Пламенный меч твой

— Твой пропуск в мир людской. Десятки глаз Хонджуна устало посмотрели на Сана. На стол опустился лист с пламенеющим крестом. Серафим сгрёб его верхним правым крылом, пряча среди перьев. В стенах, сотканных из лучей света, которые перетекали друг в друга, исчезали и появлялись в привычной хаотичности, кабинет престола являл собою оплот порядка: заключённый в сферу, он не подвергался изменениям, но казался темнее и тусклее остальных помещений здания. — Мне тоже отпуск обещали. Через пару лет. Колёса медленно закрутились: Хонджуна вновь накрыло на разговоры. — Возьму на сорок, чтобы тоже на твердь, и дам Сонхва отодрать себя под сводом собора: удовольствие и болезненность проникновения мне нравятся так же, как вкус мяса или мелодии струн. Ценность та же, но ощущения острее. — Хочешь передать что-то Сонхва? Если для Хонджуна эти пару лет пролетят мгновением, то на тверди время становится желейным. Для людей оно вовсе движется хаотично, иногда даже рывками, и Сан считает это проклятием. — Сам явлюсь, без упоминаний. Всё думаю, какой пол выбрать. Сонхва говорит, моя человеческая ипостась милая, но я считаю её дерзкой. Мне нравится так считать. А ты как думаешь? — Уён называет тебя «так бы и съел». Это не в каннибализм. — Знаю. Тебя же он периодически покусывает, но не пожирает. Я тоже люблю кусать. У Сонхва под левым ухом чувствительная кожа, мои зубы любят ощущать её мягкость. Престол мог ещё долго вести беседу: Сан был прекрасным слушателем и одним из немногих в высших чинах, кто все отпуска проводил на тверди, встречаясь с демоном. Хонджун тоже ещё в дочеловеческие времена прикипел к одному серафиму, который с появлением людей быстренько примкнул к революционерам и свалил с Небес. Они с десяток веков не общались, пока Сан не пересёкся с Уёном и не позвал престола на твердь. Тому новые ощущения пришлись по вкусу, и после мясца и купания в озере Хонджун снизошёл до разговора с некогда возлюбленным, которого притащил Уён. Спустя сотни полторы лет секретарь божий наконец оттаял, а потом в подробностях рассказывал Сану о своём первом сексуальном опыте. Сам серафим говорил мало, предпочитая слушать. Наверное, потому и прикипели однажды друг к другу. — Всевышний вызывает, — Хонджун прервал разговор, заслышав призыв, и махнул крылами в знак прощания. — Жди через пару лет на тверди.

***

Бумага сгорела, не оставив даже пепла, и крест с шипением осел на правое плечо, изменяя тело серафима. Мужская ипостась нравилась ему гораздо больше. Иногда, впрочем, забавы ради он приходил к Уёну девушкой, таскал полупрозрачные блузки и короткие шорты, посылал воздушные поцелуи прохожим и вёл себя слишком распутно. Но лишь для того, чтобы наблюдать, как рычит и терзается демон, который уже давно предъявил права на Сана, что и в мужской ипостаси спуску тому не давал, надевая майки и сверкая голыми руками, забывая застегнуть молнию на джинсах и таская те на честном слове на тазовых косточках: ещё немного, и слетят, оголяя то, чем так любил наслаждаться Уён. А пока — футболка с принтом шести крыльев на спине, золотом по белому, кремовые шорты на завязках и потёртые временем шлёпанцы. Изысканней не придумать, да и несколько комплектов его одежды Уён всё равно прятал на верхней полке в шкафу, так что возможность переодеться была всегда. Врата распахнулись под мелодию Сфер, являя вид на Землю. Сан протянул руку, увеличивая пальцами размер, повертел и ткнул в нужную точку, на всякий случай произнося необходимые координаты, чтобы свести к минимуму возможность ошибки. Затем шагнул вперёд, ощущая покалывание и растворяясь в междумирье, чтобы воплотиться вновь в заданной системе координат. В этот раз серафим материализовался в аккурат на кухне, причём на столе. Уён как раз застыл в дверях, моргая в удивлении. — Бесплатная доставка? — Надеюсь, ты позавтракал, а потому меня есть не станешь. Сан потянулся, затем сполз на пол. Тело слегка покачивало после перехода, и демон тут же пришёл на помощь, оказываясь рядом и обнимая за поясницу, тесно прижав к себе. Вдохнул у самой шеи, лизнул — до мурашек щекотно и приятно, заглянул в глаза — невинно так. — Я не