Just for you!

Весь полёт я пыталась понять, что вообще происходит. Я, конечно, говорила, что на меня всё накинулось, да и столько проблем. Но сегодняшний день… Во-первых, Дима. Его кольцо и его поступок. Наверно, если судьба и даёт знак, что надо наконец-то включать голову, то вот он. Если я не решу всё с кольцом, то ещё одного шанса точно не будет. Я практически уверена, что этот шаг для Димы дался очень сложно, собственно, как и решение его сделать. Может, для кого-то со стороны это покажется каким-то унижением, но не для меня. Я благодарна парню за то, что он держит нас вместе, пока я, дура такая, пытаюсь решить проблемы. А я действительно собираюсь их решать. Наконец-то! Только после расставания с Димой пришло осознание, что я, собственно, ничего такого не делала, чтобы привести свою голову в порядок. Мне просто было хорошо и я решила, что так и будет всегда. Не будет. Проблемы рано или поздно, но всё равно настигнут тебя, как бы ты от них не убегала. По возвращению в Москву я начну опять ходить к психологу. Пока была на гастролях, пыталась найти хорошего специалиста. К прошлому психологу возвращаться не хотелось. Возможно, он был не профессионален, а возможно, я уже не верю в успех нашей общей работы. Тем не менее, нового врача я нашла. Мы даже договорились о первой встрече, но тут такие события происходят, что пришлось отложить. Насчёт этих событий. А точнее маминого звонка. Собственно, именно из-за него я в срочном порядке лечу сейчас в Пензу. Мой отец в больнице. Он умирает. Это всё, что я смогла понять в разговоре с мамой. Догадавшись, что она сама сейчас не в лучшем состоянии, я просто сказала, что прилечу домой, а там уже мне все всё объяснят. С отцом я не виделась уже очень много лет. Они развелись с мамой, когда мне было всего пять лет. Я не знаю полной истории, мама мне всегда рассказывала всё в общих чертах и без подробностей. Единственное, что я точно знаю, в их разводе замешана мама моего отца. Якобы она была против их брака. И даже, когда родители женились, она не успокоилась. Мама думала, что моё рождение изменит ситуация и женщина, наконец-то, примет выбор сына, но ожидания не оправдались. Версий для причины развода у меня несколько. Что-то говорила мама, что-то говорили родители Егора. Давайте не будем забывать и о бабушках у подъезда. Они тоже много чего знают, а также с радостью делятся этой информацией с маленькой девочкой. В общем, кто-то говорит, что моя бабушка сомневалась в том, что мой отец являлся действительно моим отцом. Кто-то говорит, что она каким-то шантажом заставила отца уйти из семьи. Версий было много. Но ни одна версия его не оправдывала. Он ушёл. Он оставил жену. И бросил своего ребёнка. Мы всю жизнь прожили в одном городе. Что испытывает маленький ребёнок, который на улице видит своего папу, а этот папа переходит на другую сторону улицу или просто разворачивается и идёт быстрее, чтобы, не дай Бог, с ребёнком не встретиться. Что я чувствовала в этот момент? Не знаю. Мне было не так много лет, возможно, я просто не до конца понимала, что вообще происходит. Потом я подросла. Я начала ходить в музыкальную школу. Я прекрасно знала, что он там работает. По счастливым обстоятельствам, директором являлась моя бабушка. Мама долго отговаривала меня от этой затеи. Но я же упёртая. Я хотела петь, я хотела играть. И ни отец, ни бабушка не могли сломать мои мечты. Уже будучи в подростковом возрасте вся обида, которая была внутри меня столько лет вылезла наружу. Я даже и не подозревала, что она была настолько сильной. Такой сильной, что в какой-то момент переросла в злобу. Если мы встречались на улице, я первой переходила на другую сторону, если в музыкальной школе он мог издалека смотреть на меня, я смотрела на него в ответ и никогда не отводила взгляд первой. Я злилась на него, но никогда ничего не говорила. Мне хотелось сделать вид, что нам с мамой прекрасно живётся без него. Хотя, приходя домой после таких встреч, я обычно закрывалась в комнате и плакала. Очень сильно плакала. Рядом был такой классный пример папы. Я видела, как Николай Борисович относился к своим детям: к Егору и Полине. Я видела, как он любил их и заботился. Всегда ругала Егора за то, что он злился на папу, если тот был с ним как-то строг. Он ведь заботился. А подростки всегда всё принимают в штыки. Честно говоря, я очень сильно завидовала своему другу. Мне понадобилось достаточно много времени, чтобы перебороть это в себе и принять тот факт, что я без папы. Я только с мамой. И нам так хорошо. И жить после этого принятия стало легче. Он ведь не мучается, что бросил свою семью, а почему я должна страдать из-за этого? У меня прекрасная мама, и мы с ней замечательно справляемся вдвоём. А сейчас мой отец в больнице. При смерти. И я не знаю, что я чувствую. Может это не красиво и не так, как надо, но в данный момент я больше переживаю за свою маму, для которой эта новость, видимо, стала большим ударом. *** В Пензу я прилетела поздним вечером. В нашей квартире не горел свет, я решила, что мама уже легла спать, поэтому заходила я очень тихо. Хорошо, что у меня были ключи. Оставив чемодан в коридоре, я аккуратно сняла верхнюю одежду и убрала в шкаф. В темноте делать это было не очень удобно, но мне не хотелось будить маму. Не думаю, что она сегодня быстро и легко уснула. — Саша? — тихий голос мамы я услышала, когда проходила мимо её комнаты. Приоткрыв дверь, я просунула голову, видя, как она уже сидела сонная на кровати. — Да, мам, это я. Спи, спи, уже поздно, — шёпотом сказала я, думая уже идти к себе в комнату. — Сашенька, — у мамы планы были другие. Она вышла ко мне, сразу же обнимая. — Какое же это горе, — я крепко обнимала её, чувствуя как свитер намокает. Я по-прежнему ничего не чувствовала. Мне не хотелось плакать, мне не хотелось лететь в больницу, чтобы узнать, как там мой отец. Мне хотелось, чтобы не плакала мама. Это