***
За Альтом шлейфом струился едва различимый запах рвоты. Внутриглазные импланты отображали излучение цветом схожее с ржавчиной. Нейросеть считывала остаточный шум, что оседал на теле после посещения одного из промышленных районов Тейвата. Новая функция, введенная в массовое потребление всего несколькими неделями ранее и находящаяся еще на этапе тестирования и доработки. И все же, не вызывал ни малейшего сомнения тот факт, что Альт вернулся откуда-то из нижних округов. Эдоу потрепал по голове Чи Чи. Почему-то она всегда вызывала в нем теплое чувство. В то время, как старший из близнецов снова и снова искал возможности от нее избавиться, для младшего она была олицетворением начала новой эпохи. В ней, такой хрупкой на вид, зиждилась его сила. Мужчина давно словил себя на мысли, что попросту не может остановиться. Его разум вышел за пределы того, что считалось реальностью, продолжая стремиться к большему. Альт все больше критиковал брата, пытаясь отыскать пути, гораздо проще проложенных Эдоу. Лицо AlCorp выступал перед публикой, говоря слова, что зачастую выводили Эдоу из себя. Будь он в силах выразить собственное мнение в словах, давно заставил бы брата убраться подальше от камер. Но реальность была таковой — существующих слов будто бы не хватало, чтобы выразить ими полноту и размах его мыслей. Альт был любителем света софитов. В нем постепенно умирал творец, прокладывая дорогу собственными костями для того, кто умел находить необходимые рычаги влияния на элитарное общество Тейвата. Именно поэтому эфемерный налет ржавчины на его одежде так удивил Эдоу. Мужчина поднялся с софы, на которой задремал, казалось бы, на пару мгновений. Чи Чи так и осталась сидеть, не шевельнувшись. Ее ножки, облаченные в милые детские босоножки, не доставали до пола. Это заставило губы Эдоу слегка изогнуться в улыбке. Быть может, он стал бы чудесным отцом, если бы его сердце было способно полюбить кого-либо, кроме собственного творения… — Ты спускался в промышленные районы? Казалось, Альт не ожидал появления брата. Он слегка вздрогнул, оборачиваясь. Взгляд выхватывал крошечные изменения. То, как дрогнуло адамово яблоко, когда мужчина сглотнул слюну. Как задрожало инфополе, пытаясь скрыть остатки ржавой пыли. Между ними не было секретов и тайн, что воспринималось как должное. В тот вечер Эдоу задумался, а так ли это было на самом деле? — Я время от времени навещаю местные приюты, — напряжение в голосе не скрыло даже стабилизаторами нейросети. — Как один из спонсоров, AlCorp должны уделять время обычным гражданам. Меня пригласили на квартальный отчетный сбор. Точнее, нас пригласили, но мы ведь не можем появиться там вместе. Альт пожал плечами, будто пытаясь сбросить невидимый груз. Подобное настораживало. Он часто отшучивался, бросая пыль в глаза, и прежде это не вызывало подозрений в глазах брата. Шестеренки в голове усиленно заработали, воспроизводя все подобные ситуации. — Я бы хотел посетить следующий квартальный сбор, если ты не против. Нейросеть вспыхнула баннером о предполагаемой угрозе в радиусе десяти метров. Брошенный мельком взгляд уловил сжавшиеся в кулаки руки Альта. Считывание инфополя успело зафиксировать множество изменений, прежде чем мужчина отгородился внутрипрофильной защитой. — Конечно, — Альт улыбнулся, смахивая с плаща несуществующую пыль. — Я сообщу тебе, когда поступит приглашение. Не дожидаясь ответа, он двинулся вглубь квартиры. Эдоу проводил его взглядом. Перед глазами постепенно выстраивались голограммы, отображающие изменение сердцебиения, частоты дыхания и нервных импульсов в теле брата. Они редко прибегали к подобным уловкам, стараясь уважать личные границы, но поведение Альта было достаточно подозрительным, чтобы младший из близнецов позволил себе пересечь эту черту. — Ты же в курсе, что он — ходячий пример абсолютного притворства? — появление Итэра не стало удивлением. Эдоу будто бы ждал, что ИИ возникнет из пустоты, чтобы развеять его собственные сомнения. Пусть тот давно перестал быть зависим от своего творца, но все так же вызывал некое доверие. Итэр продолжал быть глазами и ушами в каждому внутрипользовательском профиле. Считывая информацию из