Найденыш, который сам меня нашел

На следующий день Антоша просыпается от легкой боли в горле на пару часов раньше будильника. Голова чувствует себя как-то странно, будто полночи на лоб светило солнце, и от этого она нагрелась и немного распухла. Глазки закрываются сами собой снова и снова, хотят опять погрузиться в сон, но вот сам сон никак не идет. Мальчик тихонько ворочается на кровати, боясь, что его может услышать кто-то из других ребят в комнате. Он предельно аккуратно переворачивает подушку холодненькой стороной, надеясь, что это поможет, и получше укрывает одеялком чуть подмёрзшее тельце, притягивая маленькие ножки к себе, чтобы снова спокойненько заснуть. Но максимум, что получается, — это неподвижно тихонько лежать, закрыв глаза, видя узоры своего подсознания, но при этом он все еще слышит каждый шорох. Знаете это состояние поверхностного сна? Когда кажется, что все тело спит, но мозги всё еще продолжают думать и анализировать всё, что происходит вокруг, почему-то не позволяя себе отключиться полностью. Любой ребенок в обычной семье в такой ситуации спокойно бы поднялся, умылся, попил водички и снова бы попытался заснуть, но этот малыш боится даже лишний раз перевернуться или кашлянуть. Здесь мальчишка старается избегать любого контакта: в глаза не смотрит и почти никак не разговаривает, обычно только кивает или мотает головой. Он только очень редко совсем неслышно все же отвечает взрослым короткими фразами, задумчиво отводя взгляд. Прошло уже три месяца с момента очень страшного для малыша дня. Он старается его не вспоминать. Но иногда ему снятся кошмары с тем сюжетом. Две машины несильно столкнулись на трассе в очень скользкую погоду из-за дождя, но после этой аварии произошло несколько последовательных столкновений машин, что ехали позади. В одной из них сидел Антошка со своими родителями. Два месяца прошло с той аварии, но он до сих пор не может привыкнуть к ребятам и «новой» жизни. Обычно говорят, что новое — это хорошо, но это новое уж очень не нравится Тоше. Да и как привыкнешь тут, конечно, когда теперь вдруг со всем надо справляться самому. Больше нет заботливой мамы, которая всегда поправляла мальчишке кудряшки на левую сторону. Она любяще целовала в лобик перед ночью, укладывая спать, и читала любимые сказки. Нет и любящего папы, что всегда был готов помочь и утешить, что кружил маленького Тошу на руках. Он хорошо научил его плавать и, всегда улыбаясь, давал чипсы, пока мама не видит. Мальчишка рос добрым, нежным и искренним ребенком. Родители прекрасно заботились о сынишке, учили всему, что было нужно, уделяли много внимания и подготовили ребенка буквально ко всему… Почти ко всему… Антон узнал о смерти родителей, очнувшись в больнице с небольшими зашитыми порезами от стекла на ручках, когда совершенно незнакомые для него тетеньки старались мягко и по-детски все объяснить. Он тоже тогда был в машине. Вскоре эти же люди забрали малыша из больницы. Понимая, что вдруг остался абсолютно один в совершенно новой, неизвестной обстановке, и не понимая происходящего, мальчишка почти сразу закрылся в себе. Антон сторонится всех вокруг, сразу отходит подальше, если кто-то пытается нарушить его личное пространство. Пока другие детки сражаются за место впереди, он всегда ходит позади всех, смотря себе под ножки, почти не поднимая взгляда. Тоша боится плакать на виду и старается терпеть днями или тихонько всхлипывает, пока никто не смотрит. Некоторая суматоха и совершенно новая обстановка помогают мальчику отвлечься, но, когда наступает время спокойного сна, ребенок не может остановиться и еле слышно хнычет, полностью накрывшись одеялом, пока совсем не отключается от бессилия. Взрослые до сих пор пытаются как-то разговорить кроху, водят на социализирующие занятия, но мальчишке все равно, он даже толком не пытается понять их. Антон будто закрылся в своем небольшом детском мирке и никого не подпускает. Первое время дети из детского дома хотели узнать новенького