всё, чего я желала в данный момент. — Саша, мы поедем к нему завтра, — мама сказала это таким голосом, что я поняла, возражать нет смысла. — Хорошо, мам. А теперь, давай спать. Может тебе успокоительное выпить? — Да, принеси, пожалуйста, оно на кухне. — Сейчас принесу, ты тогда ложись, — зайдя на кухню, я увидела аптечку, которая стояла на столе, хотя её постоянное место было совсем в другой комнате. Видимо, мама не раз залезала туда за сегодняшний день. Найдя нужные таблетки, я взяла стакан с водой и пошла к маме в комнату. — Держи. — Спасибо, доченька, — запив таблетку, она легла на кровать, держа меня за руку. — Как ты? — Всё хорошо, мам, — улыбнувшись, ответила я. — С Димой не помирились ещё? — о глупостях, которые творит дочь, мама знает всегда. Может я и могу скрыть от неё некие аспекты своей жизни, но те моменты, где я, тут без мата не скажешь, проебалась, всегда рассказываю ей, ничего не тая. Кто как не мама даст дельный совет, а потом всё-таки треснет подзатыльник, чтобы там всё в голове на место встало. — Давай завтра об этом поговорим, хорошо? — Ладно, спокойной ночи, Сашуль. — Спокойной ночи, мам, — поцеловав её в щеку, я ушла в свою комнату. Потом всё-таки пришлось возвращаться за чемоданом, так как хотелось быстро принять душ, а всё нужное лежало там. Завтра будет сложный день. Завтра мне придётся встретиться с отцом, которого последний раз видела в 17 лет. Восемь лет назад. Ох, надо будет напиться успокоительного. Серьёзно. Такими темпами моя нервная система реально не выдержит. Следующим утром я проснулась от маминых шагов. Она встала так рано, что я несколько раз смотрела на экран телефона, пытаясь понять, сколько вообще сейчас времени. Пять утра. А она уже на ногах. Мне очень хотелось встать и как-то подбодрить её, но вырубилась я быстрее, чем сделала попытку сползти с кровати. В следующий раз я проснулась уже через четыре часа. Спать дальше я посчитала верхом наглости, так как я приехала не на курорт. Встав с кровати, я сходила в ванную, а после вышла на кухню. — Доброе утро, — тихо сказала я. Мама сидела за столом, опираясь на руки. Рядом по-прежнему стояла аптечка. — Ой, доброе утро. Ты садись, я сейчас завтрак приготовлю. — Не надо, сиди. Я всё сама сделаю, — мама выглядела очень уставшей. Глаза были красными и опухшими. Судя по всему, она тут не первый час сидит и плачет. — Ты завтракала? — спросила я, открывая холодильник. — Нет, нет, я как-то забыла. — Я тогда сделаю нам омлет, хорошо? — мама ничего не ответила, а просто кивнула головой. Готовила я в тишине. Мама ничего не говорила, а я не знала, какой вопрос мне можно задать. Завтракали мы тоже в тишине. Любые мои слова могли заставить маму опять плакать, а она только успокоилась. Я видела, как ей тяжело, несмотря на то, что с моим отцом они уже много лет в разводе. Потом я пошла в свою комнату, чтобы собраться для поездки в больницу. Мама зашла ко мне в комнату, когда я была практически готова. Она села на кровать, а после похлопала рукой по одеялу, чтобы я села рядом с ней, что я и сделала. — Саша, у твоего отца рак лёгких, — сказала она. Было видно, как сложно ей даются эти слова. — Врачи говорят, что…осталось совсем мало времени. — Неужели это нельзя никак вылечить? Или он не обращался в больницу? — Нет, он обращался. Но такой рак не лечится. Врачи диагностировали болезнь несколько месяцев назад. Они поддерживали его здоровье, как могли, но результата не было. В лёгких образовались метастазы. Из-за них никакое лечение уже не поможет. Оно не даёт того эффекта, что должно. — Он же…он же не курил, — в то время, когда отец жил с нами, я ни разу не видела его с сигаретами. Тем более, я знаю, что в музыкальной школе он учил детей играть на духовых инструментах. Этот факт был одним из причин, почему я выбрала фортепиано. Чтобы вообще ни при каких обстоятельствах не очутиться потом на его занятии. — Рак лёгких бывает даже у тех, кто ведёт здоровый образ жизни, — мама вздохнула, прикрыв глаза. — Сашенька, я знаю, что у тебя есть очень большая обида на него. И я тебя понимаю. Возможно, ты даже не хочешь сейчас к нему идти, видеть его, но надо, — мама крепко схватила меня за руку, пытаясь поймать мой взгляд. — Пойдём, мам, — я не знала, что ей ещё сказать. Ну что? Мне правда жалко его. Как бы не злилась на него, может, в какие-то моменты даже ненавидела, но никогда не желала такого ухода. И тем более такого раннего ухода. Но мне было его жалко как человека, не как своего папу. В больнице меня начало трясти. Наверно, понять какие-то вещи можно только очутившись вот в таких местах. В онкологических отделениях редко можно встретить радостного человека, да хотя бы просто с улыбкой. Люди, которые навещают своих родных, чаще всего выходят с красными от слёз глазами. Вокруг такая обстановка, что в какой-то момент и мне захотелось плакать. — Можно я позже зайду? Мне что-то нехорошо, — когда мы дошли до нужной палаты, я поняла, что голова начала кружится намного сильнее, чем пару минут назад. Волнение и страх охватили всё моё тело и разум. Я села на кресло, которое стояло у стены, начиная глубоко дышать. — Может врача позвать? — испуганно спросила мама. — Нет, всё в порядке, сейчас пройдёт. Ты иди, — я не готова была сейчас входить в эту палату и видеть своего отца. Мне нужно время. Мне, чёрт возьми, нужно время, которого у моего отца уже практически нет. — Ты только не долго, хорошо? Я скажу, что ты приехала, — мама зашла в палату, а я продолжила сидеть на кресле, закрыв лицо руками. Дома я думала, что сделать это будет намного легче. Он ведь сейчас вновь появится в моей жизни. А потом опять уйдёт. Только уже навсегда. У меня только один вопрос. За что? Что я такого в жизни плохого сделала, что у меня уже практически год одна сплошная чёрная полоса? Что? Когда в голове всё-таки появилась мысль сбежать, мне позвонил Егор. Во время. Как всегда. — Привет.

