Рев Дракона

273 от З.Э Серсея. "Какое уродливое маленькое существо", - думала Серсея Ланнистер, глядя на младенца в кроватке. Она пришла одна в его покои и ей не составило труда разогнать служанок, имевших несчастье ухаживать за этим существом. Девушка знала как грозить именем семьи или отца, чтобы получить желаемое. А сейчас она хотела остаться с этим существом наедине и без помех. В конце концов, она - львица Утеса и никому не позволит говорить ей "нет". В природе льва - править, а не подчиняться. Не прошло и двух недель, как это чудовище увидело свет. Новости о его немыслимом уродстве уже распространились по всему Вестеросу. Некоторые утверждали, что слухи даже достигли столицы и ушей короля. Она подслушала некоторые сплетни от стражников и слуг, прибывших из Ланниспорта, и узнала, что в народе это чудовище уже прозвали Бичом Тайвина и Гибелью Ланнистеров. - Как они смеют, - тихо прорычала Серсея, услышав это. Она тщательно записала, кто и где это сказал, чтобы все, показавшие такое неуважение к ее семье, понесли заслуженное наказание. - Ты не будешь бичом моего отца. Тварь зарычала, глядя на нее разными глазами, зеленым и черным. Хотелось содрогнуться от такой мерзости, но она сдержалась. Она не позволит этому существу влиять на нее. - Ты не Ланнистер, - сказала она маленькому уродливому созданию, напоминавшему младенца. - Ты заслуживаешь не имени Ланнистера, а имени чудовища. Это действительно чудовище, карлик... Его голова с выступающим лбом и неправильно поставленными глазами была больше, чем маленькое, слабое тело с корявыми ногами и покрытое грубым черно-белым ворсом. - Ты не можешь быть моим братом, - сказала Серсея, рассмотрев его черты. У нее уже был брат-близнец, Джейме, ее зеркальное отражение с такими же золотистыми волосами и изумрудно-зелеными глазами. Он был достоин быть ее братом, Ланнистером, но не эта тварь. Серсея не хотела, чтобы ее сравнивали с этим карликом, чтобы ее видели с ним. Ее бы высмеивали все. - Это не правильно! - шипела она на грязного карлика. - Если боги справедливы, ты скоро умрешь. - Серсея Ланнистер! Она отшатнулась, отпрянула от кроватки и повернулась ко входу в покои. В дверях стояла их мать, Джоанна Ланнистер, одетая в малиновое и золотое, излучающая силу и выглядящая царственно даже после недавних родов. Она стояла прямо и гордо, как истинная Леди Утеса. - Мама, - быстро поприветствовала ее девушка, молча гадая, как много услышала мать. Если матушка и слышала что-то, то не спешила это комментировать. - Почему ты не со своим братом и нашими гостями? - Джоанна ворвалась в комнату, ее одежды развевалась за ней. - Они мне не нравятся. - Серсея знала, что матери лучше не лгать. Казалось, та всегда знала, когда дочь говорит неправду. - Так говорит твой отец, - в тоне матери промелькнул смешок. Серсея оживилась, довольная сравнением с отцом. - Принц Оберин когда-нибудь мог бы стать твоим мужем. "Никогда!", - Серсее хотелось кричать. - "Отец обещал мне принца Рейгара". - Она вспомнила свои разговоры наедине с батюшкой, когда он рассказал о своем плане. Это был их маленький секрет, после он даже одарил ее небольшой, но гордой улыбкой. Серсея была полна решимости не подвести отца. В ответ на молчание Серсеи Джоанна разочарованно выдохнула. - Ты не принесешь чести нашему дому, дуясь в тени. - Она направилась к колыбели существа. - Я не дуюсь, - возразила Серсея, обидевшись на такое мнение. Она никогда бы не опозорила семью, и мать, конечно, знала это. - Просто мне не нравятся ни принц, ни принцесса. Джоанна Ланнистер ничего ей не ответила, вместо этого занявшись карликом. Она возилась с ним, как будто он был ее сыном, а не каким-то