***
— Вот, готово! — Михримах-султан видом победоносца подняла со стола два письма. — Это для брата, — девушка осторожно засунула письмо в красивый тубус золотистого цвета. — А это для Бали-бея! — второе письмо она перевязала белой лентой и спрятала в длинный рукав. Всё же негоже было юной и незамужней девушке отправлять открыто письма мужчине. Эсмахан улыбнулась кузине и встала с тахты, — Пойдём отнесём их гонцу? Я хочу прогуляться. — Хорошо, — Михримах встала вслед за девушкой, держа в руке тубус и поправляя рукав, дабы личное письмо случайно не выпало из шелковой ткани. — Идём. Девушки довольно быстро добрались до дворцового сада, где уже был гонец, принимающий письма от служанок султанш, жён государственных служащих и от других обитателей дворца. Гонец привык к тому, что все послания приносили служанки или евнухи, потому очень удивился, когда к нему лично подошли две султанши, потому он спешно поклонился, едва не уронив свою большую кожаную сумку. — Это письмо передай шехзаде Мехмеду, — Михримах протянула мужчине тубус, а после огляделась. — А вот это, — она осторожно вытащила из рукава маленький свёрток. — Малкочаглу Бали-бею. И смотри, лично ему в руки! — Как прикажете, госпожа, — гонец вновь склонился и поспешил удалиться, посчитав, что все письма уже собраны и можно выдвигаться в путь. Пройдя вглубь сада, Эсмахан обернулась к кузине, что сейчас явно витала где-то в своих фантазиях, — Михримах, ты уверена, что этому человеку можно доверять? — Не беспокойся, — султанша улыбнулась. — Зюмлют-ага всегда передавал именно этому гонцу мои письма, он не подведёт. Стоило только упомянуть имя евнуха, как он тут же показался, выскочив из-за поворота. Завидев девушек, он скорее подбежал к ним, на ходу кланяясь, — Госпожа моя, Хюррем-султан вас срочно ищет. — А что случилось? — Михримах недоуменно смотрела на мужчину. — Не знаю, Сюмбюль-ага сказал, что госпожа в спешке ищет вас. Обменявшись с Эсмахан настороженными взглядами, султанша поспешила к матери, желая поскорее узнать, что же такое произошло и почему она так срочно понадобились хасеки-султан. Сама Эсмахан решила не идти за кузиной. Она не хотела сейчас выяснять в чём же дело и почему Хюррем-султан так срочно ищет свою дочь. Девушке и без того хватало переживаний, а если случилось что-то важное, то Михримах позже обязательно расскажет. Султанша прикрыла глаза, подставляя лицо лучам солнца. Улыбнувшись, она огляделась. И тут же пожалела об этом, потому что по дороге прямиком к ней шла Нурбахар в сопровождении своей подруги Эсен, что держала на руках маленького Хасана. Эсмахан глубоко вздохнула и постаравшись придать выражению максимально доброжелательный вид, обернулась. Усмехнувшись, Нурбахар подошла к госпоже и, сначала пристально посмотрев той в глаза, слегка поклонилась. — Добрый день, госпожа, как вы себя чувствуете? — на лице фаворитки шехзаде сияла улыбка, но этой улыбкой и её тоном было в пору давить ядовитых змей, а не интересоваться состоянием другого человека. — Всё хорошо, Нурбахар, даже очень, — Эсмахан в ответ одарила девушку слащавой улыбкой, которая тоже была далека от доброжелательной. — Не стоит беспокоиться. Голубоглазая кивнула, а в следующую секунду состроила максимально понимающее выражение, — Конечно, в вашем положении иначе быть и не может. Я смотрю, вы гуляете? Это хорошо, вашему будущему ребенку это пойдет на пользу. Эсмахан ухмыльнулась. Ей стоило догадаться, что Нурбахар уже обо всём известно. И она прекрасно понимала, что если бы была воля фаворитки, то она бы собственными руками придушила госпожу, а не стала бы размениваться с ней любезностями. Хотя и таковым их разговор сложно было назвать, это были скорее мысленные проклятия, тщательно скрытые за слащавыми улыбками. — Ты очень добра, Нурбахар, — султанша подошла к девушке