***
В гареме Эсмахан ждала Мирай-хатун, что осталась на время отсутствия своей госпожи во дворце, дабы быть в курсе. — Госпожа, вы что-то выяснили? Хатидже-султан вам что-нибудь рассказала? — Мирай-хатун и Эсмахан неспеша шли в сторону покоев султанши. — Я и не стала ничего у неё спрашивать, да и очевидно, что она мне ничего не рассказала бы, — Эсмахан вздохнула. — Но я её предупредила, что ни к чему хорошему это не приведет. Слушать меня она, конечно, не станет. А в гареме что? Всё тихо, надеюсь. Из-за поворота взору девушек показалась Фахрие-калфа, что в руках несла какой-то небольшой мешочек. Она не заметила госпожу, потому спокойно направилась в сторону покоев Хюррем-султан. Эсмахан остановилась, подозрительно глядя вслед калфы. — Госпожа, что с вами? — Мирай переводила взгляд с султанши на удаляющуюся спину Фахрие и обратно. — Мирай, пока я уезжала, Фахрие-калфа всё это время была здесь? — Эсмахан нахмурилась. — Нет, она отлучалась на рынок, я слышала, как она отпрашивалась у Афифе-хатун. А что такое? Эсмахан горько усмехнулась, кивнув своим мыслям, — Кажется, в окружении Хюррем-султан завелись предатели. Девушка подхватила подол своего платья и быстром шагом направилась за калфой хасеки. Ничего непонимающая Мирай шла следом за своей госпожой. — Фахрие-калфа, — Эсмахан окликнула девушку, почти догнав её. Услышав своё имя, хатун остановилась. Она обернулась и, мельком кинув взгляд на султаншу, поклонилась. — Я хотела поинтересоваться, как там госпожа? На секунду калфа замялась, но сразу взяла себя в руки, — Я иду к ней, сейчас она чувствует себя немного лучше. — Это хорошо, — Эсмахан улыбнулась. — А это ты ей несёшь? Фахрие снова растерялась и султанша это сразу заметила, — По запаху похоже на благовония. Будто что-то осознав, калфа спрятала мешочек в карман, — Да, это они, простите, госпожа, но меня ждёт Хюррем-султан. Эсмахан кивнула и Фахрие тут же поспешила к покоям хасеки. Дождавшись, когда она скроется за поворотом, султанша обернулась к Мирай-хатун, — Теперь я точно уверена… — В чём, госпожа моя? — Позже всё поймёшь, сейчас мне нужно как можно скорее дойти до госпожи.***
В покоях хасеки-султан витал некий пряный, еле уловимый, аромат. Очевидно, что отголоски остались после ночного зажигания благовоний, что ещё сильнее убедило Эсмахан в её догадках. Девушка прошла в центр покоев, присаживаясь в поклоне. На удивление, Михримах в комнате не было. — Проходи, Эсмахан, — Хюррем-султан попыталась улыбнуться. — Присаживайся. Девушка неловко приподняла уголки губ и, пройдя к госпоже, присела рядом с хасеки на тахту, — Я давно вас не видела, решила проведать. Как вы себя чувствуете? — Хорошо, просто ещё небольшая слабость присутствует, — женщина, конечно, лукавила, но Эсмахан сделала вид, что поверила, желая поскорее перейти к сути разговора. — Я рада, — девушка кивнула, незамедлительно прикрыв глаза, поскольку сейчас ей понадобится всё её актерское мастерство. — Довольно приятный аромат стоит у вас. Для вас Фахрие-калфа благовония закупает? Я просто видела её, когда к вам шла, она сказала, что была на рынке. — Наверное она, да, — рыжеволосая султанша растерянно кивнула. — Я этим вопросом как-то не интересовалась. Эсмахан понимающе кивнула, а потом, будто что-то вспомнив, — А знаете, я похожий аромат почувствовала от калфы Хатидже-султан. Должно быть они одни и те же благовония покупают. Хюррем-султан настороженно посмотрела на невестку, — Калфа Хатидже-султан? — Ну да, — Эсмахан, будто не замечая в этом никакого подтекста, кивнула. — Я ездила матушку проведать. Но её там не было, потому я решила вернуться обратно, на выходе с той калфой столкнулась. Я почувствовала от неё такой же аромат, что сейчас в ваших покоях витает. Хасеки-султан