чудовищем, ошибкой, не должной увидеть свет. "Это существо позорит дом Ланнистеров, а не я", - с горечью подумала Серсея. - Твой брат неплохо ладит с ними, - заметила мама, - я видела, как он спаррингует с принцем Оберином и гуляет с принцессой Элией по пляжу. "Хорошая попытка, мама". - Серсея не клюнула на приманку. Мать хотела от нее какой-то реакции, чтобы она нахмурилась, или закричала, или выругалась, или пожаловалась, но девушка ничего этого не сделала. Джейме, ее брат, больше не был самым дорогим ей человеком. К этому подтолкнула мать. Когда она застала Серсею и Джейме вместе, то остановила их сразу же, максимально отдалив близнецов друг от друга и строго присматривая. Поначалу Серсея обижалась на мать за такое решение. Она знала, что никто, кроме близнеца, не сможет понять ее близости с Джейме. Они были двумя половинками одного целого, вместе пришли в этот мир и должны были быть вместе. Злость на мать вскоре перешла на Джейме, когда близнецы вдруг обнаружили, что идут разными путями. Раньше они были неразлучны, посещали уроки мейстера, играли на пляже, ездили в Ланниспорт, но все изменилось. Теперь у Джейме были другие уроки. Его учили править и сражаться, чего Серсее делать не разрешалось. Вместо этого ее учили шить, петь и играть на арфе. Это было несправедливо. Она ненавидела навязанные им роли. Ей дали иголку и ждали, что она будет счастлива... Но ей хотелось взять в руки меч. Любые интимные чувства, которые Серсея испытывала к Джейме, рассеялись со временем, превратившись в воспоминания, глупые, постыдные, которые она признала ошибкой и постаралась похоронить. - Надеюсь, принцесса сделает его счастливым. Мать повернулась к ней, изогнув золотую бровь в молчаливой оценке, говорит ли Серсея правду или пытается что-то скрыть. Через несколько секунд она, казалось, успокоилась: - Союз между Западными землями и Дорном только укрепит наш Дом. - Если это так, то мне не нужно будет выходить замуж за принца Оберина. Джоанна усмехнулась: - Если твой брат женится на принцессе Элии, то нет, не придется. Серсея была довольна этим признанием. Она собиралась выйти замуж за принца, но отнюдь не дорнийского. Нет, она желала стать супругой наследного принца, красивого и галантного Рейгара, и, когда-нибудь, королевой Семи Королевств. Так обещал ей отец. - Независимо от того, будет он твоим избранником или нет, как Ланнистер ты должна быть радушной хозяйкой, когда к нам в Утёс приезжают уважаемые гости, - зеленые глаза матери строго блеснули. - Я понимаю, мама, - Серсея склонила голову, понимая, какие последствия ее отсутствие может иметь для семьи. Она твердо решила не опозорить имя Ланнистеров. - Вы с отцом будете гордиться мной. - Ты уже наша гордость, дорогая, - Джоанна провела рукой по волосам Серсеи, и та улыбнулась прикосновению матери. - Что ты думаешь о своем младшем брате, Тирионе? Улыбка Серсеи увяла при упоминании этого существа. Зачем понадобилось портить их разговор, втягивая в него Это? Смена настроения дочери не осталось незамеченной. - Он твой брат, Серсея. - Он чудовище, - выплюнула девушка в ответ, - и он чуть не убил тебя! - Она быстро смахнула выступившие на глазах слезы. Отец сказал ей, что львы не плачут. Что им не положено грустить. Никакой грусти, а любое расстройство следует обратить во что-то продуктивное, чтобы не погрязнуть в нем. - О, дорогая, - Серсея почувствовала, как руки мамы коснулись ее щек, приподняли подбородок и заставили встретиться с зелеными глазами матери. - Я здесь, - успокаивала Джоанна, - со мной все в порядке, ты не должна винить своего брата. "Не должна, но буду", - хотела сказать она, но остановилась. - Как ты можешь его защищать? - Он