поближе. — Надеюсь, Аллаху будет угодно рождение здорового ребёнка, чтобы он всегда радовал всех нас. С лица Нурбахар в миг спала натянутая улыбка, она наклонилась к лицу султанши, недовольно глядя ей в глаза, — Дай Аллах… — кивнула девушка и сразу же продолжила свою фразу: — Что ты родишь девочку, — Эсмахан немного отшатнулась и выпрямилась, удивлённая тоном фаворитки. Она, в свою очередь, вновь подошла ближе к госпоже, снова сокращая расстояние: — Думаешь, я не понимаю, что ты так желаешь подарить Мехмеду сына? Только этого не будет! Только мой сын главный наследник моего шехзаде! Эсмахан смерила девушку насмешливым взглядом, покачав головой, — Нурбахар-хатун, — процедила султанша, намерено выделяя последнее слово. — Не стоит путать меня с собой. Это тебе так необходимо было родить сына, чтобы обрести то, что ты сейчас имеешь. Мне же это не нужно. Я госпожа по крови, потому мне не важно кто у меня родится. Запомни это раз и навсегда. Ещё раз недовольно посмотрев на фаворитку, госпожа поспешила покинуть общество неприятной особы.***
Михримах стремглав примчалась к покоям матери, спешно стуча в дверь. Служанки распахнули их перед ней, после чего девушка влетела в спальню. Однако там её встретил только обеспокоенный Сюмбюль-ага. Вскинув руки, будто в испуге, евнух склонился, — Госпожа, а где же ваша матушка? Султанша удивлённо посмотрела на агу, а после оглядела покои быстрым взглядом, убеждаясь, что хасеки-султан здесь действительно нет, — Но она же сама меня звала? Разве нет? Я в саду Зюмлюта-агу встретила, он сказал, что матушка срочно разыскивает меня. — Верно, госпожа, она сказала срочно найти вас, но в покоях вас не было, был только Зюмлют-ага, потому я сказал ему, что бы он немедленно искал вас. — Это понятно, — Михримах взмахнула рукой, прекращая словесный поток. — А матушка то где? — О, Аллах! — Сюмбюль, будто что-то осознав, приложил ладонь ко рту. — Пока бегал по дворцу, госпожа, должно быть, уехала! Она что-то про мраморный павильон говорила, но что именно, я не понял, Хюррем-султан отправила меня искать вас по дворцу. Султанша ошарашенно посмотрела на евнуха, — Что-то здесь не так, Сюмбюль… Думаю, стоит съездить в мраморный павильон, возможно, матушка сейчас там. — Госпожа, думаю вам лучше остаться здесь, — евнух преградил Михримах дорогу. — Боюсь, это может быть опасно. Вы же знаете, ваша матушка не хотела бы, что бы вы рисковали собой. Султанша тяжело прикрыла глаза и приложила ладонь к шее, но всё же медленно кивнула, Сюмбюль поклонился и поскорее поспешил к выходу, возводя руки к потолку.***
Эсмахан решила отправиться во дворец Хатидже-султан, дабы увидеться с матерью, но перед этим ей нужно было предупредить Афифе-калфу, потому, первым делом, она направилась в гарем. Минув поворот, её чуть не сбил с ног явно торопящийся Сюмбюль-ага, — Сюмбюль, куда ты так летишь? Евнух в спешка принялся кланяться, хватаясь за сердце, — Прошу, простите, госпожа, но я очень тороплюсь. И снова поклонившись, мужчина помчался дальше, оставляя озадаченную девушку по среди коридора. Тряхнув головой, Эсмахан решила первым делом сходить к Михримах, дабы выяснить в чём же дело, ведь очевидно, что эти два события как-то связаны между собой. Быстро дойдя до покоев девушки, султанша узнала, что дочери султана там нет, потому быстро придя к выводу, что она в покоях матери, госпожа направилась туда. И в самом деле, Михримах, нервно расхаживающая по покоям, оказалась там. Эсмахан подошла к девушке и потормошила её за плечо, — Михримах, что с тобой? — Эсмахан, я не знаю, что происходит… Матушка звала меня сама, а сейчас я узнаю, что она уехала, скорее всего, в мраморный павильон. Сюмбюль сейчас туда поехал. Темноволосая султанша нахмурилась, — А что госпоже там понадобилось? И для чего она тогда тебя так срочно вызывала? Михримах отчаянно покачала