поближе, пытались приставать с расспросами, разговорить и растормошить, но Антон ни с кем знакомиться не хотел. Боялся и сейчас боится. Вокруг нет ни одного знакомого. Ребенок тогда плохо понимал, что происходит. Для него это все казалось каким-то вечным детским садиком, из которого, как ему сказали взрослые, родители уже не заберут. Антон очень умный мальчик. Он потихоньку запомнил детей и воспитателей. И незаметно анализирует обстановку и правила. Иногда мальчишка присоединяется и тоже строит что-то из конструктора с другими детьми, но ведет себя всегда тихо и сидит чуть дальше остальных. Пару раз Антоша даже сам заговаривал с одним мальчиком. Он на целую голову выше самого Шастуна, но он совсем не приставучий и тоже может спокойно играть один, когда этого хочет. Он выше и немного старше всех ребят в их небольшой группе из десяти детей, но именно ему Антоша может почему-то довериться. Через минут тридцать после того, как мальчику все же удалось заснуть, в комнату заходит воспитательница, звеня небольшим колокольчиком. Так обычно она привлекает внимание детей к себе. Например, когда надо собрать всех на обед или сказать важную информацию. Очень удобно, когда нужно перекричать детские радостные голоса. — Доброе утро, детки. Просыпайтесь, умывайтесь, и жду вас на завтраке. Не забудьте заправить свои кроватки, — ласковым голосом бодро произносит молодая девушка в легком платьишке, как только заходит в комнату. Все детки, прекрасно выспавшись, без проблем садятся в кровати, сладко потягиваясь и зевая. Один лишь Тоша сонно, еле слышно хнычет, недовольно зажмуривая глазки. Лежа на животике так, что один кулачок находится около лба, мальчишка слегка сжимается от яркого света и отворачивает голову, пытаясь разлепить слипшиеся глазки. Вставать все равно придется, поэтому ребенок подгибает под себя ножки и еле как присаживается на коленках, закутавшись в одеяло. В помещении достаточно тепло, но Антон слегка замерз после сна. Он сидит минутку, притянув к себе коленки, стараясь согреться и собраться с мыслями, в то время как несколько ребят уже смеются и тихонечко дерутся подушками. — Антон. А ты чего сидишь? Не выспался, что ли? — по-доброму спрашивает Илья, тот самый единственный мальчишка, с которым Шастун может спокойно разговаривать. Ему он может доверять. Его кроватка соседняя и уже полностью заправленная, в отличие от постели Антона. Мальчишка, закутанный в одеяло, переводит немного по-детски недовольный и сонный взгляд на друга. — Мне просто холодно немного… — вздыхает мальчик. Передернув плечиками от холода последний раз, мальчик все же потихоньку раскутывается, решая вставать. — Да-а, утром всегда немного холодно, — тянет Илья, подходя ближе. — Давай я тебе помогу заправить кровать, а то уже на завтрак скорей надо, — аккуратно забирает половину одеяла из рук. Антоша согласно кивает, внутри радуясь, что смог найти хорошего друга здесь. Возможно, теперь не придется ходить везде одному. Мальчишки вдвоем быстро справляются с постелью и, умывшись, топают на завтрак. Горлышко у Тоши еще болит, но после горячего чая становится немного легче, и ребенок совсем о нем забывает. Только голова до сих пор ощущается странно и слегка болит при резких поворотах. Но мальчишка, списав все на плохой сон, спокойно отправляется в школу вместе с Ильей. Первое время всех первоклассников водят и забирают воспитатели, пока дети не запомнят нужный им кабинет. Потом, по правилам школы, первоклассников нужно только забирать по окончании уроков или продленки, поэтому детки собираются в свои группки друзей и самостоятельно идут в школу, отвлекаясь на шуршащую листву, кусты и интересный мусор, который, конечно, надо подобрать и посмотреть… Илья Макаров учится уже во втором классе и знает о школе немного больше, поэтому иногда может что-то подсказать Антоше и утром провожает друга до кабинета, ведь мальчикам по пути. Антоша спокойно отсиживает первый урок, пытаясь игнорировать легкий насморк и першение