Tenderness

Ночь опустилась на засыпающий город мягкой простыней, сотканной из облаков. Тусклый жёлтый свет городских фонарей скрывал звёзды от людских глаз. Анжелика взглянула на часы, висевшие на стене кухни, и чуть вскинула брови, удивляясь, куда летит время. Стрелки показывали 2:54.  Чайник на конфорке засвистел, оповещая о готовности, и девушка залила кипятком несколько листочков мяты. Затем обхватила большую кружку руками, чтобы было теплее, и снова как-то задумчиво уставилась в пустоту. Сквозь открытую дверь балкона в дальней комнате она видела Славу: он сидел на одном из раскладных стульев и что-то тихо наигрывал на гитаре перебором.  Лика выключила свет и вышла к нему, замирая на пороге в восхищении от картины: задумчивый взгляд Славы был устремлён куда-то вдаль, на небо цвета воронова крыла, чёрная обтягивающая водолазка оттеняла густые выразительные брови и мечтательные глаза, а длинные волосы были собраны в хвост на затылке.  Он обернулся, услышав шаги за спиной, и мягко улыбнулся жене, отставляя гитару в сторону. На календаре было начало июня, и потому ночью на открытом воздухе было ещё свежо. Лика, поставив чашку на столик, вернулась в комнату, чтобы взять плед и выйти на балкон уже в тепле.  В него она закуталась основательно, двигая свой стул ближе к Славе. Осторожно взяла его за руку, переплетая пальцы, а потом устроилась поудобнее с горячей чашкой. Слава лишь безмятежно улыбался, глядя куда-то на горизонт, и потягивал портвейн из стакана. Опустив голову ему на плечо, Лика тихо вздохнула и устремила задумчивый взгляд вниз, на дорогу, где изредка проносились автомобили.  — Ты не будешь? — мужчина взглянул на Лику и указал на алкоголь в своей руке. Она лишь с улыбкой покачала головой. — А чего?  — Да как-то не то настроение, — она повела плечами. — И зябко. Вот, чаем буду греться.  — Как будто портвейн тебя не согреет, — Слава усмехнулся. — Как хочешь, конечно. Моё дело предложить.  Они вновь погрузились в молчание — вязкое, прозрачное и почти ощутимое, но в нём было так комфортно, что ничего больше было не нужно в этот момент.  — Сыграешь мне что-нибудь? — вдруг попросила Лика.  — Не слышала, как я играю? — мужчина улыбнулся, целуя её в лоб. — Я думал, тебе давно надоело.  — Ты что? Да никогда, — она подняла на него добрый взгляд. — Слышала, конечно. Только это совсем другое. Ты обычно играешь людям, но в то же время — для себя. А сейчас сыграй, пожалуйста, для меня, — её большие глаза смотрели так преданно и робко, что не хотелось отводить взгляд. Он без лишних пояснений понял, что она имеет в виду, и поставил стакан на стол, чтобы вновь взять в руки гитару. Провел по струнам, пробуя звук на вкус, его пальцы пробежались по ладам, извлекая флажолеты.  — Что тебе сыграть? — он улыбнулся, легонько сжимая гриф.  — Мою любимую, — на её лице вдруг заиграла слабая улыбка. И снова — ему всё было ясно. Он лишь кивнул, ухмыляясь, и начал наигрывать чуть упрощенную мелодию песни «На берегу безымянной реки». Он старался делать всё тише: всё-таки время было позднее, на соседних этажах тоже жили люди, которые, вероятно, спали, и не хотелось получить гневный выговор. Но вокруг стояла такая бархатная тишина, что даже малейшее прикосновение к струнам уже разрезало воздух мягким звуком.   — Мы будем жить с тобой в маленькой хижине… — его голос, хрипловатый после вечернего концерта, но благодаря ему же разогретый, лился, будто спиралями поднимаясь куда-то ввысь. Лика закрыла глаза, чуть покачиваясь и наслаждаясь. Эта песня уже была для неё чем-то родным, чем-то гораздо большим, чем просто музыка. Сочетания нот были выгравированы на лепестках её души, и она бережно хранила их внутри, зная, что это будет единственным её спасением, если настанут темные времена. — …В дебрях чужих, у священной воды, в тёплых лесах безымянной реки… Лика подняла на него взгляд, полный вдохновения. Всё это время он смотрел на неё, изредка опуская глаза на струны. Слава ощущал щемящее тепло в груди, когда смотрел на жену, и не мог с этим чувством бороться. Впрочем, в этом и не было необходимости. Она, завернувшаяся в теплый плед, чтобы не мёрзнуть, с этой чашкой чая, от которой исходил уютный аромат мяты, в эту минуту казалась ему самым родным человеком во вселенной. Кем-то, кто был предопределён ему судьбой, чей путь был намеренно пересечен с его — чтобы она своими чудодейственными руками прекратила его страдания, спасла, вытянула из болота сомнений и ненависти к себе. Её он хотел видеть рядом с собой, когда в старости будет ностальгировать по прошлому, её хотел сделать счастливой настолько, насколько это возможно. Славе казалось, что она — его ангел-хранитель в человеческом обличии, и именно ему несказанно повезло связать жизнь со своим персональным ангелом.  Он закончил песню, чуть замедлив темп в конце, чтобы сыграть соло. Лика, не удержавшись, даже захлопала в ладоши, коленями придерживая чашку.  — Как же я люблю эту песню, — Слава вдруг заметил, что в глазах у неё стоят слёзы. — Она такой особенной кажется. Как будто наполнена магией, не знаю, как иначе объяснить, почему она так притягивает.  — Когда всем составом исполняем, конечно, звучит лучше.  — Даже не сравнивай, — девушка покачала головой. — Это кардинально разные исполнения. То, что ты сделал сейчас, не похоже даже на студийную запись.  — Это точно, — Слава едва заметно вздохнул и снова поставил гитару к стене, поднимаясь и подходя к перилам балкона. Высота была не такой большой, однако дух все равно захватывало от ощущения необъятности города.   Слава достал сигареты, зажигая одну и устремляя взгляд куда-то в небо. Лика не курила и не любила запах табачного дыма, но на Славе она его уже практически не замечала и потому претензии больше не высказывала, а он, в свою очередь, всегда старался уважать её личное пространство — отходил в сторону, чтобы покурить и не дымить ей в лицо. Вот и сейчас — он выдыхал дым куда-то в пустоту, пока Лика, глядя на красивейший профиль его лица, была погружена в свои мысли.  — Так жаль, что звёзд не видно, — вдруг сказал он, продолжая смотреть вверх. — Вот были бы мы сейчас где-нибудь в горах… — Да-а, — протянула Лика, делая глоток чая. — Там и воздух совершенно другой. И природа. И небо, как ты говоришь, со звёздами.  — Вот будет перерыв, — он обернулся, опуская сигарету в пепельницу, — надо будет съездить.  Девушка лишь как-то неопределённо кивнула, сохраняя на лице всю ту же таинственную безмятежную улыбку. Слава наконец вернулся, опускаясь на стул, и тут же потянулся, чтобы поцеловать жену, в ответ на что она чуть поморщила нос.  — Как ты их вообще куришь, — она засмеялась, замечая недоумевающий взгляд мужа, а потом все-таки быстро поцеловала его в губы. Он с довольным видом провел тыльной стороной ладони по ее щеке, а потом сел так, чтобы Лика могла снова положить голову на его плечо.  Она опять взяла его за руку и большим пальцем машинально поглаживала по коже. Слава был где-то не здесь — в своих мыслях. Пальцами свободной руки постукивал по подлокотнику, задумчиво глядя вдаль. Лика, наблюдавшая за ним уже несколько минут, наконец прервала молчание: — Слав, у меня есть для тебя новость, — её голос мягко разрезал тишину. Мужчина тут же приподнял брови, обращая к ней вопросительный взгляд. — Думала сообщить в какой-то особенной обстановке, а ничего более особенного быть, наверное, и не может.  — Люблю ночное время суток за разговоры, — вдруг сказал Слава с улыбкой. — Они какие-то особенные получаются по ночам. Всегда было интересно, почему. Но люди ночами гораздо более откровенные и искренние, — он будто оттягивал момент. Его пульс сразу подскочил вдвое, и он чувствовал, как сердце пытается проломить рёбра, хотя даже не знал, что именно ему хочет сказать жена, пусть догадки и мелькали вспышками в его голове. Что бы это ни было, он одновременно не мог дождаться и не хотел это услышать.  — Именно, — кажется, Лика была и не против оттянуть. Ей было не менее волнительно, хотя она и предполагала, какой будет реакция Славы. Однако сейчас он выпил, а ещё время близилось к четырём утра, поэтому какой бы ни была его реакция, она не могла быть честнее, и это будоражило.  — Так что ты хотела, малыш? — он сжал её ладонь чуть крепче, заглядывая в глаза. Лика едва заметно выдохнула и отвела взгляд, глядя куда-то на горизонт: — Я беременна, — она не смогла сдержать улыбку, прикусив губу. — У нас будет ребёнок, — девушка наконец нашла силы обернуться к Славе, чтобы наблюдать за его реакцией. Лишь сказав это вслух, она смогла окончательно в это поверить, и у неё на глаза мгновенно навернулись слёзы. После нескольких лет безуспешных попыток она, уже отчаявшись и ни на что не надеясь, больше ради спокойствия, сделала тест — и он оказался положительным. Настолько не верилось, что она сделала ещё два на следующий день — и они все подтвердили её беременность ярче прежнего. Лика едва удержалась от того, чтобы прямо в ту же секунду позвонить Славе и рассказать ему всё, но он был на студии, а еще ждал этого не меньше, поэтому хотелось рассказать лично, посмотрев в глаза. И вот, это произошло.  Несколько секунд он молчал, растерянно хлопая глазами, а потом на его лице возникла широкая улыбка, и он медленно покачал головой. С губ сорвался тихий смешок. Он увидел слезы в глазах Лики и умилился.  — Нет, серьезно? — вдруг спросил Слава, и его голос звучал на тон выше, чем обычно. — Совершенно точно? Лика быстро закивала, а потом вдруг встала со стула и вышла в комнату. Дрожащими руками пошарив в ящике, достала тесты и вернулась на балкон, с улыбкой протягивая их мужу.  — Даже три, — смущённо сказала и села обратно. Слава смотрел на них, и у него дрожали руки. Он и сам себе не мог объяснить, почему так хотел ребёнка, но это стало ощущаться особенно остро, когда Анжелике не удавалось забеременеть. Врачи лишь разводили руками — предполагали бесплодие или другие проблемы, хотя исследования утверждали, что всё в порядке. В начале Лика часто плакала, когда поняла, что, видимо, такова судьба, и от этого Славе было еще больнее. Он убеждал её, что все в полном порядке, хотя сам грезил этим, и его всё происходящее расстраивало не меньше.  — Я так рад, — он наконец выдохнул, поднимая взгляд на жену и её искрящиеся глаза. — Ты даже представить себе не можешь, насколько. Не было даже выкидышей, прерываний или других неудач — просто ничего, совсем. Спустя время Лика, окружённая заботой Славы, перестала винить себя, но осадок оставался и через три года. Именно поэтому сейчас они оба, до невозможного счастливые, ещё не до конца осознавая своего счастья, смотрели друг на друга так, как не смотрели никогда. Теперь появилась ещё одна тончайшая нить, крепко связывающая их, и это должно было быть уже навечно — нечто вроде знака судьбы.  Слава, глядя на Анжелику, пытающуюся не разрыдаться, вдруг осознал, что теперь должен относиться к жене с небывалой бережностью и нежностью. Впереди лежал долгий путь, что-то могло пойти не по плану в любой момент и разрушить их долгожданную радость, но было важно правильно настроиться и делать всё возможное.  — Да плачь спокойно, чего ты, — он вдруг улыбнулся, наблюдая, как она поднимает взгляд вверх, чтобы сдержать слёзы. — Если я так счастлив, не представляю, насколько сильные эмоции у тебя, — после этой фразы она вдруг перебралась к нему на колени, обняла за шею, уткнулась носом в широкую грудь и наконец позволила себе всхлипнуть. Слава осторожно обнял её, чувствуя какую-то странную силу в своих прикосновениях. Лика будто тоже ощутила что-то непривычное: прижалась к мужу сильнее, потому что вдруг поняла, что в его объятиях может быть в безопасности. Это чувство было таким сильным, что успокаивало, будто бы накрывая собой, как тёплым одеялом. Никакие пледы были не нужны, если рядом находился Слава. Лика поняла, что всю жизнь мечтала иметь такого человека рядом с собой, помнила, как в подростковом возрасте родители ломали все её мечты рассказами о жестокой и грубой реальности, и она почти отчаялась. И — вот он, Вячеслав, мечта во плоти. От этих мыслей становилось даже легче дышать.  Она шмыгнула носом, вытирая слёзы, непроизвольно катившиеся по щекам, и подняла взгляд на Славу. Он улыбался — спокойно, принимающе, мягко. Лика давно не ощущала на себе такой взгляд. Слава протянул ладонь, заправляя прядь волос за ухо, и она снова опустила голову на его грудь, ощущая, как его тёплые руки проходятся по спине.  Лика думала, что после таких эмоций уже не уснёт, но подействовали все факторы — накопившаяся усталость и волнение, выброс адреналина, всплеск чувств, — и вот она чувствовала, как её глаза просто закрываются сами. Слава заметил это, но говорить ничего не стал: продолжал сидеть, любоваться ей, перебирать её волосы, и пытался окончательно осознать тот факт, что у него будет дочь или сын. Но лучше все-таки дочь.  — Ты хочешь остаться здесь? — вдруг спросил он, пытаясь собрать свои мысли в одну кучу. Лика подняла на него взгляд, подернутый дымкой сна.  — О чем ты? Нет, конечно, я сейчас пойду спать… — Нет, я не об этом, — он тихо засмеялся, вдруг понимая, что не высказал мысль вслух полностью. — В Москве.  — Мы хотели перебираться в Петербург, — она потёрла глаза, наконец вставая и хватая со стула плед, чтобы вновь закутаться в него. Тело накрыло волной усталости, и она облокотилась на балконные перила. — Думаю, это уже не повод, а полноценная причина. Обзавестись своей квартирой наконец, а потом может и частный дом будет… — она мечтательно улыбнулась.  — Решения, принятые под утро, неверными быть не могут, — Слава усмехнулся. — Смотри, уже рассвет, — вдруг указал он на небо, цвет которого становился всё более голубым с каждой минутой. На горизонте забрезжила полоска мягкого утреннего света.  — Пора бы спать, да? — Лика улыбнулась, подавляя зевок. Слава кивнул, вставая и подходя к ней, обнял за плечи.  — Ты иди, а я — одну сигарету и тоже вернусь, — он улыбнулся ей. Она в шутку поджала губы.  — Я и здесь подождать могу, — она сложила руки на груди, глядя Славе в глаза. — Мне уже не холодно.  — Либо я курю один, либо вообще не курю, — мужчина широко улыбнулся, опуская ладони на талию жены.  — Я, кстати, выбираю второе.  — Лика, — он недовольно протянул, — если совместить то, что я сейчас чувствую, и то, какие ощущения вызовет никотин, думаю, это будет лучшее состояние, в котором я когда-либо находился. И никакие наркотики не нужны.  — Никотин — это и есть своего рода наркотик, — с недовольной улыбкой заметила Лика, но всё же сдалась. Разговор был не новый — она столько же раз побуждала его бросить, сколько он отказывался, приводя всё более нелепые доводы. И в итоге ей оставалось только смириться: пожалуй, даже её беременность не могла стать весомой причиной, хоть теперь он и будет стараться не курить в её присутствии. Слава с извиняющимся видом поцеловал её, и Лика все-таки вернулась в квартиру.  На душе было невероятное ощущение легкости и умиротворения. Будто не существовало никаких проблем внешнего мира — они все отступили на второй план, на первом сейчас были только Лика, Слава и зарождение какой-то новой истории. И когда девушка уже лежала в прохладной постели, укрывшись одеялом по шею, чувствовала ладонь Славы обнаженной кожей талии, было так же ясно, что всё так, как надо, — как и должно быть.