головой, — Я не знаю, Эсмахан, не знаю! О, Аллах, молю, не допусти беды. В голове дочери Шах-султан начала закладываться мысль, что к этому как-то могла быть причастна её мать, но Эсмахан постаралась эти рассуждения отогнать, однако они всё равно лезли к ней в голову, поскольку это в самом деле выглядело подозрительно. Вздохнув, она взяла кузину за локоть и усадила на тахту, — Не переживай раньше времени, лучше дождемся новостей от Сюмбюля. Михримах быстро закивала, не позволяя слезам вырваться наружу, — Да ты права, только побудь со мной, пожалуйста. Я так боюсь, что произошло самое страшное, и если я останусь одна, то эти мысли поглотят меня полностью… — Конечно, я останусь с тобой. Михримах, всё-таки, не смогла совладать с эмоциями и первые предательские слёзы полились из её глаз, ведя за собой и остальную солёную влагу. Девушка беззвучно зарыдала. Эсмахан приобняла кузину, укладывая её голову к себе на плечо и осторожно поглаживая за спину, — Ну тише-тише. Успокойся, я уверена, всё обойдётся. Твоя мама сильная женщина, её не так-то просто завести в ловушку. — Да, не просто, — дочь султана всхлипнула. — Но у врагов есть особый рычаг давления на маму — мы! Ради своих детей она на всё готова и если Сюмбюль говорил, что матушка приказала ему срочно меня искать, а потом, вероятнее всего, направилась в мраморный павильон, то я боюсь, что ей могли что-то наговорить, будто я в опасности или что-то ещё в этом роде! Тогда понятно, почему она так сорвалась, если дело касается нас, то она не станет это обдумывать, а сразу помчится к нам на выручку. Эсмахан лишь сильнее прижала девушку к себе, надеясь этим хоть немного успокоить её. Сама султанша молила Аллаха, чтобы Хюррем-султан в целости и сохранности вернулась во дворец, и просто умоляла, чтобы к этому никак не была причастна её мать. Но что-то девушке подсказывало, что она имеет в этом всём непосредственно прямое участие. Но Эсмахан надеялась, что эти догадки ложны. Размышления Эсмахан и уже не плачущей Михримах, но теперь смотрящей в одну точку лёжа на плече кузины, прервал резкий стук дверь об стену. В покои семенящей походкой зашёл Сюмбюль, держа на руках Хюррем-султан, которая была без сознания. По-крайней мере обе девушки искренне в это верили. По щекам Михримах вновь заструились слёзы, она прижала руку к губам, чтобы подавить всхлип. — Сюмбюль, что с госпожой? — Эсмахан первая пришла в себя. — Я не знаю, когда я нашёл её, она уже была без сознания. Но главное, что она жива, — евнух уложил султаншу на кровать, а после обернулся к служанкам Хюррем-султан. — Ты всё ещё тут?! — мужчина прикрикнул на одну из рабынь, что шокировано смотрела на свою госпожу: — Сейчас же беги за лекарем, живо! Испуганно закивав и наспех поклонившись, девушка выбежала из покоев. Через какое-то мгновение пришла лекарша и незамедлительно начала осмотр. Михримах и Эсмахан как на иголках ждали вердикта от женщины. Лекарша осторожно закатила рукава платья хасеки-султан. Взору всех присутствующих показались красные пятна. Дочь Хюррем не смогла сдержать удивлённого вздоха. Она хотела подойти ближе к кровати, но женщина попросила остаться юную госпожу на месте, ведь это могло быть заразно. Ещё какое-то время осматривая покраснения Хюррем-султан, лекарша пришла к выводу, что эти красные пятна появились у госпожи на нервной почве и в обморок она упала как раз из-за этого. Напоследок, она провела перед носом хасеки палочкой, из-за чего рыжеволосая женщина поморщилась, а после открыла глаза. Взгляд Хюррем-султан был немного помутненным, из-за чего она растерянно глядела на всех присутствующих. После она осторожно присела на кровати. Все её действия были немного странными, будто скованными. Хасеки встряхнула головой, и снова подняла глаза. На этот раз они более ясными. — Что произошло? — Хюррем посмотрела