нахмурилась. Должно быть, она о чем-то размышляет. Именно этого и добивалась Эсмахан. Она не хотела напрямую обвинять Фахрие-калфу. Девушке хотелось, чтобы Хюррем-султан сама, исходя из её слов, пришла к нужному выводу. И, похоже, так и произошло. На лице рыжеволосой женщины чётко изображалось осознание. В конце концов, не зря она является хасеки-султан. Без острого ума она этого титула не добилась бы. — Эсмахан, я что-то нехорошо себя чувствую, будет лучше, если ты пойдешь к себе, — женщина неловко улыбнулась. Девушка добродушно кивнула, встала с насиженного места, поклонилась и вышла из роскошных покоев, надеясь, что ей удалось исправить ситуацию.***
После того дня, когда Эсмахан косвенно обо всём рассказала султанше, прошло больше полугода. Хюррем-султан, конечно, догадалась, что всё это время её травила благовониями Фахрие-калфа. Дочь Шах-султан думала, что после этого калфу непременно вышлют, но она всё также продолжала служить женщине, и, похоже, очень даже искренне. Это значило лишь одно — Фахрие-калфа перешла на сторону Хюррем-султан. На военном фронте тоже всё было хорошо. Османская армия выигрывала сражения одно за другим. Особенно отличился шехзаде Мехмед, которому султан Сулейман поручил возглавить несколько завоеваний. Сразу же первое из них наследник провёл просто блестяще, чем поразил не только величественного отца, но и пашей, что обычно поддерживали шехзаде Мустафу. Однако в одном из сражений наследник получил ранение, но, слава Всевышнему, незначительную. При этом, в том же сражении шехзаде спас жизнь Малкочоглу Бали-бею. Вскоре, проведя вполне удачный поход, султан Сулейман принял решение потихоньку возвращаться в столицу. В гареме же, тем временем, происходили свои волнения. Из-за похода казна значительно опустела, что привело к тому, что наложницам нечем было заплатить жалование. Этим и воспользовалась Шах-султан, которую Эсмахан посчитала, наконец-то, успокоившейся и переставшей строить козни Хюррем-султан. Из-за безвыходного положения хасеки-султан взяла в долг у еврейской ростовщицы, однако эти деньги по дороге украли. Дабы не пасть лицом в грязь и не унизиться перед Шах-султан, что хотела выплатить жалование девушкам из своего кармана, хасеки-султан приняла решение взять в долг у венецианской купчихи, что стало для неё роковой ошибкой. Сестра Сулеймана этим воспользовалась и самолично выплатив долг венецианке, заполучила бумагу, где стояла подпись Хюррем-султан. Падишах в это время находился в Эдирне, потому госпожа без промедлений направилась в провинцию.***
Эсмахан сидела в своих покоях, придерживая уже большой живот. Она хотела продолжить читать одно из произведений, однако малыш слишком сильно толкался, из-за чего девушке пришлось встать, ибо сидя стало не удобно. В покои неожиданно вошла обеспокоенная Мирай, — Госпожа, сейчас Гюльфем-хатун поехала во дворец вашей матушки. Я услышала, что они отправятся в Эдирне, чтобы передать документ Хюррем-султан повелителю. — О Аллах… — Эсмахан, забыв, что находится уже на поздних сроках беременности, побежала в сад, дабы успеть доехать и остановить Шах-султан. Если этого не сделать, неизвестно что может ожидать Хюррем-султан. Самой девушке о долге хасеки-султан стало известно совсем недавно, и она боялась, что её мать может этим воспользоваться. Так и случилось. Доехав до дворца Шах-султан, девушка быстро дошла до входа. Стремительно поднявшись по лестнице, она буквально влетела в залу. Там была только Хатидже-султан, что сидела в центре. Заметив племянницу, она встала, — Эсмахан, добро пожаловать. Что тебя привело? Если ты к Шах, то спешу расстроить, она уже уехала в Эдирне. Девушка прикрыла глаза, пытаясь отдышаться. Она так торопилась сюда, надеясь успеть. Но