Три контракта

— Чаю-с? Горячий напиток, выпуская клубы пара, наполнил фарфоровую чашечку. Несмотря на никудышные объёмы, почему-то показалось, что от этого в холодном помещении стало немного теплее. Старый слуга поставил чайник обратно на поднос и снова обратился к заморскому гостю: — Из блюдечка пить будете-с? — получив отрицательный ответ, он разочарованно помахал головой и продолжил: — Зря-с, а Их Величество очень любит так чаёвничать. Дворецкий поклонился, хоть во всех его движениях и чувствовалась настороженность по отношению к иностранцу, неожиданно появившемуся в Заполярном дворце в этот день. Но более вся прислуга была удивлена несвойственному их госпоже поведение, излишне страстному и безрассудному. Бедный дворецкий даже взял на себя смелость послать за дворцовым врачом, чтобы удостовериться, не случилась ли с Её Величеством лихорадка, когда та, не проговорив с гостем и пяти минут, распорядилась подать тому чай, а сама, попросив ожидать, ушла в свои покои. Однако, вовремя одумавшись, слуга решил, что пришедший доктор сделает и без того деликатную ситуацию ещё обострённее, поэтому от своей идеи отказался. Но всё-таки внезапный посетитель его беспокоил. По его одежде дворецкий сразу же понял, что гость прибыл из Ли Юэ. Само по себе этот факт странным не казался: в Заполярный дворец часто приезжают дипломаты совершенно из разных регионов — правда господин, которому он только что наливал чай, чем-то отличался от всех них. Аристократичная осанка, сдержанный вид, а главное, глаза неестественно жёлто-коричневого оттенка — всё наводило на мысль, что этот мужчина — не обычный человек, а некто более могущественный. И как упоминалось ранее, странная реакция Её Величества на его приезд только подливала масла в огонь сомнений. Но, будучи хоть и приближённым, но в конце концов лишь дворецким, слуга был не в силах как-либо приоткрыть завесу тайны, кроме того, как ждать, пока дворец не заполнится разнообразными слухами. Однако покинув зал для встреч, он тут же пошёл расспрашивать у прочей прислуги, не знает ли кто, как выглядят нынешние правители Ли Юэ. Вот так Моракс вновь остался один. По дороге в Снежную он много думал о встрече с Царицей и даже представлял возможные варианты диалога с ней. Самым правдоподобным был тот, в котором она приказала своим солдатам выставить его за дверь, поэтому даже к такому исходу событий он был готов. Ведь то было бы в любом случае лучше того, что случилось в действительности. Так, стоило Гео Архонту объявить Царице о своих намерениях заключить с ней контракт, она, не выслушивав ни подробностей, ни условий, ни даже сути дела, сказала, что ей нужно сначала подумать, прежде чем дать какой-либо ответ, и удалилась. Отсюда Моракс догадался, что обдумывать она будет ни что иное, как просто возможность рассмотреть его предложение. А это означало, что богиня до сих пор держит обиду на других Архонтов. Хотя чего и следовало ожидать. И подобная горькая правда, словно копья, вонзались в его душу. Однако то, что Царица не выгнала его сразу, всё-таки внушало надежду. Часы с маятником, стоявшие в зале, где принимали гостей, отмеряли минуту за минутой, но Царица так и не появлялась. Беспокойство охватило Моракса. Он трезво рассудил, что внутри дворцовых стен с ней вряд ли могло что-то произойти, но не волноваться он не мог. Сделалось ли ей плохо? Или со страной случились неприятности, срочно требующие её вмешательства? Или, вообще, ныне она очутилась в зависимости от кого-то и личная свобода более ей не принадлежит, отчего она вынуждена совещаться с кем-то прежде чем принимать чьё-то предложение или отказываться от него? Моракс вспомнил, сколько раз она попадала в неприятности, пока гостила в Ли Юэ, будто несчастья сами преследовали её, и тревога усилилась. И был только один способ справиться с ней — самостоятельно убедиться, что с Царицей всё в порядке. Как бывший наставник, он имел на то полное право. Поэтому, отбросив приличия, Моракс покинул зал в поисках дворецкого, который мог бы сообщить о положении Её Величества. Однако поблизости никого не оказалось. У него даже создалось впечатление, что все обитатели дворца намеренно его избегают. И, возможно, тут была толика правды. Уходить далеко по коридорам он не стал — всё-таки Её Величество могла вернуться в любой момент. Возвратившись в зал, Моракс, не удовлетворённый своей предыдущей попыткой, решил заглянуть за другую дверь, находившуюся поодаль и которую он бы даже не заметил, если бы не пробыл в комнате столь долго. И