на Сюмбюля, а после перевела взгляд на дочь, промежуточно одарив взором и Эсмахан. — Госпожа, вы для чего-то поехали в мраморный павильон, — осторожно заговорил евнух. — Вас долго не было и я решил поехать за вами, а после обнаружил вас там, вы были без сознания. — Госпожа, — лекарша, что стояла с краю от кровати султанши, подала голос. — Скорее всего ваш обморок случился от нервного истощения. Я позже принесу вам мазь, ею нужно будет два раза в день мазать ваши покраснения. — Какие покраснения? — Хюррем-султан удивлённо посмотрела на женщину, а после, увидев её взгляд, который был направлен на её руки, перевела взор туда и увидела красные пятна, что «украшали» её руки. — О, Аллах… — Не волнуйтесь, — лекарша добродушно улыбнулась. — Совсем скоро это пройдёт. Поклонившись, она вышла из покоев, дабы как можно скорее приготовить мазь для госпожи. Все остальные присутствующие прекрасно понимали, что здесь явно что-то нечисто. Для чего Хюррем-султан так срочно покинула дворец, а после её привезли уже без сознания? Вопрос оставался открытым, поскольку, как оказалось, госпожа не помнила событий половины сегодняшнего дня. Как минимум, это тоже наводило некоторые сомнения и подозрения. Потому Эсмахан поспешила покинуть покои, оставляя Хюррем-султан наедине с дочерью и верным агой. Сама девушка стремительно покинула дворец, желая как можно скорее встретиться с матерью, дабы прояснить хоть что-нибудь.***
Дворец Хатидже-султан встретил девушку крайне добродушно: калфы госпожи тут же проводили султаншу до главной залы, где сейчас находилась Шах-султан вместе со старшей сестрой. Женщина добродушно раскинула руки в стороны, встречая дочь. Но заметив, что лицо Эсмахан было крайне недовольным, с уст госпожи улыбка спала, — Милая, что-то случилось? — Случилось, мама, — девушка выделила каждое слово. — И мне почему-то кажется, что вам даже известно что именно. Шах-султан вопросительно вскинула брови, оборачиваясь в сторону сестры, будто задавая немой вопрос ей. Но та была слишком спокойна, потому равнодушно отправила лукум в рот. Почему-то такое поведение госпожи вызвало у Эсмахан некоторые подозрения на её счёт. Ей казалось, что люди, которые хотят что-то скрыть за деланным равнодушием выглядят именно так. Да и с чего ей быть такой спокойной, она же не знала почему именно могла приехать Эсмахан? Возможно что-то случилось, не приведи Всевышний, с Михримах или шехзаде? Тем самым её равнодушие выдавало её с головой. Она определённо что-то знала. Если бы не знала, не вела бы себя так. — Дорогая, будь так добра, объясни, — Шах-султан вновь повернулась к дочери. — Что произошло? — Хюррем-султан сегодня в срочном порядке уехала в мраморный павильон. Приехала она оттуда уже без сознания на руках Сюмбюля-аги. Кроме того, её руки с кисти по локоть усыпаны какими-то странными пятнами, — Эсмахан замолчала, внимательно следя за выражением лица матери. При всём её умелом актёрском мастерстве, на неожиданное известие она должна отреагировать максимально искренне, это сразу бросится в глаза. И, к великому счастью Эсмахан, именно так и произошло — на лице Шах-султан отразилось искреннее непонимание, которое распознаётся именно на первых секундах. Девушка прикрыла глаза и облегчённо вздохнула. Её мать здесь не причём. Славно. При таком раскладе у юной госпожи оставался один вариант — ситуация не обошлась без вмешательства Хатидже-султан. Особенно учитывая то, что выражение её лица ни капли не изменилось с того момента как приехала Эсмахан. — О, Аллах, — Шах-султан взволновано посмотрела на дочь. — Её лекарша осмотрела? Это не какая-то заразная болезнь? Женщина искренне переживала, что ещё раз доказывало Эсмахан её непричастность к этому делу. — Осмотрела и сказала, что это на нервной почве. — Точно? Может на время тебе лучше сюда переехать? — Нет, — Эсмахан