в горле, мальчик старается незаметно откашливаться. Он даже спокойно читает пару небольших слов по цепочке своим обычным стеснительным тихоньким голоском. Но к концу урока головка начинает побаливать так, что терпеть это спокойно не получается, а деревянный стул и высокая парта совсем не помогают усесться поудобнее. Горлышко тоже дает о себе знать, слегка покалывая при глотании. Антон, сидя за последней партой один, пододвигается так, чтобы его не было видно и, вытянув ручки вперед, аккуратно опускается на них, облегченно выдыхая. Становится немного легче, но боль чувствуется все равно. Мальчишка блаженно прикрывает глазки, вслушиваясь в голос учительницы, и пытается придумать, что будет делать дальше. Отсиживать в таком состоянии еще два урока и продленку — совсем плохой вариант. Антоша уже представляет, как успеет намучаться за еще два урока и целую продленку. Представляет, как он будет делать домашку, подпирая рукой голову, и как, наконец, пойдет с воспитательницей обратно в «вечный детский садик». А ведь сейчас только первый урок кончается. Шастун рад перемене как никогда раньше, хотя в его жизни их было еще совсем немного… Сейчас он может законно отдохнуть, не переживая, что учительница его наругает. Антоша уже полностью ложится и расслабляется на парте, как слышит голос классной руководительницы: — Дети, выйдите все в коридор на пять минуток, нужно проветрить класс, — девушка проходит в конец класса к самому последнему окну и, дождавшись, чтобы все ребята послушались, открывает его на проветривание. Шастун, вздохнув, тоже выходит из класса, медленно и лениво перебирая ножками, в отличие от других деток. Они прыгают, активно общаются, шумят и пытаются бегать, пока дети постарше, дежурные, их не останавливают. К счастью Антоши, в коридоре находится целый свободный маленький диванчик для него. Обычно у первоклассников они и не пользуются спросом, ведь дети почти всегда хотят порезвиться. Антон присаживает на пуфик и, положив локти на коленки, роняет головку в ладошки. Вспомнив слова Арсения, мальчишка всерьез задумывается, найти его в школе. Он же говорил, что может помочь. А еще, может, Арсений снова его обнимет или волшебно поцелует… Вот только Антон не уверен, что сможет один дойти до медкабинета. Он знает, где тот находится, но одному идти страшно. Терялся он уже, и снова блуждать не хочется. — Ты чего тут сидишь? Устал уже? — из раздумий вырывает знакомый голос. Илья присаживается рядом с мальчиком и садится точно так же, поворачивая голову в сторону Антона. Мальчишка немного вздрагивает от неожиданности, но сразу успокаивается. Кабинет второго «Г» класса находится в другом конце не очень длинного коридора, так что дети видятся иногда на переменах. — Может, соберем компанию и в «Летела ворона» сыграем? — Не, я не хочу… У меня просто голова болит, — измученно вздыхает Шастун и отрывает лобик от ладошек, смотря на друга изучающим взглядом. — Может, учительнице скажешь? Она знает, что делать, — предлагает Илья, на что Антон тихонько машет головой, поджимая губки. По делу, нужно сказать учительнице, но тут возникает проблема. Ребенок не хочет и боится говорить со взрослыми самостоятельно. У него в голове действует закон «Я лучше помру, чем что-то скажу». Легче просто сбежать и самому побродить по уже более-менее знакомой школе, чем предупреждать классного руководителя. — Или к врачу можно сходить… — задумчиво предлагает Илья Макаров. — А ты знаешь, где медкабинет? — этот вариант Антону нравится больше. Мальчишка даже немного выпрямляется, убирая руки от головы и прижимая их к груди, как будто готов прямо сейчас побежать в нужную сторону. Макаров, отведя взгляд в сторону, уверенно кивает, будто мысленно сейчас пробегается по нужному маршруту. — Там, где Арсений еще, да? — с надеждой в больших глазках смотрит на друга, оживившись. — Ну я не знаю, как там его зовут. Наверное… У нас вроде один медкабинет в школе, но я не уверен, — спокойно говорит второклассник, пожимая