***
Плотный запах лилий продолжал чесать нос, даже когда Стрэндж положил букет и выбрался из круга цветов и свечей. На монументе неярко блестели огни рекламных билбордов, и фонарный свет яичным желтком растекался по плечам каменного Тони Старка. Всем словам будто добавился какой-то ненужный вес, и Стивен вздохнул. Стоило ли говорить в принципе? У извинений не было срока годности, но было ли то, что скребло на душе, извинениями? И кому бы от них стало легче — и стало бы хоть кому-то? Стивен тряхнул головой: цветочные запахи надували мысли и лопали их, как шарики, оставляя в голове лишь сладкую густоту. Он потёрся носом о ворот Плаща. Монумент тоже молчал — Стивен, готовый к спору, вскинул к нему взгляд, будто тот мог подсказать, ответить, вспылить, но каменный Старк сосредоточенно смотрел вверх, и до мага у подножия ему явно не было дела. Прямо как Пеппер. Стрэндж встретил её на днях: он возвращался домой и видел, как машина подъехала к концертному залу. Пеппер выглядела уставшей, но элегантной в тёмном пальто и вечернем платье и заметила мага на другой стороне улицы, когда помогала Морган выбраться из машины. Он кивнул в знак приветствия, но Пеппер ему не ответила. Стивен мысленно пообещал прислать ей букет с открыткой. Вдова Старка вряд ли нуждалась в деньгах, но Стивен подумывал выписать символический чек с копеек, которые всё ещё получал от публикаций статей и исследований. А ещё он мог отправить флаер из Камар-Таджа или устроить им с Морган персональный тур по Катманду. Позволив образу большеглазой девчушки в траурном платье просочиться в память, Стивен поджал губы. Нет. Достаточно пряток. Он примет отказ, но вначале обязан предложить свою помощь. Пожалуй, небезразличие к его семье — единственный жест, который Тони Старк по-настоящему оценил бы. Стрэндж зацепил двойное кольцо в кармане и отвернулся. Но замер опять. Человек-паук полусидел на изгибе фонарного столба, опирался на козырек пальцами, и два белых полумесяца, обозначавших глаза на маске, были направлены к Стрэнджу. — Привет, — маг вскинул брови. Человек-паук вздрогнул, но затем приподнял руку. — Привет. — Как дела? — Всё хорошо, сэр. Стивен кивнул. Это «сэр» всколыхнуло в нём какое-то воспоминание, отголосок украденного прошлого, но поймать смазанный кадр Стивен не смог. Он стиснул крепче кольцо в кармане, но так не вынул — хватит недосказанностей. — Я когда-то знал тебя лично, не так ли? Человек-паук дёрнул плечом. — Может быть. — Ладно. Ну, — Стивен вздохнул, — заглядывай на чай. Всё-таки, спасли вместе мир. Человек-паук опять замер. Но затем всё же кивнул. — Да, сэр. Конечно. И Стивен готов был поспорить на Шар Агамотто, что в голосе супергероя прозвучала улыбка.***
После трёх дней целительных медитаций в Камар-Тадже Стивен сбежал в Нью-Йорк и почти отчаянную жажду заземлиться выдал внезапной уверенностью в западной медицине. Он рявкнул, что имеет достаточное образование, чтобы справиться самостоятельно, отказался от регенерационной магии и заживляющих заклинаний, разве что оставил в рационе межпространственные закуски. Но тело в этот раз не подвело — раны заживали как на собаке, быстро затягивались синяки, и рёбра срастались правильно. Ограниченность в движениях делала Стрэнджа ворчливее, но, просиживая часы в библиотеке, он наконец выглядел довольным и отдохнувшим. И даже потратив день на ревизию артефактов, он вернулся за стол — синяя слизь булькала в кружке, плюя пенкой на тарелку с сэндвичем, и кривые буквы выпирали с сухих страниц. Стивен подхватил пальцами пожелтевший лист, когда дождик светлых искр вдруг высыпался на пол перед столом. За ним в воздухе обозначилась тонкая, но уже более уверенная дуга портала, и из него выпрыгнула Америка — в серой ночной рубашке, с растрёпанными волосами — она метнулась к Стрэнджу, и голос её звенел. — Она просто… она стояла и смотрела на меня, и я… — девочка шмыгнула: перепуганная до дрожи, она с трудом выуживала слова между всхлипами. — И