрый вечер, мсье, — Николь захлопнула за собой дверцу.       Мысль, что ближайшее время она поведет в замкнутом пространстве с Младшим Боссом и его подчиненными, вызвала внутреннее напряжение. Николь знала, что не нравится каждому из них плюс-минус в равной степени. И единственным, к кому она более-менее привыкла, был Ноа. Который, к слову, успел переодеться из повседневной одежды в строгий черный костюм за те два часа, что она провела в салоне. Как и где они встретились с Рафаэлем Николь не имела ни малейшего представления.       — Ваши переживания излишни. У меня все в порядке с памятью, — ровным тоном продолжила она, не отрывая взгляда от окна.       — Тогда, будь так любезна, повтори, что я от тебя жду, — в голосе Рафаэля проскользнули язвительные нотки.       — Вы хотите, чтобы со стороны мы казались влюбленной парой. Держались за руку и улыбались на публике. Мне также запрещено вести беседы с «важными дядями», — она усмехнулась. — А основная задача — не опозорить Вас и Вашу Семью. Была еще часть про любовниц, но, к сожалению, Вы не уточнили, присутствуют ли они на светских приемах.       — Их не будет, — Рафаэль посмотрел на Диего, едва сдерживающего смех.       — Чтобы сыграть правдоподобно, я должна знать, какую жену Вы хотите видеть рядом с собой. Как мне Вас называть? В парах иногда бывают милые прозвища, по типу: любимый, дорогой. И Вы как хотите, чтобы я казалась хрупкой и молчаливой или же кокетливой болтушкой-хохотушкой? Что делать, если кто-то из гостей пригласит меня потанцевать? Для общества вы ревнивый собственник или показываете свое уважение, дав согласие на танец?       Тишина, воцарившаяся в салоне, подобно мощному взрыву была нарушена раскатистым хохотом Диего. Ноа усмехнулся, но не отвлекся от дороги, а Рафаэль был удивлен не столько количеству вопросов, сколько количеству слов, произнесенных Николь за раз.       — Что ж, идем по порядку, — губы Младшего Босса расплылись в насмешливой улыбке. — Можешь называть меня просто по имени. Быть что молчаливой, что болтливой не подходит. Соблюдай грань и разговаривай только с теми, кто равен моей Семье по статусу. Будем на месте и я покажу, кто не стоит внимания. А по поводу танца… — взгляд Рафаэля стал острее. — Поглядим, найдутся ли желающие.       — Хорошо, я поняла, — Николь по-прежнему не отрывала взгляд от окна, бездумно провожая каждую яркую вывеску.       — А теперь расскажи-ка нам, моя драгоценная жена, ты что, подрабатываешь на панели? Или нашла себе папика?       Николь был хорошо знаком этот обманчиво мягкий тон голоса. Так скотоводы разговаривали с выращенными на убой животными. Кто-то банально привязывался, испытывал жалость и наивно полагал, что ласка избавит животное от страха. Кто-то опасался непредсказуемого поведения и пытался казаться милым, а потом, незаметно, доставал топор. Были и те, кто не скрывал намерений, искусно загоняя напуганное животное в угол, с наслаждением смакуя его страх и наблюдая за попытками выжить. Рафаэль Карбоне был из числа последних.       — Что, простите? — Николь резко повернулась и возмущенно уставилась на мужа. — Вы сейчас сравнили меня с Вашими шлюхами? Вы думаете, что Ваша жена торгует своим телом?       — У меня нет другого объяснения тому, где ты взяла деньги на брендовые тряпки, — он указал на платье и вкрадчиво добавил: — Ведь кредиткой, которую я тебе дал, ты не пользуешься.       — Вы сейчас серьезно? — брови Николь взлетели вверх.       — Я глянул твои расходы за пару недель и знаешь, какую цифру увидел? Ноль, — Рафаэль показал её пальцами. — Неужели сицилийская принцесса брезгует пользоваться деньгами собственного мужа?       — Что Вы, Мсье. Ни в коем случае. Просто я не представляю, как использовать Ваши деньги не зная пин-кода.       Рафаэль услышал в её голосе насмешку и разозлился. В жилах забурлила кровь, а желание стереть с лица пренебрежительное выражение, которое она даже не пыталась скрыть, росло в геометрической прогрессии. Он не знал, радоваться или нет, что дочь Ласкано наконец-то показала свои маленькие зубки.       — Э-эм, вообще-то у всех новых кредиток стандартный пин-код. Четыре нуля. Его можно поменять в банке, — сказал Диего так, словно это было общеизвестный факт по типу «земля — круглая».       — И откуда я могла это знать? Я же сицилийская принцесса и всю жизнь использовала золотую карточку отца. В личной не было необходимости, — Николь глубоко вздохнула, недовольно прищурившись. — Мсье Карбоне. Прежде, чем почтить меня оскорбительными выводами, будьте так любезны разобраться в ситуации.       — Почему ты не обратилась ко мне? Или Ноа? — спросил Рафаэль спокойнее.       — Я подумала, что это еще один способ показать Ваше отношение ко мне. Вы поселили меня в гостевое крыло, сказали не трогать Вас и Ваших близких, логично, что я не должна тратить и Ваши деньги, — произнесла Николь сухо. — Что же касается первого вопроса, деньги достались мне в наследство от покойной матери и её погибшей Семьи.       — О, я знаю эту историю, — снова вмешался Диего, — клан Галуччи, да? Ну, который перебили за один день. Слышал, там было такое кровавое месиво, что только неделю избавлялись от трупов, — тот повернулся и Николь увидела безумный блеск в его глазах и неприлично восхищенную улыбку.       — Верно. Семья Галлучи, — сдержанно подтвердила она. Рафаэль заметил, как её руки сжались в кулаки до того сильно, что выступившие костяшки побелели, а плечи напряглись. — Мои ответы совпали с тем, что Вам удалось выяснить, Мсье? — её выражение лица оставалось лишенным всяких эмоций.       — Да.       — Вот и славно.       Думал ли Рафаэль извиниться? Нет. Быть начеку и проверять любую информацию — обязанность каждого Босса. В мире мафии и бизнеса места для доверия не предусматривалось. Но то, что его жена ответила прямо, без утайки, страха и дрожи в голосе, заслуживало бóльшего уважения, чем он ей оказывал.