в этот раз увиденное действительно заслужило его внимание. За дверью скрывалось помещение, сравнимое по размеру с соседним залом, но казавшееся меньше из-за обилия предметов внутри. Эти предметы — все до единого — представляли из себя ледяные статуи, изображающие различных людей. Правда, к удивлению Моракса, почти у всех из них были отколоты лица, из-за чего опознать, кому они были посвящены, не представлялось возможным. Как бы то ни было, неожиданный посетитель данной выставки с интересом разглядывал каждую статую и отмечал, как детально они были сделаны. По всему, скульптор вложил много сил и чувств в каждую работу. Так Моракс постепенно продвигался к центру зала. И чем ближе он становился, тем изувеченнее становились фигуры. В какой-то момент под его ногой раздался хруст, и, опустив глаза, он увидел, что наступил на сломанную ледяную лиру. Тогда-то его и осенило, кто, скорее всего, был некогда увековечен в этих статуях. Присмотревшись к осколкам, Моракс нашёл ещё больше свидетельств своего предположения: в изуродованных льдинах узнавались предметы, которые были так или иначе связаны с каждым из Архонтов, однозначно давая понять, что разбитыми фигурами являлись никто иные, как они. Моракс пожалел, что зашёл так далеко, не совладав с любопытством. Вероятно, это место являлось личным пространством Её Величества, в которое она не пожелала бы впускать посторонних. Чувство стыда захлестнуло гостя, но вместе с этим в нём что-то надломилось. Всё-таки зря он приехал. Как он вообще, спрашивается, мог решить, что человек, ненавидящий и презирающий Семёрку, будет его слушать? Когда только Моракс отправлялся в путь, он оправдывал это тем, что, кроме Царицы, никто не сможет в должной степени исполнить его желание. Хотел бы он или нет, но спорить с утверждением, что Фатуи во главе с Крио Архонтом обладали практически безграничными возможностями, было глупо. Но… может, причины на этом не заканчивались? И разочарование в собственных надеждах, которое Моракс только что испытал, также было связано именно с этим? Могла ли бы быть хоть крохотная вероятность того, что он всего лишь выдумал предлог и прибыл в Снежную, чтобы лишь снова её увидеть? Отчасти, наверное, да. Но было ещё кое-что. Однако, несмотря на это, Моракс принял решение уйти, не дождавшись Её Величества. Он больше не видел смысла в напрасном ожидании. Но когда Гео Архонт уже собирался покинуть зал со статуями, одна из скульптур приковала его взгляд к себе. Примечательна она была тем, что одна осталась цела и будто совсем не тронута. Эта статуя, словно единственный выживший воин на поле брани, возвышалась среди своих поверженных братьев, вобрав в себя все их страдания и боль. И стоило Мораксу подойти ближе, как он невольно ахнул от удивления. Как в зеркало, Гео Архонт смотрел на бюст. Лицо с тонкими благородными чертами, мягкий взгляд, спокойная улыбка — всё это было предано льду и навеки запечатлено скульптором. Более того, Мораксу показалось, что его замёрзшая копия даже получилась красивее его самого, сохранив в себе что-то неуловимое, непередаваемое, волшебное, заставляющее неотрывно любоваться собою. Словно угасающий закат над гаванью или безустанный танец снежинок в свете луны. Но, если творец создаёт исходя из своего видения… неужели Царица видела его именно таким? — Смотрю, вы не скучали в моё отсутствие. Не волнуйтесь, с того раза в Заоблачном пределе, ни одна из моих статуй больше никогда не оживала. Женский голос, знакомый, но холодный, прозвучал у него за спиной. Позади стояла Царица, равнодушно взирая по сторонам. Она не была возмущена его самовольным вторжением в свою мастерскую, нет. Казалось, будто это, как и всё остальное, её совершенно не заботит. Смиренная, спокойная, она ждала, пока Моракс ответит что-нибудь. Хотя, несмотря на внешнюю мужественность, богиня не осмеливалась на прямую взглянуть в так когда-то горячо любимые янтарные глаза. — Зачем вы здесь? — не дождавшись, снова спросила Царица. — Приношу свои извинения, — сказал Моракс и уважительно поклонился, — мне не следовало сюда заходить. — Нет, я не об этом. Зачем вы здесь — в Снежной? Вы сказали, что хотите заключить сделку, но не думаю, что между Снежной и Ли Юэ возможны какие-либо дипломатические отношения. Моракс покачал головой: — Отныне и впредь я буду говорить с тобой лишь от своего имени, а не от лица всего Ли Юэ. Так что и просьба будет лично моей, хотя, признаюсь, она направлена на благополучие моего региона. Вдруг потеряв контроль над собой, Царица