— Привет, Саш. Как ты?

Друг знал, где я и почему я так срочно уехала домой. У меня не было времени объяснять команде все семейные проблемы, поэтому Егор согласился сделать это за меня. — Я сейчас в больнице.

— Ты уже общалась с папой? Как он?

— Нет, я сижу перед палатой и не могу туда войти, Егор. Мама сказала, что у него рак лёгких. Он никак не лечится.

— Саша, родная моя, я понимаю, что сложно, что больно и страшно, но если ты туда не войдёшь, будешь жалеть об этом всю свою жизнь.

— Я не могу.

— Сделай это для него. Ты ни в чём перед ним не виновата. Тебе нечего бояться. А если там всё…всё так плохо, дай ему уйти со спокойной душой. Дай ему шанс признать свою ошибку и извиниться перед тобой.

— А если он не жалеет?

— Если бы он не жалел, твоя мама не потащила бы тебя в больницу. Тётя Наташа никогда не делала того, что могло бы ранить тебя.

— Егор, я очень сильно тебя люблю, — слёзы текли по щекам, а я в очередной раз убеждалась, что мой друг — лучший человек на всём белом свете.

— Я знаю, Сашка, и я тебя очень сильно люблю. Давай, успокаивайся и иди к нему. Знай, что ты в любой момент сможешь уйти. Никто тебя не остановит.

Попрощавшись с Егором, я вытерла с лица слёзы, делаю ещё одну попытку успокоиться. И действительно получается. Прошло немного времени, чтобы я окончательно успокоилась. Посидев ещё чуть-чуть на кресле, я встала с него, подходя к палате. Я до сих пор не готова встретиться со своим отцом, но я точно знаю, что обязана это сделать. Как сказал Егор?

Сделай это для него.

