***
Длинные пальцы осторожно зажимают струны, грациозно держат смычок. Голубые глаза устремлены в сторону, а тёмные ресницы, что не могут скрыть их красоты, будто светятся от прожекторов. Утончённый стан юноши в смокинге привлекает своей тихой грацией, загадочностью во взгляде и шраме на лице, о происхождении которого не напишут ни в одной брошюре. Его губы чуть изломлены в лёгкой улыбке. Он раскрывается на сцене словно хорошее блюдо с правильно подобранным к нему вином. Он не тот, что идёт по минному полю: шаг вправо, шаг влево, и ты покойник. Он порхает по сцене, заново вдыхая пропитанный чем-то знакомым запах сцены, поглощая атмосферу направленных на тебя прожекторов и контраста с тёмным залом. Он выжидает паузу в несколько секунд, прежде чем поднять глаза на публику и сделать вздох. Так нужно для особого эффекта. Первые ноты выходят из-под струн, и зал наполняется знакомой многим мелодией. «Реквием по мечте» разливается по концертному залу, завораживая слушателей чувственностью исполнения. Нил живёт этой сценой. Он находится здесь и сейчас, но играет не для толпы, не для камер без вспышки, и даже не для Кевина или Эндрю. Он играет просто потому, что сейчас это то, чего он хочет. Он играет «Реквием по мечте» и хоронит свою мечту и право на счастье, которых у него никогда и не было, но которых он всегда так страстно желал. Он хоронит себя в памяти Эндрю, Элисон и Анны-Марии. Он хоронит себя в списках на следующий концерт, хоронит себя в списках учащихся вуза Пальметто. Он вычёркивает своё имя из перечня жителей Южной Каролины, США, этой жизни. Здесь ему совсем скоро не будет места. Совсем скоро за ним придут. Через неделю его день рождения. Старые друзья наверняка не оставят его без подарка. Смычок отходит от струн, поклон. Он слышит сотни хлопков и овации, но, покидая поле зрения толпы, думает лишь о том, к кому сейчас направляется. — Как тебе? Как я сыграл? — Эндрю приветствовал его со слегка необычным выражением лица. Пока Алекс с Кевином стояли за противоположными кулисами и готовились к выступлению, Эндрю молчал и не шевелился всё то время, что Нил играл. Стоит Нилу войти в зону, где его перестаёт быть видно из-за кулис залу, как Эндрю притягивает его за ворот к себе и целует. Нил оторопевает от такого жеста, но не сопротивляется. За кулисами полно других выступающих, из-за чего Нил немало удивляется столь отчаянному жесту Эндрю. Однако тот быстро отстраняется и бросает ему слабую улыбку. — Это было неплохо. Нил улыбается в ответ, но гораздо шире. — Может, свалим с этого тухлого местечка? — Нил вскидывает бровь, подначивающим тоном завлекая Эндрю. Тот закатывает глаза, но пожимает плечами и направляется вслед за Нилом без слов, пока его не окликают. — Эй, Эндрю, — Ведущая, которая всё это время была достаточно близко, улыбается ему. — Как насчёт в следующем году снова прилететь, но уже с выступлением? — Нил удивлённо смотрит на Миньярда, который в свою очередь просто пожимает плечами. — Как знаешь, будем ждать, — она добродушно улыбается ему напоследок, возвращаясь к разговору с соведущим. — Что это было? — стоит им оказаться вне концертного зала, как Нил тормозит его за руку. — Вы знакомы? — Я же не первый год с Кевином мотаюсь, — Нил вскидывает бровь. — Это не выглядит так, будто вы видитесь во второй раз… Подожди, а ты не жил раньше в Вашингтоне? — Эндрю игнорирует вопрос, продолжая идти. — Стой! Я прав? Ты раньше выступал здесь? — Возможно, — Нил слабо улыбается. — Это имеет значение? — Нет, просто было интересно. Они покидают здание через чёрный выход, и Эндрю поджигает сигарету, вторую протягивая Нилу. На улице дождь, поэтому они возвращаются в дверной проход, стоя друг напротив друга так, чтобы дождь не попадал на них. — Не будешь выспрашивать, почему я раньше выступал, а теперь бросил? — Я же уже говорил, что хоть мне и интересно, это не имеет значения, пока ты сам не хочешь мне об этом рассказать, — Эндрю