почему-то- почему-то, мы были в каком-то поле, а потом она что-то сделала, и я будто проснулась, но уже у себя, и я… и она… — Ну-ну, малыш, — Стивен прижал её крепче к себе, когда девочка совсем затерялась в эмоциях. — Это был сон. Просто дурной сон. Шмыгнув опять, Америка отстранилась — под сведёнными бровями взгляд у неё был ясный, и она мотнула головой. — Мне не снятся сны. — Ну, у тебя есть мозг и нервная система, так что это спорное заявление. Я не удивлен, что тебе снится всякая чепуха, но удивлен, что она стала сниться тебе только сейчас. — Но… но ведь сны, — она опустила глаза, зацепив пальцами серый рукав, — это окна в мультивселенную. Так говорил… другой ты. Стивен дёрнул бровями. Но затем наклонился к девочке, мягко и доверительно взяв её за предплечья: — Ну а я говорю, что сны — это просто сны. Хочешь, пройдём твой кошмар в медитации? Медитации, правда, Америка не любила — юную нетерпеливую силу душевный покой не манил — но своё дело сделали кружка какао, стопка сэндвичей и три часа болтовни. Притулившись в углу дивана, Америка раззевалась на очередной байке о Мстителях и наверняка так и уснула бы, скользнув на бархатные подушки, если бы Стивен вовремя не открыл портал в Камар-Тадж. Она снова занервничала у себя в комнате, вцепилась в его руку, но Стрэндж пообещал остаться и сидел возле неё до тех пор, пока Америка не засопела мирно под ворохом одеяла. Только тогда он вернулся к себе — а утром появился в яблоневому саду одного небольшого дома. Ванду он нашел на заднем дворе. Закатав рукава, она высыпала в кормушку травяную массу, от которой сладко пахло луговыми цветами — овцы щипали траву поодаль, безразличные ко всему, что творилось вокруг. Ничто не тревожило покой этого спящего межпространственного мирка, накрытого знаком Вишанти. — Я чайник не ставила. Ванда вытряхнула из пакета остатки силоса, отложила его и только тогда повернулась к Стрэнджу. Он приходил без предупреждений, когда с назиданием, когда с поддержкой; звал на прогулку и следил, чтобы она была дома; много слушал и иногда говорил — не то надзиратель, не то близкий друг. Он и сам не до конца понимал. — Я ненадолго. Ты как? Ванда стянула рабочую перчатку, приблизилась. Поравнявшись со Стрэнджем, она обхватила край закатанного рукава и вытянула руку — черные полосы у неё на запястье были яркими, как свежая татуировка, но уже не впивались в кожу до крови. Закатав рукав своей куртки, Стрэндж выставил руку тоже — у него полосы заметно поблекли и походили на не до конца отмытый чернильный рисунок. Ванда хмыкнула. — Жулик. Он следом за ней одёрнул рукав и взглянул на безмятежных овец. — Ты тоже неплохо справляешься. Он имел ввиду, без колдовства и Книги Грехов — Ванда, сунув руки в карманы, побрела к дому. Стрэндж последовал за ней. — Мы с Вижном когда-то хотели обычную жизнь. Без магии, Мстителей, — она подняла взгляд: бесцветное солнце мерцало через облачный купол. — Хотели сбежать и забыть обо всём, что с нами случалось. А потом напал Танос. Она остановилась вдруг, и Стивен тоже затормозил. — Зачем ты пришёл? В её статуарной позе и светлых глазах читалось напряженное недоверие. Во лбу зазудело — так теперь обозначало себя новое зрение — и Стивен увидел, как взвилось у Ванды в груди красное пламя. Но огненный язычок растворился у неё в горле, и сгусток продолжил зло, но безобидно трепыхаться внизу. Стивен нахмурился. — Я слышал, Алая Ведьма одна на всю мультивселенную. Ванда пощурилась. Но наконец прервала зрительный контакт, качнув головой. — Девчонка тебе рассказала. — Америка, — поправил Стрэндж. — У неё есть имя. Ванда блёкло улыбнулась ему и снова двинулась к дому. — Это просто кошмары. Я знаю, потому что мне они тоже снятся, — повернула голову и с какой-то вдруг сонной, детской растерянностью поджала губы. — Должно быть, эхо Даркхолда. Ни одна кисло-зеленая искорка лжи не вспыхнула ни внутри, ни возле неё, и Стивен с глубоким вздохом расправил плечи. — Или, возможно, мы