плечами, и встает с диванчика. — Пойдем, я покажу. Антоша, обрадовавшись, встает следом, и мальчишки вместе направляются к переходу в соседнее здание. Вряд ли детям можно выходить туда одним, но они по незнанию и детской наивности уверенно двигаются в нужную сторону, шагая быстрыми маленькими шажками, и никто не замечает их исчезновения. Дети проходят через переход и заворачивают направо, в небольшое ответвление коридора, где находится нужная дверь. Траектория совершенно небольшая, и Антоша даже запомнил ее еще тогда, с первого раза, но был просто не уверен в этом и боялся, что забыл какую-нибудь часть пути. Дверь слегка приоткрыта, образуя небольшую щель в сантиметров пять. Подойдя поближе, Антоша, вдруг стушевавшись, останавливается около стены, осторожно заглядывая в это отверстие, и пытается рассмотреть кабинет. Илья, заглянув туда же вместе с Антоном и не увидев ничего нужного, смело открывает дверь шире и просовывается в кабинет. Небольшая голова мальчишки показывается в дверном проеме сбоку, а чуть пониже следом показывается голова поменьше, любопытно рассматривая помещение, держась ладошками за стену, будто подтягивается за нее. Со стороны это все выглядит, как два милейших «шпиона» пытаются стырить с новогоднего стола несколько конфет, а сейчас пытаются незаметно проскользнуть из своей комнаты. Арсений спокойно сидит за столом в кабинете совершенно один, сосредоточенно разбираясь с каким-то журналом. Он иногда что-то записывает, даже не замечая присутствие двух юных человечков. Заметив в кабинете Арсения, Антошка, чуть ли не начав хлопать в ладошки, смело заходит внутрь, направляясь к мужчине. — Ой! Солнце, ты откуда здесь? — когда что-то неизвестное аккуратно, почти невесомо касается бедра, Арсений слегка вздрагивает, замечая ребят. Ребенок начинает творить что-то странное, обнимая одну ногу старшего. Мужчина чуть отодвигается на стуле, с легким недоумением смотря на малыша. Антошка чуть кряхтит, навалившись локтями и ладошками на ноги мужчины, старательно пытается сам забраться на коленки к старшему, забавно закидывая одну ножку. — Что ты?.. — врач почти ничего не понимает, лишь придерживает малыша за спинку, чтобы тот не упал, и молча смотрит на его старания. В груди потихоньку зарождается чувство гордости и умиления, ведь этот мальчишка боялся его еще вчера, а сейчас уже, как котенок, карабкается по штанам… — У него голова заболела… — поясняет Макаров, стоя чуть подальше, искренне переживая за состояние друга. Попов, смирившись со своей участью, осторожно помогает Антону усесться прямо на свои колени. Тот еще немного забавно ерзает и поднимает немного грустный и наивный взгляд на мужчину. — Поцелуй… — невинно просит Тоша, смотря чистыми зелеными глазками в глаза мужчине, и забавно тыкает пальчиком себе на лобик. Арсений несколько теряется. Он не уверен, что смог расслышать все правильно, и чуть слышно переспрашивает: «Что?..» Он внимательно смотрит на первоклассника, правда стараясь все понять. — Поцелуй… Чтобы не болело… — еще раз повторяет малыш несмелым голоском. Он неосознанно выпячивает нижнюю губку и чуть закусывает ее. — Ах, чтобы не болело… — улыбается мужчина, все так же умиляясь такой наивности, и притягивает мальчишку к себе. Он обвивает руками маленькое тельце, укладывая к себе на грудь, и чмокает малыша в лобик. Сам же говорил: «Сейчас поцелую, и все пройдет», осторожней надо с детками, и теперь ведь надо выполнять! — Конечно болит, малыш, у тебя небольшая температура поднялась. Мы же с тобой вчера прививку ставили. Такое бывает иногда, — мужчина мягко проводит ладонями по спинке и боку ребенка. Он достает ртутный градусник и, не торопясь, расстёгивает верхние пуговицы на рубашке мальчика. — Илюш, спасибо тебе, что проводил. А учительница знает, где вы? Вы предупредили? — второклассник мотает головкой в отрицательном жесте, сцепив пальчики около живота в замок. Арсений устанавливает аккуратно градусник, мягко приподнимая руку Антошки