наелся! — Тосты? — Сан обхватил руками чужие плечи, восстанавливая связь с миром. Неизменная традиция: серафим по приходу к своему демону обязательно готовил что-нибудь простое, прикладывая минимум усилий, но тем самым приводя Уёна в восторг. — Тосты. С сыром и беконом, но чуть позже! Тебя так давно не было, что я тебе оду написал! На двести страниц! Демон громко чмокнул серафима в ухо, заставляя возмущённо фыркнуть от неприятной, но до странного волнующей щекотки. — Хочешь прочитать? Сан молчал не более двух минут, пока не почувствовал, как сила заполнила тело тёплыми волнами. — Любопытно, что ты обо мне написал и зачем. Он отстранился, заставив Уёна разочарованно выдохнуть. — Было скучно. Сонхва проводил экскурсии по Аду для новеньких, Ёсан охмурял невинных, а мне хотелось предаваться с тобой разврату. Демон обвил руками грудь, прижимаясь сбоку, и Сан не мог не обнять в ответ: человеческая ипостась нуждалась в прикосновениях, вкусах, запахах и иных ощущениях, ей было мало всего. Может, потому и рабочие будни становились нейтральными, а не как раньше, принимаемые с восторгом? Может, потому и Хонджуна тянуло сюда? Потому что есть тот, кто удовлетворит хотя бы частично твои низменные потребности, о которых с удовольствием вспоминаешь. — Пойдём! — Уён сам разорвал объятия, перехватывая руку и утаскивая гостя в комнату. Небольшую совсем, где помещались шкаф, телевизор на полстены, стол с компьютером и кресло. На пол к вечеру стелились матрасы, а утром скручивались и убирались в угол. Стены были завешаны плакатами с айдолами и персонажами из мультфильмов, на подоконнике в горшке красиво цвёл пластмассовый суккулент. — Прочитай и оцени степень моей гениальности! — Уён подошёл к компьютеру, поводил мышкой и нажал, отчего картинка на экране несколько раз поменялась. Сан тоже мог бы разобраться в этом металле и проводах, но желания не было. Он являлся на твердь к Уёну для провождения времени с ним, а не с набором программ. — Вот! Демон потянул серафима к креслу, и тот сел, пробегаясь взглядом по строчкам. — «И вытащил он меч пламенный, и в огне лезвия его хлеб обратился тостами, и мясо закоптилось в мгновение. И в очах его пылали зарницы, и были булки его мягче лебяжьего пуха». Булки… Сан ненадолго задумался, затем уточнил, бросив взгляд на демона через плечо: — Ты имеешь в виду ягодицы? Или грудь? Когда я в женской ипостаси, у меня очень даже мягкая грудь, — припомнил он, — и тебе нравится её мять. — А ещё лизать, кусать и тереться об неё щекой, — мечтательно прошептал Уён. — Но сейчас у тебя мягкий зад, а потому сместимся к нему. — И мне не надо будет читать все двести страниц? — изогнул бровь Сан, прекрасно понимая, что тем самым провоцирует Уёна. Демон зарычал, разворачивая кресло и припадая ртом к виску — и ниже, спускаясь к губам, пока ладони заскользили от живота вверх, к самой шее, чтобы сцепить на той пальцы. Тело задрожало в предвкушении, внутри затрепетало, сжимаясь, и ногти вцепились в чужие предплечья, чтобы найти опору. Его легко подняли на ноги, зачем-то вытаскивая в центр комнаты. — Санни, — зашептал Уён в подбородок, — я тебя так долго ждал. — Десяток лет, — напомнил серафим, на что демон драматично выдохнул: — Это же целая вечность! Сан мягко коснулся губами кожи щеки, вдохнул — насколько мог сильно, задерживая воздух внутри. От Уёна исходил остаточный запах серы — самой сути, который никогда не мог спрятать ни гель для душа — сегодня он был синтетической малины и прочих химозных примесей, ни мясная вырезка, которая чуть отдавала кровью, ни аромат фруктовых сигарет — то ещё соцветие. Уён бывал разным, но всегда — цельным и уютным. Своим. — Матрас? Пол? Кухонный стол? — принялся перечислять демон, пока серафим вылизывал его линию челюсти, всем телом ощущая дрожь — даже на кончиках пальцев словно искры пробегали. — Стена? Наверное, стоило выбрать женское: Сан опять позабыл, что для соития мужских тел всегда требуются лишние приготовления. Возможно, стоило донести об этом Всевышнему, чтобы озаботился подобным вопросом, хотя Хонджун наверняка будет против: ему все эти лишние дополнения нравились, особенно запахи вязких жидкостей, которые нужно было