мой сын. Серсея была ошеломлена резким тоном матери и, подняв взгляд, увидела свирепую львицу с горящими глазами, готовую защищать своего ребенка от любой обиды. Такую сторону леди Утеса ее дочь еще не видела. В животе заныл тугой ком ледяного страха, особенно когда Серсея поняла, что в данный момент гнев направлен на нее. Она оказалась той, кто пытался встать между матерью и ее ребенком. Серсея попыталась разлучить их и увидела, какую свирепость пробудила в матери. Свирепость, с которой она не могла соперничать, и осознание этого заставило девушку заново оценить допустимые при разговоре границы. Серсея не хотела быть мишенью для материнского гнева. - Мы нужны ему, Серсея. - Джоанна взяла дочь за руку и подвела к кроватке. Молча глядя на то, как мать ласково треплет волосы звереныша, успокаивая того тихим гулом, и улыбается, когда он ворковал в ответ, Серсея почувствовала как что-то сдвинулось в ее груди. - Мы львы, Серсея, - напомнила ей мать. - Мы - прайд. - Прайд? - Серсея вспомнила, как родители несколько раз рассказывали ей и Джейме похожую историю. Но тогда все было проще, были только ее родители и Джейме, а теперь еще и Это. - Да, - подтвердила Джоанна, - Ты - львица, и твоя обязанность - защищать своих братьев, Джейме и Тириона. - Ее палец нежно почесывал животик младенца, к его большому удовольствию. - Иначе какая же ты сестра, если позволяешь кому-то причинять вред нашей семье? - Мы - Ланнистеры, наша семья остается сильной, потому что мы едины. - Мать продолжала: - Тирион - мой сын и твой брат, - улыбка играла на ее губах. - Наш маленький детеныш, ты будешь нужна ему, Серсея. - Нужна? - Да, - вздохнула Джоанна, - мир жесток к тем, кто отличается от других. Уже разнеслась молва о его рождении, - голос ее был печален, - Люди сплетничают и хотят поглазеть на него, как на шута. - Она покачала головой: - Для них он не мой сын, и никогда не Ланнистер. Серсея знала, что мать была права. Она уже слышала эти жестокие разговоры и сейчас почувствовала неожиданное жжение в животе. Это был гнев. Но на этот раз он был направлен не на детеныша, а на посторонних. Размышляя над этим новым чувством, девушка снова посмотрела вниз на кроватку и увидела, что существо улыбается ей. Его маленькие ручки тянулись к ней, а глаза разного цвета не казались уродливыми. Да и какими они могли казаться, когда детеныш выглядел таким счастливым? Не зная о том, что подумает о нем мир за пределами этой комнаты. Что люди скажут ему. Как чужие будут пытаться причинить ему боль. Эти мысли заставили гнев буквально вскипеть. "Он не заслужил такого", поняла Серсея в тот момент. Никто не смеет насмехаться над семьей и именем Ланнистеров. Она защитит его от жестокости. Она заставит заплатить всех и каждого, кто вздумает оскорбить его. Имя Ланнистеров превыше всего. Серсея протянула руку, чтобы прикоснуться к его маленькой ладошке, что привело его в восторг. И когда его лицо засветилось, девушка не отпрянула в отвращении, а улыбнулась. - Здравствуй, Тирион, - мягко поприветствовала она, - Я Серсея, твоя старшая сестра. - Она осторожно и ласково взяла его за руку: - А ты - могущественный Ланнистер с Утеса. Детеныш зарычал в ответ. Серсея хихикнула: - Это был грозный рев. - Она погладила ребенка по щеке свободной рукой. - Ты вырастешь с братом и сестрой, которые будут любить тебя, потому что ты один из нас. А львиный прайд никого не дает в обиду. ************************************************************ Дэйрон. - Ты слышал новости из Утёса Кастерли? - О новом сыне Тайвина? - спросил Дэйрон. - Да, - ответил сир Гвейн Гонт, человек с копной темных волос на голове, добрыми карими глазами и кустистыми