будто сбросила с себя невидимую вуаль и снова на миг обернулась девушкой из воспоминаний Моракса. С её губ сорвалось: — Не может быть. Вы же не хотите сказать, что… — Именно, более я не желаю быть Гео Архонтом. Думаю, ты и без меня чувствуешь, что время правления богов приближается к своему закату. И события прошлого были лишь предтечей того, что в обозримом будущем ждет Тейват. Поэтому Ли Юэ должен оказаться готовым к этому. А подобное можно достичь только в случае, если позволить его народу самому определять свою судьбу. Но сначала мне бы хотелось убедиться, что главы Ли Юэ — Цисин — смогут справиться с подобной ответственностью. Для этого им необходимо пройти проверку, которую я прошу тебя помочь мне организовать. Если ты спросишь о цене… Моракс протянул ладонь, на которой лежал похожий на шахматную фигуру предмет, испускающий золотой свет. То было Сердце Бога Гео Архонта. Он продолжил: — Наслышан, что Фатуи заинтересованы в подобном. Что ж, выходит, я готов поспособствовать осуществлению ваших целей. Царица подошла ближе и осторожно прикоснулась к Сердцу Бога. Моракс тут же поморщился — пока он ещё был связан с ним, отчего чужие прикосновения ощущались немного болезненно. Будто бы кто-то прикасался к самой его душе. Но ей он позволил бы ещё не раз сделать это. Тем временем, справившись с коротким смятением, Царица вновь примерила на себя безразличную маску: — Никогда не поверю, что Бог контрактов способен заключить такую неравноценную сделку. Даже мне, далёкой от мира, в котором правят мора и договоры, очевидно, что ваше предложение чересчур завышено для подобной просьбы. Слабая улыбка мелькнула на лице Моракса, и он согласно кивнул. — Да, потому что у меня будет ещё одно условие, — он спрятал Сердце Бога и взял в освободившиеся руки ладонь Царицы. Его пальцы рисовали узоры на её коже, пока он пытался совладать с захлестнувшими его чувствами. Наконец, глубоко вздохнув, он на одном дыхании сказал: — Ты знаешь, что бывает с теми, кто пытается бросить вызов Небесному порядку. Селестия всегда безжалостна к своим противникам. Поэтому ты обязана одержать победу в своей борьбе. Пожалуйста, пообещай мне непременно остаться живой. Это единственный пункт, который не может быть убран из контракта. Моракс знал, что не в силах противостоять Царице в стремление свергнуть старые порядки. Как и не мог переубедить её в необходимости этого. И если он не отдал бы своё Сердце Бога сейчас, то скоро Фатуи пришли бы за ним сами и забрали его насильно. Но так он хотя бы попытался дать понять Царице, что она не одинока, что её жизнь кому-то дорога и что в новом мире, который она построит, найдётся тот, который будет ждать её возвращения. И ему оставалось надеяться, что осознание этого убережёт богиню от необдуманных и опасных шагов. Ведь он не солгал в своём желании. Моракс до сих пор мечтал лишь об одном: чтобы девушка, ставшая особенной в его судьбе, прожила долгую и в итоге счастливую жизнь. И за это он был готов отдать всё, даже такой артефакт, как Сердце Бога. Хотя его сердце уже и так принадлежало лишь ей одной. — Я… я… — Царица заикалась и явно была растеряна, — я не могу этого обещать. Будущее никому не ведомо. Но я постараюсь. Она не отходила. Не отнимала своей руки. Но и не пыталась сама что-либо сделать. Только стояла и позволяла ему быть рядом с собой. Возможно, виной тому был страх снова оказаться преданной. Возможно, гнетущая обида. А может, и всё вместе. Но он радовался довольствоваться хотя бы этим. Ведь то был маленький шаг навстречу друг другу. В конце концов Моракс отпустил её руку. Он сказал, что придёт завтра, чтобы обсудить детали сделки. Они договорились о времени и месте встречи. И создалось впечатление, что произошедшего минуту назад и вовсе не было, а то, что они оба прочувствовали, являлось лишь помутнением и грезой наяву. И в это легко поверилось бы, если, как только за Мораксом не закрылась дверь, богиня не подошла бы к его статуе — той единственной, которую она не позволила себе разбить в приступе гнева — и, прижавшись к ней, не оросила бы лёд пламенными слезами. Ах, сколько эмоций бушевало сейчас в ней! И как бы вторя её чувствам, свистела метель за окном. Но выплакавшись, в душе Царице наступил штиль. То же случилось и с погодой вокруг дворца, где впервые за долгое время из-за серых туч выглянуло яркое зимнее солнце. Ведь было в этом мире что-то неизменное и вечное — любовь, способная пережить любые катастрофы и даже спустя столетия пробудиться, даря веру в счастливый конец.