отрицательно покачала головой. — Всё в порядке, угрозы для окружающих нет. Матушка, тогда я поеду, — девушка наконец-то искренне улыбнулась. Конечно, то, что она так быстро уезжает, говорило госпоже о том, что её дочь приезжала только для того, чтобы убедиться, что сама султанша здесь не причём. Но Шах-султан на это не обижалась, поскольку понимала, что у Эсмахан достаточно причин подозревать в этом её. — Не хочу оставлять Михримах одну, из-за этих событий она очень переживает. — Конечно, — женщина подошла к дочери и обняла. — Будь рядом с ней. И береги себя… Позже я приеду и навещу Хюррем. Эсмахан, ещё раз улыбнувшись, поклонилась и покинула общество двух сестёр султана Сулеймана. Как только за девушкой закрылась дверь, Шах-султан резко обернулась и зло посмотрела на сестру. Хатидже, игнорируя этот взгляд, молча отпила щербет из серебряного стакана. Младшая из сестер подошла к старшей, и уже свысока глядела на неё, — Хатидже, что это ты творишь?! — А что я делаю? — султанша невинным взглядом посмотрела на Шах Хубан. — Хатидже! — госпожа стала выходить из себя. — Я что, по твоему совсем глупая? Очевидно, что в нынешнем состоянии Хюррем не обошлось без твоего участия! — Не кричи! — Хатидже-султан подскочила. — Эту дрянь убить мало! Не смей меня обвинять в чем-то! Будь моя воля, я бы её собственными руками задушила! Шах прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Она уже давно поняла, что с сестрой невозможно решать вопросы криками. Если повысишь на неё голос — готовься к тому, что в ответ получишь порцию воплей с её стороны. Потому женщина попыталась успокоиться и в спокойном тоне вновь обратилась к сестре, — Хатидже, успокойся. Я лишь хочу знать — имеешь ли ты к этому хоть какое-то отношение? Султанша резко вскинула голову, — Ты мне обещала, говорила что избавишь нашу династию от Хюррем. Однако что я вижу? Она всё ещё тут! Вот я и взяла всё в свои руки! — Хатидже, как ты не понимаешь? — Шах-султан, всё же, не сдержалась, и вновь перешла на повышенный тон. — Нужно действовать осторожно! Если вести себя так опрометчиво, то наш конец наступит быстрее! — Хватит! Теперь я сама решу что и как мне делать! — Хатидже-султан зло посмотрела на сестру, а после, раздражённо схватив подол своего платья, вышла прочь из залы.***
Янычары активно проводили подготовку, ведь вскоре им предстояло лицом к лицу встретиться со своим врагом. В лагере с самого утра стояла воинственная атмосфера, которая подкреплялась взаимной поддержкой мужчин друг к другу. Шехзаде Мехмед пребывал особенно в волнительном настроении, ведь именно ему доверили провести этот захват, поэтому никак нельзя было подвести отца. Голову сложить, но победить. Вот о чём думал наследник в тот момент. — Шехзаде, с вами всё в порядке? — к Мехмеду подошёл Рустем-ага. Отчего то мужчина очень поддерживал наследника, что самого шехзаде очень удивляло, ведь он привык к тому, что практически все поддерживают его старшего брата. — Да, всё хорошо, — шехзаде ответил немного сконфуженно. — Только немного волнуюсь из-за предстоящего события. Рустем оглянулся, а после, чуть понизив голос, заговорил, — Шехзаде, не стоит из-за этого беспокоиться. Поверьте, у вас всё получится и вскоре о вас заговорят. Заговорят как о самом достойном и умелом наследнике нашей великой империи. — Я лишь хочу не опозорить имя своего отца. Не разочаровать, оправдать доверие. — Не беспокойтесь, шехзаде, вы справитесь с этим. Мехмед кивнул, собираясь уходить, но тут к ним подошёл гонец. Мужчина протянул наследнику письмо в металлическом тубусе, а после, поклонившись, направился к Бали-бею, протягивая тому маленькое письмо, перевязанное ленточкой. Мехмед на это не обратил никакого внимания и отправился в свой шатёр, а вот Рустема-агу это очень заинтересовало, поскольку он просто не сводил