недр нейросети, он был способен становиться молчаливым свидетелем множества событий, разворачивающихся на территории Тейвата. — Где он был на самом деле? — Понятия не имею, — фыркнул ИИ. — Иногда ему удается не впускать меня. Да и я не обязан следить за твоим братцем. Чи Чи обхватила пальцами край рубашки Эдоу и слегка дернула, привлекая к себе внимание. — Чи Чи может запускать трансляцию через нейросеть каждый раз, когда господин Альт будет в ее поле зрения. На Чи Чи можно положиться. Голос, практически лишенный каких-либо эмоций, звучал искренне. Словно она действительно могла беспокоиться об Эдоу. Только вот в ней не доставало чего-то, что могло бы ее очеловечить. Мужчина продолжал работать над решением этого вопроса, и тем не менее, инициатива андроида тронула его. Стоя в полутьме просторной гостиной в окружении своего творения, Эдоу задумался о том, что его социальные навыки порядком устарели из-за отсутствия общения с живыми людьми. Это никогда не было его сильной стороной, и именно это дало Альту лазейку для создания собственных связей за его спиной. Быть может, в Эдоу говорила лишь собственная паранойя, только вот он не отличался подобной слабостью. Эмоции и привязанности были излишком, помехой на пути к прогрессу и инновациям. Ощущая их, мужчина чувствовал собственную уязвимость. Поэтому ему необходимо было разобраться в мотивах брата прежде, чем это могло бы стать проблемой. — Забудь о своей женушке, — голос Итэра был полон возбуждения. — В Тейвате происходит кое-что очень интересное. Не успел Эдоу даже сформировать вопрос, как перед глазами уже возникла картина, где снова и снова тело угрюмого подростка разлеталось на молекулы, забрызгивая кровью все вокруг. На фоне едва различимым отголоском звучал безумный смех ИИ и леденящие душу крики людей. В чем-то Итэр определенно был прав. В Тейвате происходило нечто, требующее внимания.***
Это действительно была долгая ночь. Слишком долгая, чтобы у Кадзухи все еще оставались силы поддерживать тело в состоянии бодрствования. Он не помнил, как отключился. Помнил лишь то, как полоска ткани на глазах вдруг начала тереться о кожу, вызывая невыносимый зуд. Парень сорвал ее и отбросил прочь. Кожа горела, словно кто-то плеснул кислоты ему в лицо. Каэдэхара послал запрос через нейросеть и подключился к ближайшей камере, чтобы выстроить собственную проекцию в реальном времени. Увиденное заставило кровь в жилах похолодеть. Кожа, что соприкасалась с повязкой весь вечер, постепенно опухала и наливалась болезненно-красным цветом. Кровь Скарамуччи попала на его лицо, и наниты, встроенные в ткань, дали сбой, попытавшись очистить не только повязку, но и все к ней прилегающее пространство. Казалось, они проникли в клетки, вступая в реакцию с нейросетевыми имплантами, что всеми силами отторгали чужеродное вмешательство. К глазам подступили слезы. Тело словно бы откликнулось на душевную боль, проецируя ее на себя. С каждым мгновением воспаленная кожа все сильнее жглась. Лучшим из решений было бы без промедлений направиться к хиллерам, но Кадзуха не мог себе позволить подобного. После случившегося в поместье Гуннхильдр его жизнь была под угрозой, и все же имела крошечный шанс на спасение. Но, стоит ему пренебречь правилами «Барбатоса», как спасение ждать станет попросту неоткуда. Поднявшись на ноги, парень позвонил Шинобу. Протяжные гудки эхом разносились по черепной коробке, заставляя секунды ожидания становиться бесконечно-долгими. Каэдэхару словно отбросило на многие годы назад, к первой встрече с Венти, когда ему едва ли удавалось постоять за себя. Воспоминания наслаивались, спутывались в моток ниток, из которого с трудом удавалось выловить хоть что-либо толковое. Парень ощущал приближение приступа. О чем-то подобном давно ходили слухи в сети. Люди перешептывались на зашифрованных серверах, стараясь держать сказанное в строжайшей секретности. — Чего тебе? — голос Куки слегка потрескивал помехами. — Забери меня, — с трудом прохрипел Кадзуха. Голосовые связки все еще не восстановились. Каждое слово скреблось в горле наждачной бумагой. Во рту стоял металлический привкус. Тело била легкая, едва заметная дрожь. — Сбрось