усами, нависавшими над маленьким улыбчивым ртом. Рыцарь был высок и плотно сложен, носил белые доспехи королевской гвардии и прикрепленный за спиной меч, рукоять которого виднелась над плечом. Его часто ставили в охрану к Дэйрону. Впрочем, принцу нравился рыцарь и возражать не было причин. Сир Гвейн любил смеяться и не был таким хмурым или равнодушным, как некоторые королевские гвардейцы. - Вас следовало наречь сиром Гвейном Сплетником, - шутил Дэйрон. Гвейн на это усмехнулся. - Ничего не могу с собой поделать, мой принц. Мне нравятся хорошие истории, - его усы подергивались. - А с Утеса доносится дивная история - они называют его чудовищем. К сожалению, Дэйрон уже слышал эти истории. Он помнил, как обрадовался его отец, когда до Красного замка дошла весть об уродстве новорожденного сына Тайвина. Эйрис поспешил назвать это справедливым наказанием богов за высокомерие Десницы. Принц не считал, что со стороны его отца было мудро или уместно так открыто высказываться в адрес лорда Тайвина, одного из самых богатых и могущественных лордов Семи Королевств, лорда Утеса Кастерли, и вообще собственного Десницы. Однако, Дэйрон испытывал тихое облегчение от того, что новая история отвлекла гнев и злость отца от его матери, королевы Рейллы. Она приходила в себя после очередного мертворождения, которое заставило отца проклинать и криком выражать свое недовольство женой и королевой, а также дало ему возможность открыто подозревать ее в измене. Дэйрону потребовалась вся его дисциплина, чтобы промолчать, когда отец озвучил это вслух в большом зале во время заседания. Скрепя сердце, принц сносил оскорбления в адрес любимой матери, вынужденный проявлять к ней неуважение. Именно к ней он сейчас и направлялся. Мать приходила в себя после тяжелого испытания, и Дэйрон не хотел оставлять ее одну. - Один моряк из Староместа слышал от купца из Ланниспорта, чей кузен - слуга в Утесе, что у него есть хвост! - сплетни сира Гвейна вывели Дэйрона из задумчивости. - Это звучит правдиво? - спросил юноша у рыцаря. Тот нахмурился. - Что вы имеете в виду, мой принц? - гвардеец почесал подбородок. - Для меня это звучит ужасно правдиво. Они завернули за угол, где их встретила пара солдат в черных доспехах с эмблемой Таргариенов на груди. Стражи поклонились проходившему мимо Дэйрону, и он кивнул им в знак признательности, как учили, после чего продолжил свой путь к покоям матери. - Ты не видел моего брата? - Насколько я слышал, он был в библиотеке, мой принц. - Ты не знаешь, видел ли он вообще королеву? - Насколько мне известно, никто из охраняющих его людей не сообщал о том, что ваш брат ходил в ее покои. Дэйрон откинул серебристые волосы, упавшие ему на лицо. При этом он старался не показать разочарования своим старшим братом, похоже, безразличным к здоровью их матери. Разве он не беспокоился? Заботился ли он вообще о ее благополучии? "Нет, он был слишком занят чтением своих пыльных книг в библиотеке", - мысли принца отдавали горечью. - "Моего брата больше волнует то, что он находит в выцветших чернилах старых страниц, чем плоть и кровь окружающих его людей". Завернув за последний угол, он увидел выходящего из покоев матери великого мейстера Пицеля и сира Харлана Грандисона из королевской гвардии, обязанного охранять покои королевы. Оба мужчины быстро поклонились приближающемуся Дэйрону. - Мой принц, - приветствовал его Харлан низким глубоким голосом. Рыцарь был невысок, всего на полголовы выше Дэйрона, еще не достигшего своего одиннадцатого дня именин, но он был коренастым и устрашающим, несмотря на покрытую сединой голову, а морщины, потихоньку расползавшиеся по его лицу, не могли скрыть воина. - Сир