за локоток. — Тогда предупреди Екатерину Сергеевну, что Антошка у меня и позови ее, пожалуйста, а сам на урок скорей беги, а то сейчас уже звонок будет, — взглянув на часы, ласковым и добрым как обычно голосом просит Арсений. Он задумывается и снова обнимает Антошу, крепко прижимая его ручку, чтобы показатель на градуснике был точнее. Шастун спокойно полулежит на груди старшего, слегка улыбаясь. Его вполне устраивает, что мужчина так заботливо его обнимает и целует, поэтому Антоша утыкается носиком в белый халат, блаженно прикрывая глазки. Это именно то, о чем он мечтает. Голова и горлышко все еще побаливают, но это ощущается уже не так мучительно. Здесь, на коленках у Арсения, мальчик чувствует себя в безопасности. Душа Антошки почему-то верит, что теперь можно ни о чем не волноваться и что мужчина все сам устроит. — Хотя нет, просто предупреди ее про Антона, я сам зайду, ладно? — последнее, что говорит врач второкласснику, когда Макаров открывает дверь, уже чтобы выйти. Мальчик согласно кивает, произнося что-то похожее на «ага», и убегает в сторону крыла начальных классов. — Ох, малыш… Как твоё самочувствие? Сильно плохо или терпимо? — почти шепотом спрашивает Арсений и осторожно достает градусник. Ртуть остановилась у отметки в тридцать семь и восемь градусов. Мальчишка лениво угукает и полностью открывает свои глубокие зеленые глазки, внимательно смотря на старшего. — Давай жаропонижающее выпьем, и будешь отдыхать пока… — М-м-м… — Антоша, услышав медицинское слово «жаропонижающее», недовольно мычит и прячет личико, утыкаясь носом в ключицу врача. Арсений спокойно достает специальный сироп, будто не замечая капризов мальчишки, и аккуратно набирает мерный шприц. — Оно горькое. Не надо, — мычит мальчик, не поднимая головы, и прижимается к футболке под белым халатом. — А вот и не правда, — спокойно протестует мужчина, медленно, но слегка принудительно разворачивая Антошку для удобства. — Он даже сладенький и со вкусом клубнички. Открывай рот, — подставляет к губкам мерный шприц без иглы, другой рукой поглаживает ребенка по спинке через клетчатую рубашку. Шастун сначала чуть хмурится, думая, что это просто такая уловка. Спустя пару секунд он послушно, но медленно выпивает весь сиропчик, чтобы распробовать получше, и по-детски причмокивает губками в конце. — И правда вкусный… — слегка опустив голову, тихонечко признается малыш и снова прижимается к Арсению, прячась в складках белой футболки. — Эх, ты… Думал, я тебя обманывать, что ли, буду? — ласково произносит Арсений, заботливо прижимая к себе и поглаживая. — Ты мне вот что скажи: зачем же ты в школу пришел, если приболел? Или тебе утром хорошо было? — Не-ет. У меня утром горло болело. А голова… — робко произносит мальчик, кулачком протирая глазки, и задумывается, чтобы вспомнить, как это называется. Но, ничего не придумав, ребенок выдает: — спать хотела… — Арсений улыбается такой формулировке и аккуратно встает с места. Он усаживает мальчишку обратно на свой стул и, взяв с полки кружку, наливает в нее слегка остывшую, но горячую воду. — Я понял, солнце. Мне надо отойти ненадолго. Посидишь здесь спокойненько? Если хочешь — можешь полежать на кушетке. Вот чай — это тебе, чтобы горлышку было легче. — мужчина ставит кружку с чаем на стол и достает небольшую тарелочку с печеньками в пакете и парой конфет. Врач убирает все важные документы со стола и пододвигает еду поближе. — Посидишь? Не разнесешь тут ничего? — по-доброму усмехается мужчина, мягко потрепав первоклассника по светлым кудряшкам. Мальчишка тихонько кивает и садится на стуле ровнее, внимательно наблюдая, как мужчина выходит из кабинета. Арсений подходит к давно знакомому кабинету, где работает его одна очень хорошая подруга, и, постучавшись, открывает дверь. — Екатерина Сергеевна, можно вас на минутку? — официальное обращение уже входит в привычку, когда они находятся в стенах школы или когда рядышком есть маленькие детки, что всё любят повторять. Девушка, попросив