координаты. Буду в течении пятнадцати минут. Не дожидаясь ответа, девушка оборвала связь. Привычно немногословная, но настроенная решительно. Единственная, кому Каэдэхара практически доверял в семье. Текущая геопозиция сконвертировалась через нейросеть и была отправлена в течении секунды. Оставалось лишь дождаться ее прибытия. Граница между Драконьим Хребтом и остальным округом Селестии подрагивала магнитным полем. Взломать его не составило бы труда, но у парня едва ли хватало сил поддерживать тело в сознании. Перед глазами то и дело возникали предупреждающие баннеры с отчетами о физическом состоянии тела. Наниты, проникшие в тело, постепенно разнесло кровеносной системой, и внутрисетевой код нейросетевого импланта работал на износ, пытаясь очистить организм. Кадзуха не знал, как ощущалось отравление травой наку, но отчего-то ему чудилось, что именно это он и испытывал. Тошнота подступала к горлу, лицо горело ожогом. Парень словил себя на мысли, что даже не сумеет защитить себя при необходимости. Абсолютная уязвимость сковала, но в то же время освободила Каэдэхару. От него больше ничего не зависело. Даже собственная жизнь. Чужие руки возникли из ниоткуда. В нос ударил сладковатый запах ликера. Куки торопливо подталкивала отяжелевшее тело парня прочь, за границу Драконьего Хребта. Взломанная ею защита уже выстраивалась заново. Всего на одно трусливое мгновение Кадзуха пожелал быть пойманным. — Да шевелись ты! Шинобу едва ли не швырнула его на заднее сидение лодмобиля, припаркованного неподалеку. Затылок ударился о ручку двери, и в голове отдало тупой болью. Будто бы пьяный, Каэдэхара пытался сосредоточить взгляд на лице девушки. Нейросеть подрагивала попытками подстроиться под физическое состояние Кадзухи, время от времени мигая предупреждениями об отключении отдельных функций организма. — Мне конец, Куки. Безоговорочное фиаско… Шинобу не ответила. Она молча жала на газ, пытаясь доставить парня в «Барбатос» в кратчайшие сроки. Будто бы его личный эскорт к эшафоту. Каждый новый вдох казался роскошью. Где-то глубоко в душе Каэдэхара осознавал, насколько жалко он выглядел. Ресурс с истекшим сроком годности. Опустевшая обойма — вот чем он был. Оставалось принять реальность с гордо поднятой головой. Если бы только она не наливалась свинцовой тяжестью… Кадзуха с трудом помнил дорогу до офиса Венти. Его то выбрасывало за пределы сознания, то вновь притягивало обратно невидимой нитью. Картинки мелькали перед глазами. Темная парковка. Трещина на ступеньке. Обеспокоенный взгляд Ниллоу. Придя в себя в очередной раз, парень обнаружил, что остался наедине с владельцем бара. Он понятия не имел, как давно исчезла Куки. Лазурные глаза, казалось, смотрели вглубь самой души. Грудь Кадзухи содрогалась то ли от немых рыданий, то ли от душащего его хохота. Предохранители в мозгу плавились. Кто бы знал, что смерть настигнет его вовсе не за попытку сбежать. Венти приблизился вплотную. Тело Каэдэхары натянулось струной, готовой вот-вот лопнуть. Он знал, что не будет умолять. Пусть бы что ни случилось, он не позволит себе настолько унизиться. С обожженным лицом, в грязном костюме, парень уже выглядел достаточно жалко, чтобы дать слабину еще хоть на йоту. Шум в ушах нарастал, заполняя черепную коробку. — Я знаю о том, что произошло, — слова Венти доносились до Кадзухи словно через толщу воды. Липли к коже, оседали на внутренностях. Прикрыв глаза, парень принял решение позволить его самым глубинным страхам воплотиться в реальность. Если бы у него оставался хоть кто-то, с кем стоило бы попрощаться, письмо было бы уже отправлено. Только вот во всем необъятном мире у Каэдэхары остался лишь он сам. И его чертово проклятье в лице семьи ветра. Чужие пальцы скользнули по плечам. Спустя мгновение Кадзуха осознал, что очутился в объятьях того, от чьей руки готовился погибнуть. Венти был ниже, из-за чего пришлось слегка приподняться на носочках, а самому Каэдэхаре пригнуться, но это определенно не было проявлением агрессии или насилия. — Мы не ожидали вмешательства «Бездны». Это моя ошибка, я не должен был поручать тебе это задание. Ты правильно сделал, что покинул прием, не предпринимая ответных