глаз с письма, что находилось в руках мужчины. Казалось, что своим взглядом он хотел воспламенить это письмо. Бейлербей подозревал что это послание пришло Бали-бею ни от кого иного, как Михримах-султан. Ревность. Жгучая ревность. Вот что испытывал мужчина в тот момент. Потому уличив момент, когда бей направится в свой шатёр, Рустем подошёл к одному из янычар и попросил того, чтобы тот немедленно позвал бея, дабы мужчина сходил к повелителю. И, дождавшись когда Бали-бей спешно покинет свой шатёр, Рустем зашёл туда. На столе небрежно валялось скрученное письмо. Ожидания бейлербея подтвердились — в спешке мужчина оставил письмо на столе, забыв его спрятать подальше от лишних глаз. А может, оно было вовсе не от Михримах, потому Бали-бей спокойно оставил послание на столе? По-крайней мере Рустем на это надеялся, однако, когда он взял письмо в руки и прочитал его, всего его надежды разбились в прах. Оно действительно было от Михримах-султан. В нём она выражала своё искренне уважение Бали-бею и писала, что будет обязательно молиться, чтобы тот вернулся в целости и сохранности в Стамбул, где его очень будет ждать сама Михримах. Мужчина усилием воли удержался от того, чтобы не скомкать это несчастное письмо. Он швырнул его обратно на стол и стремительно вышел из шатра. Бали-бей видел раздраженного Рустема, быстро отдаляющегося от шатра, потому ему всё стало ясно. Ведь, как оказалось, повелитель не вызывал бея. А письмо, лежащее в ином положении, лишь подтвердили догадки мужчины.***
Мехмед зашёл в свой шатёр, на ходу открывая тубус. Вытащив оттуда бумагу, он её развернул и принялся читать. Письмо было от Михримах. В нём она выражала почтение и уважение к брату, но, как понял наследник, это было что-то на подобии иронии, ведь они с сестрой частенько любили подшучивать друг на другом. Также сестра рассказывала о Баязеде, Джихангире и матушке. Мехмед поймал себя на мысли, что хотел бы узнать как дела у Эсмахан, но эта мысль тут же пропала, ведь следующие строки были именно о ней. Сестра рассказывала, что недавно девушка потеряла сознание, из-за чего наследник сильно напрягся и буквально впился взглядом в написанное и принялся судорожно читать, желая скорее узнать в чём дело. Мехмед, дойдя до нужной строчки, сначала не мог осознать прочитанное. Однако, когда до него начал доходить смысл, он остолбенел. Эсмахан беременна. Наследник несколько раз проморгался, а потом вновь прочитал написанное, решив, что это ему почудилось. Текст никак не изменился. Мехмед поднял ошарашенный взгляд на тканевую стену шатра. До наследника дошло осознание того, что скоро у него будет ещё один ребёнок. Он отложил письмо в сторону и встал. Мехмед возвёл руки к небу, произнося молитву. Для него эта новость стала очень неожиданной, но шехзаде понял, что именно ради будущего своего сына и ещё неродившегося ребенка он готов на всё. И именно это стало для него ещё большой мотивацией для предстоящего сражения.***
В гареме стояла напряжённая атмосфера. Всем наложницам стало известно о состоянии Хюррем-султан, потому в общем дворике было довольно шумно. Афифе-хатун грозно шла в гарем, готовая разогнать девушек, раздав им заданий, дабы те не слонялись без дела. Но, заметив Эсмахан, идущую с другого коридора, женщина слегка склонилась. Девушка тепло улыбнулась хазнедар. — Госпожа, вы ездили к вашей матушке? Она в добром здравии? — Да, Афифе-хатун, всё хорошо. Передаёт Хюррем-султан скорейшего выздоровления, — Эсмахан немного добавила от себя. — Кстати о ней, как она себя чувствует? Сыпь прошла? — Мазь, кажется, помогла, слава Аллаху, — женщина кивнула. — Но госпожу теперь ещё и головная боль стала мучить. Девушки неустанно об этом судачат, — Афифе грозно посмотрела в сторону наложниц. — Извините, мне нужно с этим разобраться. — Конечно-конечно, — Эсмахан кивнула и направилась к Хюррем-султан. Как никак, но она была матерью её мужа, потому она не могла о ней не беспокоиться.***
