побереги эмоции, милая

— Какой милый мальчик, — громко щебечет взрослая женщина над её ухом, заставляя Юни поморщится немного, когда молодой Джессо с интересом рассматривает подходящую делегацию Джиглио Неро, хитро улыбаясь. Призрак над её головой раздраженно вздыхает, уже начиная привычно ворчать. — Может, всё же согласишься на его маленькую игру? Одному любителю громких развлечений не стоит забывать о своих прямых обязанностях. «Эта маленькая игра втягивает не только жизни всех Аркобалено, но и весь остальной мир, включая моих подчиненных и невинных гражданских, — девочка едва дергает плечом, когда рука женщины невесомо опускается на него в намёке, и не может сдержать язвительную шпильку в мыслях, ощущая себя, словно акробатка или неведомый зверёк в цирке Шапито, — Да и вы благополучно сбежали от проблемы Пустышек, заодно украв кольца Маре и отдав задаром набор Вонголы её молодому основателю, не правда ли, бабушка Сепира?» Та самая Сепира, древняя Шаманка, провидица и основательница её семьи, и бла-бла-бла по списку, горестно вздыхает, уже не споря со своим потомком, лишь подозрительно молча находясь за её спиной. Не к добру — мелькает в голове, пока Юни успокаивает взбешенных Гамму и остальных подчинённых, все же решившихся принять предложение приехать вместе с боссом в этот ад, прежде чем согласиться на переговоры тет-а-тет. И тут же сожалеет, что не могла взять с собой старые добрые затычки для ушей, когда синеволосая красавица начинает мурлыкать под нос уже заевшую песню, словно стараясь отомстить и отвлечь на себя все внимание. Спасибо Господу, Тринисетте и остальным, кто отвечает там за мироустройство, что Сепире нужно все проговаривать вслух, чтобы Юни её услышала. Иначе она бы спятила знать и все её мысли. Она, конечно, не в себе (насколько понятие «сумасшедшая» включает оживших призраков-Шаманов), но не настолько, чтобы желать узнать всё то, что хранится в голове уже давно живущей древней Землянки. Этому миру хватает живого Кавахиры за глаз. Юни страшно представить, что творилось, когда таких вот, долгожителей и пылающих чистым энтузиазмом, был целый народ. Наверно, стоит поставить свечку за само существование эволюции и «борьбы за существование». Иначе мира бы просто уже не существовало — пожрали бы Шаманы вместе с собой. Просто ради эксперимента. И желания выжить, разумеется. Бьякуран что-то говорит долго и самовлюбленно, на что ей хочется некрасиво зевнуть, даже не прикрывая рот ладонью — но ощущение тяжелой руки предка на шее заставляло тут же выпрямиться, косясь на часы над дверью. Ну же, быстрей. — Тебя что-то не устраивает, Юни-чан? — может показаться, что о ней действительно заботятся, и Джиглио Неро коротко встречается взглядом с лиловым, прикрывая уставшие глаза, отрицательно кивая. — Нет, все хорошо. Просто немного устала. Тебе не о чем беспокоится, Бьякуран, — и едва удерживает хорошую мину при плохой игре — уж слишком счастливо оскалился Джессо, кивая головой, когда в комнату проходят уже знакомые Червелло. Как будто всё всегда шло именно по его плану.

Наивный.