мер. Голос, пропитанный небывалой нежностью и сочувствием, пробудил в парне нечто. Его ноги подкосились, ударяясь коленями о пол. Кадзуха опомниться не успел, как уже утыкался лицом в грудь мужчины, надрывно рыдая. Его не заботило лицо, что вспыхнуло адской болью при контакте со слезами и чужой одеждой. Вся боль была стерта в пыль облегчением, разлетевшимся шрапнелью по кровеносной системе. В окна «Барбатоса» робко постучался рассвет. До начала рабочего дня оставались считанные часы. И Каэдэхара был готов отработать хоть десяток смен подряд в благодарность за чудо, на которое он не смел надеяться даже в самых потаенных осколках собственной души.***
Тихое хихиканье Моны разогнало остатки сна. Входя на кухню, Люмин потянулась. Босые ноги оставляли слегка влажные отпечатки стоп на стилизованном под дерево силпе. Свежеокрашенные в неоново-лазурный пряди все еще были непривычны глазу. Окинув взглядом внешний вид подруги, Люмин вышла в эфир. — Доброе утро, — рабочая улыбка тут же растянулась на губах. — Соскучились по мне? Чат стремительно заполнился множеством комментариев. Нёрфы множились, на счет начали поступать донаты. Зеленый огонек, словно привратник, присматривал за каждым ее действием. Девушка успела заметить, что подобные домашние эфиры пользовались популярность. Показывая свою повседневность, она зарабатывала достаточное количество моры, чтобы оплачивать все необходимые счета. Люмин никогда не позволяла себе оголяться, но довольно умело играла на грани. Это вызывало восторг у некоторых особенно активных подписчиков. Мона поспешно завершила разговор. С кем бы он ни был, озвучивать этого в эфире Люмин не стала. Не все люди из ее окружения давали свое согласие на участие в публичной жизни. Со многими пришлось попрощаться именно потому, что девушка попросту не могла найти на них время, что не транслировалось бы в нейросеть. Для нее виртуальный мир был столь же реален, как и существование в Тейвате. Временами, даже более настоящим. В пристальном взгляде множества глаз девушка находила смысл своего существования, и тем не менее, признавала факт того, что большинство людей предпочитали оставаться по ту сторону нейросети. — Вчера мы с Моной улизнули от пристального взгляда AlCorp, — голос Люмин опустился до вкрадчивого полушепота. Словно она пыталась поделиться тайной с лучшим другом. — Это стало нашим маленьким приключением. Хватило доли секунды, чтобы в чат посыпались вопросы. Подруги обменялись удовлетворенными улыбками. Из раза в раз подобные уловки срабатывали, подогревая интерес нёрфов. Изредка Люмин задумывалась о тех, кто сопутствовал ей изо дня в день. Столь близки, и в то же время, далеки насколько это лишь можно было бы вообразить. Абсолютно обезличенные. Мона лениво заплетала длинные волосы цвета ультрамарина в косы. Пальцы снова и снова скользили между прядями, привлекая взгляд. Полуприкрытые веки скрывали отблеск новых имплантов, что девушка успела приобрести всего несколькими днями ранее. Сама Люмин была записана на процедуру на следующее утро, что держала в секрете от аудитории. Сперва ей хотелось самостоятельно протестировать обновление, выпущенное AlCorp, чтобы впоследствии осветить в сети свое непредвзятое мнение о продукте. Рассказ о прогулке по Фонтейну звучал отдаленно, будто бы не из ее собственных уст. Разум в это время шейрил статистику просмотров во внутрипользовательский профиль подруги. Девушка отслеживала всплески активности и пыталась найти знакомые имена среди тех, кто присылал донаты. Кто-то был с ней еще со времен Натлана. Они, словно солнечный луч, прорвались к ней сквозь клубы смога и осветили путь к вершине. Поддерживали каждый шаг, становясь столь необходимой опорой. Перед глазами всплыло сообщение от Горо. Взгляд зацепился за восклицательные знаки. Переведя фокус внимания аудитории на подругу, Люмин открыла сообщение. «Я в участке! Приезжай, как только сможешь, пожалуйста. Ты мне очень нужна! Это отец». Казалось, ее сердцу давно пора было привыкнуть к плохим новостям, что сыпались на нее одна за другой в последнюю неделю. Только вот оно вновь предательски замерло в груди. Люмин знала, что означали слова друга. Когда