Девушка, постучавшись и дождавшись ответа, вошла в роскошные покои. Пройдя вглубь, она склонилась в поклоне. В центре на тахте сидела Хюррем, а справа от неё Михримах. Вид хасеки-султан был болезненным. Темные круги под глазами, обычно прямая осанка приняла осунувшийся вид, а рыжие волосы будто утратили былой блеск. Михримах обеспокоенно смотрела на мать, а та, в свою очередь, делала вид, что ничего страшного не произошло и даже одарила невестку улыбкой, — Эсмахан, проходи, — женщина указала на место слева от себя. — Сюмбюль сказал, что ты куда-то отлучалась? — Да, я ездила во дворец к матушке, — девушка села рядом с госпожой. — Простите, что не предупредила вас. — Ничего страшного, — Хюррем улыбнулась. — Но в следующий раз предупреди меня, чтобы я не волновалась. Эсмахан кивнула и перевела взор на Михримах. Отчего-то взгляд дочери султана был крайне недовольным. — А что за срочность такая? Неужели Шах-султан в чем-то подозреваешь? Я знаю, она может быть этому причастна. Две пары удивлённых глаз смотрели на Михримах. Первой опомнилась Хюррем-султан, — Ты что такое говоришь? — А разве не так, матушка? — султанша с вызовом посмотрела сначала в глаза матери, а после и кузины. — Я много лет наблюдала за вашей враждой с Хатидже-султан, знаю на что она способна. Потому я имею полное право подозревать в случившемся и Хатидже-султан, и Шах-султан! — Хватит, Михримах! — Хюррем-султан забыв о болезни резко подняла руку. — Лекарша сказала, что это от нервного истощения, вины Шах-султан здесь нет! — Но тогда почему перед этим кто-то вас вызвал в мраморный павильон? — дочь падишаха продолжала гнуть своё. — Михримах, ты не расслышала меня? — хасеки уже не на шутку разозлилась. — Если я говорю нет, значит нет. Ты не должна оспаривать мои слова. Никогда. Хюррем настойчиво смотрела в глаза дочери, потому девушке ничего не оставалось делать, как покориться и смиренно кивнуть. — Славно, — хасеки-султан перевела взгляд на невестку. — Милая, будет лучше, если ты сейчас пойдёшь к себе. После дороги ты устала, должно быть. Иди, отдохни, к вечеру тебе нужно набраться сил, ведь мы так и не отпраздновали замечательную новость. — Праздник? — девушка, будто вынырнув из своих мыслей, недоуменно посмотрела на султаншу. — Конечно, — Хюррем кивнула. — Мы должны обязательно отпраздновать и разделить этот праздник с нашими подданными, чтобы Аллах благословил моего будущего внука или внучку. — На всё ваша воля, — Эсмахан встала с тахты и, поклонившись, стремительно направилась к выходу. Конечно, слова Михримах обидели её, как никак, но она говорила о её матери. Однако Эсмахан понимала, что кузина права. Именно из-за того, что она подозревала Шах-султан, девушка ездила к ней во дворец. К счастью, её подозрения не подтвердились, но оказалось, что сомнения мучили не её одну. Когда дверь за Эсмахан закрылась, Хюррем-султан вновь перевела укоризненный взгляд на дочь. — Что? — Михримах не выдержала взгляда матери, потому в недоумении вопросительно подняла бровь. — Михримах, я понимаю что ты волнуешься за меня, — женщина положила свою ладонь поверх руки дочери. — Но не нужно срываться на Эсмахан. Уж чьей, но её вины в этом нет. К тому же она носит под сердцем ребёнка твоего брата, ей хватает волнений, мы должны её беречь. Ты поняла меня? Дочь падишаха тяжело вздохнула и кивнула. Хюррем довольно улыбнулась. В покои зашёл Сюмбюль, — Госпожа, — евнух склонился. Он явно что-то собирался сказать госпоже, но не осмеливался из-за присутствия Михримах султан. Хюррем поняла немые посылы аги, потому вновь обратилась к дочери, — Михримах, по-моему самое время сходить к Эсмахан и извиниться. Дочь падишаха тоже была далеко не глупой и прекрасно понимала, что