создали новую реальность. — Может, и так. Вижн говорил… есть теории. Что каждое решение порождает мир с альтернативным исходом. — Физика? — Точно. — Давно тебе снятся кошмары? — Стивен обогнул яблоню, и Ванда вновь дёрнула губами в бесцветной улыбке. — Каждую ночь. Но мне снится не только она. Я вижу своих мальчиков, Вижна… там, где они в порядке. — Ты видишь любимых здоровыми и счастливыми, почему ты зовёшь это кошмаром? Ванда помолчала. Но затем её голос сделался хриплым, тягучим, будто нечеловечность Ведьмы опять пробудилась в ней: — Из ночи в ночь ты видишь свою идеальную жизнь и знаешь, что всё это правда там, в другом мире, куда тебе никогда не попасть. Что бы ты чувствовал на моём месте? — Мне чужая жизнь не нужна. Ванда подняла к нему голову, и всё напряжение вмиг схлынуло с её опустившихся плеч. Во взгляде её сверкнули смешливые искры. — Благородно. — Принятие — тоже работа, — Стивен пожал плечами. — Ни магия, ни побег в другую реальность не вылечат раны. Абстрактная философия спасала часто, но Стрэнджу казалось, теперь он действительно знал, о чём говорит. Однако Ванда только остановилась перед крыльцом — здесь особенно пахло скошенной травой и яблоками — и посмотрела ему в глаза с выжидательной хмуростью. Время переводить тему. Время уходить. — Хочешь, я зайду после обеда? — предложил Стивен. — Выберешься в город, поужинаем. — Не стоит. Я в порядке, — и, будто испугавшись своего холодного тона, Ванда повела плечом. — Я… думала съездить к Клинту на выходные. Он позвонил на днях: сказал, ничего не знает, но будет рад меня видеть. Она никогда не спрашивала напрямую, но и не часто обращалась с просьбами в целом — Стивен вскинул взгляд, вспоминая, были ли у него планы на выходные. Затем кивнул, мысленно помечая дату. — Хорошо, — вынул из кармана руку, на которой уже было кольцо. — Ты можешь обратиться за помощью в любой момент, Ванда. — Набираешь группу трудных учеников? — Это не про меня. Я только лишь предлагаю помощь. Ты можешь избавиться от кошмаров. Она закусила губу, направила нечитаемый взгляд куда-то Стивену за спину — но после недолгого молчания всё-таки помотала головой. — Пусть остаются. Видеть её во снах лучше, чем живьём себя есть. Или думать, куда она делать. — Такое успокоение только в иллюзии контроля. — Понимать это одно, принимать — абсолютно другое. Хочешь знать, в чём главная разница между нами? — она вдруг вскинула подбородок, и Стивен нахмурился. — Мне от своей тёмной стороны пришлось отказаться. А ты всё надеешься выйти сухим из воды. Он улыбнулся, но она кивнула ему под ноги. — У тебя длинные тени, Стивен Стрэндж. Ну а я… — пожала плечами, — только лишь предлагаю помощь. Он засмеялся, и она улыбнулась тоже — на сей раз будто бы искренне. Качнув головой, Стивен пожелал ей доброго дня и закрутил портал.***
— Они готовят на слизи этих червей как на масле, — Америка подняла раскрытые вверх ладони, обозначив сковороду. — А ещё мешают её с виноградом и пьют вместо воды. — И на вкус…? — Как арбузный сироп. — Слишком сладко, — Стрэндж хмыкнул, и Америка пожала плечами. — Им бы мерзким показался сыр из коровьего молока. — Боюсь представить, из чего же в том мире делают сыр. Америка усмехнулась и, запрыгнув на ступеньку, поправила скосившийся пояс. Стивен тоже остановился — склонил голову на дружное приветствие пары учеников и пропустил их в здание. Америка едва ли осознанно зацепила пальцами уголок накидки из небелёного холста — такую же носил в знак траура и Стивен. — Не останешься, да? — девочка вздохнула. Помяла серую ткань. — А… что насчёт вечерней медитации? — Если хочешь, — маг улыбнулся, и Америка заулыбалась тоже. — Было бы здорово. — Уговор, — он кивнул, стоило девочке поклониться, сложив ладони. Плащ всколыхнулся. — До встречи, малыш. Она махнула ему рукой и мигом влилась в толпу учеников. Начинающие маги торопились на обед, и открывать портал в толкучке Стрэндж не хотел. Он пересёк площадь, кивнув окончившим тренировку