они бежали из Натлана, Горо попытался оборвать любые связи с семьей. Ему приходилось несладко с самого рождения. Отец, зависимый от джинна и пыльцы одуванчиков, редко бывал дома. Но из раза в раз его возвращение сопровождалось сотрясением мозга у одного из детей или сломанными ребрами матери. Мальчик, живущий в насилии, настолько возненавидел собственную принадлежность к роду, что постарался стереть все, что могло бы напомнить о корнях. В сети часто шутили об образе парня полу-пса. В какой-то момент Люмин устала отвечать на агрессивные комментарии. Для самого Горо они не имели смысла, пока все, с кем его роднила кровь, оставались похороненными в трущобах. — Забыла об очень важной встрече, поэтому увидимся с вами немного позже, — фирменная улыбка не соскользнула с лица ни на мгновение, пока зеленый огонек не погас. — Все в порядке? — Мона подняла на подругу обеспокоенный взгляд. Люмин в считанные минуты облачилась в самое просторное платье от дома Минчи. Нейросетью уже унесся ответ, написанный до окончания эфира. Из затылочной части черепа засочилась тьма. В обычные дни девушка пыталась удержать себя на поверхности. Но в тот момент цепкие пальцы тревоги, вцепившиеся в горло, были гораздо сильнее. — Проследи за квартирой. Я постараюсь вернуться как можно скорее. На объяснения не было времени. Да и сформировать их таким образом, чтобы не посвятить подругу в лишние детали жизни Горо она бы не сумела. Мысли суетливо крутились вокруг событий последних нескольких дней, снова и снова возвращая ее к разговору с Итэром перед началом концерта. В его взгляде уже тогда таилась угроза, но самой девушке показалось, что направлена она была на весь Тейват. Пытаясь словить нитэйр , Люмин подумала о том, что апокалипсис, о котором она размышляла всего сутки назад, начался гораздо раньше ее собственных ожиданий.***
Стук каблуков эхом отбивался от стен длинного коридора. В этом звуке слышалась уверенность, с который посетитель продвигался вглубь офиса в поисках Сенатора Райден. При одном взгляде на облегающий черный костюм становилось понятно, кем являлась женщина. В прочем, все жители Тейвата успели изучить черты ее лица до мелочей. Нин Гуан внимательно следила за реакцией подчиненных Сенатора. Чувствительные к малейшим колебаниям эмоционального фона сенсоры, встроенные в имплант AlCorp, тут же улавливали повышение уровня стресса. Система Эммис сканировала лица, идентифицировала их и вносила в личное дело Сенатора. После команда во главе с самой госпожой прокурор тщательно проверит каждого и отберет тех, кого сломать будет проще всего. Внимание сразу же привлекло отсутствие правой руки Сенатора. Секретарь Кудзё Сара слыла заядлым трудоголиком, и тот факт, что она не была замечена, свидетельствовал о многом. Глаза цвета охры слегка прищурились, но Нин Гуан не сбавила темпа, целеустремленно продвигаясь к пункту своего назначения — кабинету Райдена Эи. Женщина двигалась с неизменной грацией, присущей всем Цисин, кто были загадкой, влекущей и опасной. Дверь в кабинет оказалась приоткрытой. Сенатор сидел за столом, откинувшись на спинку стула, и опустевшим взглядом смотрел в потолок. Это было порядком опрометчиво — вот так выставлять собственную уязвимость. Погружаясь в глубины нейросети, тело переставало реагировать на внешние раздражители. Обычно подобная практика сопровождалась наблюдением доверенных лиц, поэтому поведение Сенатора на мгновение вызвало подозрение, но женщина тут же отогнала его прочь. Воспользовавшись своими полномочиями, как одной из главенствующих в Цисин, Нин Гуан задействовала протокол «Небесного Порядка», позволяющий силой отключить пользователя от нейросети. Постепенно в глаза Райдена вернулся живой блеск, а взгляд сфокусировался на посетительнице. Женщина наслаждалась каждой секундой ожидания. Проделанная работа, приведшая ее в кабинет Сенатора, стоила того, чтобы увидеть лицо мужчины в момент осознания, что его жизнь подошла к концу. — Сенатор Райден, — голос Нин Гуан звенел нотками ликования, — вы арестованы по подозрению в убийстве Сенатора Чжун Ли. Вы имеете право хранить молчание, любое сказанное слово может и будет использовано против вас в суде.