Gangsta

- Джисон… Холодные руки коснулись теплой щеки парня, что спрятался под одеялом, как бабочка в свой кокон. - Минхо?.. Хан лишь по голосу узнал ночного посетителя. Его глаза не могли разглядеть лицо парня, но он знал эти руки – знал каждую мелкую ранку, полученную в результате обучения и сотен заданий. Положив свою теплую ладонь поверх его, Хан начал мягко поглаживать ледяную кожу, стараясь передать свое тепло. Он знал, что Ли отправился сегодня на задание – нужно было выкрасть один документ у какого-то политика – но он никак не предполагал, что вор вернется раньше рассвета. А сейчас, по внутренним ощущениям Хана, было где-то два часа ночи. - Сыграй мне, пожалуйста… Джисону не впервые было слышать такие слова посреди ночи – почти после каждого ночного задания Минхо высказывал эту просьбу, стоя на коленях перед кроватью и мягко проводя руками по лицу возлюбленного, что отгонял сон всеми силами. Тихонько зевнув, поджигатель откинул одеяло и усадил Ли на теплое место. Ни секунды не раздумывая, Минхо скинул верхнюю одежду и с ногами забрался под теплое одеяло. Пока Джисон искал свой инструмент, вор дотянулся до изголовья кровати и щелкнул небольшим переключателем. Мягкий свет фиолетовой и желтой гирлянд слегка осветил комнату, помогая Хану найти гитару. Когда же Джисон уселся на мягком ковре перед Минхо, он несколько раз прошелся по струнам, проверяя, не расстроился ли инструмент. Несмотря на то, что гитарой давно не пользовались, ее струны не утратили чистоты звучания. - Что тебе сыграть, любовь моя? Джисон своими большими глазами смотрел на лицо Ли, освещенное мягким светом маленьких лампочек на стене, и ждал, пока парень скажет ему что-нибудь. Но слов не было. Вместо них Минхо лишь слабо улыбался и медленно моргал своими уставшими глазами.

Cause it’s too cold, for you here… And now so let me hold both your hands In the holes of my sweater…

Теплое одеяло, что отдавало запахом Хана, и мягкий голос, проникающий в душу и понимающий ее ровно настолько, насколько она хочет быть понятой, позволили Минхо окончательно отпустить себя и прикрыть глаза.

One love. Two mouths. One love. One house. No shirt. No blouse. Just us. You find out.

Пальцы Джисона перебирали струны, рождая мягкую, слегка грустную мелодию, но почему-то Ли было тепло. Мы не говорим сейчас о теле, нет, тепло было его душе. Наверное, на подсознательном уровне у парня с аметистовыми волосами игра Хана ассоциировалась с источником неиссякаемого тепла, у которого можно отдохнуть на жизненном пути, полном опасностей.

And if I may, Just take your breath away. I don’t mind if there’s not much to say, Sometimes silence guides our minds To move to a place so far away…

Казалось, что звуки струн отражались от предметов вокруг и заполняли все пространство, но не заходили дальше невидимой границы, которую обозначили маленькие электрические светлячки. Когда же Хан закончил перебирать струны инструмента, он посмотрел на Минхо, что закрыл глаза и улыбался, лежа под теплым одеялом и на мягкой подушке, пропахшей гелем Джисона для душа. Эта картина настолько сильно нравилась поджигателю, что тот протянул руку и погладил по мягким волосам этого большого кота, как Хан про себя называл парня, который тут же откликнулся на ласку и подвинулся ближе к краю кровати поближе к Джисону. - Сыграй еще что-нибудь…пока не наступил рассвет… Рассвет. Это слово – своеобразный знак для двоих, укрытых мягким фиолетовым и желтым светом. Оба знали, что стоит тусклому лучам осветить небо, как этот свет, звуки и слова окажутся приятным воспоминанием, которое со временем сотрется и оставит лишь смутный след в душе. - Как скажешь, любовь моя… Джисон слегка привстал на колени, чтобы дотянуться до вишневых губ Минхо и мягко их коснуться. Поцелуй не длился и десяти секунд, когда Хан отпрянул, чтобы начать играть новую песню.

I’ve got all these demons hiding underneath Nobody can see them, nobody but me, and you’re the reason The only thing that keeps me from diving off the deep end…

Постепенно звуки гитары окутывали Ли и погружали в царство снов. Но вор сопротивлялся. Он хотел дослушать песню, которую Джисон никогда еще не пел ему.

I just didn’t understand you were what kept me alive, mhm You forgave me and you gave me hope Still, you’re the only one who really knows…

И все же блеклый свет пробился через шторы в комнату, наполненную звуками гитары и мягким голосом, что почти переходил на шепот. Минхо все же уснул, а потому Джисон мог бы перестать играть, но он не перестал. Он продолжал перебирать струны, создавая волшебные мелодии, но слова…слов больше не было. Да и стоит ли их произносить? Сейчас, в эту самую минуту, в этот самый момент, Хан чувствовал себя по-настоящему счастливым: никто не покушался на его жизнь, у него была мягкая кровать с не менее мягкой подушкой, на которой спит его любимый человек, для которого Джисон готов был играть песни всю ночь и утро напролет…