— Побереги эмоции, милая. А лучше — всю себя, — голос предка уже кажется не слишком довольным — лишь обманчиво-спокойным, словно принявшим свою судьбу. Юни закрывает глаза сама в последний раз, получая последнее удовольствие, что может делать то, что хочет — и не может сдержать себя от паники, заставляющей задыхаться, ища хоть какое-то спасение. Совет Сепиры благополучно был проигнорирован. Юни не сможет так легко смириться со своей участью, как сделала это она. — Ну же, Юни-чан, не переживай так сильно, не убью же я тебя, верно? — в горле — слишком сладкий аромат, от которого болит голова и позывы тошноты возникают — и девочка может лишь едва отпрянуть от ладони Джессо, чувствуя лишь кандалы усталости, опустившиеся на тело. Сепира лишь мрачно улыбается за спиной новоиспечённого божка, расплываясь туманной дымкой. Губы кривятся у неё безмолвно, когда владелец Маре так отчаянно выпытывает о «ключе Тринисетте», и качает издевательски головой, словно кукла на шарнирах. Хотя почему, словно? — Почему ты ничего не знаешь, а, Юни-чан? Ты же у нас вроде маленькой Аркобалено Неба. С даром предвиденья уж точно должна знать всё, — юноша перед ней недовольно щурит глаза, в руках проворачивая очередную пачку любимого угощения, прежде чем в порыве злости разорвать упаковку. — Тебе нужно было узнавать не у меня. А у неё, — фразы лишь короткие и рублёные, на что хватает собственной уверенности, когда чужие руки сжимают плечи сильно-сильно — но как сказать, если она не сможет? Сам виноват. Сам же поспешил, сам себя и лишил — лишь мысленно думает девочка про себя, ставя злополучную подпись на документах под контролирующим все до мелочей Бьякурана. Однако, Сепиру-то она с радостью бы отдала этому безбашенному дракону — авось, сговорились бы вместе под мотивами нелюбви к миру и желанию стать выше всех в этом мире. У Сепиры вот не очень получилось. У Бьякурана — тоже не очень, но под другим углом. Юни перебирает машинально тонкие пряди волос, больше не имея возможности даже выражение лица изменить — вот змей подколодный, всё же решил взять её под контроль полностью — и наблюдает безучастно, как искрится холодное Небо её нового коллеги, не имея даже шанса съязвить. А зря — она бы точно сказала бы пару ласковых что одному, что второй. Даром, что жили в разных временах, как будто из-под одной гребёнки вылезли. Жалеет лишь только о двух вещах — что даже Гамме ничего не могла сказать, и что шапку эту самую, что голову сдавливает, не сожгла раньше. Как викинги, например, ритуал бы провела, изгоняющий. Горела бы одежда очень долго и хорошо, вместе с привязавшимся призраком. Духу вот только не хватило у маленькой девочки руку поднять — память о матери, вроде бы. Весь особняк не может быть связан с Арией — лишь некоторые вещи, да близкие люди, которым было позволено намного больше, чем просто знакомым. Но люди — изменчивы. А вещи — не всегда. Только вот теперь у неё в голове квартирует личная шизофрения, желающая контролировать любой аспект её жизни. И Юни, наверно, стоило бы испугаться уже тогда — только вот маленькому ребёнку никто не объяснял, что так просто увидеть своего предка вживую — не к добру. Да и видеть предков не на фотографиях и портретах тоже не совсем нормально. Сепира была старше, взрослее, ближе — ближе, чем была когда-то живая Ария, лежащая перед ней мертвая. Так просто отдавшая тяжёлый груз ответственности неопытному ребёнку. Юни просто не знала, что делать. Что делать с внезапно появившейся огромной семьёй, где были уже её люди. Что делать с грузом ответственности, повисшем детской оранжевой Пустышкой на шее. Что делать со всеми надеждами и горестями, с которыми к ней шли. Не как к ребёнку — как к Донне, пусть и маленькой. А Сепира — знала всё. Знала, и помогала преодолевать — постепенно, шаг за шагом, не давая упасть в крайности и ведущая за руку всегда, как появилась. Юни закрывает глаза — и чувствует, как невесомые, призрачные руки гладят по голове, как своего ребёнка. Руки Сепиры, не Арии. Сепира кажется неземной. По ночам, певучим голосом рассказывая старые предания снова не спящей из-за видения новой Аркобалено, она словно преображается. Юни смотрит в синие, затуманенные глаза, и узнаёт себя, маму, бабушку. И это девочку пугало. Однако, у Сепиры, её… много раз пра-бабушки, был и свой характер. Совсем не такой, как расписывали её дочери в дневниках, которые с трудом, но всё же были откопаны в старых архивах разваливающихся стеллажей. Сепира хотела знать всё. Контролировать всё. Исправлять всё так, как хотела только она. Юни кажется, что призрак хочет отыграться за своё прошлое. Не смогла предотвратить гибель своего народа и себя — так возьмёт хотя бы судьбу потомка в свои руки. Благо, Сердце Равновесия всё ещё было в руках её рода. Через неделю после появления Сепиры, Юни перестала пугаться неожиданных комментариев в самых неожиданных местах и времени суток. Через месяц она попросила у Гаммы самые большие наушники, которые после были включены исключительно на самую большую громкость. Через два ей хотелось уже просто приехать к Кавахире и всучить кольца Маре в руки вместе с их раздражающей первой владелицей, укатив счастливо проводить оставшееся время в Швейцарии вместе с Семьёй. Да, думает она, высокие горы, прекрасные поля, и никаких шаманов над головой, которые наверняка будут счастливы поговорить друг с другом снова. Ныне известный, как Шахматноголовый, уж точно. К её сожалению, даже в другом, параллельном мире не знали, как изгонять надоедливых духов из тела. Но прихватить пару травяных рецептов, именно от вредного и мстительного духа прабабушки, ей точно не помешало.

На всякий случай.