увы, время работало против неё. — Что теперь будет… — Эсмахан сокрушительно покачала головой. Вряд-ли Хюррем-султан ждёт самое страшное, однако её положение и влияние могут сильно пошатнуться. И неизвестно к чему это приведёт. Наверняка сторонники шехзаде Мустафы налетят на остальных наследников, как коршуны. Конечно, в этом случае Эсмахан будет стараться защищать супруга изо всех сил, однако она понимала, что без Хюррем-султан это сделать будет очень тяжело, ибо девушка ещё не обладает такой силой, что сможет противостоять такой мощи в лице сторонников старшего наследника. Девушка так распереживалась, отчего низ её живота пронзила боль. От стен просторной залы эхом отскочил девичий вскрик. Хатидже тут же подбежала к племяннице, приказав служанке немедленно бежать за повитухой.***
Мучения Эсмахан перестали иметь для неё какое-либо значение в тот момент, когда в комнате послышался детский крик. С облегченной улыбкой она упала на шёлковые подушки. Повитуха, быстро проделав все необходимые процедуры, положила ребенка рядом с новоиспеченной матерью. — Поздравляю госпожа, Аллах послал вам здоровую девочку. Эсмахан, игнорируя ощутимую боль в животе, привстала на локтях. Одной рукой она отодвинула одеяльце от лица малышки. Она осторожно погладила дочку по щеке указательным пальцем. Из-под одеяла выглядывали светло-рыжие волосики, очевидно, передавшиеся девочке от величественной бабушки. Девушка не сдержала слез умиления. До неё только-только стало доходить осознание того, что она стала матерью. Матерью ребёнка от любимого человека. Ей было совершенно не важно, что родилась девочка. Эсмахан и так имела статус госпожи, потому для возвышения рождение сына ей было не надобно. Самое главное, что ребёнок родился здоровым, всё-таки роды прошли на полтора месяца раньше запланированного срока. В покои, где прошли роды Эсмахан, осторожно вошла Хатидже-султан. Она искренне улыбалась и нежно смотрела на ребенка, лежащего рядом с матерью. Женщина присела на край кровати, переводя добродушный взгляд на племянницу, — Поздравляю, дорогая, да дарует Аллах ей долгих лет жизни. — Аминь, — девушка, забыв в этот момент обо всех недопониманиях, благодарно улыбнулась тёте. — В Эдирне послали гонца, думаю, повелитель и шехзаде уже скоро будут здесь. Эсмахан кивнула, устало прикрывая глаза. Роды очень сильно вымотали её, это она начала ощущать только сейчас. Однако девочка вдруг захныкала, отчего девушка распахнула очи. — Госпожа, её нужно покормить, — повитуха уже наклонилась, чтобы взять девочку. — Позвольте я отнесу госпожу к кормилице. — Нет! — Эсмахан резко выпрямилась, тут же поморщившись от боли. — Я хочу сама. Она осторожно приняла дочь из рук повитухи. Девушка трепетно держала ребенка, боясь сделать что-то не так. Потому лекарша помогла госпоже сделать всё правильно, благодаря чему Эсмахан смогла удачно покормить дочь. После кормления девочка сразу уснула. Повитуха помогла положить маленькую султаншу обратно на кровать. Только после этого Эсмахан смогла прикрыть глаза и моментально провалиться в сон. Мирай-хатун осталась рядом с госпожой, дабы в случае чего помочь или позвать лекаршу, если возникнут трудности. Хатидже-султан, бросив умилительный взгляд на Эсмахан и её новорожденную дочь, тоже вышла из покоев.***
