***
— Мы могли бы продолжить вечер, где-нибудь уединившись. На услышанное, изящные пальцы мужчины напротив заметно сжали ножку бокала, который вот-вот и коснулся бы тонких губ, желающих вновь ощутить вкус дорогого рубинового вина. Чимин думает: девятого свидания достаточно, чтобы теперь перешагнуть за пределы стен изысканных ресторанов и оказаться наедине только друг с другом, а не с официантами и выряженными гостями, впервые за месяц их знакомства. Обязательно именно с этим человеком. Юнги бесподобен, слишком идеален: вежлив, красив и строен, интеллигентен и богат. И последнее Чимин игнорирует: он всегда был скромен к чужим подаркам и не стремился получить большего. Юнги ухаживал и одаривал его приятными вещами и поведением, а Пак принимал только то, что не дороже суммы его маленькой стипендии. Мин относился к этому с пониманием, находил компромиссы в виде цветов, конфет, духов и косметики, к которой у Чимина было яркое пристрастие, но на ужины водил в совсем не дешёвые заведения, и самое главное — даже ничего не просил взамен. Чимин беспокоился, что тот озабочен в интиме, как и многие с приличным доходом, уламывая на близость милых мальчиков деньгами. А в итоге осознаёт, что самому не терпится прыгнуть, как выяснилось, в постель к идеальному мужчине, который, оказывается, действительно во время их каждодневных переписок узнавал, что ему нравится, и запоминал о Чимине всё до мелочей, и набор новых тинтов у него в косметичке тому подтверждение. Юнги к нему был настроен серьёзно, теперь и Пак тоже. — Если ты уверен, — хрипло шепчет Юнги и взгляда пристального своего не отводит. Его пальцы всё же нервно крутили ножку бокала. — Это ресторан при отеле. Можем снять номер здесь.***
Чимин не устанет повторять, что Юнги вежлив, заботлив и трепетно нежен. Оказавшись за дверью роскошного номера, в котором на самом деле младший был впервые в жизни, его сразу осторожно целуют. Сначала в скулу, где он, наверное, переборщил с хайлайтером, следом в кончик его губ, а уже потом в их середину, совсем осторожно и с просьбой на разрешение, которое Чимин с превеликим удовольствием даёт, раскрыв рот шире и впустив, наконец, чужой язык. Кажется, он всё ещё чувствует вкус вина. Юнги, видимо, всё это проведённое вместе время сдерживал свою жадность, сейчас же даёт себе волю. Это заметно по тому, как его ладони сминали стройную талию, как громко через нос он сопел, порыкивая, пока вылизывал напротив бархатную кожу шеи, источающую аромат одного из одеколонов, что дарил Мин. Вдобавок, этот невероятный мужчина к тому же властен, ведь то, как тело Чимина прижимают к стене, целуя, кусая, вылизывая, а потом от неё отрывают и слепо ведут к постели сразу напротив входной двери, нельзя оставить без внимания. Это неконтролируемо возбуждало младшего, ещё тогда, когда с властным тоном тот обращался к своим подопечным по телефону, в редкие моменты их частых свиданий. Сейчас же, эта сила, которой хочется безмолвно повиноваться, ощущается в действиях. Чимин вдруг разочарованно застонал, когда ласки на его губах прекратились. — Тебе не нужно в ванную или…? То, как он отчаянно в ответ покачал головой и потянулся вновь к лицу мужчины, возможно, выглядело по-глупому смешно. — Я готовился перед нашей встречей, — и целует. Сжимает чёрный воротник рубашки Юнги руками и топчется на месте, на цыпочках. Но в очередной раз Мин отстраняется, чтобы вдруг сесть на край кровати напротив стоящего Чимина, что тут же стушевался. Одной рукой он держал короткие пальцы, мягко поглаживая их и обводя контур ухоженных ногтей. — Снимешь брюки и бельё? — голос мужчины звучит тихо и сразу по делу, но без нажима, в любой момент готовый принять отказ. От этого организм заводился только сильнее. Чимин не до конца понимал свою реакцию, но не противился ей, только, может быть, вдобавок немного смущался. — Хотите любоваться обнажённым мной, стоящим перед Вами? — Хочу, — хрипло, кратко, прямолинейно и ещё более возбуждающе. То, как Чимин сглотнул, можно было услышать. Однако на пожелание реагирует, под хитрый взгляд расстёгивая ремень вместе с ширинкой и спуская брюки к пяткам. Обувь снять они успели, через штанины парень перешагнул ловко, пиная те к ножке кровати. Ощущение уязвимости лупит по щекам, делая их более румяными. Осталась только одна деталь, чтобы обнажить самое сокровенное. В итоге он справляется и с этим. Атласная блузка едва скрывала его пах, но Юнги всё равно умудрился разглядеть то, что так любезно ему предоставили: стройные ноги, мышцы которых перекатывались под медовой кожей, пока Чимин топтался