евнух хочет сообщить о чем-то её матери, потому спешно поклонилась и покинула покои. Сюмбюль, дождавшись, когда дверь за Михримах-султан закроется, подошёл чуть ближе к хасеки и осторожно начал, — Госпожа моя, мне не хотелось бы вас расстраивать, но я подумал, что лучше вы от меня это узнаете… Весь гарем говорит о вашей болезни. Хюррем-султан тяжело прикрыла глаза. Только этого ей не хватало, — Сюмбюль, передай Афифе-хатун, что я хочу устроить сегодня праздник в гареме. В честь беременности Эсмахан. Пригласи также Хатидже-султан и Шах-султан. — Но госпожа, вы же… — Ты слышал меня? — хасеки перебила Сюмбюля. — Делай, что я говорю. Евнуху ничего не оставалось делать, как подчиниться госпоже и исполнять приказ.***
Михримах постучала по деревянной поверхности двери. Услышав громкое «да», служанки распахнули двери перед госпожой, впуская ту внутрь покоев. Эсмахан сидела на тахте, держа в руках какую-то книгу. Увидев вошедшую, она немного напряглась и отложила произведение в сторону. Михримах неловко поджала губы и села рядом с кузиной. — Эсмахан, прости меня… Я не хотела тебя обижать. Просто… Просто я очень за матушку переживаю, вот и получилось так, что свои эмоции я выместила на тебе. Девушка улыбнулась, а после пододвинулась к подруге и обняла её, — Я понимаю, Михримах, понимаю. Тебе не стоит извиняться. Да и в твои слова правдивы, я и вправду подозревала матушку… Но могу тебя уверить, это не она. — До сих пор непонятно для чего мама туда ездила и кто ей вообще сообщил обо мне. А после эта ужасная сыпь на её руках… Это наверняка связано, но всё очень запутанно. — Если Хюррем-султан ничего не помнит, может это действительно произошло на нервной почве? — Эсмахан задумчиво нахмурилась. Но тогда почему Хатидже-султан так вела себя? Ведь девушка её подозревала в произошедшем. — Но Сюмбюль говорил, что это как-то связано со мной! — Михримах тоже задумалась. — Возможно он что-то перепутал, — Эсмахан успокаивающе приложила руку к руке подруги. — В любом случае, рано или поздно что-нибудь да станет известно. Михримах вздохнула и кивнула, — Ладно, я пойду, а ты тут отдыхай до вечера.***
В гареме уже вовсю кипела праздничная атмосфера. Наложницы танцевали под льющуюся музыку, задорно смеясь. В центре общей комнаты восседала Хюррем-султан, покачиваясь из стороны в сторону в такт музыке. С двух сторон от неё сидели Михримах и Эсмахан. Со стороны дочери султана, внизу на подушке сидела Нурбахар. Девушка с недовольством смотрела на танцующих наложниц, совершенно не разделяя их веселья. Оно и понятно, было бы странно, если она радовалась тому, что жена её любимого беременна. — Дорогу! — в гареме раздался громкий голос Мерджана-аги. — Шах-султан Хазрет Лири! В общую спальню вошла Шах Хубан, следом за которой шли Хатидже и Гюльфем. Все присутствующие склонились в поклоне. Женщины прошли к остальным членам семьи. Шах села рядом с дочерью, а Хатидже на отдельную тахту рядом с Михримах. Гюльфем расположилась на подушке подле Шах. — Эсмахан, — Хатидже добродушно посмотрела дочь сестры. — Я поздравляю тебя. Дай Аллах, ты вскоре познаешь материнское счастье. — Благодарю, госпожа, — девушка улыбнулась в ответ. Какое-то время все женщины султанской семьи молчали, лишь иногда Шах-султан интересовалась самочувствием дочери. Но через какое-то время Хюррем-султан, извинившись, встала и собралась уйти к себе. Очевидно, ей снова стало дурно, поскольку она заметно покраснела. Но женщина успела сделать лишь несколько шагов, как она, немного покачнувшись, упала в обморок. Благо, Фахрие-калфа успела поймать султаншу. Михримах тут же приказала Сюмбюлю унести хасеки в её покои, а одну из своих служанок немедленно отправила за лекарем. Наложницы вновь стали перешептываться между собой. Во всей этой суматохе никто не заметил довольной улыбки Хатидже-султан.