затягивается, а потом выпускает клубы дыма прямо Нилу в лицо, однако тот даже бровью не ведёт. Они стоят в относительной тишине какое-то время, пока Эндрю не произносит: — Меня на скрипке научил играть брат. — Аарон? — Дрейк, — видя лёгкое непонимание в лице напротив, он уточняет: — мой сводный брат. Сигарета словно кажется чем-то до жути горьким прямо сейчас, а его язык обжигает болью. Дым в горле оседает сажей, копотью в лёгких, не давая дышать. Нил давится то ли воздухом, то ли не высказанной болью и сожалением. Вот только сейчас, когда горло горит, а сердце бьётся, как бешеное, Нил не совсем понимает, искренняя ли это боль от услышанного, или ему просто до чёртиков жаль себя… — Поехали в отель. — Кевин головы нам откусит, если уедем раньше окончания концерта. — Давно ли ты Кевина стал бояться? — Эндрю поворачивается к Нилу и видит его слабую ухмылку. — Я вызову такси.***
— Думал, я забыла? — Элисон душит его в крепких объятьях, что слегка выбивает Нила из колеи. О чём она? Что-то узнала? Не то, что бы Нил сильно переживал по этому поводу, ведь Элисон и так знает достаточно. Однако несмотря на это он не хотел бы её лишний раз беспокоить. — О чём? — он чуть надавил ей на руки в немой просьбе освободить его, и девушка всё поняла, выполнив «просьбу». Она сделала шаг назад, глядя ему в лицо. — Смеёшься? — она выглядела так, словно у Нила не удалась какая-то шутка. Однако она очень быстро поняла, что тот не шутит. Он правда не помнит. И постепенно с осознанием ситуации её лицо меняется. Под конец она просто неловко усмехается и протягивает ему небольшую коробку. — С днём рождения, — она понимающе улыбается, похлопав его по плечу и уходя. Это не его праздник. Это не его день. У Нила не было табу на праздники, подарки или поздравления, просто… В его прошлой жизни это было роскошью, а в новой на него старались не давить. В чём ценность дня рождения? Дня, в который ты родился? Объясните это ребёнку с убитыми психикой и жизнью. — У тебя день рождения? — он переводит взгляд на Эндрю, косится на подарок и неловко улыбается. — Получается, что так. — «Получается»? — Эндрю саркастично вскидывает бровь. — Не считаешь, что это достаточно странный ответ? — Слушай, я… — он неловко потирает шею. — Просто забыл, окей? — Эндрю держит с ним зрительный контакт всего несколько секунд, а потом, как ни в чём ни бывало, пожимает плечами. — Окей. Мне-то какое дело, если не любишь отмечать. Понимание. То, что ему сейчас нужно, но чего он не смеет просить. — Спасибо, — он провожает его слабой улыбкой. Они заходят в комнату перед репетицией, чтобы Нил мог отложить подарок до возвращения, однако на пороге их встречает Ники. — О, Нил, я как раз тебя ищу, — он нетерпеливо всовывает коробку, которую прежде держал перед собой, ему в руки. — Тебе посылка, курьер принёс. — Спасибо, — Нил посылает ему слегка измученную благодарную улыбку и опускает глаза вниз. Сердце пропускает удар. Такие подарочные коробки двадцать на двадцать ему очень хорошо знакомы. Он снимает ярко-красную праздничную ленту с неё и поднимает крышку с небольшой эмблемой в углу, которая ему слишком хорошо знакома. В таких коробках с давно закрытой фабрики люди Натана присылали должникам отрубленные пальцы их близких в качестве стимуляции к выплате долга. И сейчас, находясь посреди комнаты общежития, прекрасно зная, что почти все из его близких, кого он видел в последние пять минут, на данный момент с полным комплектом пальцев, он просто молился, чтобы это не был палец Анны-Марии. Или Алекса. Он… как-то давно его не видел. И сейчас он опасается, что всё это время ошибался на его счёт. К счастью, запах запёкшейся крови и начавшей гнить плоти не врезался ему в нос сразу, как только крышка коробки приоткрылась. Он осторожно раскрыл её настолько, чтобы только самому видеть содержимое. Письмо. Конверт. А снизу кожаный ошейник, так хорошо знакомый«Дорогой Натаниэль, скучал по нам, крошка?»