на месте; чужие пальцы, невольно сминающие в волнении рукава и, да, непременно, даже член. Чимин уже сильно твёрдый для него. Хотел было юноша прикрыть себя ладонями, как его за кисти рук внезапно потянули ближе к бортику кровати, уместив меж чужих ног, чтобы потом приподнять к груди подол последней части одежды на нём. Живот моментально втянулся, а соски затвердели сильнее от колючего воздуха. Он знал, что хорош собой, поэтому Юнги смотрел на него с неприкрытым восхищением, перед тем, как кончиком языка провести по ямкам пресса и начать влажно целовать место под пупком, спускаясь к гладкому лобку, но игнорируя такими нужными сейчас касаниями возбуждение. Чимин по-настоящему дрожит от этого. Да он с ума сходит от этого человека. Лишь бы потом не обжечься. — Ты ведь знаешь, насколько ты красив? — рокочет Юнги между поцелуями на его тазовых косточках и косых мышцах. — Могу предположить, судя по Вашему взгляду, — слова Чимина обрываются под конец звонким вздохом, когда его развернули к себе спиной. Пальцы на ногах поджались, как и на руках, сжимая ткань своей блузки. Горячие и сухие ладони разгуливали по его бокам. — Я старше всего лишь на семь лет, а чувствую себя стариком из-за твоего обращения, — бурчит мужчина в чужую поясницу. Он целует её ямочки. Чимин выдыхает с закрытыми глазами. — Мне нравится обращаться к Вам на «Вы», — признаётся он. — Меня это… заводит. — Ох, тогда, да, это простительно, — и внезапно присасывается к левой ягодице, сминая правую и большим пальцем оттягивая ту в сторону. Если бы мужчина не был так занят сейчас другим, то увидел бы Пака такого раскрытого там, сжимающегося и жаждущего большего. У Чимина колени трясутся, он еле держится, чтобы не рухнуть, но Юнги неожиданно встаёт, отвлекаясь от дела, оставив кожу мокрой от слюны, чтобы резко прижаться носом во влажный загривок, целуя. Чимин слышит, как мужчина пахнет роскошью, в лице дорогих духов, и вожделением. — Позволишь поиграться с твоим телом? Рука Юнги заскользила к его члену, обхватывая в тесный кулак, а губы остановились на скуле младшего. Чимин тихо, совсем незаметно, разрешил себе выпустить из уст стон. Голова откинулась на плечо позади. Ему хорошо. Безумно и дико приятно. — Я пока что не готов к садистским штукам в свою сторону, — нервно шутит. Юнги на это утробно засмеялся ему в шею, не переставая гладить его. — Можешь мне верить, что этого ни в коем случае не произойдёт. — Тогда, хорошо, я… я не против. Юнги на это удовлетворённо будто бы заурчал ему в ухо, затем снова отстранился, эгоистично забрав с собой тепло — от этого Паку хочется только захныкать — и отошёл к прикроватной тумбе. Нетрудно догадаться зачем. Мужчина вернулся на место и сел на кровать, с такой же беззаботной, но ласковой улыбкой. Чимину не терпится ещё разок почувствовать эти тонкие губы на своих, однако он не спешил делать этого. Ждал следующих указаний, так послушно. — Уместись животом на моих коленях. Для комфорта возьми в руки подушку и обними её. От нестерпимого предвкушения, от чужого голоса, такого глубокого в тишине односпального номера, ноги парня почти подогнулись с тихим оханьем, однако слушается он всё так же беспрекословно. Оставалось только догадываться, что же старший затеял, но робко посетившая его мысль о том, что его отшлёпают, сразу же Чимином продавилась в землю, оставив ту далеко в стороне. Ему обещали, что всё будет хорошо, слова и касания чужих рук подсказывали, что всё пройдёт также нежно и неторопливо, вместе с этим и приятно. Юнги заботливо помог ему устроиться, а после правой рукой накрыл упругую плоть ягодицы. — Ничего, если я в одежде? Чувствуешь себя из-за этого некомфортно? Чимин смущённо замычал в отрицании в подушку, которую крепко держал в руках. Он так сейчас раскрыт для чужих глаз, что и вовсе плевать на остальное. — Я ещё успею Вас раздеть… Юнги с улыбкой кивнул, пускай его никто и не видит, а его левая рука гладила под собой линию позвоночника, приподнимая не снятую одежду к плечам, чтобы накрыть чужие лопатки, пока пальцы другой стали невесомо разгуливать по сгибам коленей к дрожащим бёдрам, а уже потом к аккуратной горячей плоти Чимина и мошонке. Дразнит его, не трогает, как того хотелось бы, в самом деле играется и щекочет. Чимин сильно вздрогнул, со свистом выпуская воздух из носа, когда почувствовал, что большой палец мужчины всё же прижался к его сухому отверстию: тот на него смело нажимает, давит и растягивает в стороны. Подушка в руках была готова разорваться от той силы, с которой он её обнимал. Где-то ткань мокнет от слюны. Пульс бьёт по