Стежок времени

– По-моему, очень даже неплохо смотрится, – хихикнула Шурочка. Алиса повертела головой, стараясь привыкнуть к тяжёлому парику. Пышные рыжие волосы оттягивали вниз, кажется, всю кожу головы и уши в придачу. В больнице, как выяснилось, на минувший Новый год ставили сценки по мотивам книжек Астрид Линдгрен, причём тех, где действие происходит на Земле, а не в сказочных странах, поэтому костюмов как таковых, а тем более париков, практически и не было – за исключением винта от игрушечного вертолёта (для Карлсона) и рыжего парика Пеппи Длинныйчулок. Хорошо ещё, что этот парик не продавался сразу с положенными для роли тугими косичками – с такой причёской взрослой женщине сложно было бы слиться с толпой. Распущенные лохмы, конечно, тоже мало вязались с образом приличной советской горожанки, но их удалось частично убрать под платок. Тщательно накрасившись с помощью Шурочкиного чешского набора, Алиса посмотрела в зеркало и с облегчением убедилась, что сама бы себя не узнала. Пудра скрывала предательский загар, который мог выдать её с головой в апрельской Москве, а на её фоне темнее казались её в общем-то светлые брови и ресницы. Столь же загорелые руки Алиса скрыла не только под платьем, которое всё-таки было мало, но и под бесформенным пальто (в нём было жарковато, но зато под ним совершенно не была видна фигура). Алик Борисович объяснил ей накануне, как добраться до Первой градской. Всё-таки повезло, что в позднесоветских временах Алиса уже бывала – доехала она без происшествий. В регистратуре, очевидно, были предупреждены о новой пациентке с якобы роднёй в верхушке партии: к Олегу Ивановичу её направили без звука. Хотя её и не оформляли официально, Алиса на всякий случай, разумеется, попросила Алика Борисовича представить её под чужим именем: пускай пока что никаких следов саморца она не замечала, риск того, что он на неё наткнётся первым, оставался всегда. – Олег Иванович? Это Нина Павловна Белова, – сказала она, постучав в дверь кабинета, на который ей указала медсестра. Обещанный специалист оказался моложавым, весёлым и, что забавно, обладателем натуральной рыжей шевелюры. – Простите великодушно, Нина Павловна, что заставил вас столько дней ждать, – бодро говорил он в промежутках между всеми положенными при осмотре вопросами. – Да ничего страшного, – видя, что он, как и Алик Борисович, просто хочет поддерживать непринуждённый разговор, чтобы не волновать пациентку, Алиса спросила: – В отпуск ездили, наверное? А куда? – В Юрмале мы с женой были. Чудесное местечко, хоть для купаний ещё не сезон! Вам не случалось бывать? Хотя с тётей Аустрой у Алисы не было таких тёплых отношений, как, скажем, с той же бабушкой Лукрецией, раз пять она у неё останавливалась, так что Юрмала была ей прекрасно знакома. Другое дело, что сейчас это говорить было нельзя – врач тут же начнёт расспрашивать о возможных общих друзьях. – Нет, пока нет. – Ой, я очень советую! Мы только туда и ездим. – Я с детства предпочитаю Симферополь, у меня там бабушка живёт, – подумав, Алиса непринуждённо добавила, чтобы окончательно убедить его в своих тесных связях с партийной верхушкой: – Ну и когда как, сами понимаете... Недавно вот папа брал меня с собой, когда летал на важную встречу в Амстердам. Это было, кстати, чистейшей правдой – у отца действительно была встреча с директором Нидерландского института биотехнологий, а Алиса не просто полетела с ним за компанию, но и воспользовалась случаем прочесть несколько лекций в голландских университетах. Олег Иванович, которого, естественно, она не стала посвящать в подробности, уважительно кивнул. Впрочем, чтобы не проколоться на какой-нибудь мелочи, Алиса быстро сделала вид, что устала, и молча сидела с прикрытыми глазами, пока доктор заканчивал разбираться с её анализами (тем более живот снова разболелся, и говорить не слишком хотелось). – Ну что ж, – наконец сказал он, – ничем вы не заразились, Нина Павловна, можете быть спокойны. Наоборот, мои вам поздравления. Вы ребёночка ждёте. Сперва