Я, конечно, могу сейчас включить обиженную дочь и просто уйти с больницы, но моя мама воспитала меня совсем по-другому. И я делаю этот шаг. Я иду к своему отцу. *от лица Димы* Закончив съёмки ранним утром, я вернулся в отель, так как усталость уже не давала покоя, требуя как минимум четырёх часов сна. Всю ночь я провёл в замке, нося на себе несколько килограмм аппаратуры. Задачка, скажу я вам, не из лёгких.

— Дима, привет. Это Лиза — менеджер Саши. Скажи, пожалуйста, ты не в курсе, где она? Саша со вчерашнего дня не отвечает ни на сообщения, ни на звонки. Мы, честно говоря, уже переживаем. Прости, если отвлекаю.

Получив в телеграмме такое сообщение, сон как рукой сняло. Тревога включилась на максимум. Я сразу же начал звонить Саше, но она не поднимала трубку. Да и в социальных сетях она последний раз была как раз-таки вчера. Мне стало как-то не по себе. Возможно, исчезновение девушки как-то связано с моим вчерашним поступком. Может, я что-то сделал не так? Может я её напугал? Чтобы окончательно не сойти с ума, я решил позвонить Егору. — Привет, брат.

— Блять, Масленников, ты время видел?

— Видел. Ты знаешь, где Саша?

— Знаю. А тебе зачем?

— Мне написала Лиза — её менеджер. Они её потеряли. Да и Саша на мои звонки тоже не отвечает.

— Конечно не отвечает. Да и я предупредил её команду, чтобы не трогали Сашу. Какого хрена они тебе пишут?

— Я откуда знаю? Может объяснишь, что происходит? — Егор про кольцо не знал, собственно, как и про мой план. Разве что, Саша могла ему всё рассказать. Но я не думаю, что она сделала это.

— Саше вчера позвонила мама, и она срочно уехала в Пензу. У её отца рак лёгких, он сейчас в больнице и там всё хуёво.

— Насколько?

— Настолько, что ему осталось от силы несколько дней. Я полчаса назад звонил ей, она сейчас там в больнице. Короче, ситуация там сложная, так что, ты пока не трогай её.

— Да, конечно. Попрощавшись с парнем, я прикрыл глаза, тяжело вздыхая. Вот у Саши, что ни день… Мне так стало жаль эту маленькую девочку. Сколько ещё испытаний приготовили для неё? Сколько ещё она сможет выдержать? Сейчас так хотелось оказаться рядом и обнять её, сказать, что всё будет в полном порядке, что вместе мы совсем справимся. Но я не мог. Если даже Егор с ней не поехал, значит меня она точно там не ждёт. Насколько я знаю, папы у неё не было. Значит, они не общались. Для Саши это будет очень тяжело. Но я верю, что она справится. Она у меня сильная. *от лица Александры* Заходить в палату было страшно. Очень страшно. Первой я увидела маму. Взгляд сразу же зацепился за неё, не желая увидеть что-нибудь ещё. Но это было бы очень глупо зайти в палату и смотреть только на маму. — Здравствуйте, — тихо произнесла я, смотря на мужчину, в котором практически не узнавала своего отца. Болезнь съедала его и это было очень заметно. — Привет, Сашенька, — от его голоса и оттого, как он меня назвал, в горле сразу же образовался ком. Отец улыбнулся мне, хотя давалось ему это с большим трудом. — Доченька, садись, — мама уступила мне стул, на котором сидела возле кровати отца. Мне не хотелось туда садиться. Мне очень хотелось убежать. Но я всё равно делала это, каждый раз напоминая себе, что делаю это не для себя, а для него. — Я так рад, что ты пришла, — мне удалось улыбнуться ему, сдержав ком в горле и слёзы, которые застыли в глазах. Его рука с моей стороны начала шевелиться, и я поняла, что он хочет взять меня за руку, но у него нет сил на это. Я сделала это сама. Сама взяла его за руку. Это было наше первое прикосновение к друг другу за двадцать лет. — Я виноват перед тобой, солнышко. Очень сильно виноват. А теперь расплачиваюсь за это. Прости меня, моя родная, — всё, что я пыталась держать в себе, вырвалось наружу сразу после его слов. Егор был не прав. Я делаю это не для отца. Я делаю это для нас двоих. — Я…я прощаю тебя. Много раз в своей жизни я представляла этот момент. Как мой отец осознаёт свою ошибку, а потом извиняется передо мной. И все эти разы я говорила, что никогда не прощу его. А сейчас… Сейчас всё стало не важным. Не было обиды, не было злости. Было только сожаление. Я сожалела о том, что сама не сделала шаг ему навстречу. Я сожалела о том, что он ни разу не набрался смелости, чтобы поговорить со мной. Я сожалела о том, что у нас теперь нет времени, чтобы что-то исправить. У нас нет времени. Ни на что нет времени.