Шах-султан уже добралась до дворца в Эдирне и успела предоставить документы падишаху. Сулейман, внимательно всё прочитав, а также выслушав от сестры историю о нападении, в котором у неё чуть не отобрали бумагу, велел Бали-бею немедленно привезти Хюррем-султан в Эдирне. В Топкапы, тем временем, хасеки в беспокойстве ходила по покоям. Ей сообщили, что Эсмахан уехала во дворец Шах-султан и что именно там у девушки началась роды. Хюррем отправила туда одну из своих служанок, дабы быть в курсе новостей, а сама дожидалась вестей из Эдирне, ибо, как оказалось, Шах-султан всё-таки удалось увезти документ. В покои госпожи вошла Фахрие-калфа, — Госпожа, — девушка поклонилась. — Прибыл Бали-бей. Он сказал, что повелитель велел вам срочно ехать в Эдирне. Рыжеволосая женщина сокрушенно вздохнула, устало потерев переносицу. Она прекрасно понимала, что её ожидает ссылка, если не ещё что-то хуже. Но взяв себя в руки и гордо подняв голову, Хюррем велела Фахрие собирать вещи в дорогу. По пути женщина зашла к дочери, объяснив, что ей срочно нужно уехать в Эдирне, — Братьев, как зеницу ока береги, дочка. — Матушка, почему вы так говорите, — Михримах настороженно посмотрела на мать. — Что-то случилось? — Нет, моя дорогая, но пообещай мне. Кто бы там ни был. Никому в обиду братьев не давай. Девушка твердо кивнула. Она прекрасно понимала, что что-то произошло, раз Хюррем-султан так говорит, — Я обещаю. Братья будут под моей защитой. Улыбнувшись, хасеки крепко обняла дочь. В этот момент она безумно ею гордилась. Всё таки она очень благодарна Всевышнему, что сейчас у неё есть такая замечательная дочь, которая, как и мать, на всё готова ради своей семьи. Послав ещё один добродушный взгляд на Михримах, женщина покинула покои девушки. Когда женщина уже была в саду и почти села в карету, к ней подбежал Сюмбюль, — Госпожа, только что сообщили, Эсмахан-султан родила девочку. Хюррем на минуту забыла, что собиралась делать, так и оставшись стоять, держась за дверцы кареты. На лице женщины сначала читалось удивление, а потом на губах расцвела искренняя улыбка. Султанша перевела радостный взгляд на Бали-бея. Он кивнул султанше, будто поздравляя её, но также по её взгляду он понял, что госпожа хотела по пути заехать во дворец Шах-султан, так как ему уже было известно, что роды Эсмахан-султан прошли там. Потому он, поджав губы, ответил, — Извините, госпожа, но повелитель велел вам как можно скорее приехать. Султанша вздохнула и села в карету.***
Шах-султан сидела в покоях во дворце в Эдирне вместе с Лютфи-пашой и Гюльфем, когда к ним, поклонившись, зашла калфа госпожи, — Султанша, у меня радостные вести из столицы. — Из столицы, — Лютфи-паша удивлённо посмотрел на служанку. — Что такое? — Только что гонец сообщил, Эсмахан-султан родила девочку! Шах-султан удивлённо уставилась на служанку, а после, осознав услышанное, перевела восторженный взгляд на мужа. Лютфи-паша искренне улыбался, довольно качая головой, — Слава Аллаху! Надеюсь, роды прошли успешно, никак осложнений не было? — Нет, паша, — девушка ещё раз поклонилась. — Всё хорошо. — Госпожа, — Гюльфем, улыбаясь, смотрела на султаншу. — Поздравляю вас, это такое счастье. — Спасибо, Гюльфем, — Шах-султан счастливо смотрела на женщину, а после перевела взгляд на калфу. — А повелителю и шехзаде Мехмеду уже сообщили? Служанка коротко кивнула. Госпожа жестом показала ей, что она может удалиться. Шах-султан продолжала искренне улыбаться, иногда обмениваясь такими же счастливыми взглядами с мужем. В этот момент она забыла даже о главной цели — добиться поражения Хюррем. Новость о том, что она стала бабушкой затмила всё остальное. Женщине хотелось поскорее вернуться в столицу, чтобы взять маленькую внучку на руки.***