Алиса не поверила своим ушам. Она сама в перспективе хотела бы детей, но с Крысом они об этом ещё не говорили, и неизвестно было, может ли вообще быть потомство у крокрысов и землян. Если пиратская королева действительно приходилась Крысу родной матерью, то гуманоиды и правда могли рожать детей от крокрысов (Алиса предполагала, что это благодаря способности к метаморфозам каждой отдельной клетки у последних) – но насчёт этого родства дело было тёмное, даже сам Крыс не мог ручаться, что мамаша ему родная... – Это точно? – спросила она. – Абсолютно. Тут Алисе пришла в голову ужасная мысль: она вспомнила инструкции Института Времени, и кровь застыла у неё в жилах – беременным женщинам категорически запрещалось пользоваться машинами. – Я просто недавно... э... пережила стресс... у меня не могло случиться выкидыша? – стараясь подавить нахлынувшую панику, пояснила она. – Кровотечений не было? – Никаких. – По всем признакам, Нина Павловна, вы по-прежнему беременны... а здоровье у вас, надо сказать, просто поразительное, будто вы на природе живёте, а не в пыльном городе. – Но как же мои боли? – Такое случается в начале беременности, хоть и редко... К тому же у вас был стресс, сами говорите, вот всё и наложилось одно на другое. А так всё указывает на то, что вы здоровее некуда. Он внимательно посмотрел на неё: – Вы, похоже, не очень рады? Так не переживайте, приходите на операцию хоть завтра, я направление выпишу. – Нет, что вы! – ужаснулась Алиса. Благодаря уровню медицины в Галактической Федерации нерождённого младенца на любой стадии развития можно было абсолютно безболезненно пересадить предварительно подготовленной другой женщине (найти такую не составляло труда – очереди на усыновление насчитывали десятки тысяч человек). Копья по поводу этичности такой процедуры тоже ломались нещадно, но, по крайней мере, вопрос об абортах был уже несколько десятилетий как закрыт. А не рада Алиса была потому, что поняла, какой порочный круг образовался теперь со всем этим её похищением. Раз каким-то чудом её малыш выжил после «вертушки», она уже не могла, как собиралась, искать и призывать к ответу саморца – даже если он не вооружён, драться с ним теперь опасно. С другой стороны, если она не отыщет саморца, он рано или поздно найдёт её сам – ведь для чего-то она ему понадобилась! – и вот тогда ребёнку точно не поздоровится. А если эта патовая ситуация затянется на месяцы? Чем дальше, тем более беспомощной станет Алиса... Пока что выход виделся один: срочно подать хоть какой-то сигнал в будущее и потом постараться напасть на след саморца, не уходя при этом из людных мест. – Олег Иванович, это просто очень неожиданно, – сказала Алиса растерявшемуся врачу. – Значит, сохраняем? Ну что ж, тогда держитесь здоровой пищи, не поднимайте тяжестей... Всё ещё ошеломлённая Алиса внимательно выслушала его рекомендации, сообразив, что ей, весьма вероятно, придётся остаться в 1976 году до рождения ребёнка, даже если Крыс получит её послание, а саморец давно потонул в каком-нибудь море. Один раз ей повезло, отделалась болями (и ещё надо надеяться, что Олег Иванович не ошибся и что на самом деле ребёнок невредим), а второе путешествие сквозь время может добить малыша или их обоих. Вышла она из Первой градской, всё ещё пытаясь до конца осознать услышанное. Если она представляла себе будущих детей, то по-разному – иногда думая, как они будут вместе с ней и Крысом носиться по Галактике, а иногда и видя их мирно играющими среди павильонов Космозо. Но ни в каких, даже самых затейливых мечтах она не могла вообразить, что узнает о беременности, угодив в двадцатый век, да ещё и одновременно с младшей версией себя! «Да уж, – подумалось ей, – видно, такая уж у меня жизнь: даже ребёнка не могу завести, не угодив в приключения!» До прихода прошлых Крыса и Весельчака в больницу оставался всего день. Через три дня – Алиса решила дать им зализать раны – надо будет отправляться к заколоченному дому и как-нибудь, не вызывая подозрений, поговорить с Крысом.