Харлан, - с улыбкой ответил Дэйрон на приветствие. - Сердце радуется от мысли, что моя мать в этот час под твоей защитой. - Вы оказываете мне честь, принц. Дэйрон кивнул и повернулся к Великому мейстеру Пицелю, занимавшему этот пост уже более двадцати лет. Его белоснежные волосы давно поредели, борода того же цвета спадала на объемный живот, а глаза были полуприкрыты, как будто он только что проснулся. Одет же он был в мантию своего ордена, а более чем два десятка цепей, выкованных им Староместе, покрывали всю грудь старика. - Я вам зачем-то понадобился, мой принц? - Нет, - вежливо отказался Дэйрон. - Как поживает моя мать?. - Королева поправляется, - провозгласил Пицель. - Я хочу ее видеть. - Она больна, мой принц. Дэйрон Таргариен нахмурился. - Я нужен ей. - Ей нужен отдых, - возразил Пицель, поглаживая свою бороду. - Юным принцам не стоит спорить с теми, чьих знаний у них нет. Дэйрон почувствовал мелькнувшую внутри досаду на ругань Великого Мейстера. - Она моя мать, - настаивал принц. - А теперь отойдите в сторону и дайте мне пройти, - он сделал шаг навстречу, и, как и следовало ожидать, сир Гвейн и сир Харлан тоже повернулись к великому мейстеру. Пицель мгновенно попятился, поняв, что он в меньшинстве и без союзников. Старик склонил голову, и отступил в сторону, давая принцу доступ в покои королевы. - Спасибо, - Дэйрон даже не взглянул на мужчину. - Вы можете проследить, чтобы нас не прервали? - Конечно, мой принц, - ответил сир Гвейн Гонт, встав напротив сира Харлана, открывшего перед Дэйроном дверь. Покои его матери, королевы, были роскошны и богато украшены. В комнате преобладали красный и черный цвета, а резные каменные драконы следили за принцем неподвижными глазами и излучали молчаливую угрозу. Он быстро заметил, что его мать была не одна: две служанки прислуживали ей у кровати с пологом в цветах Таргариенов. - Мама, - голос застрял в горле, когда он заметил ее. Бледная, с безучастными глазами цвета индиго, под которыми залегли темные тени, а прекрасные платиновые волосы были спутаны и грязны. Дэйрону не нравилось видеть ее такой слабой и беспомощной. Это была как будто и не его добрая любящая мать, к которой он приходил, когда отец пугал его или Рейгар игнорировал. - Я потеряла дитя. - Я знаю, - он взял мать за руку, нахмурившись от того, какой хрупкой она казалась в его ладони. - Как ты? - Твой отец сердится, - проигнорировала она вопрос сына. Ее губы дрожали. - Еще одна моя неудача, - она скривилась, - вот как он их называет. - Слезы заблестели в глазах королевы. - Он считает, что я проклята богами. - Нет, мама, это неправда, - поспешил заверить ее принц, чувствуя боль в груди от повторения матерью тех жестоких слов, уже не раз сказанных о ней отцом. - Ты выполнила свой долг, - твердил юноша. - Ты подарила ему двух сыновей, - он погладил тыльную сторону ее ладони и усмехнулся, - наследника и запасного. Напоминание о сыновьях, казалось, вывело ее из задумчивости. Смахнув непролитые слезы, королева обратила к нему свои глаза цвета индиго: - Дэйрон, - узнавание заставило ее глаза заблестеть, - мой сын. Он улыбнулся: - Я здесь, мама. - Оглянувшись, он увидел, что одна из служанок подошла, держа в руках чашу с водой и сухую ткань. - Я сам могу это сделать, - настоял он, думая, что так будет правильно. - Поставь это, пожалуйста. Служанка колебалась, разрываясь между верностью и приличиями, не зная, может ли Дэйрон выполнить это в силу своего возраста, а еще из-за того, что такая задача кажется недостойной принца. В конце концов, она согласилась, поставила чашу на тумбочку и сделала реверанс. - Где Рейгар? - Он скоро будет здесь, мама, - ему не нравилось