мастерам, и спустился в сад. Притормозил у ограждения. Там они похоронили Защитника — скромно, но с почестями. О проводах не говорили, будто само упоминание смерти могло вернуть миновавшую угрозу или разрушить стену, что ограждала кладбищенский холод от мира живого. Да и сказать было нечего. Только раз Вонг аккуратно предложил передать старейшинам заботы о похоронах, но Стивен заострил на него ледяной взгляд, и Вонг оставил их с двойником наедине. Вопросов никто не задавал. Пышной церемонии не было. Стоял теплый день, в горле чесалась выцветшая нежность, Стрэндж провожал гроб нечитаемым взглядом, и Америка стояла рядом: потемневший взгляд её был сосредоточен, губы сомкнуты тугой полосой. Вонг смотрел со сложным сочувствием. Обедали потом молча. А ровно через неделю на могиле пробился росток плюмерии. Дерево выросло в рекордные сроки и расцвело также быстро — теперь, беспрерывный сладкий аромат тянулся по саду с самых ступеней. Пара магов ухаживали за кустами поодаль, и убедившись, что они не обращают внимания, Стивен поднял к дереву взгляд. Тяжелая ветка с пучком красно-желтых цветков наклонилась к его плечу, но Плащ изогнул воротник, ревниво поднимая ветку обратно. — Как ты себя чувствуешь? — раздался позади голос Вонга. Стрэндж обернулся. — Отлично. — Как дела у Америки? — Делает успехи с защитами. Но она черпает силу из своего страха. Когда она от него избавится, ей откроется много больше. Верховный довольно кивнул и, вскинув голову, пожмурился от приятного солнца. — Я хочу, чтобы ты стал наставником Америки. — Прости? — Ты и так её обучаешь, — указал Вонг. — И сама она приходит к тебе за советом и разговором. Пора уладить формальности. — Она просто адаптируется к новой реальности. — Да. И ты ей поможешь. — Я не уверен, что это… — Нетерпеливость и самоуверенность, — прервал Вонг, спускаясь к нему, — опасная комбинация для учителя. Но с Америкой ты внимателен и осторожен. Ты будешь хорошим наставником, — он примирительно кивнул, когда Стивен фыркнул. — Тем более, она к тебе тянется более, чем к кому-либо. Стрэндж покачал головой и опять повернулся к плюмерии. Однако на удивление коммуникабельному дереву сейчас нечего было сказать — оно лишь негромко шуршало листьями. — Я уже подвёл её как-то. — Хм. Если мы идентичны всем своим двойникам, — Вонг скосил к нему взгляд, — в чём тогда смысл мультивселенной? — Работа над ошибками? — Вот… и работай. Стрэндж засмеялся. Покачал головой. — У нас полно более подходящих мастеров. Я серьёзно. Почему бы тебе самому не заняться её обучением? — Чего ты так боишься, Стрэндж? — Я ничего не боюсь. — Это не стыдно. — Я знаю. Но Вонг не отвёл нечитаемый взгляд, и Стивен наконец склонил голову, признавая, что сдался в споре. Однако ответа Верховный ждал явно не о наставничестве. Лоб зачесался. — Стрэндж, — синее беспокойство вспыхнуло у Вонга вокруг головы. — Ты ведь скажешь мне, если что-то будет не так? Стивен кивнул, отвернулся. Картинка смазалась, когда новое зрение попыталось считать биополе нагретого камня, но затем всё прояснилось — Стивен привычным жестом снял с пояса двойное кольцо. Вот только в животе по-прежнему тянул узел тревожного зуда, и Плащ качнул полами: то самое «не так» отдалось в висках перестуком сердца, а дрожь рук стала вдруг очень заметной. Вонг спрашивал с искренним беспокойством, от которого всё ломалось так быстро, что нельзя было этому помешать. Ломалось незыблемое, летела к чертям вся защита: выдержка, невозмутимость, стена саркастичного отстранения. Ломалось где-то глубоко внутри — дамба, что сдерживала боль, трещала по швам — и не поддаться значило бы разломать собственный стержень посередине. Поддаться. Контроль в подчинении. Контроль в принятии. Контроль… в том, что контроля нет. Стивен прикрыл глаза. — У меня была сестра. Младшая. Она… погибла, играя на замерзшем озере. Она хотела, и я позволил ей, а потом она провалилась под лёд, и я не успел… — осёкся, схватив ртом воздух. — Я