Нил почти видит, как изгибаются уголки губ Лолы Малкольм, когда она пишет эти строки, а Ромеро, стоящий над ней, упрекает сестру в излишнем пафосе.«Ты нас очень расстроил, если думал, что мы никогда тебя не найдём…»
О, он не думал. Он прекрасно знал, что это должно случиться, а потому и ждал.«Если хочешь, чтобы твоя дорогая сестрёнка Эдди, новая мамочка Анна-Мария, кто-то из дружков или твой дорогой бойфренд не пострадали, то советую принять наше предложение и приехать в гости».
Нил догадывается, что в конверте лежит билет на самолёт.«Луизиана, билет до Нового Орлеана. Ромеро был очень добр, поэтому обещал встретить тебя там. И не опаздывай на самолёт, иначе нам придётся перерезать глотки каждому, оставив тебя напоследок».
Что-то ёкает внутри Нила, и он более чем уверен, что это не сердце. Эндрю подходит слишком близко, но опрометчиво оставляет Нилу достаточно пространства и не позволяет себе заглянуть в коробку. Лицо Нила выдаёт все его эмоции, но только для Эндрю. Лишь тот, кто сам не выражает эмоции столь ярко, может увидеть заминку в казалось бы обычном лице Нила. — Ну? Что там? — нетерпеливо спрашивает Ники. — Коробка такая… розовая, я даже удивился. — Это от Анны-Марии. Просто письмо с поздравлением, — он пытается улыбнуться. Эндрю ему не верит. Нил чувствует. Однако спускает всё на тормозах. Очень зря. Нил уходит в спальню, чтобы убрать коробки в свою тумбу. Сейчас он больше всего надеется на то, что ни Сет, ни Ники не решат порыться в его вещах. Ему просто не нужны ни лишние проблемы, ни лишние «помощники», до конца не понимающие, в насколько глубокой заднице прямо сейчас находится Нил. — Знаешь что? — Он оборачивается к Эндрю через плечо. — Думаю, Кевин не будет сильно рыдать, если мы прогуляем одну репетицию, — он поднимается и подходит к стоящему проходе и явно скептически настроенному Эндрю. — Что собираешься делать? — Отметить праздник? Он позже узнает даты на авиабилетах.***
Насколько далеко должен зайти человек, чтобы опуститься до сухой арифметики, касаемо жизней людей? На парах не то чтобы сильно интересно думать о том, что говорит лектор, особенно когда ты узнаёшь дату своей смерти. «Подставить троих родных тебе людей или самого себя» как пошло изменённый аналог избитого «быть или не быть». Принять предложение и прилететь в назначенное место в назначенное время, тем самым спасти близких, или же попытаться спастись, но подставить их? Обращаться в полицию — мысль слишком глупая, так что даже человек, который абсолютно не разбирается в преступных организациях, прибегнет к этому только в самый последний момент. Нил прекрасно помнит, насколько широкой была организация в прошлом, и нет никаких гарантий, что сейчас она не выросла в разы. Он помнит Алекса из тех людей, которых показывал ему Ваймак. Может, это их компаньон в преступном бизнесе? Или просто человек, который постепенно вошёл в «Свиту»?.. Он слишком мало об этом всём знает. Слишком мало и слишком плохо… плохо ему от этого всего. Попросить помощи у Анны-Марии? Она не Вивиан, у неё нет достаточных связей в полиции, особенно если учесть тот факт, что и Вивиан погибла тогда… Нет. Он больше не может позволить себе безмолвно отправлять дорогих ему людей на верную смерть. Он может лишь… Предложить кое-что Эндрю. Бредовая затея, которая вряд ли обернётся в его пользу, если он вообще прав насчёт него и его… Ему нужно подумать. Нет, нет… Это всё бред. Элисон — девушка, которая живёт спокойной жизнью. Нил просто не в праве просить у неё помощи. Ваймак не обладает достаточной информацией. Никто не обладает. Какой же всё это мрак… — Мрак! Нил вздрагивает, смазывая букву на листке. Давно Сет так не напивался — хотя, может, Нил просто давно его таким не видел из-за того, что часто ночевал у Эндрю. — Мудак, — цедит Ники сквозь зубы, переворачиваясь на другой бок и укрываясь одеялом. За дверью слышится шум. Кажется, Сет упал на пол. Ники больше не желает шевелиться. Нил смотрит на дверь, а в его голове пустота. Так странно осознавать, что уже совсем скоро ты больше здесь просто не будешь… Больше не увидишь этого идиота пьяным, не услышишь, как Ники матерится про