ребят быть тише, спокойно выходит в коридор. — Кать, у Антона температура поднялась, — начинает Арсений. — Позвонишь его родителям? Надо, чтобы его кто-нибудь забрал… — Арс, ты разве не заметил? — девушка слегка нахмурила бровки, внимательно рассматривая эмоции на лице друга. Сейчас там ясно отображается легкое непонимание. — Он — сирота. Живет в детском доме… — вздыхает Екатерина, устало зачесывая рукой русые, слегка кудрявые прядки за ушко. Сама девушка очень стройная, невысокая, в милом нежном оранжево-белом платье. — Я, если честно, вообще не знаю, что с ним делать. Он ни с кем почти не общается, не играет, говорит очень тихо… В глаза не смотрит. У меня в первый раз ребенок из детдома, — девушка аккуратно складывает изящные стройные руки на уровне груди, легко поглаживая их ладонями. Арсений молча слушает, потупив взгляд, пытается разобраться со своими мыслями. В этот момент как будто что-то щелкает в голове. До этого этот ребенок очень интересовал мужчину. Словно мозг усердно пытается найти нужную недостающую деталь. То неизвестное, что очень цепляет его в этом мальчике. Было непонятно, отчего же ребенок так себя ведет. А сейчас вдруг встает все на свои места. Теперь ясно, почему мальчишка пришел с Ильей. — Антона обычно забирает воспитательница после продленки, у меня есть ее номер. Я позвоню и все объясню, — за стеной слышатся слегка повышающиеся детские голоса. Учителя нет в кабинете всего две минуты, но ребята уже успевают раззадориться. — Он мне смотрит в глаза… — задумчиво произносит Арсений. — Не переживай, он освоится, просто нужны немного больше времени и, возможно, небольшая помощь… А насчет воспитателя… — мужчина задумывается и сверяется со временем. — Позвони на перемене, но я сам его отвезу, ладно? Только скинь нужный адрес, — Арсений кладет руку подруге на плечо в знак поддержки и осторожно подталкивает к двери. — Беги уже, а то там твои сейчас своим криком портал к монстрам откроют, — Катя смеется в ответ на отсылку к любимому мультику и, кивнув мужчине, заходит в кабинет. Антоша, как и обещал, спокойно сидит в кабинете, почти ничего не трогая. Он съедает пару печенек, стоя около столика, ведь, когда он сидит на стуле, тот находится далековато. Иногда малыш боязливо тихо-тихо ходит по кабинету, чтобы получше осмотреться. И даже заглядывает в процедурную, придерживаясь за дверной косяк, но внутрь не ступает. Как-то страшно. Через пять минут после того, как мужчина ушел, мальчишка осмеливается все-таки съесть одну конфетку, что так красиво смотрит на него. Он с радостью съел бы и вторую, но он не уверен до конца, что ему разрешили съесть все. Ведь там всего две конфетки. Поэтому мальчик просто сидит на стульчике, болтая ножками, и прожигает ее взглядом, обиженно выпячивая губки. Обратно Арсений возвращается, не выходя из своих раздумий. Он пытается переварить новую информацию. Мальчик сам по себе очень нежный. Вряд ли в детдоме кто-то их обнимает, а этому мальчишке это так необходимо. Он же, как месячный котенок, тычется своей миленькой мордочкой и смотрит таким наивным взглядом, ища ласки. И неужели не нашлось ни одного родственника, чтобы забрать это чудо к себе? — Солнце. Я здесь. У тебя все хорошо? Болит что-нибудь? — негромко спрашивает Арсений, замечая мальчишку на том же стуле, где и оставил. Будто он застыл как игрушка и не двигался за это время совсем. Антон кивает и аккуратно встает на ножки, спускаясь со стула, чтобы освободить законное место Арсению. — Все хорошо… — тихонечко отвечает малыш и нерешительно подходит к старшему. Он обнимает его ручками за пояс, подняв их вверх, и утыкается лицом в низ живота. Врач нежно проводит пальчиками по кудряшкам, всерьез задумываясь о жизни этого ребенка. Теперь малышок воспринимается совсем по-другому. Если раньше и так мужчина умилялся Антошкой: его хотелось обнимать и нежить. А сейчас и вовсе, зная, что мальчишка совсем один, с трудностями в общении, хочется забрать все его проблемы, помочь