не смог её спасти. Ну, — вскинул брови, глянув на Вонга, — до вечера. Стрэндж закрутил портал, но стоило ему сделать шаг, как его мотнуло обратно. Он попробовал снова, потом ещё раз, но Плащ держал его плечи — в конце концов, Стивен махнул рукой по подбою и перестал трепыхаться. — Предатель, — шепнул в воротник. Плащ развернул его к Вонгу. Однако во взгляде Верховного не было ни ужаса, ни недоумения, ни притворной жалости. Он только свёл брови сочувственно и протянул ладони — в этом жесте оказалось столько любви и принятия, что у Стрэнджа пересохло во рту. — Спасибо, Стивен, — Вонг заключил его дрожащие руки в лодочке из своих. — Мне важно, что ты поделился этим со мной. Я очень ценю… твоё доверие. Стивен кивнул. Почувствовал внезапный прилив горького тепла и поспешил высвободиться. Но Вонг лишь с пониманием улыбнулся: — Стивен, — склонил голову. — Я буду на подхвате. Ты не один. Стрэндж задержал на нём растерянный взгляд, затем буркнул что-то невнятное и закрутил портал. На сей раз, Плащ его не удерживал.***
— Я думал… мы об этом не говорим. Тихий, бесцветный голос прозвучал в голове со скрипучим эхо, словно запись на старом проигрывателе. Плащ слетел с плеч, а Стивен скосил взгляд — меж стеклянными гранями пустой вазы растянулось отражение мрачного двойника. — Уходи. — О, — тройным эхо ответило отражение. — Я думал, ты рушишь стены… — К тебе это отношения не имеет. В носу ещё густел запах плюмерии, а из зала Санктума не до конца выветрился аромат лилий. Стрэндж поморщился в попытке чихнуть, поспешил в ванную, где подставил локти под воду — в полной тишине. Однако стоило ему потянуться за полотенцем, он заметил движение в зеркале: за плечом его отражения выросла тень. Пара секунд двойнику понадобилась, чтобы из бледно-фиолетовой дымки проступили черты — в зеркале обозначились узкая борода и ледяные глаза. — Твоё доверие мне не нужно, — оповестил двойник. — Но благодарность за помощь… лишней не будет. — Помощь? — Стивен сорвал полотенце с крючка. Ему тут же обожгло лоб, и, поморщившись, он увидел в зеркале очертания третьего глаза. Глаз был похож на клеймо, и дуги на мгновение вспыхнули холодным фиолетовым пламенем. — Это, — Стивен метнул взгляд на двойника, и глаз исчез, — плата. — За спасение? — За аренду. Призрак засмеялся и метнулся ему за другое плечо. — Битва со смертью — единственный проигрыш, с которым ты не смирился. Как это… в нашем духе, — двойник возвёл глаза к потолку. — И это… угодливое… самоосуждение… ты так предсказуем. — Ты сам в меня подселился. — Но ты мне позволил. Назначил себе наказание, хотя понятия не имеешь, чем оно чревато, — глаза двойника сверкнули. — Смотришь в бездну… она смотрит в тебя… ведьма-то догадалась. В уголках его губ застыла нечитаемая улыбка, и липкая чёрная марь опустилась Стрэнджу на пальцы. Тяжелая тень лизнула плечо. — Кто возьмёт верх, когда ситуация… выйдет из-под контроля? Золотые искры вспыхнули у Стивена на руке, прожигая чёрное, и он дёрнул плечом — двойник поджал губы, его образ слегка колыхнулся. Стрэндж повесил полотенце и забрал с раковины кольцо. — Возвращайся, откуда вылез, — зафиксировал его на поясе, — это последнее предупреждение. Мрачный двойник безмолвно растаял в темноте за спиной. Стивен кинул взгляд на пол: тень его действительно была слишком густой и длинной в неярком жёлтом свете. Ванда чувствовала. Но и совсем распрощаться с контролем Стивен не мог. Подобрав с каминной полки подсвечник, он вернулся в спальню. Стрэндж долго отмахивался от тяжести в груди, от чёрных теней, что выскакивали на периферии зрения, и от неразборчивых окликов в пустом доме — пока, одной ночью, он не застрял в петле из кошмаров. На него надвигалось голодное Сопряжение и спрятаться от него можно было лишь в Санкутме, до которого путь лежал через двор, заваленный десятками его, Стивена, трупов. Следы смерти у двойников были самые разные, от разбитых голов до асфиксии, некоторые так и застыли в попытке спастись — тянули к кому-то руки, выгибались, пытались закрыться от удара. Стрэндж вскакивал в холодном поту, но находил на соседней подушке ещё один труп — падал с кровати на сухую землю, лицом к очередному гнилому скелету. Так повторялось снова и снова, пока он, задыхаясь, продирался вперёд — чем ближе к Санктуму, тем более свежими были трупы. У самого крыльца они всё ещё трепыхались в попытках вдохнуть, некоторые жали пальцы к глубоко исполосованным венам, другие смиренно истекали кровью с тихими стонами. Им всем помогать было поздно. А в Санктуме он обнаружил себя — встрёпанного и заросшего, с Плащом, безжизненной тяжестью висящим с плечей. Этот двойник стоял на коленях над Книгой Грехов, дрожащими пальцами водил по страницам и что-то помешанно повторял, но стоило Стрэнджу его окликнуть, он растаял в пространстве, как тает рябь на воде, и на его месте призрачной тенью вырос другой, ещё один мертвый, двойник. — До тебя не достучаться, — только и пробормотал тогда мрачный Стрэндж. Потом поджал губы. Стивен закрыл глаза. Утром полосы на запястьях поблекли настолько, что он вернулся к полноценному использованию магии. Их души не соединились, и Стивен чувствовал холодок, которым тянуло от двойника и его мертвецов. Но он наловчился не обращать внимания, да и сам подселенец был на удивление покладист — по его редким появлениям в зеркалах и темноте Стивен отмечал, что чувствует себя призрак неплохо. И готов к сотрудничеству. Сам он со старанием закапывал росток тёмной магии у себя внутри, но помощи двойника не чурался — любая польза оправдывала то, что он теперь носил в голове копию Книги Грехов. Фотографическая память, братик. Стивен зажег свечи взмахом руки и уселся за стол, смахнув пыль с открытой страницы. Часы лежали у стопки прочитанных книг, и блёклое отражение на циферблате разрубали кривые трещины. Стивен поджал губы. — Пока… — зашуршал позади двойник, — ты нюхаешь пыль вместо того, чтобы спросить… я выйду? До библиотеки и обратно. Стивен фыркнул. Тень скользнула по столу, и поверх отражения на циферблате появилось лицо двойника. — Я не буду доставать тебя головной болью сегодня. И завтра тоже. — Торгуешься? — Пытаюсь договориться. Ладно, у тебя же есть совесть, — двойник вздёрнул бровь. — Я много лет… провел в клетке собственного сознания, и твоё, поверь, отличается мало. Я денно и нощно варюсь… в твоих милых поводах для самобичевания… — Ты тянешь из них энергию. Двойник промолчал, но, стоило Стивену вновь скосить взгляд на часы, скривил улыбку. — Кто-то должен говорить тебе правду в лицо. Ну, с этим Стивен справлялся и сам — как и принимал желаемое за действительное. Кем он всё-таки был в этой огромной мультивселенной? В груди, прямо под Оком, отозвалось фантомным зудом отсутствие Камня Времени — в своё будущее Стивен ни разу не залезал. Тогда, его пугали возможности. Теперь, они его тревожили. Кто всё-таки был в перспективе опаснее — он или Ведьма? Пуля в голову или медленный яд? Выполнить предназначение или не оправдать ожидания? Время покажет. Время. Кристина выгравировала ему пророчество, и та, другая, Кристина ответила этим же, когда он предположил, что они ещё встретятся на просторах мультивселенной. И как же они обе были вселенски правы; время покажет — неверные выборы и фатальные промахи. Стивен прикрыл глаза. Послал мысленный импульс по телу, но вдруг не обнаружил в себе ничего, кроме жужжащего под ложечкой нетерпения и спокойной, взрослой усталости. Ни капли отравы. Ни одного лишнего символа. Ни голубого, ни фиолетового отблеска в золотых брызгах. Контроль в покое. Покой в принятии. Остальное — о скорости реакции. — До библиотеки и обратно. — Уговор. Плащ качнулся в углу, а тень, скользнув со стола, вытянулась до открытой двери. Рыжий закатный луч упал на циферблат, за трещинами которого были теперь только тонкие цифры, и Стрэндж хмыкнул. Ошибки всегда означали возможность исправить. Раны затягивались. И время. Что ж. Время у него ещё было.