него, не сходишь с Мэттом на неожиданную ночную пробежку, не… Не то что бы это стало для него чем-то родным, однако… Это формирует его реальность. То, что происходит вокруг него. Пол года он живёт здесь, и даже если тебе что-то не нравится, с этим понемногу смиряешься, к этому привыкаешь, и жить становится… Будто бы легче. Он поднимается со стула и открывает дверь, ведущую в главную комнату. В ней темно, но даже так Нил видит стоящего на полу на четвереньках Сета и щёлкает выключателем. — Что за херня… — он пытается посмотреть на человека, стоящего перед ним, но щурится из-за света. Нил наклоняется и пытается помочь ему подняться. — Эй, чува-ак, остынь… — он икает, но поднимается достаточно для того, чтобы Нил в несколько шагов дотащил его до дивана и уронил на него. Только тогда Сет поднимает глаза на парня и, имитируя козырёк от солнца рукой, присвистывает. — А-а, это ты… — он вяло ударяет себя по колену. — Что это? Проявление эмпатии? — Проявление желания помочь тебе не разбудить весь этаж в попытках добраться до дивана. — А-а, точно, — он указывает на него пальцем, будто что-то осознавая. — Ты же у нас о-стро-ум-ный! — Успокойся и ложись спать. Без фокусов, — Нил уходит на кухню, чтобы налить себе воды. Возвращаясь в комнату, он видит, что Сет уже не выглядит так же насмешливо, и даже как-то… задумчиво? — Эй, — он окликает его, стоит Нилу потянуться к дверной ручке, — подойди. Честно сказать, Нил за такое неуважение обычно посылает, или же просто игнорирует подобное. Однако здесь просто не мог не остановиться из чистого желания посмотреть, что будет. Он подходит к Сету и встаёт перед ним. — Чего хотел? — всем своим видом он показывает, что делает одолжение, и даже в своём состоянии Сет это прекрасно понимает, отчего горько усмехается. — Ты к Элисон уходишь почти каждый вечер, да? — Нил вскидывает бровь. — Смешная шутка. — Ты думаешь, я не понял, что тот фокус с Рене был просто постановой? Рене — набожная до жути, не будет она трахаться с девушкой, это грех… — Не тебе решать, что греховно. — Да и Элисон, — он как-то странно улыбается, будто пытается скрыть боль и обиду, — ну она… Разве она тянет на лесбиянку? Ну бред же, зачем иначе она со мной встречалась? — По приколу. О бисексуалах слышал, гений? — Сет никак на это замечание не реагирует, поэтому Нил решает не добивать его фактами, выходящими за его кругозор. — Окей. Окей, даже если ты не можешь принять этого всего, допустим, я хожу к ней. Это не простое любопытство, чего ты хочешь? Сет посмотрел ему в глаза, а потом чуть сощурился. — И чем ты лучше меня? — Ничем. — Да нет, — Сет меняет положение тела, подаваясь вперёд и чуть наклоняясь к нему. По всему телу Нила пробегает разряд, он напрягается, готовясь ударить в любой момент и пристально наблюдая за каждым телодвижением парня. — Чем-то всё-таки лучше. На тебя же все девчонки слюни пускают. Ходят слухи, что ты к Рене подкатывал, к Робин, Элисон… И они же ведутся на тебя, как тупые шлю… — Вот этим, возможно, и лучше, — Нил холодно смотрит на него. — По крайней мере, мне хватает ума не принуждать кого-то к сексу, если человек этого не хочет, и не разбрасываться поголовно оскорблениями в сторону тех, кто просто мне не дал, — он чуть наклоняется вперёд. — Дать совет? Хочешь действительно попробовать что-то изменить? Извинись перед Элисон. За всё, в том числе за то, что ты такой моральный урод. — Да пошёл ты… Это всё равно ничего не изменит. — Конечно, после такого она тебе не даст и встречаться с тобой не захочет. Может, даже не простит. Но тот факт, что ты извинился, может неплохо так улучшить твою карму. — Карму? Ты кому затираешь вообще… — Да очнись ты, — Нил склоняет голову в осознании безвыходности попыток объяснить ему хоть что-то, — ты же страдаешь каждый день от того, кем ты являешься. — И какое тебе дело? — Никакого, — он поднимает руки в жесте «сдаюсь» и делает шаг назад. — Ты прав. Не мне тебя учить тому, как жить. И с Элисон тебе наверняка не так уж и хочется наладить отношения. Сет посмотрел не него исподлобья, но ничего не сказал. — Спокойной ночи, — сказал Нил перед тем, как уйти, и выключил свет в комнате.