решить и вообще… Спрятать у себя под крылом, взять на ручки и никогда не отпускать. Арсений решает не подавлять свое желание. Вспоминая информацию, что недавно читал… Обычно, когда отказники только рождаются, их запрещено брать на руки без надобности, чтобы привыкали засыпать одни. И со временем дети перестают кричать и вообще как-либо сообщать о своей боли. Они знают, что это бессмысленно, и просто перестают подавать какие-то знаки о себе, даже если сильно болит живот. Но Арсений решает играть по другим правилам и с легкостью берет кроху на руки, заботливо прижимая к груди. Мальчишка удивленно раскрывает глаза, оглядываясь на отдаляющийся пол, и сразу крепче обнимает мужчину. — Головке стало лучше? — спрашивает мужчина и прижимается губами к лобику младшего. Шастун счастливо, но смущенно угукает и, взявшись кулачками за белый халат, тычется туда носом. — Температура вроде падает потихоньку… Давай-ка ты отдохнешь немного. Мне надо чуть-чуть поработать, и я отвезу тебя домой, — несет мальчика в процедурную, где есть мягкая кушетка. Ребенок сможет на ней спокойно поспать, чтобы стало легче. Но, как только врач переступает за порог, мальчишка настороженно поднимает головку, с опаской оглядываясь и внимательно наблюдая, что делает старший. — Ложись, солнце, я сейчас, — Антоша оказывается на своих ножках около той самой кушетки, где недавно ставили прививку. Малыш, сделав маленький шажок назад от этих слов, боязливо смотрит на Арсения. Мужчина отходит за пледом в сторону столика и, не успев даже взять его, слышит детский нежный писк, смешанный со слезками: — Не надо, — негромко хнычет первоклассник, отходя назад спиной. — Что не надо, малыш? — Арсений быстро берет небольшое свернутое покрывало, каким пользуется обычно в холодные дни, и подходит к испугавшемуся ребенку. — Давай ты просто поспишь здесь, и все? Я не собираюсь тебе ничего делать. Ну что же ты, чудо? — ласково пытается успокоить мальчика, но Антоша продолжает тихонько всхлипывать. Мальчишку будто прорывает на эмоции. Плаксивость — одно из побочных последствий вакцинации. Списав все на это, Попов медленно притягивает мальца обратно к себе за ручку, пытаясь помочь. И ребенок уже вроде понимает, что ничего страшного не происходит, но успокаиваться не собирается. Он уже сам ластится в объятия, продолжая приглушённо плакать. Арсений, чуть успокоив, бережно усаживает малыша на кушетку и, накинув плед на его плечики, даже успешно укладывает мальчика на бочок. — Не надо, нет… Я не хочу здесь спать… — как только врач отходит немного назад, мальчишка тут же тянет ручки обратно и слезает с кушетки, снова начиная хныкать. Он аккуратно ставит ножки на пол и падает в объятия старшего. — Не хочу один тут… — шепчет кроха, успокаиваясь от одних лишь прикосновений к старшему. — Не будешь спать? — ласково спрашивает Арсений, вздохнув, на что получает уверенное мотание головкой. — Будешь сидеть, что ли, у меня на ручках и смотреть, как я работаю? — это сказано таким же голосом, но в шутку. — Угу… — не размыкая губ и не поднимая глаз, мычит Антошка. Он обнимает врача сильнее. Мальчишка тихонько шмыгает носом, сам не понимая, откуда берется столько страха и слезок. Но ведь остановиться у Антоши самому не получается. Просто боится остаться тут и все. — А ты знаешь… — загадочно начинает мужчина, чтобы отвлечь мальчика. Арсений, как и обещал, усаживает малыша к себе на коленки бочком для удобства и пододвигается ближе к столу. Конечно, работать так будет не очень удобно, но это возможно. Тем более писать ничего сейчас не требуется… — Я ведь посмотрел тот мультик, что ты мне советовал. — Правда? — мальчишка поднимает заинтересованный и воодушевленный взгляд, широко раскрыв зеленые глазки. — Ага. А ты, кстати, очень похож на главного героя. Ты знал? У тебя такие же милые кудряшки и носик, — говорит старший, нежно гладя малыша по затылку, и улыбается. Шастун широко улыбается в ответ, уводя смущенный взгляд, и забавно поджимает губки.