вводить внутрь. Существовали и другие варианты, и они даже ими пользовались, но Уён боготворил если не Всевышнего, то секс вагинальный и анальный, и отказывать ему Сан считал делом кощунственным и неприятным. Да и самому нравилось, убрать бы часть с растяжкой и излишней неторопливостью любимого. А ещё Уён любил кусать: рука, ухо, ключица — никакой разницы, и серафиму такая наглость по отношению к его земному воплощению нравилась. Однажды демон вонзил зубы в ягодицу во время римминга, довольный, назвал ошалевшего Сана Марти и ускакал в джунгли Ада спасать собственную задницу. Вот и сейчас, едва ангел отпрянул, Уён резко подался вперёд и прикусил шею. Оба замерли. По телу серафима прошлась волна — горячая, она сладко отдавалась внизу живота, и Сан тоже хотел бы отдаться как можно скорее: возмутительно-возбуждающе было ощущать и понимать, что до самого интересного ещё трудиться и ждать. Разговор со Всевышним должен был состояться как можно скорее, желательно сразу же после отпуска. Если не забудет как всегда. — Самый яркий, самый мой, — приглушённый голос Уёна ласковым касанием опустился на приятно зудящую кожу. Сан передёрнул плечами, прихватил бёдра демона и прижал к собственным, слегка потираясь. Запрокинул голову, прикусив губу — человеческое тело перетряхивало и эмоционально, и физически, и пускай это было не в новинку, но прошло же время — брызг по меркам Небес, но продолжительно для людей. Задрать футболку, чтобы полапать грудь, потянуться к завязкам шорт, бросить, чтобы облизать острый сосок, дунуть, вновь дорваться до шнурков — Уёна, казалось, было слишком много, он заполнял собою мир, оттесняя Сана к стене. — Перешёл бы к нам, мы бы с тобой столетиями искушали друг друга, — аккуратно прикусывая под пупком — до дрожи щекотно и приятно, что так и тянуло коленом влепить, лишь бы перестал изгаляться и занялся основным. Мимо распахнутой двери прошёл Сонхва: Сан поймал его взгляд, махнул рукой, чтобы свалил с глаз долой. Тот пожал плечами, продолжив свой путь, тем временем Уён уже стянул шорты с бельём вниз, довольный. — Мне так тебя не хватало, — дёргая на себя и обнимая, отчего серафим едва не потерял равновесие. — Может, мы уже начнём? Человеческая суть хочет секса и проникновения, и ты дашь мне это. — Дай насладиться моментами. Демон чмокнул бедро, потом туда же и шлёпнул, поднимаясь: — Разворачивайся, будем терпеливо ковыряться в твоей заднице. Вот только терпеливо получалось лишь у него самого. Серафиму же не нравился запах смазки — слишком приторный, плюсом холодная — все внутренности заморозит, а ещё внезапно зачесалась левая пятка. Пожалуй, именно у демона здесь осталось ангельское терпение: там губами клюнуть, тут погладить, приподнятую стопу почесать, лизнуть коленный сгиб, потереться носом. — Я не могу отыскать блендер! — Ты не смотрел в шкафу! — Сан поймал ухом нотки раздражения в голосе Уёна. — Смотрел! Сонхва точно бесцеремонно пялился на них. Возможно, в отместку за что-то, мало ли чего эти двое не поделили. Может, и правда ему критически срочно понадобился этот блендер (любопытная машина на самом деле). Или потому, что старший хотел просто повредничать. Но какая бы ни была причина, Сану не нравилось, что в их интимность вторгаются. — Я хочу приготовить крем-суп! — Ну, так иди готовь! — Блендер? Сан зашипел, понимая, что ещё немного, и будет кусаться, и никакие демоны или ангелы его не остановят. — Хорошо, пойду посмотрю ещё раз, может, и правда где-то в шкафу потерялся, — смиренно согласился Сонхва, покидая их. Уён прижался щекой к левой ягодице, поглаживая правую, а Сану хотелось бы уже перейти к основному мероприятию, не задерживаясь на всяких там ласках. Потом, у них есть время, а пока легонько пнул демона пяткой. — Хорошо, хорошо, — тот отстранился, смачно чмокнув место, на котором только что возлежал щекой. — Сейчас продолжим. — НАШЁЛ! — прогремело радостное за стеной. Уён старался — основательно, зацеловывая поясницу — щекотно, приятно, но мало. Растягивал тщательно, методично, и вроде не так уж и нудно — даже пальцы ног поджимались и внизу живота собирался тугой горячий комок, от которого было невозможно безучастно стоять