лгать, но не хотелось причинять ей боль. - Брат упражняется со своей арфой, собирается сыграть тебе что-нибудь. "Я не лгу", - подумал он, - "я позабочусь о том, чтобы Рейгар пришел навестить ее". - Мои сыновья, - улыбнулась она, - так заботятся обо мне. Он намочил ткань. - Мы постараемся не разочаровать тебя. Рейлла Таргариен рассмеялась хрупким смехом: - Боги благословили меня. - Они благословили и нас, - сказал ей сын. - Ты - наша Мать, - объявил он, - добрая и заботливая. - Мальчик осторожно смахнул выступившие на лице королевы бисеринки пота, но был уверен, что некоторые из них были слезами, пролитыми по потерянному ребенку. С ее губ сорвался вздох удовлетворения. - Как твои уроки? - Сир Виллем Дарри говорит, что я с каждым днем все лучше владею мечом. - Он не мог скрыть переполнявшей его гордости. - А сир Барристан обещал скоро провести со мной спарринг! - О? - развеселил ее ответ, - Разве это разумно, что сир Барристан Отважный будет сражаться, мой принц? Дэйрон рассмеялся: - Он обещал быть полегче со мной, мама. - Я рада. - Я хочу стать его оруженосцем, - неожиданно сказал Дэйрон, - Как ты думаешь, отец разрешит? - Я не могу придумать лучшего наставника для тебя. Он был полон решимости научиться лучше владеть мечом и копьем. Он хотел сделать что-то лучше, чем его брат. Дэйрон думал, что этим чем-то может быть умение сражаться, поскольку он проводил все свое время во дворе, тренируясь, а Рейгар предпочитал книги и пергамент мечам и щитам. Но все изменилось, когда старший брат внезапно заинтересовался и решил, что ему нужно научиться сражаться. Он слишком хорошо помнил тот день. В тот день Рейгар появился во время одного из уроков Дэйрона с сиром Виллемом. Он выглядел так неуместно, что вызвал несколько косых взглядов и даже пару смешков, поскольку на Рейгаре не было ни доспехов, ни подбивки, но это не помешало ему подойти к сиру Виллему, прервать урок Дэйрона и заявить: - Я должен научиться сражаться. К досаде Дэйрона, его брат оказался в бою как рыба в воде, преуспев на занятиях с сиром Виллемом. Брат сражался хорошо, лучше Дэйрона. Его возраст и зрелость давали Рейгару преимущество в их спаррингах, несмотря на талант младшего. Брат с легкостью побеждал Дэйрона как на мечах, так и на копьях. Дэйрон ненавидел такое. Его брат был хорош во всем - идеальный принц, так его называли при дворе. А теперь он с легкостью взял то, к чему стремился Дэйрон, но, в конце концов, это не имело значения. Потому что младший по-прежнему оставался в тени своего брата, кронпринца. "Придет и мой день", - подумал он, не в силах отрицать чувство удовлетворения, рожденного образом этой мечты. Именно поэтому Дэйрон так хотел учиться и стать оруженосцем у сира Барристана. В Семи Королевствах не было лучшего мастера меча, чем сир Барристан Отважный, и у юноши были все возможности учиться у него, перенимать его опыт и оттачивать свои навыки в надежде когда-нибудь победить своего брата раз и навсегда. - Дэйрон? - Да, мама? - пробормотал он, возвращаясь в реальность, и увидел, как пристально она на него смотрит. - Что случилось? - Ничего, - сказал он слишком быстро, чтобы прозвучать убедительно. - Вы с Рейгаром поссорились? "Нам пришлось бы говорить, чтобы ссориться". - Нет. К счастью, это ее успокоило: - Хорошо, вы двое значите для меня больше всего мира, - она закрыла глаза. - Но теперь тебе пора идти на уроки. - Я могу остаться. - Твои уроки, - повторила она строго, но с нежностью. - Хорошо, - издал он горестный стон и был обрадован улыбкой, мелькнувшей на лице матери от его тона. Он встал со своего места. - Я постараюсь навестить тебя в ближайшее время. Дэйрон наклонился и поцеловал ее в лоб.