Шехзаде Мехмед собирался выйти в сад, поупражняться в метании из лука, как к нему в покои постучали. После четкого «входите», в комнату зашёл ага, — Шехзаде, важные вести из столицы. — Говори, — наследник, застегнув последнюю пуговицу кафтана, внимательно посмотрел на агу. — Шехзаде, только что прибыл гонец, он сообщил, что Эсмахан-султан родила девочку. Мехмед замер. Сердце пропустило удар. Несколько раз проморгавшись, наследник буквально сорвался с места. Он стремительно направлялся к отцу. Дойдя до массивных дверей, шехзаде резко постучал, не дожидаясь действий стражников. Как только послышался громкий мужской голос, Мехмед распахнул двери. — Повелитель, — наследник наспех поклонился. — Вы уже слышали последние новости? — Слышал, — падишах, счастливо улыбаясь, подошёл к сыну и положил руку ему на плечо. — Поздравляю, сынок, да дарует Аллах твоей дочери долгих лет жизни. — Аминь, — глаза Мехмеда буквально светились. — Повелитель, я бы очень хотел сейчас отправиться в столицу. Я пришёл просить вашего позволения. Сулейман обеспокоенно посмотрел на сына, — Но уже вечереет, сейчас ехать крайне опасно, мало ли что может случиться по дороге. — Прошу, позвольте, — наследник сгорал от нетерпения. — Я попросту не смогу дождаться утра. Я хочу как можно скорее взять на руки свою дочь. А ещё Мехмеду очень хотелось увидеть мать этой малышки. Потому он буквально сорвался, когда услышал, что девушка родила. Внутри него что-то зажглось, буквально требуя, чтобы он немедленно был сейчас там. С женой и дочерью, которую шехзаде ещё не видел, но уже безумно любил. — Хорошо, — султан не выдержал такого умоляющего взгляда сына и сдался. — Но с тобой поедет моя охрана. Ехать в ночь слишком опасно.***
Шехзаде Мехмед на всех парах мчался по сумеречной дороге. Он всё это время гнал коня настолько быстро, что вдали уже показывались только-только загорающиеся огни Стамбула. Также, чтобы как можно быстрее добраться, наследник слегка срезал путь. Благо, ничего не случилось и шехзаде в безопасности добрался до столицы. Один из стражников сообщил, что роды Эсмахан прошли во дворце Шах-султан, что немного удивило Мехмеда. Но не став зацикливаться на этом, юноша направился к тому дворцу. Пока он добрался до нужного места, на столицу опустилась безоблачная ночь, подсвечиваемая лёгким светом луны. Шехзаде оставил свою лошадь конюшему, а сам направился во дворец.***
Эсмахан, что уже успела встать с постели, стояла у окна. Её привлекло некое движение. Посмотрев вниз, она увидела Мехмеда, что быстро скрылся за входом во дворец. Не обращая внимания на всё ещё присутствующую боль, девушка стремительно, насколько ей позволяло её состояние, выбежала из покоев, оставляя спящую дочь с Мирай-хатун. Когда девушка преодолела один из поворотов, она практически столкнулась с Мехмедом, который, очевидно, тоже очень торопился. Молодые люди практически минуту молча смотрели друг на друга, а потом, буквально одновременно, сократили то расстояние, что было между ними и обнялись. Девушка прикрыла глаза, сильнее прижимаясь к юноше. Мехмед уткнулся в волосы Эсмахан, от которых исходил лёгкий жасминовый аромат. Как же он соскучился по этому запаху. Оторвавшись через какое-то время друг от друга, султанша взяла шехзаде за руку и, тепло ему улыбнувшись, молча повела за собой. Так они дошли до покоев, где сейчас расположилась Эсмахан с новорожденной дочерью. Девушка сама раскрыла двери, пропуская наследника вперёд. Он осторожно прошёл внутрь, не сводя взгляда с кровати, где сладко спала ещё совсем маленькая девочка, закутанная в белоснежное одеяло. Мехмед медленно подошёл к кровати со стороны, опираясь на перила. Он долго разглядывал лицо дочери. В его глазах читалась такая невероятная нежность, что Эсмахан, стоявшая рядом с ним, не смогла сдержать слез счастья. Наконец наследник наклонился и осторожно взял девочку на руки, боясь разбудить её. Девушка подошла к юноше, легонько взяла его за локоть и почти невесомо положила голову ему на плечо. В этот момент, смотря на их чудесную дочь, оба чувствовали настоящее умиротворение в душе, что теплом разливалось по всему телу. Они стали родителями замечательной девочки. В головах супругов витало одно слово — счастье.