на одном месте. — Может, предложишь что-то большее? — выдохнул, рассматривая рисунок на стене — всякие бабочки и закорючки, плавающие в бирюзовой розовости. — Ммм, прости, увлёкся. Игривый кусь раздразнил и без того оголённые нервы: Сан уже порывался сильнее зарядить ногой разнаглевшему демону, когда тот встал и прижался всем телом. Одетый, конечно же. Серафим полез рукой за спину, стараясь нашарить чужую ширинку. — Ещё раз, — проскулили на ухо, когда ангел особо сильно ткнул куда-то пальцами. Это могло продолжаться вечность. Ткнув ещё раз — и побольнее, Сан развернулся, чтобы расстегнуть уже злосчастную ширинку. Да, Уён мог бы и сам, но это заняло бы ещё глав десять, не меньше, а хотелось сейчас, сию долю секунды. Сонхва, по счастью, молчал, только порой гремел чем-то и попеременно включал блендер. Не отрывая глаз от чужих — с расширенными зрачками, полными темноты с затерянными в глубине искрами восторга, Сан чиркнул собачкой, ощущая, что уже невмоготу просто стоять. Внутри горело, тянуло и ломало, он едва ли не выдрал пуговицу, стискивая зубы и не отводя взгляд. Потянул штаны вниз, на что получил игривое: — Будешь меня почаще так раздевать? — Как будто я не делаю этого достаточно часто. Мне вообще-то неудобно, больно и хочется тебя в себе, — Сан развернулся, оперся на руки и прогнулся в спине, как можно сильнее выставляя задницу. Если демон вновь начнёт медлить, серафим отомстит. Пламенным мечом проверит на прочность нервы одного неуёмного Уёна. — Я завидую сам себе, — наглец снова прижался сзади, потираясь бёдрами. — В следующий раз, — это было последнее предупреждение, и демон понял намёк, прикусывая загривок и наконец вводя член. Неторопливо, аккуратно, тяжело выдыхая, пока Сан заставлял себя дышать медленно, сосредотачиваясь на лёгком, но приятном дискомфорте, на дрожи и распирающем изнутри желании получить гораздо больше. — Уёна, где у тебя мука? — Молчи! — зашипел Сан, сжимая зубы и ощущая, как разъезжаются ноги. Понимающий демон крепко держал его за бёдра, толкаясь чуть сильнее. Ангел закатил глаза, ртом глотая воздух: ему досталось чувствительное тело, мурашками отзывающееся на сладкие приятности, от которых ещё сильнее пламенело внутри. — Я хочу испечь пончики, мне нужна мука! Уёна? Ааа, я забыл, — Сонхва, хотевший было сунуться к ним, вернулся обратно на кухню, загремев посудой. — Больше, — прошептал Сан, облизнув сухие губы, — дай мне больше. Но Уён не торопился, размеренно входя, останавливаясь посреди пути и давая заднюю, что совершенно ангела не устраивало. Но едва тот решил, что поищет кого-нибудь на замену — а нечего бесить! — демон, будто услышав чужие мысли, резко пихнулся до конца — кожа смачно шлёпнулась о кожу, Сан растерял остатки мыслей, вскрикивая и внутренне разваливаясь от быстрых толчков. Уён наконец соблаговолил внять ему, отдавая — не так много, как мог бы, но достаточно для того, чтобы насытить в первый раз после десятилетней разлуки. В голове звенело, Сану казалось, что он слышит музыку Сфер — такое себе гудение, заполняющее голову, пока пламенный узел внутри нарастал, и не было сил ни на что, только драть ногтями стену, грозясь обломать те. Уён рычал, одной рукой обхватив поперёк груди, второй продолжая удерживать за бедро. Серафим уже мало что понимал, запрокинув голову и едва ли не сознание теряя. — Санни, — и от чужих клыков, прокусивших плечо, пламя внутри взорвалось, обжигая с макушки до пальцев ног. Ногти прошкрябали дорожки вниз. Сан услышал чей-то крик — приглушённый и издалека, а потом в голове резко отключили свет и прочие коммунальные услуги. Он лишь ощущал, как его куда-то тащат, кладут, как прикасаются и даже целуют в правое веко — осторожно так, немного щекотно. Он не устал, нет. Просто немного отойдёт от произошедшего, всё-таки тело давно не получало подобной встряски. И оно же человеческое, хоть и его. Когда вернулись звуки, первое, что он услышал, был голос Сонхва: — …муки, масла, специй и риса. У тебя же совсем нет ничего. — Слушай, — начал было демон, но его перебили. — Я приготовлю тосты, — ответил ангел, не открывая глаз. — Пламенным мечом нарежу булки и бекон. И тебя заодно, чтобы не мешал.