венам так громко, что он его слышит у себя в голове. Юнги же будто всё такой же уверенный и непростительно спокойный, прекрасно зная, что для младшего всё это впервые. Он стал единственным, кто трогал его там, ведь Чимин ещё никому не принадлежал в таком интимном плане. На пару секунд руки с тела Пака пропали, но не успел он забеспокоиться, как его колени резко подогнулись, подняв пятки в воздухе. Капли смазки упали прямиком в дырочку, что испугано сжалась от обжигающего холода, и потекли вниз по шовчику яиц. Его рука мстительно стукнула по коленке мужчины, а сам он возмущённо замычал под чужой тихий смех. — Прости, детка, — виновато рокочет он, приставив средний палец к напряжённым мышцам, очерчивая колечко по контуру. Теперь младший там мокрый и скользкий. Чимин от этого забывает, как дышать, всё никак не привыкнет ко всему происходящему. — Забыл согреть её для тебя. Такого больше не повторится. И плавно ввёл кончик фаланги в распалённое нутро, очерчивал по краям и толкал глубже до костяшек. Чимин с дрожью в конечностях сжимался, податливо прогибался в пояснице, когда уже и указательный палец протискивался в него, вслед за средним. Юнги был внимателен, безмолвно поддерживал, найдя его сжатый кулак под подушкой и обняв своей ладонью, пока растягивал для себя, баловался с гладкими стенками и нарочно долго выискивал нужную точку, чтобы в неё потом резко вжаться уже тремя пальцами через некоторое время. Чимин протяжно застонал, его нежный голос мягко проник в сознание мужчины, у которого вдруг в нетерпении затрепетали веки. Вид перед ним бесподобный: выгибавшееся в удовольствии тело, горячая и нежная кожа юноши, чужое послушание — всё это способно довести до пика уже сейчас, как бы постыдно для зрелого мужчины это ни звучало. Чимин от и до превосходен, за его сладостными метаниями только хочется безостановочно наблюдать, ласкать и доводить, пальцами, губами, языком и собой. — Юнги, я очень скоро… — младший забеспокоился, голос сбит, а тело заизвивалось на чужих коленях. — Я сейчас замараю Вам брюки, — смущенно, почти беззвучно и дрожаще. — Если бы меня это волновало, ты бы так не лежал на мне, — мужчина не останавливался вторгаться пальцами в растянутую дырочку, и не думал прекращать стимулировать распалённую простату скулящего Чимина. Юношу бросило в мелкую дрожь. Юнги думает, что ему самому недалеко до такого состояния. — Так что не сдерживайся, мой милый. Тебе ещё предстоит раздеть меня, наверное, получить удовольствие и во второй раз… Знал бы ты, как я хочу тебя, всего, полностью, надолго. Голос старшего на грани звериного рычания, а Чимин уже давно переступил свою гордость и с немо раскрытыми губами позволил себе кончить на идеально выглаженные брюки Мина. Оргазм оказался длинным и сладким, но таким смущающим. Он прятал своё лицо, пока его тело разворачивали к себе после сильного наслаждения за нужным сейчас поцелуем, утягивая в центр постели. Его вновь слегка кусают в шею и в покрасневшее ухо, нависнув сверху и тяжело выдыхая в него. Юнги ластится как дикий зверёк, укладывая маленькие ладони, которые он с бешено колотящимся сердцем целовал на каждом свидании, себе на плечи, лишь бы те раздели его, как обещали. Пак как всегда слушался, отвечал взаимностью и в ответ кусал оголившуюся кожу, чистую и тонко натянутую на крепких мышцах, которые перестали скрываться за недешёвой одеждой, сшитой наверняка на заказ. Юнги нежен. Как всегда. Заботлив и бережлив с ним, прекрасно помня о том, что для Чимина это всё в новинку, и что перед тем, как нанести смазку, её следует согреть для чувствительного юноши, горящего в жаре от второго за вечер возбуждения. Прижимался губами к каждому выпирающему позвонку, пока неторопливо проникал головкой члена в манящую узость и любовно перебирал пальцы Чимина, обжигая дыханием чужой загривок, скулу и плечи, в то время как сам разгонялся в движениях бёдер. Искал правильный угол, выкручивал плавно круги и дразнил, тихо смеясь с возмущённых протестов со стороны в виде сладкого хныканья, которые он с великим удовольствием собирал своим ртом, как капли обожаемого им вина. Чимин всему этому отдавался, толкался навстречу, прижимаясь влажной спиной к такой же липкой груди, в которой жадно колотилось доброе сердце мужчины. От хриплых стонов Юнги у виска все органы в животе сжимались в умалишённом плясе. Остаётся только надеяться, что эта ночь будет долгой, приятной, страстной, как и их только-только, по-видимому, родившиеся отношения. Чимин верит, что, да, девять свиданий было и вправду достаточно, чтобы довериться настолько.